Boblice

1 Бобби смотрит. Смотрит тщательно и долго. Он не моргает, не отрывает совершенно чуждых его лицу широко открытых, злых глаз. Глаза краснеют. Но он не моргает. Сжимает челюсти все сильнее. Вены на шее вздуваются все выразительнее, а линия подбородка становится все заметнее. - Чувак, - Ханбин хлопает парня по плечу. - Твое пристальное внимание к этой парочке - не комильфо. Бобби не реагирует. Смотрит как прежде. Смотрит яростно, зло. Разрывает глазами на части. У него было достаточно практики для прокачки данного умения. - Я посвятил ей программу, - цедит сквозь зубы. Ханбин не удерживается от ироничного хмыкания: - Она в курсе этого? Бобби тянется к карману огромной байки, где обычно прячет сигареты. Плюет на все: на запрет курения в общаге, на возможность схлопотать выговор, на стоящего рядом Ханбина. Закуривает. Ему насрать. Серьезно, ему так глубоко насрать на это все дерьмо. - Ставлю сотню, что нет, - хрипит Бобби. Лалиса садится в машину к этому успешному, богатому ублюдку. - Я зарегистрирую тебя на всех форумах для начинающих серийных убийц, - веселится Ханбин. Бобби курит нервно, делая грубокие затяжки, выдувая с дымом весь воздух из легких. Выгоняя это чувство из себя. Не помогает. Ему уже ничего не помогает. - В жопу форумы, - рычит реппер. - Еще пару раз и я сожгу этого гандона заживо. - Вот и я об этом, - задумчиво кивает Ханбин. 2 Лалиса возвращается в час ночи. Бобби сидит на лестнице двумя пролетами выше с того самого момента, как на улице стало темнеть. Сигаретным дымом пропитываются все тринадцать этажей нового здания общаги, куда их закинули в начале года. Бобби не нужно смотреть вниз, чтобы узнать шаги Лалисы. Он выучил их наизусть. Только она порхает на седьмой этаж без лифта. Только она всегда спотывается на последней ступеньке. Только она, сука, умеет вывести его из себя одними своими шагами. Бобби поднимается на ноги, отряхивает джинсы и неторопливо спускается вниз, нарочито громко шеркая подошвами кроссовок. Ему - на пятый. Бобби не надо спешить: Лалиса всегда долго ищет ключи, потом также долго пытается вытащить их из сумочки. Ключи обвешаны многочисленными брелками, которые таскают ей из путешествий ее подружки. Брелки цепляются за подкладку сумки каждый раз. Но Лалиса не снимает их. Каждый раз глубоко вздыхает и терпеливо принимается выпутывать объемную связку. Потом принимается за замок. Лалиса еще ни разу не попадала в замочную скважину с первой попытки. Не то, чтобы Бобби следит... Нет, он сталкерит ее по-черному. Ловит каждый ее взгляд, каждый поворот головы, каждый вздох. Он знает, как она перекидывает волосы через плечо, цепляя светлые пряди средним пальцем. Иногда волосы путаются о еле заметный камешек на простеньком серебрянном кольце, которое девушка никогда не снимает. Она слегка морщится, выдирает несколько волосин, потом отцепляет их от кольца. Бобби готов потратить остаток жизни, чтобы выпутывать эти пряди из кольца. Лалиса вскидывает голову вверх, стоит Бобби показаться на верхней ступеньке. Замереть там на несколько мгновений, поглубже засунув сжатые в кулаки руки в карманы джинс. Урвать крохи секунд наедине. Посмотреть исподлобья, голодным псом вцепиться в чистое лицо напротив. - Здравствуй, - тихо произносит Лалиса и немного робко улыбается. Бобби никогда не признается себе, но он боится этой улыбки сильнее смерти. Сильнее змей и комнат страха. Он боится ее до дрожи в коленях и пальцах рук. Поэтому он сжимает кулаки в карманах еще крепче. Поэтому он хмурится каждый раз. Бобби знает, что эта легкая улыбка боится его хмурых щей. Она исчезает почти сразу, растворяется в приглушенном свете этажей. Ей на смену приходит растерянность, почти сразу сменяющаяся сожалением. Лалиса поджимает губы. Эти нежные, полные губы, никем не тронутые. Бобби следит за этим. Видит Будда, как тщательно он следит за этим. Пусть Будда убережет этого богатого ублюдка. Пусть он не посмел прикоснуться к Лалисе. Пусть Будда убережет Бобби от убийства с особой жестокостью. Бобби смотрит. Впивается взглядом в губы напротив, изучает их тщательнее, чем астрофизики ищут доказательства существования новой планеты. Медленно скидывает свое тело с каждой следующей ступеньки, приближаясь к девушке. Поднимаясь на свою личный эшафот. Лалисе неуютно от этого пристального взгляда. Она почти незаметно ведет плечами, скрытыми под легким гольфиком. Эти плечи сегодня гладил не он. Этих плечей сегодня касался тот, у которого завтра не будет зубов. Бобби уверен в этом. Он клянется себе. - Мы очень часто сталкиваемся, не так ли? - Лалиса возвращается к замочной скважине, звенит ключами. Сам Бобби в это время звенит изнутри. Он надеется, что не слышно. - Ты на каком этаже живешь? - продолжает шелестеть девушка. Тишину лестничной клетки нарушает шумно открывающаяся дверь несколькими пролетами ниже. Бобби и Лалиса вздрагивают, воздух вокруг них лопается по швам, разлетается мелкими осколками. Бобби сильнее сжимает только расслабившиеся ладони обратно в кулаки. Сдерживается, чтобы не броситься подбирать осколки. С удивлением замечает, что пол вокруг пуст. - Бобби, - орет Ханбин. - Кончай окуривать общагу и дуй сюда. Джунэ снова сцепился с Донхеком. И нам нужны яйца. Лалиса прыскает. Бобби смотрит на нее, закатывает глаза и вдруг расслабляется. Вся злость, что уже несколько недель клокочет внутри, неожиданно исчезает. Внутри становится тихо. Внутри становится так много места, что Бобби даже пугается. Вытаскивает руки из карманов, потягивается, пытаясь себя чем-нибудь занять. Чтобы не думать о том, сколько в нем теперь свободного места. Подходит к замершей девушке, отбирает ключи и с первого раза вставляет в замочную скважину. - Бобби, блять. Поворачивает ключ и слегка толкает дверь. Та поддается. Лалиса проскальзывает внутрь и еще раз улыбается своей неловкой полуулыбкой на прощание. - Бобби, у нас закончились яйца! - продолжает надрываться Ханбин. - Свои отрежь, блять! - орет Бобби уже на лестнице шестого этажа. - Все равно тебе они ни к чему. Внутри слишком пусто. Слишком свободно. Слишком много места, которое теперь принадлежит только Лалисе. 3 - Итак, я собрал вас всех здесь, - поправив огромные черные солнцезащитные очки, начал Ханбин, - чтобы провести коллективный брэйнсторминг. - Ой бля, - тянет Джунэ, откидываясь на спинку дивана. - Откуда это в тебе? - Нехер было тащить его в библиотеку, чтобы следить за твоей австралийской богиней, - привычно отфыркивается Донхек. Джунэ моментально подбирается, становится больше, открывает рот для начала новой потасовки. - Завалились оба, - рявкает Ханбин. - У нас тут проблема по-серьезней. - И что это за проблема? - тянет Донхек. - Проблема в том, что наш Бобби стал на кривую дорожку, - трагично заявляет Ханбин, погружая своими словами всех присутствующих в глубокий мыслительный процесс. - Да влюбился этот придурок в Лалису, - нетерпеливо хлопает по бедру Ханбин, не дождавшись реакции со стороны остальных. - Ту иностранку с седьмого этажа, - уточняет Юнхен, не отрываясь от кулинарного шоу на экране телевизора. Ханбин торжественно кивает и проходится тяжелым взглядом на лицам сиящих в гостинной парней. Те, чувствуя настроение говорящего, заметно подбираются, пытаются проникнуться сложностью ситуации. - Ну так а в чем проблема? - первым не выдерживает Донхек. - Проблема в том, что ты - тупой дегенерат, у которого вечно воняют ноги, - фыркает Джунэ. - Завали свои щи, - привычно рявкает Ханбин, закатывая глаза и поясняя. - Проблема в том, что наш потомок американских эммигрантов теперь злой как испанская лихорадка. И готов на массовые убийства как она же. Донхек с Чану зависают от хитроспетеных сравнений страшего, угрюмо ковыряют взглядом пол. - Это типо плохо? - робко подает голос Чану. - Это типо дохуя плохо, - мрачно подтверждает Ханбин. - Провести всю жизнь в тюрьме - такое себе будущее. Благо, в нашей стране отменена смертная казнь. Тишина в гостинной теперь становится плотнее. Каждый проникается мрачным будущим своего приятеля. - И что ты предлагаешь? - подает голос Джунэ. - Нам нужен план, - поправив очки на носу, торжественно провозглашает Ханбин. - Это все круто, - морщится Чану, - но где сам виновник торжества? - Поехала давать пизды очередному ухажеру Лалисы, - отмахивается Ханбин. - Это тому, который каждый день приезжает в универ на Ламборджини темно синего цвета? - уточняет Донхек. - И у которого отец - сенатор? - подхватывает Джунэ. Ханбин на это лишь закатывает глаза. Выразительно так закатывает. Что даже через черные очки стало понятно, какого он мнения об умственных способностях его приятелей. - Вот поэтому я и говорю: нам нужен план! - Тебе не кажется, что для плана уже слегка поздновато, - задумчиво цокает языком Джунэ. - Этого кровожадного придурка уже не спасти. 4 Бобби переводит сбившееся дыхание и упирается спиной в бетонную стену. Жадно глотает воздух, пытается набить им легкие. Продышаться. Но ему - мало. Как и с Лалисой - вечно мало. Парень смахивает капли крови с разбитой брови. Не помогает. Похоже, ублюдок Чон успел все же залепить в глаз своими нежными ручками богатого ушлепка. Бобби схаркивает кровавую слюну на асфальт. - Мудила. День складывается паршивее некуда. Сначала этот хуесос привез Лалису на машине на пары. Весь день таскался за ней по коридорам, ублюдошно шутил, сверкая своими мерзкими белыми зубами, трогал ее за плечи своими грязными руками. Потом этот мешок богатого говна потащился за ней в библиотеку. Ну а позже, когда Бобби, озверев до красной пелены в глазах, приехал дать ему пизды, позвал телохранителей своего отца. Или чьи они там, блять. Бобби насрать, если честно. Парень лезет во внутренний карман джинсовки в поисках сигарет. Не находит ничего. Матерится сквозь зубы, отлепляется от стены и, припадая на левую ногу, плетется в сторону общаги. Пугает своим видом редких прохожих, зыркает на них из-под сведенных бровей. - А что это ты сегодня при полном параде? - спокойно спрашивает открывший дверь Ханбин, с интересом рассматривая разбитое лицо друга. - Праздник какой-то? - Хуяздник, - не придумывает ничего лучше Бобби. Скидывает кроссовки, наступая носком на задники, бросает джинсовку прямо на пол в прихожей, стаскивает через голову окровавленную футболку и плетется на кухню. - Антисептик есть? - Еще осталось, - Ханбин следует за парнем. - Но если продолжишь в том же духе, то мне придется идти на седьмой этаж и просить у девочек. Заодно расскажу им трогательную историю о том, как беззашитного Бобби отхуячили в переулке двадцать хулиганов. - Ага, и у троих из них были «стволы», - в тон другу продолжает парень. - Ты уворачивался от пуль с ловкостью ниндзя, - продолжал вдохновенно вещать Ханбин, вытаскивая аптечку из-за мусорного ведра. - Но одна - шальная - все же задела тебя. - Шантаж? - устало выдыхает Бобби, дождавшись окончания бредового обострения своего друга. Ханбин стирает эпично-возвышенное выражение лица, снова становится собой: серьезным парнем с грустно-понимающими глазами. Ставит аптечку перед собой и садится напротив Бобби. - Послушай меня, Дживон. Милая девочка Лалиса, состоящая в организации помощи постарадавшим от военных действий в Ираке и прочих горячих точках, точно не будет с тобой даже здороваться, если узнает, что ты систематически превращаешь в кровавую кашицу всех ее поклонников. Бобби смотрит на гладкую поверхность стола рвотно коричневого цвета. Скользит взглядом по множеству зазубрин, оставленных предпочитающим точить кухонные ножи Джунэ. Этот говнюк обещал покрыть стол лаком еще два месяца назад. - Они трогают ее, понимаешь? - сипит Бобби, выискивая взглядом сигареты. - Касаются ее своими руками. Ханбин тяжело вздыхает, трет уставшее лицо, тяжело роняте руку на стол: - Делай, как знаешь, дружище. Но пока ты для нее - парень с айти, у тебя еще есть шанс. Но как только ты засветишься перед ней своими садистскими наклонностями, то навсегда превратишься в маргинальный элемент. Бобби смотрит на друга исподлобья: - Не ходи больше в библиотеку с Джунэ.