Письма

Дорогие мои, пока огонь горит да питко вино, прошу - задумайтесь, отколе будет все как есть? И будет что, коле изменится всё? Задумалась: безумие заполняет разум, колышется туманом, взвывает слякотью звуков, корежет мысли. И боле нету рядом никого и никому не надь меня. Бродяжеством да лесом живу, податью да грибами перебиваюсь. Глаза да кости целы, абы как перебиваюсь. Мысли питаю водой горящей, сердце гашу в огне. Милостиво беспамятство сна, чудятся тени все прошлого: но что - и не упомнить уже. Крики пугают тени, слова отпугнут существ, пригласят бессловесных с руками тяжелыми да иглами тонкими. Будет чистым тело, да сон на постели. Кричу. "Грязные булки.. бечевка! чтобы как есть! нерасторжимо!" Приходили тени, плакали, молили. По что ласково, по что жалостливо? Не помнить да спать в тишине, забываючись. Приходили другие: руки брала да смотрела, гладила да целовала. Да понимала - забыть. Не помнить, не знать, не тревожить. Отбрасывала да кричала. Криком всё тени да существ отпугивала, руки с иглами и забытиём призывала. Приходили. Спала. По голове гладили. Руки родные узнавала, да лица не те всё. Плакала - боялась всё, не хотела. Кричала. Небо родное с облаками, что колыбель всех миров хранят. Дом у кромки тайги, малина и хладный ручей. Птица кричала, кричали псы. Небо горело, горела земля. Лес полыхал едино с водой. Плакали птицы, руки родные не видя. Плакали псы, запах горелый чуя. Тени вставали, луну закрывая. Криком звала. Не отзывались. Утром руки похожие, да не те, голову гладили да шептали что-то, плача по-тихому. Я все смеялась, криком исходила «Смертный! Океан кнопок! Смотрите его... Тени! Тени!»