Отрывной календарь в скандинавском стиле

— Скоро, между прочим, День Святого Валентина, — задумчиво тянет Эмиль. — Ммм? – Туури копается в моторе, ему не видно ее лица, но по спине и плечам можно понять, что она не впечатлена. Кто-нибудь более занудный — Эмиль воровато оглядывается по сторонам, но они одни — так вот, кто-нибудь шибко умный наверняка бы решил, что за "ммм" скрывается "отвали", но только не Эмиль Вестерстрём. — Уже решила, что мне подарить? — он сдувает невидимую пылинку с плеча. — Чего? Туури даже выглядывает из-под открытого капота. — Ну, пирожное в форме сердечка тут найти, конечно, сложно, а наш горе-повар вообще вряд ли способен что-то испечь… — В смысле — тебе подарить? — перебивает его она. Из-за маски голос ее звучит глуховато. — На четырнадцатое февраля, — широко улыбается он. — Выбор, согласись, невелик: если не считать твоего кузена и старикана, только я да Рейнир, и тут, собственно, и выбирать не нужно. — Но вы оба мои друзья, — Туури достает из кармана промасленную ветошь и принимается протирать какую-то железяку, которую держит в руках. На щеках у нее появляется слабый намек на румянец. — И Лалли, и Миккель, и Сигрюн… Если уж хочешь праздновать, то сердечки нужно дарить всем, разве нет? — Друзья?.. — Эмиль озадачен. Очнись, женщина, с тобой говорят о романтических чувствах, хочется заорать ему. Я пришел тебя развлекать и утешать, наступив, можно сказать, на горло своей песне, так что брось свою дурацкую железку! Ему почти обидно, потому что пару дней назад, он уверен, она была бы в восторге от одной мысли… Пару дней назад, в другой жизни, когда все было хорошо. — Я слышала, — кивает Туури и улыбается. Улыбка у нее чистая, как солнечный лучик, никакой маской не скрыть. — Когда учила языки, слышала, что у других народов это про… иные чувства. Но у финнов в этот день празднуют все, не только пары. Поэтому он и называется — день друзей. — То есть ты хочешь сказать, что если я подарю бумажное сердечко твоему трехнутому братцу, он не даст мне в глаз? — зачем-то уточняет Эмиль, чувствуя, как потеют ладони. Туури хихикает. — Он-то языков не учил. Калейдоскоп заманчивых идей проносится у Эмиля в голове, и только потом он соображает, что так и застыл с открытым ртом, а Туури уже снова нырнула под капот. — Не за что, — говорит она ему вслед, когда он разворачивается на каблуках и стремительно уходит. И улыбается мотору котанка.