Ичика значит Первоцвет

Шестой день весеннего месяца апреля. Люди ещё не успели в полной мере ощутить приход этого времени года, так как по ночам всё ещё ударяют морозы, из-за чего поутру бывает сыро и где-то подтекает капель с крыш и из водостоков. Это не характерная погода для японской весны — и все это понимали. Обычно апрель радовал достаточно высокими температурами. В последнее время очень много различных вещей перешли из разряда «нехарактерностей» во что-то будничное и рутинное. Последние «драконьи сироты», к слову, были почти что вытравлены, особо опасные особи загнаны в угол и помещены в закрытые блоки лабораторий, где над ними проводят опыты, пытаясь восполнить пробелы в генетике и биоинженерии. Единственной существенной проблемой для сегодняшнего Токио были мелкие нелегальные группировки гулей, которые промышляли связями с людскими криминальными бандами и торговали контрабандой. В том числе и собственноручно пойманными «драконьими сиротами», что по постановлению главного офиса TSC стало уголовно наказуемым и преследовалось по закону. Поймать их всё ещё приходилось невозможным — группировки хорошо прятались и даже мимикрировали, создавая искусственный депрессант для понижения уровня RC клеток. Но он действовал обманчиво, скрывая реальный уровень лишь для приборов, что их отслеживали. Именно этим препаратом торговали подпольно. К слову, нужда в естественном для гулей питании была подавлена. В государственных лабораториях уже были воссозданы эмульгаторы человеческой еды, что по своей структуре были ближе к питанию гулей, но имели в себе эти самые депрессанты для подавления RC клеток. «Теперь вы можете жить бок о бок с нами, питаясь тем же, что и мы!» гласили заголовки газет и бегущие строки в программах новостей. Это стало большим скачком в приобретении равенства между двумя расами. Оставался лишь…менталитет и предрассудки долгих десятков лет жизни в неведении и страхе друг от друга. Но и это обещали устранить, прививая идеологию новому поколению в школах и подготовительных группах. Дети — наиболее комфортный материал для влияния. Из них можно слепить невесть что, если найти правильный подход. Образование претерпевало изменения — в одном потоке по старой статистике училось от одного до четырёх гулей, на данный момент — от десяти до восемнадцати. Цифры кажутся незначительными в рамках одного учебного заведения, но по всему городу их сотни. Это был важный этап развития нового общества. Шестой день весеннего месяца апреля. Сегодня был особенный день, ознаменовавший начало нового учебного года для школьников по всей стране и столице в частности. Младшие классы (те, кто идут в школу впервые и те, кто лишь переходят в следующий класс) в нетерпении ждали Первого дня учёбы. Среднее звено было чуть ленивее, проявляя инициативу лишь тогда, когда дело касалось встречи со старыми и, возможно, новыми одноклассниками. Старшее звено в преобладающем количестве уже угрюмо рассуждало о предстоящих выпускных экзаменах и скором окончании школы, что предполагает начало нового этапа жизни — университет и работу. Но остановимся на жизни учеников средней школы. — О-ой, всем встать! Церемония уже давным давно закончилась, ведите себя соответственно! — учитель трижды хлопнул в ладоши, стараясь привлечь внимание увлечённо болтающих учеников 2-A класса средней школы Кинсей. Большинство ребят болтали друг с другом, сдвинув парты, что говорило о их близких отношениях, сформировавшихся в первом классе средней школы. Это были и так называемые «группы по интересам» и дети из одних клубов. Лишь единицы сидели на своих местах смирно, не выражая заинтересованности в происходящем. Или же…спали. Прозвенел звонок, дающий понять, что первый урок первого учебного дня начался. — Кхм, — слегка кашлянул в кулак сенсей, раскладывая свои учебники на учительском столе, стараясь прочистить горло, — хочу вам сообщить, что с этого года с вами в классе будет учиться новая девочка вместо покинувшей нас Маю Тенабаши, которая предпочла в этом году с родителями переехать в другой район и, соответственно, сменить школу. — Ближе к делу, Гокку-сенсей! Не тяните! — вскрикнул кто-то из мальчиков, за голосом которого коротко прошлась волна согласия. — Тише, Касай, сядь ровно. — мужчина хмуро посмотрел на неусидчивого ученика. — Что ж, если вам так не терпится… Канеки-чан, входи! Все ребята замерли, предвкушая явление им нового интересного «объекта» для расспросов и возможной дружбы (для кого-то — вражды, время покажет). После короткого, почти неслышного копошения за дверью та с глухим скрипом была отодвинута и на пороге классной комнаты оказалась низенькая девочка (даже несмотря на то, что она была ровесницей всех присутствующих детей и по возрасту должна была быть уже подростком). На ней была молочного цвета хлопковая рубашка с аккуратным жабо, поверх которой была надет типичный для этой школы чёрный пиджак школьной формы. Заправлена рубашка была в такую же чёрную юбку на сантиметр-два выше колена. Девочка неловко переминалась с ноги на ногу, сжимая лямки своего кожаного ранца на спине. Ничего бы не выдавало в ней этот самый «интересный объект» и новая одноклассница осталась бы просто обычной новой одноклассницей, если бы не её непривычно-странный цвет волос и глаз. Девочка была пепельной блондинкой, но треть волос ближе к корням у неё темнела, у основания будучи совсем тёмной. Слегка растрёпанная копна у концов была сцеплена резинкой в маленький хвостик. Два разноцветных глаза (противоположно красный и голубой) с опаской осматривали класс и сидящих смирно за партами детей, пытаясь ощутить возможную угрозу. Угрозу?.. — Представься классу, Канеки-чан. Можешь совсем немного рассказать о себе, если не хочешь — ничего страшного, просто пройди и сядь на свободное место. Девочка сглотнула образовавшийся в горле ком и до треска кожи сжала ранец. — М-меня зовут Канеки Ичика и я… Я до этого никогда не училась в школе, поэтому…к-к вашим услугам. Ичика низко поклонилась (ниже, чем того требовал этикет), теперь уже сжимая в кулачках подол юбки. Сенсей коротко кивнул и попросил её пройти на своё место, открывая учебник на первых страницах. Девочка засеменила в сторону к единственной свободной парте (которая была последней в крайнем ряду, у второй двери) и с тяжелым вздохом села на своё место, зацепив крючок парты и повесив на него ранец. Девочка достала из него все необходимые учебные принадлежности и стала аккуратно выводить своё имя на полях тетради. Уроки в средней школы длятся по 50 минут и обещают быть очень информативными, даже несмотря на то, что это лишь первый день в этом учебном году. На лице теперь-уже ученицы мелькнуло что-то на подобии улыбки.

***

Первые два занятия пролетели практически незаметно и Ичика не поняла, когда успел наступить большой перерыв на обед. Ну, большой по сравнению с остальными перерывами, на которых можно было разве что до туалета сходить. Быстрым шагом. Двадцать минут — это много. Девочка уже хотела было из отдельного кармана достать коробочку, в которую ей мама утром положила чуть чуть еды для перекуса, как ученицу окатила волна сразу нескольких вопросов от окруживших её новых одноклассников. Ичика сжалась, мечтая стать точкой или вовсе исчезнуть. — О-о, у тебя классное имя! Оно значит «Первый цветок», если я правильно прочитала, да? — А почему ты до этого в школе никогда не училась? Тебе родители запрещали? — Из какого ты района? Или ты всю жизнь в 20-м прожила? — Ичика-чан, а ты человек? Девочка зажмурилась, сложив руки в замок на коленях и попыталась глубоко вздохнуть, чтобы ответить на всё и сразу. Но она не успела и слова вымолвить, когда толпу окруживших её ребят растолкал какой-то мальчик и навис над ней.  — Сгиньте отсюда, бездари! Не видите что ли, ей некомфортно так вот сразу со всеми разговаривать! — Ичика подняла удивлённый взгляд на одноклассника, пытаясь увидеть в нём возможного хулигана (судя по интонации) и задиру, но её глаза встретились с широкого распахнутыми тёмно-карими (почти чёрными) глазами паренька. На его лице сияла улыбка. — Ты такой грубый, Иказучи-кун! Сам её пугаешь! — А ну молчать, вас забыл спросить, — парень помахал кулаком в сторону возмущённо шепчущихся девочек, что до этого столпились у парты Канеки, — а ты не бойся, я с благими намерениями пришёл языком трепать! «И ведь не отрицает, что трепаться будет. Он дурак?..» — Ичика растерянно улыбнулась и у неё дёрнулся глаз. — Так ты Ичика, да? А можно я буду звать тебя по фамилии? Она такая крутая! Я её уже где-то слышал… Девочка опустила глаза на парту, всё же выудив из портфеля коробочку с едой для перекуса. Парень, оказывается, тоже был не с пустыми руками — он подставил стул к её парте и поставил на стол внезапно откуда-то взявшуюся у него коробку молока и булку в целлофановой упаковке. — Ампан* будешь? Я могу отломить. — Парень поддел пальцами место, где открывается бумажный пакет молока, и оторвал её краешек. Ичика никак не отреагировала на его слова, характерно брякнула отложенной крышкой коробочки с едой и достала оттуда палочки. Ей было некомфортно от такого…напора. — Так будешь? — Нет, спасибо. У меня своя еда есть, — Ичика в подтверждение своих слов подцепила кусочек тушёного мяса и положила его в рот, медленно разжёвывая. — О-о, да у тебя тут целое ассорти вкусов! Можно я возьму что-нибудь? «Не мне — так себе, да… Он точно дурак» — Ичика вздохнула, а потом внезапно обнаружила, что в обществе этого паренька она не чувствует и тени смущения. Одного его присутствия было достаточно, чтобы ощущать привычный ей комфорт. Это было странно. — Ты не назвался. Я не могу давать свою еду незнакомым людям. Парень удивлённо что-то промычал с набитым булкой ртом, а затем стукнул себя по лбу, понимая свою ошибку. Он старательно прожевал кусок пышки и запил всё молоком, крупными глотками осушив почти половину пакета. — Прости, я забыл! — Парень наклонил голову и выставил перед Ичикой руки в мольбе, заглаживая свою «вину». — Я Иказучи Сайкон, батя зовёт меня Сай, а все одноклассники только по фамилии. Вот я и привык звать всех других по фамилии, Канеки-чан! Ичика криво улыбнулась, услышав из его уст эту тираду, звучавшую как длинная скороговорка, и мысленно подметила абсолютно неуважительное обращение к своему родителю в его отсутствии. Мама запрещала ей так разговаривать даже со сверстниками. — Теперь я могу взять у тебя что-нибудь? Например эту помидорку черри? — Парень, не дождавшись ответа, пальцем подцепил красный шарик помидора и отправил его в рот, довольно улыбнувшись. Он быстро прожевал овощ и посмотрел на Ичику, а затем рассмеялся. Дело в том, что лицо одноклассницы было непередаваемым, как показалось самому Иказучи. Она смотрела на него с широко распахнутыми глазами, но её брови чуть подрагивали, грозясь сойтись в возмущении не переносице, а рот был полуоткрыт из-за того, что она собиралась в этот момент съесть бледно-желтый квадратик тофу, остановив руку с палочками в паре сантиметров от губ. — Да чего ты делаешь?! Я не разрешала! — Ичика всё же положила к себе в рот тофу, со злостью пережёвываю несчастный кубик. — Это неприлично! — Прости-прости, я привык, что мне никогда не отказывают! — Парень замахал ладошкой, пытаясь утихомирить гнев одноклассницы, а затем подпёр ею голову и на миг стал серьёзнее. Такой резкий перепад настроения Ичику смутил и она выпрямилась, недоверчиво смотря на Сайкона. — Так ты ешь обычную еду, да? Значит, последний вопрос этих трепал отпадает — ты человек. Хотя я почувствовал странный привкус у этой помидорки. Она несвежая? Или это всё же эмульгатор и я обманываюсь? Взгляд девочки похолодел и опустился на поверхность парты, сверля глазами коробку с едой. — Давай поговорим об этом вне школы? В первый день у нас, вроде как, всего четыре урока. Я просто не… — Ичика вновь в растерянности замерла, когда лицо парня вновь озарила улыбка. Да что с ним не так?! — Хой-хой, не парься! Я потреплю до конца дня, мне тоже есть, что тебе рассказать! Очень приятно познакомиться, Канеки-чан! И всё же я где-то слышал уже эту фамилию… Девочка посмотрела в след удаляющемуся к своей парте во втором ряду Сайкону и стала в быстром темпе доедать содержимое коробочки. Через пару минут должен был прозвенеть звонок, после которого начнётся урок классической японской литературы.

***

Ичика лениво натягивала свои уличные туфли, стоя около железных шкафчиков с обувью. Рядом с ней толпились ещё несколько девочек из другого потока, которые бурно обсуждали первый учебный день в этом триместре. Девочка устало вздохнула, поняв, что она не успела ни с кем толком познакомиться. Не считая школьной программы, конечно же, которая, к слову, давалась ей чересчур просто. Ичика планировала сообщить маме дома, что они немного опередили её (почти на целый год учёбы в школе) на домашнем обучении с Цукияма-саном и папой. Возможно, оно было и к лучшему — не придётся усердно вгрызаться в учёбу и у неё будет достаточно много свободного времени помимо. А на что её тратить — она не представляла. Друзей завести же не получилось… Ну, первый день — не последний, у неё весь год впереди! — Канеки-чан, не уходи без меня! — За углом школьного коридора, ведущего к выходу, появилась фигура докучавшего ей на обеде одноклассника. Парень быстро зашагал в сторону Ичики, а потом опомнился и пошёл в сторону своего шкафчика, перед этим стукнув себя по лбу. Девочка не сдержала улыбки. Ей казалось, что скоро «дурак» в её мыслях приклеится к нему намертво. Девочка терпеливо ждала около выхода из школы, сложив руки в замок и покачиваясь с пятки на носок. Ей в большей мере понравилась новая школа. Всё было не так плохо, как она себе представляла из рассказов мамы о её школьной жизни, и желание вернуться сюда завтра поселилось у Ичики в душе. — Извини, я задержался немного. Не думал, что ты так рано уйдёшь! Ты так усердно занималась на уроках, как будто бы вгрызалась в эти книжки, — парень усмехнулся, — но не суть. Тебе куда? — Я живу в паре улиц отсюда. Родители специально выбирали школу поближе к дому, чтобы я долго не плутала по району. — Ва-а, круто! А я живу в пятнадцатом, в Сугинами. Но я езжу туда на автобусе, а до него ещё полтора часа. Давай пошатаемся где-нибудь поблизости! Ичика заторможенно кивнула, не представляя, как они собираются «шататься» и где будет это «поблизости». Нет, девочка знала свой район достаточно хорошо (за исключением всяких подворотен и старым аварийных зданий) благодаря папе, который часто брал её гулять с собой в хорошую погоду. К слову, апрельское утро было на странность, как подмечено ранее, морозным. Солнце приятно припекало, но северный ветер и еле заметная корочка инея была на траве и листьях деревьев, что говорило о минусовых температурах. По прогнозу погоды после полудня она должна подняться чуть выше нуля, но Ичика вряд ли собирается ходить куда-либо в это время. У неё своих дел по горло. — Хочешь, сходим… Сходим в одно кафе неподалёку? Оно пару лет назад вновь открылось… — Ичика неловко почесала кончик носа, отводя взгляд в сторону. Она ещё никогда никого не приглашала сходить на мамину старую работу. Можно ли это было расценивать как предлог для начала дружбы?.. Хочет ли она всё-таки считать этого парня своим другом?.. — Да, я не против! Надеюсь, там есть булочки с каким-либо кремом, я обожаю всё сдобное! — Ичика вздрогнула и уголки её губ дрогнули в улыбке, а на щеках скользнул лёгкий румянец. — Только там работает мой дедушка… Не смущайся, если он начнёт задавать странные вопросы или косо на тебя смотреть, ладно? Он несколько…категоричен. — Да не парься, я бываю приличным когда того требует ситуация! «А всё остальное время ты ведёшь себя как хам, да?..» — Ичика закатила глаза. Парень ещё что-то спрашивал по поводу учёбы и её жизни в двадцатом районе, изредка подмечая что-то о себе, сравнивая и пытаясь анализировать. Он не выглядел глупым, но старался скрывать свою «настоящую» натуру под маской беззаботности. Ичика плохо разбиралась в людях, так как её опыта общения с ними было недостаточно, но она чувствовала, что этот парень в самом деле не станет дурить в случае чего. И уж тем более лезть туда, куда ему не стоит. — Ой, Йомо-сан, я пришла со школы! — колокольчик на двери заведения звонко брякнул и затих, стоило посетителям закрыть за собой дверь. В помещении было намного теплее, чем снаружи, и приятно пахло выпечкой с кофе. Казалось, каждый угол кафе пропах запахом этого напитка и само нахождение тут бодрило. Сайкон заинтересованно рассматривал интерьер заведения, подмечая некоторые интересные элементы декора и иногда тыкая в них пальцем, шепча что-то на ухо Ичике. Та неприятно морщилась, понимая, что он опять забыл о манерах. За барной стойкой стоял один из официантов, изредка заменяющих владельца заведения, который на данный момент находился в служебном помещении. Ичика жестом указала Сайкону на свободное место и тот плюхнулся на диванчик, скинув верхнюю одежду и школьную сумку рядом. Девочка приоткрыла дверь, где должен был быть управляющий, и вновь повторила свой возглас, ожидая ответа. Девочка ойкнула и отошла от приоткрытой двери, пропуская в зал кафе высокого мужчину с пепельными волосами, отливающими каким-то странным стальным оттенком. На нём была белая строгая рубашка, застёгнутая на все пуговицы, и светлые брюки прямого кроя. Рукава рубашки были закатаны на треть. — Ты рано. У вас был сокращённый день? Слово, которым можно было описать отношения двоюродного дедушки с его внучкой — тёплые. После мамы с папой на ступени доверия и любви у неё сразу же шёл Ренджи Йомо, как самый лучший на свете дедушка, наставник, предмет для совместных игр в детстве и её третий опекун. В более сознательном возрасте девочки мужчина заменял ей отца с матерью, ведь его племянница, Канеки Тоука, шесть с половиной лет назад родила вновь и львиная доля внимания переметнулась на теперь уже младшего брата Ичики — Канеки Хидейоши, названного в честь лучшего друга её отца — Хидейоши Нагачика. Мальчику недавно исполнилось шесть. Ренджи не только оберегал Ичику вплоть до её четырнадцатилетия, но и стал ей своего рода учителем, давая советы и наставления. Он пытался научить её разбираться в людях, подмечать особенности поведения, учил сдержанности и самоконтролю в стрессовых ситуациях. Когда шестилетняя Ичика впервые столкнулась с обществом сверстника, в лице которого выступил Кусакари Широй (являющимся сыном друзей семьи и крайне флегматичным пареньком), она, мягко говоря, растерялась, а затем расплакалась, когда Широй стал рассказывать ей о свои успехах в драках с братьями. Рассказывал так, будто он камни ходит в речку кидать, а не размахивать пробудившимся кагуне! После этого Йомо запретил пацану поднимать тему своей физиологии и спрашивать об этом у Ичики, которая, к счастью родителей и недоумению их знакомых, физиологию гуля в себе всё ещё не пробудила. — Да, сегодня было только четыре урока. Йомо-сан, посмотри вон туда, — Ичика рукой указала на парня, заинтересованно читающего меню, воткнутое с краю салфетницы, — это мой новый одноклассник, Иказучи Сайкон. Что ты можешь о нём сказать? — Мужчина помедлил, взглядом оценивая юношу. — Он человек. Или по крайней мере должен быть им, я могу почувствовать даже подавленный уровень RC-клеток, да и запах не тот. От него же фонит только человеком. — А про личность? Я не очень хорошо читаю новых людей, мне хочется знать, каким он будет мне другом. — Другом? — Мужчина взял в руку кофейную чашку, второй поднёс к ней полотенце и принялся тщательно вытирать вымытую посуду. — Это тебе предстоит самой понять. Не загадывай заранее, тем более не спрашивай у меня. Я не могу вечно тебя подначивать, сама наблюдай и рассуждай. — Йомо-сан! — Ичика недовольно насупилась, но, рассудив, пришла к выводу, что её дедушка прав. — Ладно, Йомо-сан, можете сделать нам две чашки кофе? Одну из них с молоком. И ещё с двумя заварными пирожными. Сейчас, я только кошелёк достану… — Оставь, я вычту это у себя из зарплаты. Я проспорил твоей маме недавно, поэтому был должен ей. — Вы спорили? — Ичика подняла удивлённый взгляд на дедушку. — О чём вы могли спорить? — О том, как скоро ты притащишь в наше кафе кого-нибудь со школы, не зная, куда ещё можно пойти погулять с друзьями-подростками. — Йомо-сан! — Канеки возмущённо всплеснула руками, сверля глазами мужчину. — Мы познакомились с ним только сегодня утром, я понятия не имею, куда водить потенциальных друзей. Да и кафе ведь не такое уж плохое место! Хотя я хотела ещё его в книжный магазин сводить — он живёт в другом районе и не знает тут почти ничего… — Мужчина шумно выдохнул, замотав головой. — Ты ещё хуже своего отца, когда он тут только появился. Это передаётся по наследству? Ичика недовольно цыкнула и пошагала в сторону ожидающего её одноклассница. Она примостилась на диване в расстояние вытянутой руки от Иказучи, поставив локти на стол и подперев руками голову. «И что он имел ввиду под «передаётся по наследству»? Я просто не разбираюсь в таких вещах, подумаешь!» — Ичика насупилась и её нижняя губа недовольно выпятилась. Девочка украдкой глянула на сидящего рядом парня. — Я взяла нам два кофе с пирожными. Ты пьёшь кофе с молоком или без? — Честно говоря, я не очень люблю кофе, поэтому, наверное, с молоком лучше. — Сайкон задумчиво почесал затылок. — Тогда я себе обычный возьму. — Иказучи закивал головой, ожидая их заказа, пока не вспомнил о чём-то и активно не зажестикулировал. — Чего ты кривляешься? — Ты же за свой счёт заказ сделала! Я теперь тебе должен, — юноша стал рыскать по карманам рядом лежащей куртки, желая выудить оттуда пару сотен йен. — Да ками-сама с тобой, никто никому ничего не должен. Я и копейки не отдала, Йомо-сан за счёт заведения наш заказ принял. По…личным обстоятельствам. Успокойся, Иказучи-кун. Юноша недоверчиво сощурился, приблизившись лицом слишком близко к Ичике. Девочка отводила взгляд, стараясь не смотреть в глаза Сайкона в паре сантиметров от своего лица. Её щёки вновь предательски побагровели. — Ла-адно, вроде как правду говоришь. — Иказучи отпрянул от растерявшейся Канеки, которая тут же выдохнула. — Кру-уто, я никогда не ел за счёт заведения! Да ещё и в такой крутой кафешке. — С-спасибо, что поверил, хотя я никогда не вру. Доверяй, но проверяй?.. Я передам Йомо-сану твою похвалу. — А он точно твой дедушка? Больно молодо выглядит. — Сайкон вновь характерным ему недоверчивым взглядом посмотрел на делающего кофе Ренджи. — Он младший брат моей бабушки. У них достаточная разница в возрасте, но Йомо-сан просто хорошо сохранился. Ему уже, кажется… Эм… Я не спрашивала ни разу?.. — Пха-х, ты серьёзно?! — Сайкон по-дружески ткнул девочку в плечо, издав короткий смешок. Ичика вжала голову в плечи, смутившись. — Я обязательно спрошу, когда он подойдёт! Вот шутка — не знать, сколько лет твоему родственнику! — Это вовсе не шутка, ничего смешного не вижу. — Буркнула себе под нос Канеки. Вскоре к их столу взаправду подошёл сам Йомо, не желая посылать кого-то из официантов к внучке. Он одарил Сайкона коротким хмурым взглядом и поставил с подноса две чашки на стол, за которыми последовало два маленьких блюдца с румяными пирожными в сахарной пудре. Сайкон довольно промычал что-то нечленораздельное, любуясь «красивой», как ему показалось, выпечкой. К слову, отец Иказучи, мистер Иказучи, держит пекарню в пятнадцатом районе, из-за чего у мальчика отношения со сладостями и сдобными булками на «ты». Он объяснит это чуть позже Ичике, жуя кремовое пирожное. — Йомо-сан, а сколько вам лет? — Сказал будто бы невзначай Сайкон, откровенно пялясь на мужчину, что задержал на секунду свой взгляд на юноше. На этот раз он был не читаем — Йомо не злился и не раздражался, но заинтересован в вопросе не был. — Сорок семь. — Ва-а, Вы совсем на свой возраст не выглядите! Я бы Вам лет двадцать пять дал от силы! — Иказучи-кун, угомонись, — Ичика стыдливо ткнула парня в бок, взглядом извиняясь перед Ренджи. Тот прикрыл глаза и выдохнул. — Прости, Йомо-сан, он несколько невоспитан. Я за полдня нашего знакомства начинаю к этому привыкать. — Ничего. Спасибо, Иказучи-кун. — И мужчина, учтиво поклонившись, удалился к стойке, намереваясь заняться своей работой. За то время, что он был знаком с семьёй Канеки и множеством других связанных с ними личностей, Ренджи заметно размяк. Он не позволял себе грубостей в адрес близких и старался отвечать учтиво тогда, когда того требовала ситуация. Особенное влияние на него оказала внучка, в обществе которой, по словам своих старых друзей, он стал совсем «плюшевым». Сам же мужчина особо никаких изменений за собой не замечал. Ну, со стороны оно виднее. Сайкон первым попробовал кофе, удовлетворённо промычал и сделал второй глоток, стараясь распробовать. — Классный кофе! Знаешь, моё мнение об этом напитке норовит круто измениться. Никогда вкуснее ничего не пил. — Тебе так кажется. Ты просто мамин кофе не пробовал. — О-о, твоя мама тоже умеет готовить кофе? Она тут работает? — Работала. Сейчас она сидит с моим младшим братом, но это кафе принадлежит ей. Re — своего рода семейный бизнес. — Потрясно! А мой отец держит пекарню. Потом как-нибудь и я тебя туда свожу, как в Сугинами вместе поедем. — Ичика опешила, поставив чашку своего чёрного кофе с двумя ложками сахара на блюдце. Она никогда нигде не была кроме своего родного района, хотя папа ей рассказывал, что она, будучи ещё совсем маленькой, ездила с ним в четвёртый район по каким-то его делам с работы. Но это было так давно, что воспоминания остались лишь как мутные сны из детства. — Да… Да, съездим. Как тебе пирожные? — Отпад! И они просидели там ещё минут тридцать. Сайкон рассказывал различного рода байки и забавные истории со школы, обещаясь показать ей её «достопримечательности» и вместе как-нибудь пообедать во внутреннем дворе. Ичика осторожно задавала вопросы об её новых одноклассниках, подмечая тех, кто первыми умудрились прилипнуть к ней в перерыве между уроками. От Иказучи она узнала имена трёх девочек, вопросы от которых получила в соответственной их названым именам — Сугимонэ Коори, Мизуки Шина и Номура Маэда. Канеки обещала самой себе обязательно ответить на их вопросы завтра, может даже первой проявить инициативу при знакомстве. Теперь она знала их имена и даже клички от неумолкающего Иказучи. А тот оказался тем ещё сплетником. — Номуру-чан называют Муму с начальной школы! Мы вместе в одну ходили. Я точно не помню, почему к ней это прицепилось, но если ты хочешь стать её подругой — то должна знать, что она терпеть не может это прозвище! — Поняла. А чем они увлекаются, ты не знаешь? — Ну-у… — Иказучи поднял глаза к потолку, вспоминая что-то. — Сугимонэ-чан любит собирать брелки на сумках. У неё на портфеле штук пять каких-то вязаных штуковин висят, втрое больше я видел на повседневной сумке, когда мы компанией в кино ходили. А вот Мизуки-чан уж точно фанатка дорамы! Она обожает постоянно какие-то плаксивые сериалы смотреть в перерывах и по дороге в школу, поэтому её легко напугать, если подойти сзади и положить руку на плечо. Она вечно с затычками в ушах ходит. — А ты можешь сказать, кто из них?.. — Вопрос был незаконченным, но Иказучи был достаточно проницательным, чтобы понять, о чём хотела спросить девочка. Ичика тревожно вздохнула, но виду не подала. — Номура-чан. В нашем классе она единственная и, по-моему, даже во всём потоке. Их много в третьих классах, я даже знаю пару пацанов из выпускного. — Она на эмульгаторах сидит? — Вроде как да. У неё на первом году были проблемы со здоровьем из-за принятия RC-депрессантов, поэтому она часто не появлялась в школе. Говорили, что вроде как аллергия была на какие-то отдельные компоненты. У неё уровень от рождения слишком высокий был. — Сайкон говорил это таким тоном, будто бы рассказывал о выходе новой книги в соседней лавке — буднично, даже несколько незаинтересованно. — Ох, ясно-ясно. Главное, что сейчас она здорова и может нормально ходить в школу, — Ичика задумчиво сверлила чашку с недопитым кофе. — Кстати, ты мне не ответила на вопросы, которые я для тебя подготовил! Я во время последнего перерыва погуглил твою фамилию, — девочка вздрогнула, вопросительно смотря на одноклассника, — и, оказывается, я учусь в одном классе с дочерью посредника TSC и Объединённого Фронта! Блин, сказала бы сразу, что у тебя батя — Канеки Кен. — Это было бы странно, не находишь? «Привет всем, я дочь Канеки Кена, вы, возможно, слышали о нём, как о бывшем члене распавшегося CCG и полугуле, приятно познакомиться» — Ичика нахмурила брови, допивая остатки кофе. Есть пирожное ей совсем не хотелось — девочка предпочитала сладостям свежие фрукты. — Блин, точно… Прости, я не подумавши ляпнул, — Сайкон почесал затылок, ссутулившись. Его губы дрогнули. — но ты не обижайся, это круто. Твой отец классный. Ичика не знала, что на это ответить, лишь пожала плечами, задумавшись о «крутости» своего отца. Девочка, по сути, знала об его работе совсем уж немного и в большей мере из рассказов крёстного и дедушки. Папа часто отлучался по делам в другие районы, но всегда привозил домой ей подарки и множество интересных историй со службы. Рассказывал о мире гулей и людей, смягчая период их вражды и успокаивая Ичику тем, что она уже давно позади. Он рассказывал и о том, как сам стал частью обоих миров, параллельно принимая свою новую сторону и пытаясь сохранить остатки человека в себе. Ичика не совсем понимала, как такое возможно, ведь папа для неё всегда был папой — добрым, мудрым человеком со слегка уставшим взглядом и очаровательными бурыми пятнышками под глазами. Канеки знала своего отца только таким, каким он был дома и в своих воспоминаниях, но не за пределами этого мира. Что же в нём такого крутого для других — она в душе не представляла. Папа был крут только для неё одной и мамы! — Да… Наверное. Иказучи как-то странно улыбнулся уголками губ, на этот раз развернувшись прямо лицом к Ичике. Та не подала виду, сохраняя свою взволнованность глубоко внутри себя. — Канеки-чан, ты тоже гуль? — Ей показалось, что звуки тихо работающего кондиционера, кофемашины и легких шагов официантов вмиг смолкли, а на их место пришла мёртвая тишина. За которой последовал звон в ушах. — Я не… Наверное нет. Я не знаю. Папа говорил что-то по этому поводу в детстве, но я никогда напрямую не спрашивала. Если и да — то я ещё никогда не пробуждала ни гулий глаз, ни их оружие-отростки. Сайкон медленно кивнул, вновь повернувшись лицом к залу. Мир вокруг отмер и звуки вернулись на свои места, но в ушах Ичики что-то ещё тихо звенело. — Странно, да? — Ичика опасливо посмотрела на внезапно, как тогда, в школе, изменившегося в лице парня. Он выглядел сосредоточенно, словно бы ушёл в себя на время, о чём-то рассуждая. — Странно, что в наши дни, когда равенство между двумя мирами было достигнуто — кого-то ещё пробирает озноб от таким прямых вопросов об их расовой принадлежности. Это как ситуация с темнокожими людьми в начале двадцатого века, разве что под угрозой не было исчезновение одной расы по вине другой. Знаешь, моя мама была гулем, — Ичика округлила глаза, смотря на всё ещё серьёзного Сайкона, который очерчивал большим пальцем ручку кофейной чашки, — но я родился человеком, потому что она была очень слаба в период беременности. Ей кололи RC-депрессанты в таких количествах, которые можно назвать «передозом». К слову, сразу же после моего рождения она скончалась. И всё потому, что она была слишком сильна. А сила — это опасность. Ну, по крайней мере тогда так думали. Да и сейчас мнение у людей не шибко поменялось. Толерантность — терпение, а не принятие. Люди никогда не примут гулей, но терпеть их они в силах, потому что иначе теперь жить нельзя. Странно, да? — Иказучи-кун, я… — Сайкон прервал начавшую было говорить одноклассницу, вновь повернувшись к ней и несколько приблизившись, адресуя следующие слова не куда-то в прострацию, а ей лично: — Я ни в чём тебя не виню, Канеки-чан, но если окажется, что ты всё же являешься гулем и, судя по родству с Глазной повязкой, сильным гулем — я перестану с тобой общаться. Это моё условие. Внутри Ичики что-то рухнуло. Девочка хотела было ответить однокласснику что-то, но лишь беззвучно открывала и закрывала рот, как рыба, которую выбросило на берег. Юноша же вновь изменился в лице, натянув былую беззаботную улыбку и с невинным вопросом «Ты не будешь? Можно я стащу?» утянул тарелку с нетронутым пирожным Канеки, уплетая его за обе щеки. Пальцы Ичики, до этого момента сжимающие уже остывающую чашку из-под кофе, задрожали и сжали её сильнее. Она опустила голову, из-за чего глаза скрылись под длинной чёлкой и не было видно того, как они в шоке сверлили поверхность деревянного стола. В кармане куртки завибрировал телефон. — Канеки-чан, тебе звонят, вроде как, — Пробубнил Сайкон с набитым ртом, вытирая салфеткой остатки пудры с рук и крема в уголке рта. Девочка дрожащим голосом угукнула и неслушающимися пальцами достала из кармана ветровки смартфон, на заблокированном экране вызова которого было высвечено «Мама». Девочка помедлила, решаясь, брать ли сейчас трубку или сбросить. Она никогда до этого момента не сбрасывала звонки родителей, даже если была чем-то занята. Проведя пальцем вверх по поверхности сенсорного экрана, Ичика нажала на окно «Оставить сообщение: Перезвоните позже, не могу говорить» и положила телефон с потухшим экраном на стол. В голове была каша. — А что по таймингу, не подскажешь? Блин, не хочу опоздать на автобус, следующий рейс только к шести часам! — Иказучи откинулся на спинку дивана, раскинув руку в стороны и глубоко вздыхая с довольным лицом сытого человека. Ичика с её неясной тревожностью резко контрастировала рядом с парнем. — Тебе ещё сорок минут до автобуса осталось. — Ба-а, почти час, жуть! Ну, я наверное просто пойду прогуляюсь, по магазинчикам пошатаюсь. Денег у меня кроме как на проезд больше нет, но хоть поглазею на всякое. Спасибо за классное времяпрепровождение и самый лучший в моей жизни кофе, Канеки-чан! Не дуйся, окей? Я не хотел тебя обидеть или что-то вроде того. Увидимся завтра в школе! И он вышел. Тихий звон колокольчика на мгновение вновь озарил помещение и тут же затих. Ичика заторможенно повернулась в сторону двери, вспомнив, что нужно было по уму попрощаться, но парня и след простыл. Она просидела на этом месте ещё почти час, лишь изредка включая и выключая телефон для того, чтобы проверить сообщения. Мама ей после сброса звонка не писала. Может, была занята с Хидейоши, а может просто не сочла нужным. Всё таки Ичике не пять лет, а четырнадцать и в её возрасте она уже вполне может иметь свои собственные дела и интересы, в которые родителю лезть не было смысла. «И всё потому, что она была слишком сильна. А сила — это опасность. Ну, по крайней мере тогда так думали. Да и сейчас мнение у людей не шибко поменялось. Толерантность — терпение, а не принятие. Люди никогда не примут гулей, но терпеть их они в силах, потому что иначе теперь жить нельзя. Странно, да?» «…если окажется, что ты всё же являешься гулем и, судя по родству с Глазной повязкой, сильным гулем — я перестану с тобой общаться. Это моё условие.» Ичика сглотнула и, не поднимая глаз, встала, собрав свои вещи в охапку. Девочка двинулась к выходу, не забыв запихнуть телефон в карман пиджака, и уже у самой двери окинула помещение кафе взглядом, столкнувшись со взглядом дедушки. Тот вопросительно выгнул бровь, спрашивая одними глазами, всё ли у неё в порядке, на что Канеки слабо улыбнулась и закивала головой, помахав ладошкой на прощание. Колокольчик вновь брякнул и дверь в :re закрылась.