Подруга

— Ты воскресила меня? — внимательный взгляд в глаза. Долгая пауза. — Да, — тихий ответ, но сердце не ускорилось своё биение. Он продолжал внимательно смотреть в мои глаза, всё также держа за запястье. — Кол! — крикнула та самая брюнетка, направляясь в нашу сторону, но резко остановилась на месте. — Значит, я обязан тебе, — шёпотом ответил он и уже через секунду я чувствую на своих губах его губы. Несколько секунд я не отвечала на его поцелуй, сопротивляясь и пытаясь оттолкнуть, но тогда он крепко сжал запястья, также крепко прижимая к себе, целуя настойчиво и требовательно. Почему несколько секунд? Да потому, что уже через эти несколько секунд я отвечала на поцелуй, не сопротивляясь. Ухмыльнувшись сквозь поцелуй, он осторожно отпустил мои руки и я обвила его шею, притягивая тем самым ближе. Его сильные руки легли на талию, крепко прижимая к себе. Напористый и требовательный поцелуй, вызывающий мурашки по телу, сухость в горле, учащённое дыхание и сердцебиение. Я будто таяла в его руках. Сколько целовалась с мужчинами, но такого ни разу не было. От поцелуя сносило крышу напрочь. Я чувствовала жар его тела, даже через ткань одежды. Я чувствовала, как поцелуй становился всё более требовательным и напористым, но здесь слишком много народу, чтобы продолжить, да и этот поступок был сделан специально, чтобы позлить Клауса и Ребекку, например. Вместо удовольствия появилась обида, чувство использованности. Отстранившись от него, я отвела взгляд и намеревалась сделать шаг назад, но его руки на моей талии не дали этого сделать. — Я обязан тебе, — вновь повторил он, подняв меня за подбородок, тем самым заставив посмотреть на него. Его карие глаза блестели, а губы растянуты в ухмылку. Они ещё были в моей помаде. — Не стоит, — вновь отведя глаза, сказала я. — Лучше беспокойся за свою ручную ведьму, — я кивком головы указала на рыдающую ведьму, которую обнимает Марсель и кинув на меня убийственный взгляд, покинул вечеринку вместе с ней. — Серьёзно думаешь, что мне есть дело до неё? — фыркнул Майклсон, убирая свои руки с моей талии и стирая мою помаду со своих губ. — Разве этот поцелуй не способ позлить свою семью? — моя бровь вопросительно изогнулась, а он вновь фыркнул, поджимая губы. — У меня немного другие методы злить семейку, — он натянуто ухмыльнулся, продолжая оттирать помаду с губ. — Да, и ведьмочка сама прилипла ко мне. — Так уж прям и сама? — А ты что же, ревнуешь? — самодовольная ухмылка появилась на его губах. — Нет. С чего бы это? Мы даже не встречаемся. — Ну, это пока что, — вновь ухмылка, а я заметила, как Ребекка махнула мне рукой, мол, подойди. — Ты же бабник, Майклсон. — Как грубо, милая, я могу быть однолюбом, — вновь ухмылка, но поняв, что сморозил, поджал губы. — Я же не ослышалась? — теперь улыбалась я, на что он закатил глаза. — Тебя зовёт Ребекка, — напомнил он мне, не желая говорить об этом. — Придурок, — тихо буркнула я, отстраняясь от него. — Теперь только твой придурок, милая, — вдогонку добавил он. Закатив глаза, я направилась к Ребекке, которая ухмылялась, глядя на меня. Широко так. — И что это только что было? — с широкой улыбкой спросила Ребекка, с блеском в глазах смотря на меня, когда я наконец подошла к ней. Хейли также не смогла сдержать улыбку и улыбнулась. — Ну, ты знаешь как это называется, когда губы соприкасаются друг с другом, — лёгкая ухмылка появилась на моих губах. Хейли тихо рассмеялась, отпивая из бокала апельсиновый сок. — Да, и теперь жду объяснений. От Кола я не дождусь, а вот от тебя — да, — милая улыбка появилась на её лице. Блондинка думает, что раз уж я спасла её брата во второй раз и целовалась с ним, то мы с ней подруги. Нет. — Нет, милая, ты кое-что всё же забыла, — я подошла к ней вплотную. — Мы не подруги, — шёпот опалил её ухо, а потом я отстранилась. В её глазах мелькнула влага и боль, поджав губы, она натянуто улыбнулась и извинившись покинула нашу компанию. Да, в поместье Сальваторе я говорила, что спасаю брата своей подруги, но… Чёрт, всё сложно. Во-первых, я не знаю как быть с сестрой. Во-вторых, нужно как-то вернуть мой кулон. В-третьих, Майклсон поцеловал меня, тонко намекнув, что я не безразлична ему. В-четвёртых, беременную Хейли захотят убить, как и ещё не родившегося ребёнка Клауса. И я могла продолжить, называя причины, по которым сейчас всё сложно. Я сомневаюсь во всём, кроме того, что нужно обеспечить защиту Хейли и как-то помириться с сестрой. — Зря ты так с ней, — вздохнув, произнесла Хейли, смотря вслед уходящей Ребекки, а потом перевела взгляд на меня. Возможно, я была груба с ней. — Ты не знаешь из какого дерьма я вытаскивала её, рискуя при этом собой, — мимо проходил официант, у которого я забрала стакан с виски. — Я разрывала кровную связь между её семьёй, когда их любимая мамуля всех связала, — сделав глоток виски, я загнула один палец. — Я пошла против предков, когда помогла им убить собственную мать, — я загнула второй палец. — Я, чёрт возьми, воскресила её брата, едва не умерев от магического истощения, — и я загнула третий палец, делая большие глотки виски. — После воскрешения, я сказала ей, что наши пути расходятся, а потом я обнаружила пропажу своего кулона, — стакан с виски оказался пуст, а мои глаза щипало от солёной влаги. Когда я говорила об этом я не знала, что нас слушают абсолютно все Майклсоны, которых я не видела, ведь они были на втором этаже, внимательно слушая и наблюдая за нами. Я не говорила об этом самой Ребекки, потому что не хотела усложнять её жизнь тоже, ведь жить с братом-тираном тысячу лет, девятьсот из которых она была в гробы, с кинжалом в груди, это нелегко. — Почему тогда не сказала ей об этом? — Я не хотела усложнять и без того сложную жизнь Ребекки. Она живёт тысячу лет, девятьсот она провела в гробу, это сложно. И я была первой, которой она открылась, она искала заботу, ту же любовь… Думаешь, мне не было тяжело и больно? — я поставила стакан на перила, вытирая ладонью с щёк слёзы. — Моих родителей убили оборотни, когда мне было десять, а сестре девять. Нашим воспитанием занималась бабушка, которая считала меня полным ничтожеством, обузой семьи, а сестру она холила и лелеяла. Знаешь, как это больно, когда родная бабушка запрещает тебе заниматься магией, а когда нашла тебя на озере, практикующей магию, ударила, а затем выгнала из дома. Мне было пятнадцать, когда я оказалась на улице, а сейчас мне девятьсот девяносто девять и кто я? Вампир, но была еретиком, — голос дрожал, но был твёрдым. Даже Хейли не смогла сдержать слёз, а когда я плотно сжала губы, брюнетка крепко обняла меня. Я нуждалась в заботе, любви, в семье, в конце концов. Всхлипнув, я обняла в ответ Хейли. — Ты винишь её? — спросила она, отстранившись от меня и утирая слёзы. Я последовала её примеру. — Виню в том, что она защищает и спасает свою семью? Нет, — покачала головой я, вздыхая и отводя глаза. — Я просто хочу, чтобы моё сердце не было разбито во второй раз, ведь это больно. Чертовски больно, милая, — горькая и натянутая улыбка появилась на моих губах. — Прости, но вынуждена оставить тебя одну, — она кивнула, ничего не сказав, а я отправилась на поиски бутылки виски. Говоря всю правду, съедающую меня изнутри, я не знала и догадаться не могла, что Майклсоны слышали меня, в том числе и Ребекка с Колом. Найдя бутылку виски и открыв её, я сделала несколько больших глотков виски, морщась от обжигающего напитка. Все вокруг веселились, выпивали и общались. Через несколько минут я увидела Хейли, которая что-то бурно обсуждала с Элайджей и Клаусом, будто что-то доказывая. Кол и Ребекка о чём-то спорили на втором этаже. Семейные разборки, что поделать. Вновь сделав глоток виски, я направилась вместе с ней на выход. Выйдя на улицу, в лицо ударил прохладный ветер, обжигающий нежную кожу лица. Как только я сделала несколько шагов к машине, меня резко прижали к каменной стене. Бутылка виски оказалась на асфальте, разбиваясь в дребезги и превращаясь в осколки. — Ты? — раздражённо прошипела я, смотря на этого самоубийцу.