Non deludermi cara Sulpicia

Через маленькое окно комнаты проникало мало света, но упрямый яркий луч падал прямо на бледное полупрозрачное лицо, заставляя кожу искриться и переливаться блеском миллионов маленьких кристаллов. Эта комната была единственной в замке, где солнечные лучи могли найти себе приют, и где им были рады. Тонкие пальцы с чрезвычайной ловкостью орудовали заколками и прочими украшениями для волос, укладывая локоны цвета вороного крыла в замысловатую прическу. Сосредоточенное выражение лица и удовлетворенная улыбка от проделанной работы. – Вижу, ты сегодня в добром расположении духа, милая сестрица, – молвил мягкий бархатный голос. Прихорашиваясь перед будуарным зеркалом эпохи Ренессанса, девушка чуть вздрогнула, увидев молодого мужчину, облаченного в черное. – Где твои манеры, любезный братец? – в ласковом голосе слышались нотки упрека, указывая на то, что гость вошел без приглашения. Дидим уже привыкла к поведению своего брата, но вторжение в личное пространство частенько заставало ее врасплох. Так или иначе, она не могла долго злиться на Аро, он был так учтив и галантен, не только по отношению к ней. Между ними всегда была особая ментальная связь. – Прости мою невоспитанность, Ди, – он единственный называл ее так. – Просто я хотел сказать, что ты можешь не торопиться: Маркуса нет в Вольтерре. Они с Каем отправились на север, кажется, кто-то снова нарушает законы. Он сложил руки в молитвенном жесте, не без удовольствия отмечая, как тень разочарования и удивления легла на лицо, безумно похожее на него самого. – А почему ты не с ними? Губы Аро тронула легкая улыбка, он в мгновение ока оказался подле сестры, изящным движением поправляя непослушный локон. – Я не мог оставить свою прелестную сестрицу без защиты. К тому же, у меня и здесь есть дела. Малиновые глаза оценивающе скользили по стройному, как кипарис, стану девушки и вновь вернулись к ее лицу. – Ты чудно выглядишь, дорогая. – Спасибо Афине, это она научила меня делать такую прическу, – от волнения во взгляде Дидим не осталось и следа, а голос вновь наполнился жизнью. – Поначалу мне казалось это непостижимой наукой на уровне древней магии, но все оказалось не так страшно. Ее смех, словно серебристый колокольчик, мог пробудить любое каменное сердце, даже «бездушного монстра», коим считал себя Аро. – Не хочешь немного прогуляться по Вольтерре, не зря ведь наводила марафет. Дидим всегда поражало то, как ее брату удавалось преподносить просьбу, сквозящую отсутствием выбора. Создается впечатление, что тебя просят о том, в чем невозможно отказать. Будто поступаешь добровольно, но чувствуешь, что по-другому было нельзя. – Я думала, у тебя "и здесь есть дела", – начала кокетничать девушка, но ее и правда удивило наличие свободного времени у Аро. – Мы давно не общались, – уклончиво ответил Вольтури, – Сейчас обстоятельства самые благоприятные. Я скучал, сестренка. Добродушный взгляд и вкрадчивый голос сделали свое дело – Дидим не смогла устоять перед его обаянием. В Вольтерре пахло весной. Чуть прохладный ветерок путался в черных прядях, угрожая испортить творение девушки, а небесная лазурь вступала в контраст с гранатовой радужкой ее глаз. Они всегда светились любовью к жизни. Казалось, Дидим любила весь мир, не разделяя его на черное и белое, как и людей. Ей не претила ее вампирская сущность, она была благодарна брату за такой подарок и расценивала его как возможность заботиться о других. Маркусу «Ее лучезарная улыбка дарит тепло и уверенность в завтрашнем дне». Они неспешно шли и говорили о всяких несерьезных вещах, наслаждались цветущей природой на окраине города, и вскоре оказались на одном из высоких холмов, когда солнце уже готовилось к закату. – Как много мы прошли, за нашей душевной беседой я потеряла счет времени, – Дидим давно не покидала пределы замка. Даже их свидания с Марком в последнее время ограничивались домашней территорией. Дидим искренне мечтала о вольной жизни с возлюбленным, и в то же время ей было жаль оставлять родного брата. Она знала, в глубине души Аро не хотел их с Марком ухода, хоть он и не стал препятствовать такому решению. Она не могла избавиться от назойливого ощущения вины перед братом, и потому Дидим самозабвенно дарила ему всю свою энергию счастья и умиротворения, лишь бы он не чувствовал себя покинутым. – Ди, я хочу тебе кое-что показать, – Аро загадочно улыбнулся, протягивая ладонь в знак приглашения. Девушка колебалась всего секунду, но уверенно ответила. – Ты сегодня на редкость щедрый, Аро. – Кто знает, когда мы увидимся в следующий раз, – лукаво прищурился Вольтури, склоняя голову набок. Брат в своем репертуаре, только вот рука его холоднее, чем обычно. Они взобрались на самую вершину холма, откуда открывалась потрясающая панорама на Вольтерру. У Дидим захватило дух. Распахнутые глаза созерцали великолепие города, утопающего в лучах закатного солнца. – Восхитительно, – выдохнула девушка. Она уже трепетала от мысли, что обязательно покажет это место своему возлюбленному, как ей в спину будто иголками вонзился родной бархатный голос. – Наслаждайся, дорогая. Дидим успела лишь обернуться и позволить ледяным рукам сомкнуться на своей хрупкой шее. Последний, полный безграничного доверия и страха, взгляд сестры навсегда отпечатался в памяти Аро. Вампира не покидала мысль, знала ли она, что идет на верную гибель. Смерть поджидала Дидим, играла с ней, выбрав в качестве палача существо с каменным сердцем, в котором она души не чаяла. Как же ловко Аро все тогда провернул. На пару тысячелетий ему удалось отвести от себя подозрения. Жалел ли он? Скорее, ему было жаль, что сестра оказалась лишним звеном в его планах. Да, он тосковал порой. Но тоска эта меркнет и бледнеет на фоне могущественной армии, которую Аро вокруг себя смог собрать и скрупулезно выстроить внутри нее идеально слаженную систему с эффективным результатом. И он свято верил, что так будет всегда. Однако, остерегаться стоило не наивной сестры, а женщины, которая оказалась не меньшим манипулятором, чем лидер Вольтури. Аро не мог знать наверняка, в какой момент Сульпиция перестала чувствовать удовлетворение своим положением и ее стали терзать смутные сомнения (сбой в работе Корин?). В последнее время читать ее мысли не было необходимости, а зря. Оплошность Аро привела его прямиком на скамью подсудимых. Черные с золотом величественные троны, дышащие холодом. Мраморные колонны, звенящие криком бесчисленных жертв и насквозь пропитанные их кровью. Теперь главный зал замка превратился в настоящий амфитеатр, где целая свита Вольтури ожидала хлеба и зрелищ, ведь это не совсем обычный, а вернее, совсем необычный суд. Если бы кто-то сказал властителю Вольтерры, что однажды он придет посмотреть на собственную казнь, он бы рассмеялся, громко и раскатисто, а затем стер бы шутника в порошок. Но в свете последних событий ему было вовсе не до смеха. – Ты убил ее, Аро. Ты убил свою родную сестру. Слова проникли в сознание вампира, оседая металлической стружкой где-то в горле, словно его пытались распороть наждачкой. Аро никогда не упрекали в преступлении, более того, он никогда не позволял делать этого даже себе. – Дидим безгранично тебе доверяла. Как и все мы: я, Маркус, – Сульпиция нарочито выдержала небольшую паузу, стоя к последнему спиной и отводя взгляд, будто могла его увидеть. Она итак прекрасно знала все мысли Марка. Всего на мгновение глаза старейшин пересеклись, но для Аро оно показалось мучительно долгим: лицо по-прежнему не выражало эмоций, даже не дрогнуло, как и неподвижная статная фигура. Ненависть, гнев, презрение, злость – увы. В рубиновых глазах застыло лишь торжество правосудия, к великому ужасу Аро, отравленное тошнотворно сладким ядом жалости. Жалости не к его участи, а именно к его личности. Что было еще более отвратительным, ибо в этом взгляде Аро Вольтури узнал себя. Точно так же он смотрел на многих своих жертв, прежде чем оторвать им голову, и ему никогда не приходило на ум, что он в одночасье мог потерять свою власть, свой дар, и быть облаченным не в черную мантию судьи, а в жалкий лоскут унижения и позора. – ...Афинодора, – заключила Сульпиция. И жена Кайюса, гордо вскинула голову, удерживая на Аро высокомерный взгляд, словно делая ему одолжение своим присутствием и показывая, что презрение – единственное, чего он заслуживал. Интересно, как на нее и Сульпицию повлияет их смерть. Так же как на Марка? Аро точно знал, не только благодаря своему дару, что связь между ним и женой была прочная, пусть сейчас эта чертовка умело ее скрывала. – Ну а ты, Кай, – теперь все взгляды были прикованы ко второму обвиняемому. Но он отражал только атаку Сульпиции, прожигая ее кроваво-красными глазами. Такому даже не требуется дар Джейн, чтобы морально уничтожать. Уголок губы Аро дрогнул. – Был всего лишь пешкой или действительно желал Дидим смерти? От Аро не ускользнула перемена в Маркусе, он почти не шевелился, но весь был сконцентрирован на ответе Кая, будто ожидая хоть какого-то оправдания названному брату. – Ты итак прекрасно знаешь ответ, – губы изогнулись в безобразное подобие улыбки. – Мы с Аро всего лишь хотели, чтобы Марк остался и правил с нами в самом могущественном вампирском клане. Оглянись, Афина, – его жена вздрогнула, услышав свое имя, произнесенное с нотками, взывающими к пощаде. – Все, что вы имеете и то, кем вы являетесь. Вольтури бы не добились этого без своих основателей. А Марк один из нас, он незаменимая фигура, – последние слова были обращены именно к брату, надежда которого уже потухла, уступая место привычному пустому отчаянию. Сколько пафоса и фальши. Аро бы ему даже поверил, если бы не слышал этот острый, буквально осязаемый запах страха перед смертью. И этот вампир демонстрировал свою необъятную ненависть, подавая большие надежды, когда попался на пути Аро? Какая досада. – Считаешь, запереть меня и Сульпицию в башне, чтобы мы питались иллюзиями Корин – было лучшим решением? – Единственным способом уберечь вас. – Оградить от опасности себя в первую очередь, – ядовито вставила Сульпиция. – Поздравляю, вы добились своего, Марк правит Вольтури. А вот измена карается казнью. Она перевела взгляд на своего мужа, и что-то в выражении ее лица резко надломилось. Вероятно, если бы она умела плакать, слезы уже застыли бы в ее глазах. – Обречь названного брата на вечные страдания, а родную сестру и вовсе уничтожить. Аро, я просто потрясена тем, с каким чудовищем я жила долгие столетия. Аро знал, что вампиры влюбляются один раз и навсегда, вернее, убедился уже после преступления. После того, как превратил Марка в живого мертвеца. Какая ирония. А теперь за черный юмор его обратят в пепел. Но самым больным ударом стала потеря его дара – его ценность, его гордость, его достоинство и уверенность в собственном могуществе. И кто бы мог подумать, что удар в спину нанесет не просто приближенный вампир, а его собственна жена. Сульпиция оказалась на деле коварным существом, способным на воровство у того, кто подарил ей вечность. Аро не просто лишился дара – он потерял частичку себя. Кажется, он начинает понимать Маркуса. Малиновые глаза старейшины внимательно и даже с долей неуместного любопытства рассматривали Сульпицию, который в привычной манере чуть склонил голову набок. Он смотрел на жену и видел ее образ в день их первой встречи, когда она была еще человеком. Простой кроткий нрав, учтивые манеры, которые так импонируют Аро. И сквозящая во всем облике королевская гордость, поистине пленившая мужчину. Бессмертие лишь утвердило ее аристократичность. – Ты мое самое прекрасное творение, Сульпиция, – молвил бархатный голос, наполненный искренним восхищением. Подтверждением его слов стал неестественный блеск глаз, граничащий с безумием. На пару мгновений в зале воцарилась могильная тишина. Слова, сказанные не к месту и не ко времени, привели в замешательство всех присутствующих. Сульпиция едва скрыла волнение. Она действительно входит в узкий круг того, что Аро дорого. Однако вымаливать пощаду, подобно Каю для него хуже забвения. Мужчину даже тронул крохотный уголек теплоты во взгляде Сульпиции. Аро вдруг охватила острая дилемма – властолюбивая натура отчаянно стремилась избежать своей участи и насладиться сладкой местью, а врожденное любопытство ждало, что его королева не даст слабину перед кланом, не станет уязвимым звеном и доведет начатое до конца. Ему почти до мазохизма хотелось, чтобы ученица превзошла своего учителя. В неумелых руках дар Аро – настоящее расточительство. На толику секунды его кольнула печаль, что он не увидит новую империю Вольтури. – Напрасно раболепствуешь, твоя вечность близится к финалу. Как и твоя, Кайус. Довольно разговоров, пора приводить приговор в исполнение, Сульпиция. Афинодора всегда отличалась заносчивостью, под стать своему супругу. Послышался шелест платья, и где-то в углу до боли знакомый Аро голос с мольбой пискнул: – Госпожа. Сульпиция и Афина синхронно обернулись, хотя было непонятно, кому адресовано обращение. Малышка Джейн сама растерялась от собственного порыва и робко продолжила. – Госпожа Сульпиция, не сочтите за дерзость. Она еще больше смутилась, чувствуя на себе удивленный взгляд господина, которому была покорно предана. Все ожидали продолжения, как и сама Джейн, которая говорила будто в прострации. – Господин Аро был так добр ко мне, он столько сделал для клана и… – Милая, я понимаю твои светлые чувства, – мягко, но отчужденно ответила Сульпиция. – Но еще одна подобная выходка дорого тебе обойдется. – Прошу Вас, я не вынесу смотреть на казнь своего господина. Дальше для нее все было как в тумане: участливый взгляд Аро, ядовитая улыбка Сульпиции и слова, смысл которых дошел до сознания Джейн слишком поздно – «В таком случае, Алек тебе поможет». После чего вампирша погрузилась в черную пустоту, лишенная зрения, слуха и потерянная в пространстве. – Удерживай свою сестрицу до тех пор, пока все не закончится. Это послужит ей хорошим уроком. Алек лишь молча продолжал подчиняться, неумело скрывая оскал и ярость в глазах. – Надеюсь, среди Вольтури больше нет вампиров с тонкой душевной организацией, – она обвела свиту надменным взглядом, и на Аро снова нахлынуло чувство гордости за свою избранницу вперемешку с неистовым желанием оторвать ей голову. – Значит, можно продолжить. И если он позволил Сульпиции украсть его сердце, то кражу своего дара Аро ей не простит. Никогда. Он почти забыл о существовании Кая, который весь встрепенулся, когда Афинодора зачитала ему приговор, обвиняя в соучастии убийства Дидим и в предательстве клана Вольтури, тем самым противореча их идейным принципам. – Твое последнее слово, Кайюс Вольтури, – голос Афины предательски дрогнул. А вот Кай, несколькими минутами ранее взывающий к пощаде, стал бледнее обычного. Но не от страха, а от злости. В алых глазах застыло откровенное презрение. – Весь клан ваш обратится в прах, я лишь началом стану. Все произошло за доли секунды. Голова с обезображенным застывшим выражением лица с гулким грохотом прокатилась по мраморному полу, а тело тут же предали огню. Аро скривился – Марку не идет быть палачом. Он никогда не думал о собственной смерти, не предполагал даже, что однажды может погибнуть в бою. Никогда не думал, что может дать слабину и просчитаться. Аро никогда не ценил свою вечность, как это делала она. Столько разных мыслей успело пронестись в голове старейшины, прежде чем Сульпиция продублировала приговор, ни разу не сбившись. Видимо, казнь Кая вселила в нее уверенность. Она знала, что Аро Вольтури игрок. Расчетливый, непредсказуемый и помешанный на власти. Знала, что приняла верное решение и медлить нельзя. Ведь она не обладает выдержкой Маркуса. Сульпиция отчетливо понимала, что в последний раз видит малиновую радужку глаз, которые с первой встречи вызвали в ней бурю страстей, ровно, как и мягкий бархатный голос. – Надеюсь, ты обрела долгожданную свободу. Non deludermi cara Sulpicia*