Из чего отцы варят сыворотку правды

      Мысли в голове собирались линиями в косички, похожие на те, что постоянно делает подруга Мэйв. Кажется, в черепной коробке не осталось ни единого эпизода, который хоть косвенно был не связан с этой непонятной девочкой. Отец в своей книге писал, что нельзя вступать в какие-то романтические отношения, пока не научишься управлять своими чувствами/наверное, поэтому он ведёт себя как кретин/.       Мне всё больше начинает казаться, что моя внутренняя галактика сужается до одного человека. Её хочется спрятать, огородить от всех/в том числе от самого себя/, вырвать с корнем из собственной шкуры и обмотать белым облаком — лишь бы никто не причинил вреда. Она удивительна: в каких-то вещах слишком взрослая и независимая, где-то, возможно, обводит своей начитанностью даже самых умных учеников школы, но все же Мэйв — девушка, умеющая влюбляться, но не способная это признавать. Ей не нужен собранный пазл того, что происходит в нашем мире. Ей, кажется, ничего на свете не нужно, но это только на первые пятьсот взглядов, дальше становится понятно — Мэйв живой человек.       От раздумий в непроглядной темноте отвлёк звук приближающихся шагов. — Ты чего здесь забыл? — снова холодная, отстранённая, обиженная, Мейв смотрела на меня, боясь сказать что-то лишнее, пытаясь сохранить привычное спокойствие в лице и грубость. — Тебя. Точнее, пришел к тебе. — говорить удавалось с трудом, слова путались в голове, словно проходили контроль на качество и логику, и почти на каждое слово загорался красный цвет. Мэйв ждала, пока я «загружусь» и соизволю сказать хоть что-то, но в голове всё еще варилась рисовая каша. — Ясно. Проваливай. — сказала она, разворачиваясь, чтобы уйти. — Стой. Правда, подожди, пожалуйста. Я пришёл к тебе не просто так. Давай поговорим.- я говорил это, с трудом вынимая смелость из самых обшарпанных и забытых уголков своей души. Мэйв положила на землю сумку, и из неё виднелись продукты. — Молоко и…чипсы? Зачем? — В соседнем трейлере ждёт неприготовленный омлет. — первый раз за несколько дней я увидел, что она улыбается. Так искренне, по-детски и сочувствующе. — Так чего ты хотел? — Помнишь, ты говорила, что у тебя были ко мне чувства, а я сказал, что счастлив с Олой? — Спасибо, что напомнил. — Мэйв говорила с ехидной ухмылкой, как бы защищаясь/от меня?/ — Я соврал. — Кретин. — она раздвинула колени, обхватила их руками и опустила голову вниз. — Справедливо. Я говорил с отцом. Спрашивал, почему он ушел от нас с мамой. — И почему же? — Он поставил себе тот же диагноз, что и ты мне двадцать секунд назад. Дал совет. Впервые в жизни готов к нему прислушаться. — И какой же? — Всегда говорить правду. С этими словами я из последних сил оторвал руки от холодной земли и поцеловал её.       Качались деревья. Ветер поднимался всё больше и больше. Кажется, нас тогда ничего не волновало. Мы просто сидели на холодной земле возле тропинки и смотрели на звезды, и вдруг мне в голову пришло осознание, что она наизусть знает все созвездия. — Холодно. Пойдем, провожу тебя до дома.       Я помог Мэйв подняться и по-детски отряхнул ей куртку, взял за плечи как в старом нудном фильме, и мы отправились прямиком до её порога. Отпускать не хотелось, разрушать только что установленную хрупкую идиллию — тоже. — Останься. — сказала она, пока я разворачивался возле двери, направляясь к выходу. — Хорошо. А омлет? — Подождёт. Мы долго сидели на кухне под её рассказы о том, как она выбирала занавески в этот миниатюрный трейлер, а потом легли на диван. Мэйв до утра уснула рядом, а мне казалось, что на моём плече мирно спит целая галактика.