Дети победителей

Последние дни дались Персефоне Нотт особенно тяжело. Она не была уверена, с чем то было связано: проблемы в семье, которые мать не могла от нее скрывать, слухи, родившиеся на фоне этих проблем и обретающие популярность в сплетнических кругах Хогвартса да и всего волшебного мира, или же внутренний мир слизеринской принцессы, который — увы, такое происходит даже с принцессами, — попросту пошатнулся. Подобные ощущения были для нее новинкой, и девушка не совсем понимала, как стоило к ним относиться, поэтому на первое время она решила попросту их игнорировать. Неважно, что они проникали в ее голову с регулярным постоянством и явно препятствовали ее спокойствию и умиротворенности. Она продолжала с упорством настоящей слизеринки запирать их глубоко в своем подсознании, натягивая на губы привычную, уже ставшую заведомо подготовленной улыбку. Иногда ей становилось безумно противно от всего этого притворства, но она ничего не могла с собой поделать — так она была воспитана. Увы, жеманность текла в крови представителей семейства Нотт. Так вышло, что выпускной год в целом выдался не самым легким: на подготовку к экзаменам уходило в два раза больше времени, тренировки по квиддичу сопровождались возросшим волнением перед играми, потому что на кону стоял кубок Чемпионата Хогвартса, а отдельные личности постоянно докучали своими очередными выпадами. И Персефона, на самом деле, могла бы запросто положить этому всему конец, поскольку наживать новых врагов перед выпуском ей хотелось меньше всего. Но она упустила момент. Потому что когда-то позволила своей горделивости одержать победу над собой, и теперь отступать было поздно. К тому же, она должна была признать, что эти моменты — те самые злосчастные перепалки с Джеймсом Сириусом Поттером — иногда приносили ей удовольствие, особенно если последнее слово оставалось за Персефоной. Впрочем, время от времени ненависть к Джеймсу становилась особенно сильной, и тогда девушка проклинала тот день, когда вступила с ним в спор. Ведь, задумывалась она, тогда последний год мог бы быть гораздо проще — и не пришлось бы краснеть за те моменты, в которых она на первый взгляд была совершенно не виновата. Впрочем, даже будучи погруженной в собственные проблемы, она всегда оставляла место для того, чтобы подумать о проблемах своего двоюродного брата, Скорпиуса Малфоя. Его бесконечно задумчивый взгляд и нехарактерная молчаливость выдавали его с головой, когда они вместе сидели во дворе Хогвартса, наслаждаясь последним днем осени. Они ждали Альбуса, чтобы вместе отправиться в Хогсмид, и Персефона не могла не отметить того факта, что за несколько минут Скорпиус не проронил ни слова. — Ладно, Скорп, — повернувшись к нему, произнесла Перси. — Что с тобой происходит в последнее время? У меня, конечно, есть свои предположения, но я хотела бы сперва услышать твои попытки отмахнуться. Юноша встрепенулся, словно отпрянув от какого-то загадочного сна, и взглянул на Перси так, словно пытался придумать, что сказать — пытался, и не мог. Девушка удивленно приподняла одну бровь, не узнавая в рядом сидящем парне своего кузена. — Понятно. Значит, мне все-таки придется озвучить это… — Перси, давай не будем… — Ты по уши втрескался в Лили Поттер, не так ли? — спросила она с убийственной прямотой, не моргнув и глазом. Она проследила за выражением лица Скорпиуса, сощурившись, а потом шумно вздохнула. — Ох, Мерлин. Она могла назвать тысячу и одну причину, почему это могло быть проблемой, однако была уверена в том, что кузен был способен догадаться самостоятельно. На самом деле, это мученическое выражение лица Скорпиуса как раз-таки говорило о том, что он догадался и пока не знал, что с этим делать. Персефона уже давно отметила про себя, что Лили Поттер отличалась от типичных девушек Скорпиуса, которые обычно ему нравились. Раньше он искал таких же женственных, амбициозных, знающих себе цену молодых дам, — потому что Астория Малфой была одной из таких, а Скорпиус давно определил ее своим идеалом. Нотт прекрасно понимала, почему: она восхищалась этой женщиной больше, чем когда-либо восхищалась своей матерью. Так что ее кузен, как позже поняла Перси, искал подобных своей матери, чтобы заполнить ту зияющую пустоту в своем сердце, которую оставила Астория, когда покинула этот мир. Вот только, по ее мнению, Лили Поттер вряд ли подходила под это описание. — Мне просто нравится проводить с ней время, Перси. Вот и все, — предпринял Скорпиус попытку объясниться. Она была красавицей, должна была признать Персефона. Что же, это, пожалуй, было для Поттеров семейным, как бы девушка не хотела об этом думать. Однако она все равно не понимала выбора своего кузена. Хотя, скорее всего, она не понимала не его выбора, а причину, по которой их обоих по воле судьбе привело к этой семье. В разном, разумеется, ключе. Фамилия “Поттер” слишком часто стала фигурировать в разговорах, в которых участвовала Персефона, и ее не мог не раздражать этот факт. Да простит ее Альбус. — Судя по всему, ей с тобой — тоже, — с усмешкой на губах произнесла Перси, чем вызвала неосознанную, но такую яркую улыбку Скорпиуса. Ох, Мерлин, он в самом деле был обречён. — Думаешь, мне стоит пригласить ее на Святочный бал? Девушка ещё раз вздохнула и выдержала паузу. Неужели она превращалась в свою мать, которая часами напролёт сидела и думала о том, кто составит хорошую партию для ее ребенка или племянника? От одной мысли об этом Персефоне стало до невозможности мерзко — так, что ее передернуло. — Скорпиус, иногда ты такой дурачок, — наигранно пробормотала Персефона, пытаясь скрыть признаки своей былой неуверенности. — Если тебе нравится девушка — возьми и пригласи ее. У нас осталось не так много времени, чтобы насладиться беззаботными деньками. Так что проведи их так, чтобы остаться счастливым. Она улыбнулась кузену, а тот в свою очередь благодарно сжал ее руку в своей. Он не стал спрашивать ее, а что собиралась сделать она, чтобы провести эти дни счастливо, а даже если бы и спросил, то Персефона явно не нашла бы никакого вразумительного ответа. На какое-то мгновение ей стало грустно из-за мысли об этом, но, впрочем, тоска не успела завладеть ее разумом, поскольку через несколько секунд Альбус наконец-то вышел из замка, параллельно небрежно завязывая вокруг шеи теплый шарф. — Надеюсь, я не пропустил ничего интересного? — еле заметно улыбаясь, сказал он, пока Скорпиус и Перси забирали со скамьи свои вещи, чтобы отправиться в путь. Что-то подсказало Персефоне в этот момент, что рассказывать Альбусу об откровении Скорпиуса — не самая лучшая идея, поэтому она загадочно пожала плечами и легкой походкой зашагала вперёд, бросив в полуоборота: — Только лишь мои стенания по поводу того, как сильно я хочу сливочного пива. Снег еще не успел припорошить землю, однако первые маленькие снежинки уже кружились в воздухе, предвещая зимние похолодания. Оставалось меньше месяца до рождественских каникул, и Персефоне нравилось, как в это время начинал преображаться Хогсмид: появлялись рождественские украшения, в тавернах и барах начинали продаваться праздничные напитки и угощения, а сувенирные лавки заполнялись самыми разными подарками на любой вкус. Девушка уже составляла планы того, что подарит своим друзьям на Рождество — таким образом она пыталась отвлечься от навязчивых мыслей, которые так и пытались пробраться в голову. Да и, на самом деле, ей казалось, что она слишком редко делала приятное своим друзьям, поэтому во время праздников всегда хотела как-то это компенсировать. Даже несмотря на то, что праздничное настроение так и не собиралось радовать своим присутствием. Маленькая команда из трёх слизеринцев дошла до Хогсмид сравнительно быстро. Скорпиус и Альбус, до этого несколько отдалившиеся друг от друга, сегодня разговаривали более-менее оживленно, хотя самую душещипательную тему оба парня старались обходить мимо. Персефоне было интересно, почему: она знала, как Ал относился к тому, что его лучший друг проводит почти все свободное время вместе с его сестрой, и ей казалось удивительным, что он не пытался что-то выяснить. Впрочем, оно, наверное, было и к лучшему — их троица сейчас абсолютно точно не нуждалась в разборках. Девушка наслаждалась этими моментами, которые напоминали ей о детстве, когда они втроем только начинали дружить. То были действительно восхитительные дни, беззаботные и веселые, ведь каждый день их ждали новые эмоции, школьные потрясения и огромный кладезь науки, который только-только предстояло постичь. А теперь до выпускного оставалось все меньше времени, и Перси вряд ли могла остановить тот поток ностальгических и грустных мыслей, что так стремились занять ее голову. — Так, кузина, — подтолкнул ее локтем Скорпиус, когда троица успешно добралась до Хогсмида. — Что задумалась? У тебя какой-то потерянный взгляд. Не хочешь ничего рассказать? Персефона закатила глаза, вмиг почувствовав себя на месте своего брата полчаса назад. — Это несправедливо. Я рассказываю тебе все, а ты мне — ничего, — в голосе Малфоя слышалась легкая обида, а Альбус рядом хмыкнул, ведь наверняка ему эта ситуация казалась знакомой. — Я просто вспоминала первый раз, когда мы вместе пришли в Хогсмид. Она не увиливала от ответа, но и погружаться в подробности уж точно не хотела. — Тот раз, когда Альбус так сильно бросил в тебя снежок, что тебе пришлось еще пару дней ходить с синяком на щеке? — рассмеялся белокурый слизеринец. — Между прочим, Скорп, этот снежок предназначался тебе, — возмутился в свою защиту Поттер. — Я не виноват, что ты решил спрятаться за Перси. Трус. — Ах ты… Ты хочешь реванша? — пусть Скорпиус и выглядел развеселенным, настроен он был явно решительно. — Сейчас, к сожалению, снега нет, но мы можем что-нибудь придумать. — Еще как. Персефона улыбнулась и покачала головой. Ей нравилось, что некоторые вещи в их общении оставалась неизменными. И она, пожалуй, отдала бы все на свете, чтобы так оставалось всегда. Вот только подставлять свою щеку снова она не собиралась, поэтому девушка предусмотрительно шагнула в сторону и подняла обе руки вверх. — Я пас. Развлекайтесь, как хотите, только не переубивайте друг друга. А я все равно пойду искать подарки на Рождество, так что лучше нам разделиться. — Мы поняли, Персефона, — насмешливо произнес Скорпиус, — ты просто испугалась. Могла бы так сразу и сказать. — Повтори это, Малфой, и останешься без подарка. И без своих любимых конфет. И… — Я понял, можешь идти! Встретимся через час в “Трех метлах”. Помахав молодым людям на прощание, девушка развернулась и уверенно зашагала в сторону лавок, оставляя друзей решать свои давние споры и развлекаться. Ей было приятно видеть, что эти двое, кажется, вновь наладили контакт, ведь нетрудно было заметить, как отстранился от своих друзей Скорпиус, когда их отношения с Лили обрели новый оттенок. Может быть, с ним действительно стоило поговорить именно на эту тему. Тем не менее, Персефона сумела отбросить навязчивые мысли в сторону и приступила к выполнению своего плана. Она всячески старалась получить удовольствие от процесса поиска подарков, размышляя, как завернет ту или иную упаковку, как подарит и какие эмоции будут на лице получающего — и, признаться честно, это заставило ее почувствовать себя ещё лучше. Она бегала от одной лавки к другой, радуясь тому, что решила подготовиться заранее — таким образом она не сковывала себя в выборе, ведь никто из студентов еще не раскупил все самые интересные безделушки к Рождеству. Персефона долго решала, стоило ли что-то взять своим родителям, но этот вопрос остался нерешенным, и она отложила его до лучших времён. Когда она, наконец, определится со своими мыслями. Поэтому пока что она сжимала в руке различные пакетики с подарками для всех своих близких друзей, и пускай в большинстве случаев они не отличались громадным размером, она находила их весьма полезными. Например, Перси была абсолютно уверена в том, что ее подруге Авроре однозначно понравится именная фляга с некоторыми личными подписями, которая, ко всему прочему, самостоятельно наполнялась огневиски. Разумеется, такую вещь не должны были продавать студентке Хогвартса, но Персефона Нотт умела быть убедительной, а потому хитрые словечки без лишнего труда убедили хозяйку магазина пойти на уступку. Когда прошло чуть больше часа, Перси собиралась отправиться в бар «Три метлы», где троица слизеринцев условилась встретиться. Уже на самом входе она почти столкнулась в дверном проеме с двумя гриффиндорцами, один из которых был членом сборной Гриффиндора по квиддичу, Грег Слоупер. Он не только не позволил девушке пройти вперёд, но и как будто целенаправленно задел ее плечом. Нотт на секунду опешила, но тут же нахмурилась и окликнула парня. — Ох, прошу прощения, ваше слизеринское величество. Я случайно, — парень обернулся, но его лицо абсолютно точно не выражало сожаления. — Я смотрю, ты очень торопишься, Слоупер? На поле по тебе так не скажешь, — не осталась в долгу Персефона. Мерлин, неужели гриффиндорцы и в самом деле порой были горделивее и заносчивее слизеринцев? К тому же, Грегу явно было нечем гордиться: в прошлом матче, победа в котором наконец-то досталась Слизерину, он почти травмировал игрока своей команды. — Кстати, про поле! Не боишься, что следующая игра станет для тебя последней? Впервые Персефона искренне растерялась, не понимая, что имеется ввиду. Видимо, ее секундную растерянность Слоупер расценил как свою победу, потому что его губы растянулись в неприятной усмешке. — Что ты несёшь? — сквозь зубы процедила Перси, пытаясь вернуть самообладание. — Да брось, Нотт. Пытаешься нас убедить, что вы с Малфоем никак не причастны к действиям ваших родителей? Как думаешь, профессор Макгонагалл позволит вам доучиться после этого? — Я думаю, что тебе нужно закрыть рот и желательно больше никогда его не открывать, чтобы не позориться, — демонстративно пропуская его слова мимо ушей, ответила девушка. Прежде чем Слоупер что-то добавил, Персефона подняла выше голову и уверенно прошла мимо него, приказав себе не оборачиваться, даже если заносчивый гриффиндорец все-таки что-то скажет. Она, Нотт, была выше этого. Или так она продолжала говорить себе. Перси подошла к столу, за которым уже сидели ее друзья, и заставила себя улыбнуться. Она не могла позволить себе выставить эмоции напоказ, хотя все внутри кипело от ярости по отношению к Слоуперу. Те мысли, что беспокоили ее вот уже пару недель и которые она так тщательно пыталась запихнуть в дальние уголки своего подсознания, снова начали заполнять ее голову, воплощая в реальность те самые страхи и опасения. Скорпиус, должно быть, сразу заметил неладное в глазах Персефоны, несмотря на то, что он и Альбус вряд ли слышали разговор со Слоупером, который произошел буквально в дверном проеме кафе. Разумеется, если бы ее кузен услышал, в каком тоне проходил этот разговор, парочкой фраз он бы явно не закончился. Тем не менее, даже своей привычной улыбкой она не смогла скрыть злость и волнение в своем взгляде. — Перси, все нормально? — заботливо спросил Скорпиус и пододвинул к ней уже наполненный стакан со сливочным пивом, когда девушка присоединилась к ним за столом. — Слоупер опять что-то возникал по поводу матчей? Персефона сделала глубокий вдох и с сожалением взглянула на стоявший перед ней стакан — она не чувствовала ни жажды, ни голода, никакого желания пробовать содержимое. — Что-то в этом роде, — произнесла она, превозмогая огромное желание спрятать лицо в ладони. — Что конкретно он сказал? — Альбус нахмурился. — Сомневаюсь, что тебя могли бы расстроить обещания Гриффиндора выиграть в следующем матче со Слизерином. — Слухи о наших родителях дошли и до Хогвартса, Скорп, — сделав голос тише, разочарованно объяснила Персефона, искренне надеясь, что никто из сидящих за ближайшими к выходу столами не вдавался в подробности небольшой перепалки. Хотя, подумала она, какая разница, если все и так рано или поздно об этом узнают и начнут трещать на каждом углу? Нотт не нужно было смотреть на Скорпиуса, чтобы понять, как изменилось его лицо. Он выглядел так, словно ему только что залепили звонкую пощечину, болезненную и неприятную. Персефона также понимала, что им вдвоем следовало поговорить об этом, поделиться друг с другом переживаниями и своими мыслями на этот счет, однако таверна в Хогсмиде была не самым лучшим местом для серьезных разговоров. Да и, признаться честно, Персефоне еще требовалось разобраться со своими эмоциями, прежде чем она начнет мыслить действительно рационально. А пока что ей просто хотелось исчезнуть. Провалиться сквозь землю. Забраться в кокон, где до нее никто не сможет достучаться. Она редко позволяла чужим словам задеть так сильно, однако когда дело касалось ее семьи и бесславной репутации отца, внутренние переживания одерживали победу. Потому что это всегда было больной и не заживающей темой. — Извините, ребята, но в Хогвартс вам придется возвращаться без меня, — выдержав моментное молчание, вновь заговорила Перси. Сперва она запнулась, не сразу сообразив, какую причину можно назвать дальше, чтобы просто побыть наедине с собой, но через некоторое мгновение вновь взяла себя в руки. — Я совсем забыла, что обещала Фелиции встретиться с ней в библиотеке. Развлечетесь без меня? Она подбадривающе положила ладонь на плечо Скорпиуса и слабо сжала его, прекрасно понимая, что после таких новостей уже будет не до развлечений. Тем не менее, она считала, что скрыть это от него было бы как минимум нечестно — ведь то была их проблема, ничья больше. Как и прежде, лишь они вдвоем — если не против всего мира, то однозначно против всех стереотипов и слухов об их семье. Они оба уже наелись этим сполна, однако конец их борьбе так и не виднелся. Дождавшись кивка Скорпиуса и Альбуса, Персефона поправила свой шарф, укутавшись в него сильнее и уютнее, и направилась на улицу. Не успела она пробыть в теплом помещении и пары минут, как резко почувствовала, что сейчас только свежий воздух приближающейся зимней поры мог облегчить ее состояние.