За каменной стеной

Говорят, когда человек умирает, вся жизнь проносится у него перед глазами. А что если смерть наступает не сразу? Алина Геннадьевна Фомченко лежала в узкой расщелине, не в силах пошевелиться и словно дремала. Боль от переломанных в нескольких местах ног уже почти пропала — исчезла в оглушающем холоде — еще бы, все тело наполовину зарыто в снег — от которого мозг словно засыпал. «Температура тела упала ниже двадцати девяти градусов» — всплыла равнодушная мысль. «Еще два-три градуса — и все». Однако несмотря ни на что температура падала слишком медленно. Поэтому жизнь не проносилась перед ее глазами, а ползла медленно, как улитка, давая рассмотреть каждый кусочек во всех подробностях, вспомнить и словно бы заново прожить. Вот ей восемнадцать, и она выходит из приюта. Вот она бегает по всем инстанциям, но получить квартиру, положенную ей государством, не может. Вот она знакомится с молодым, но перспективным госслужащим… Роман, предложение, «да!». Свадьба. Впервые Алине некомфортно рядом с ним — она хотела тихую церемонию для родных своего избранника и пары подруг из приюта — а Игорь, не спросив ее мнения организовал пышную свадьбу. Год. «Почему ты еще не родила?! — Я не хочу рожать от тебя!». Хлесткая пощечина в ответ на первый протест со стороны Алины. «Я тебя подобрал, из грязи вытащил, отмыл, и вот как ты мне отвечаешь?!». Полтора года. Третья попытка развода безуспешна. Документы «теряют». Заявления не принимают. Суд все тянется и тянется, и будет тянуться еще годы. Игоря не арестовывают за побои — хотя Алина уже шесть раз писала заявление со снятием травм. Он слишком богат и у него полно связей, а у нее нет ничего. На украденные деньги в мышцу в тайне от мужа вшит гормональный имплант. Теперь ближайшие три-четыре года можно не беспокоиться о контрацепции — и так таблетки приходится прятать и принимать в тайне. Муж требует ребенка. Алина не собирается совершать такую глупость. Два года. Второй раз ее поймали уже в другом городе, где она пыталась улететь самолетом на Камчатку. «Если за тобой охотятся — деньги с карточки надо снимать разом, а потом выбрасывать ее, я запомню…». Два с половиной года. Муж сломал ей ногу, чтобы никуда не могла сбежать и впервые изнасиловал. «Вам меня не сломить. Я сбегу.» Четыре года. Она — Эйлин Смит. Ненавистный муж остался в другой стране. Смена документов, бегство, попрошайничество, приют для пострадавших, ложная амнезия, черная, грязная работа… Ее не сломали. Так и не смогли. Пометавшись и накопив на фотоаппарат, она пристроилась в газету внештатником. Пять лет. Появились деньги, фотографии начали цениться в мире журналистики. Семь лет. Появился поклонник, но при попытке сделать предложение руки и сердца Эйлин развернулась и ушла, сменив номер телефона и адрес съемной квартиры. Пейзажные фотографии ее авторства стали появляться на последних страницах журнала «National Geographic». Новая мечта — снять документальный фильм о природе Амазонки. Восемь лет. Заказ на серию фотографий «Рассвет в горах». Возвращение в родную страну, внутри все переворачивается от страха, сжимается и тошнота подкатывает к горлу, но Эльбрус — высшая точка Европы, нужно фотографировать именно его. Впрочем… С новыми документами, с новым именем встретить бывшего — маловероятно. Гора, кошки, трекенговые палки, фотоаппарат на шее. Трещина подо льдом…

***

Детство в пустыне. Шестая дочь в семье. «Погодите, что? Это уже не моя память, я ни разу не была в пустыне… А, неважно, наверное, галлюцинации.» Отец — тиран и деспот, но девочек не бьет. Ведь им выходить замуж и рожать детей своим мужьям. Они должны принести честь своему роду Золотого Тумана. Ее учат танцевать, шить, готовить, ублажать мужчин в постели… Вот ей восемнадцать, и ее отец договаривается с каким-то мужчиной… «С каким-то? Это ж Палпатин, я смотрела Звездные войны! Ну, что еще покажете, перед тем, как сдохну?» — вяло заинтересовалась Алина происходящим в своей голове. «Крутите кино дальше, господа киномеханики.» Все знают, что это значит. Все восемь еще незамужних девочек от шестнадцати до двадцати пяти торопливо стараются приукраситься. Служанки плетут косы, несут украшения и краску для тела. И вот отец и мужчина заходят. В комнате все восемь девушек стоят неподвижно, сложив ладони перед собой. Отец хлопает в ладоши и включается музыка. Девушки начинают неторопливый танец, стараясь показать себя в лучшем свете. Мужчина поднимает руку. — Не нужно. Палец указывает точно на нее. — Эта. Свадьба. Она чувствует себя некомфортно рядом с мужем, на пышной свадьбе, которую гуляют всей планетой. Она нужна ему для вида — он политик, и должен пропагандировать семейные ценности и подавать личный пример. Год. В постели он жесток, но она терпит и старается притворяться, что ей нравится — она хорошая жена. Встречает его с заседаний, слушает все, что он устало рассказывает про политические течения и глупых сенаторов. А потом, глотая слезы и стараясь не морщиться, поливает бакта-спреем травмы, пока удовлетворенный супруг спит, повернувшись спиной к ней. Два года. Он впервые применил на ней Молнии. Больно. Очень. Ему понравилось. Он рассказал, что он ситх. Впервые рядом с ней появились телохранители, которые следуют за ней в любое место за пределами дома — ее муж не дурак, и не хочет, чтобы его секрет выплыл. Но она слишком боится — и даже без телохранителей она бы не посмела даже помыслить о том, чтобы рассказать тайну своего супруга хоть кому-то чужому. Три года. Ожоги не успевают заживать. Шрамы от них уже не сходят, но ее муж не оставляет ран на руках и лице — только на спине, груди и животе. Теперь ей приходится носить очень плотную и глухую одежду, скрывающую тело. Четыре года. Ее муж стал сенатором. Началась война. Он рассказывает ей все свои планы. Она не знает, что с этим сделать. Ей страшно. Она боится сбежать, но и оставаться рядом с ним не может. Очень больно, очень страшно, очень тоскливо. Четыре с половиной года. Ее познакомили с графом Дуку, когда тот тайно прилетал на Корусант к учителю. Она проблеяла положенное приветствие и, поцеловав мужа в щеку (Палпатину нравится, когда его супруга выражает свою привязанность к нему при других, хотя саму девушку тошнит и начинает трясти всякий раз, когда она касается ситха) удалилась. Пять лет. Служанка, поддавшись на уговоры, принесла более мощный антидепрессант. Пять с половиной лет. «Кстати, дорогая, я тут кое-что рассчитал… Мне нужно будет, чтобы ты родила. Ничего личного, просто мои потомки будут отличаться особенной Силой, сравнимой по своим характеристикам с ситхами древности. Так что пройдешь медосмотр и будешь рожать». Страх, отвращение, ненависть к себе, ужас. Ее трясет. Отвращение к еще даже не зачатому ребенку перевешивает страх перед смертью. Передоз, больница, личный врач семьи канцлера. «Скажу честно, маловероятно, что она выживет, слишком большая доза успокоительного». «Я хочу уйти от него, я не могу так жить!» — проносится пронзительный крик внутри мозга. «Уходить от мужей — моя специальность. Помогу, так и быть, только выжить хочу.» «Забирай мое тело, но выполни мою просьбу — уйди от него!»