Аритмия

      Замшелые серые стены и кафельный ржаво-коричневый пол, залитый кровью. Преимущественно твоей. Она непрерывно стекает по сломанной руке и звонко капает под ноги. Звук искажен. Каждый чавкающий шаг в этом пораженном гнилью месте отдает хрустом свежего снега и треском ломающегося льда, а идти так же тяжело, как по глубоким сугробам. Боль изнуряющая, изматывающая, отупляющая смалывает твои кости, выворачивает наизнанку. Черная липкая слизь сочится со стен и потолка, понемногу разъедает твою униформу и кожу.       Ты вовсе не смелый, ты был бы рад прекратить это бессмысленное путешествие.       Ты давно пустил бы себе пулю в лоб, если бы казенный автомат не исчез в бездонной пропасти вместе со шлем-каской после неудачной попытки свести счеты с жизнью. На первом же каменном обрыве ты шагнул в бездну. И выжил. Сломал ногу, потерял автомат и выжил. А Дед после этого водил тебя только по лабиринту пустых комнат, изредка подгоняя безобидными — не смертельными — тычками, после которых лопалась кожа, ломались кости и открывалось кровотечение.       Ты не герой. Ты никогда им не был. Ты не тешишь себя надеждой: ты знаешь, что тех, кого захватил Дед, не спасают. Их объявляют погибшими при исполнении служебных обязанностей. Потому что спасать, как правило, уже некого.       Тем не менее, по Комплексу ходят слухи, что иногда от Деда можно спастись. Недавно одна такая жертва вывалилась из карманного измерения на тебя с потолка. Крови почти не было. Было что-то мягкое, липкое, раздувшееся, человекоподобной формы. От запаха тебя тут же вывернуло наизнанку. Группа потом еще недели две над этим смеялась.       Тебе мерещится бормотание.       Ты понимаешь, что бормочешь ты сам. Бормочешь бессвязную ерунду вроде «не дамся» или «он видит». Это не помогает, но ты не можешь перестать.       Мир плывет и качается перед глазами. Пространство так искривлено, что невозможно понять, идешь ты по стене или потолку.       Ты спотыкаешься и падаешь на пол.       Нормальный бетонный пол. Тусклый свет Комплекса режет глаза. Неужели… выбрался? Чуть поодаль тебе мерещится фигура в оранжевом комбинезоне. Она перебирает ворох карт-пропусков, надевает противогаз и исчезает. Должно быть, Дед играет с тобой.       Да, из Карманного измерения иногда выбирались. И тех, кому «повезло» выбраться, обычно в продолжение эксперимента бросали обратно, либо долго, бесконечно долго препарировали и разбирали по косточкам с целью выяснить причину аномального везения.       Ты едва дышишь. Ты потерял много крови. В глазах все расплывается. Ты с удовольствием прилег бы и отдохнул, но ты слышишь его смех, чувствуешь на шее его дыхание. И он может заставить твою боль звучать вечно. Мысль об этом сводит тебя с ума. Ты заставляешь себя подняться.       За ближайшей дверью оказывается пустота — Дед любит мучить своих жертв. Ложной надеждой, в том числе. Ты послушно шагаешь в пустоту. Опять.       Ты падаешь в пустую комнату. Почти пустую — вдали виднеется каменное возвышение, на котором сидит Дед как на троне. Он не смеется, он пристально смотрит на тебя, а ты не можешь отвести взгляд от его глаз, светящихся в полутьме.       НА КОЛЕНИ.       Силы покидают тебя. Ты с трудом можешь стоять.       НА КОЛЕНИ.       — На колени? Может тебе еще отсосать?       Ты показываешь ему средний палец и пол проваливается под тобой.       Ты надеялся, что это прикончит тебя, но твой персональный ад только начался.       Ты заперт. Ты пойман. Ты сидишь в маленькой душной коробке, где нельзя даже вытянуть ноги. Едкая слизь заполняет коробку, подступая к горлу. Ты привык к ее жжению, что почти не замечаешь ее, хотя твое мясо гниет и сочится той же густой, черной как смола дрянью. Кто знает, когда это прекратится? Ты не понимаешь, почему он медлит? Ждет, когда его коррозия обглодает тебя до костей?       Каждый раз, когда ты закрываешь глаза, ты видишь чертов модульный корпус. Этот недоделанный лабиринт, в котором можно было заблудиться даже с картой и навигатором. Ты видишь его так явно, словно сам идешь по нему. Воображаемые стены сдерживают тебя, но не сильно. Ты прикладываешь немного усилий и просачиваешься сквозь них.       Дед забавляется — показывает тебе свою очередную жертву. В отличие от тебя ей удалось выбраться из Измерения, едва замаравшись кровью, и упасть прямо на стол с аптечкой и пропуском третьего уровня. У тебя перехватывает дыхание. Кому же так повезло? Парню в рыжем комбинезоне. Д-классу. Расходнику. Когда-то ты таких уголовников пачками гонял на опыты, подшучивал над ними с коллегами или простреливал ноги за непослушание. А теперь ты в коробке.       Ты блуждал в этом гребаном измерении столько, что потерял счет времени! Твоя форма почти разложилась, а от кровопотери каждый поворот головы норовит отправить тебя в обморок. А этот. Рыжий. Ублюдок. Падает. В закрытую кладовку. С аптечкой! Где справедливость?! И теперь этот, рыжий, — вор, убийца и/или насильник — на свободе. Потому что ему дали шанс! А ты здесь. Ты умрешь, сдохнешь в этом кармашке и даже каски твоей не найдут!       Ярость накрывает тебя с головой, злоба туманит разум.       За возможность выбраться отсюда ты бы убил. Кого угодно. Голыми руками.       Рыжий поднимается, отряхивает комбинезон, прихватывает аптечку, пару батареек с полки, пропуск и вышмыгивает в коридор. Ты ковыляешь следом. Рыжий идет быстро, ты едва поспеваешь за ним со своими искалеченными конечностями.       Дэшка отпрыгивает в сторону.       — Ааа! Дед, не пугай меня…       Он… так близко. Кажется, протянешь руку и коснешься. Схватишь везучего ублюдка.       — Дед, родись обратно, а? Не хочешь? Ну пошли, погуляем.       Тупик. Поворот. Перекресток. Перекресток… и новые возможности заблудиться.       Даже агентам безопасности не обязательно знать всех подробностей, а этот сукин сын с учетом всех принимаемых амнезиаков чертовски хорошо здесь ориентируется.       Ты ковыляешь.       Ты не видишь ничего, кроме улыбки счастливчика.       И ты мечтаешь стереть ее вместе с плотью.       Вспышка света, разряд тесла-ворот. Смех ублюдка.       Ты открываешь глаза в своей темной крошечной клетушке. Остатки твоего тела пронзает боль. С тебя словно содрали кожу, облили бензином и подожгли. Ты едва способен шевелиться.       Твоя ненависть возрождает тебя.       Ты закрываешь глаза и представляешь стены Комплекса.       Аптечка… дэшка побывал в измерении Деда. Он ранен, но не воспользовался аптечкой и протекает. Ты чувствуешь металлический привкус его крови. Ты слышишь, как звонко она капает на плитку пола с каждым его шагом. Ты чувствуешь его взгляды.       Этого оказывается достаточно, чтобы найти его.       — Ты там лезешь? Сколько можно лезть! Прекрати!       Ты невольно улыбаешься. Ты смеешься. Ты в предвкушении идешь за ним. Ты хочешь забрать его с собой. И сделать с ним все, что Дед сделал с тобой. Ты все еще истекаешь кровью, но теперь твоя кровь черного цвета. Стены от твоих касаний покрываются трещинами, а металл — ржавчиной. Комплекс — твой мир. Твоя территория. Ты гонишь его, преследуешь. Загоняешь. А когда он забегает за угол, сворачиваешь в другую сторону.       — Дед-пердед? — выродок смеется. — Дед? Ты все? Ты устал?       Ты снова идешь. Стены сдерживают тебя, но не сильно. Ты закрываешь глаза — потому что там, в твоей коробке, преград нет — проходишь сквозь стену и пол, и, вылезая у него под ногами, отправляешь его гнить в ад, из которого только что выбрался.