Лисья Ухмылка

      Конохагакуре. Это поселение называют, деревней, сокрытой в листьях, однако, именно деревней этот город назвать сложно. Высеченные в огромной скале лица четырех мужчин, бывших предводителей шиноби, населяющих этот город, безмолвно наблюдали за жизнью мегаполиса, сияющего паутиной фонарей, освещающих дороги, раскинувшиеся посреди леса. Да, это место стало домом для тысяч одаренных людей, предки которых выбрали путь войны. В этом кровожадном мире, упивающимся страданиями смертных, искусство умерщвления возведено в абсолют, и разумеется, это оказывает свои последствия.       Даже сейчас, жаркой летней ночью, в день траура, по случаю десятилетия со дня нападения девятихвостого демона, и праздника по случаю победы над ним, находились люди, вымещающие боль на невинных и непричастных. Десять лет назад Кьюби но Йоко едва не разрушил Коноху, лишь благодаря жертве Четвертого Хокаге, самого правителя деревни, ее удалось спасти. Перед самой смертью он успел запечатать могучего демона-лиса в теле своего собственного сына. Увидев мальчика сейчас, Четвертый был бы в ужасе и, возможно, направил бы весь свой гнев на деревню, ради которой он отдал жизнь. Жаль, но вместо того, чтобы почитать и уважать маленького Наруто Узумаки, как того желал его отец, на него свалилась вся ненависть жителей деревни. Неосведомленные люди испытывали боль от потери своих близких и совсем не логично отождествляли голубоглазого парнишку и демона-лиса, из-за чего юный Узумаки частенько попадал в такие ситуации, как, например, сегодня.       Наруто был внимательным и смышленым ребенком. Он с самого детства замечал направленные на него взгляды, полнящиеся злобой, слышал тихие шепотки, сочащиеся ненавистью, а уж когда его с безразличием выкинули из детского дома, где он хоть изредка, но все же чувствовал себя в безопасности, вот тогда он столкнулся со всей несправедливостью этого мира. Дар и проклятие эмпата. Канцеляры при выпуске урезали его сиротское пособие на пару тысяч йен, оставляя ему ровно столько, чтобы выжить впроголодь, а на рынке наоборот: торгаши задирали цены в два, а то и в три раза больше себестоимости персонально для паренька. И в каждом взгляде, в каждом слове он чувствовал отвращение, гнев и боль. Впрочем, суровое детдомовское воспитание и врожденная привычка преодолевать любые невзгоды давали о себе знать, и паренек лишь изредка сетовал на то, что ему тяжело уворачиваться от летящих в него камней. И пусть он прятал свою печаль за звонким смехом и мелким вредительством, в его глазах почти всегда можно было увидеть отражение его истинных мыслей. Десятилетний паренек смирился с тем, как к нему относятся окружающие, но вместо того, чтобы озлобиться на жителей своей деревни, он вознамерился добиться их уважения, став сильнейшим шиноби своего времени. Без сомнения, преодолевая боль и ненависть, он бы этого добился, если бы не случай.       В день траура мальчик предпочитал оставаться дома и не высовывать нос, что бы ни происходило на улице. В целом, его можно понять, учитывая, что в позапрошлом году, пьяные вдрызг шиноби едва не убили его, заперев Наруто в горящем сарае на окраинах деревни. И пусть, тогда ему повезло: некий седой мужчина в глухой белой маске с красными полосами и полыхающим алым огнем от бешенства левым глазом вытащил теряющего сознание Наруто из горящего дома, но осадок остался. О, он пытался найти этого человека с белоснежной гривой волос, хотя бы для того чтобы выразить ему свою благодарность, но все попытки были тщетны. Тот как сквозь землю провалился. Впрочем, отчего-то парнишка частенько ловил на себе чей-то внимательный взгляд, и вполне логично полагал, что неведомый спаситель приглядывал за ним из тени, но в то же время недоумевал, почему тот отказывается выходить на контакт.       Однако, юный Узумаки ошибался. В тот день случилось кое-что непредвиденное. То, на что не обратил внимание Хладнокровный Шаринган, увидели совершенно другие глаза. Именно в тот миг в мальчике впервые пробудился девятихвостый демон-лис, именно он залечил все ожоги Узумаки и спас своего носителя от удушения угарным газом. Даже будучи дважды побежденным, униженным и заточенным в практически идеальной тюрьме, Кьюби сохранил свою волю к жизни.       Три года золотые глаза наблюдали за парнишкой, подмечая незаметные детали и незначительные нюансы, которые тем не менее все ещё влияли на жизнь Наруто. И вот, в миг, когда Узумаки вновь попал в безвыходную ситуацию, наблюдатель решил вмешаться, нарушая стабильную, выверенную цепь событий и ломая судьбы миллионов обитателей этого мира.       Один из темных проулков окраин Конохи, куда суются разве что солдаты Корня, да и то — лишь по особой надобности, озарила вспышка белого света. Словно бы из ниоткуда на землю ступила нога человека, которого здесь не должно было существовать. Тяжелые военные берцы, которых и не встретишь на полках магазинов Конохи, с громким металлическим звоном ударились о камень. Черная мантия яростно захлопала в потоке ветра, родившимся от выброса энергии, а под капюшоном, скрадывающим черты лица, вспыхнули два янтарных солнца, сочащиеся ядовитым раздражением.       Чуть пригладив тунику, молодой мужчина выпрямился и с явным трудом совершил несколько шагов вперед, выходя из проулка, и осматривая оживленную улицу, на которую он попал.       — Надо же, а я думал — промахнулся, — тихо проворчал он, а глухое раздражение в его глазах сменилось удовлетворением.       О, город кипел жизнью. Празднество и траур смешались этой ночью. Люди радовались тому, что они банально пережили тот злополучный день, с которого минуло уже целых десять лет, и скорбели по тем, кого тогда потеряли. А Мир приветствовал чужака, радовался возможности стать полноценным и живым, но одновременно с тем печалился из-за того, что в обмен на это, странник заберет у него самое дорогое.       — Вот и посмотрим, что случится без них, — пусть голова чужака и была скрыта глубоким капюшоном, но по голосу чувствовалось, что на его лице играет заинтересованная ухмылка. — Прошу прощения, — чужак обратился к первому же встречному жителю Конохи. — Я ищу мальчика, лет десяти. Блондин, глаза голубые. Примерно вот такого роста, — захмелевшая девушка подозрительно сощурила глаза, глядя как чужак для наглядности вытянул перед собой руку на глаз отмеряя от земли метр с небольшим. — Не знаете такого?       — Да мало ли детей по Конохе бегает? — Недовольно проворчала в ответ поджарая жительница деревни, заправляя прядь черных волос за ухо. — Может быть и знаю, только вам не скажу. Вы, собственно, кто такой?       — О, я простой странник, — расслабленно поведя рукой перед собой ответил мужчина, блеснув глазами из-под капюшона. — Здесь нет поводов для беспокойства, поверьте мне, — янтарные солнца довольно полыхнули, едва глаза выпившей шиноби съехались к носу, а лицо расслабилось в безмятежном спокойствии. — Ну так что, вы поможете мне?       — Так уж и быть, — с некоторым сомнением в голосе фыркнула шиноби. — Если вы ищите встречи с демоном — можете идти вдоль улицы до окраины деревни, там за два квартала от Стены поверните направо. Ублюдок живет в полусгнившем доме, где ему самое место, — сочась ядом ответила девушка.       — Премного благодарен, — чуть поклонившись произнес странник, и бросив пьяной женщине мешочек с золотом, неспешно побрел в указанном направлении.       Чеканя шаг, странник с любопытством осматривал главную площадь города, на первый взгляд совершенно не замечая, что с крыш за ним следят убийцы, чьи лица скрыты разрисованными масками. Золотые глаза чужака блуждали со здания на здание, блестящие мигающими вывесками, завлекающими воинов тени в небольшие уютные питейные, забегаловки, сулящие вкусный и недорогой обед, магазины одежды и снаряжения, книжные центры, продуктовые лавки и прочие, необходимые для нормальной жизни города, места. Именно сегодня, в день празднеств и траура, заведения пестрели самыми разнообразными украшениями, либо зияли скупой пустотой задрапированных черными шторами окнами, в очередной раз напоминая о двойственности памятной даты. Однако, и там, и там саке лилось рекой, разогревая и веселя первых, и заливая незаживающие раны вторых.       Проходя мимо очередной забегаловки, из которой доносились веселые возгласы, мужчина поморщился от наполнявшей воздух вони перегара, но затем напрягся. Помимо едкого запаха спирта, он ощутил сладковато-приторный аромат разложения и гнили, струящийся словно бы… Из-под земли.       — Корень, — тихо прошептал он, ускоряя шаг.       Да, он знал многое об этой деревне, и знал, пожалуй, куда больше ee рядового жителя. Чужак, ни разу до этого не ступавший на эти земли, знал о тайной организации, возглавляемой одним из советников текущего правителя деревни.       Пусть этого никто не заметил, но он скривил губы в презрительной усмешке.       Тайная группировка внутри тайной группировки. Контрдиверсионное подразделение службы безопасности, выполняющее самую грязную работу в деревне. Казалось бы, их есть, за что уважать: грамотные, умелые и что самое главное — послушные воины, готовые стереть в порошок любого, на кого укажет здоровая рука Шимуры Данзо, но в том-то и беда, что по вине Корня и его предводителей были убиты даже те, кто и мысли не допускал о том, чтобы навредить Конохе. Беспринципный и беспощадный лидер Корня вырезал неугодных, закрываясь таким знакомым, и таким осточертевшим лозунгом — «Во имя общего блага!». Может быть изначально оно было и так, но со временем, размеры амбиций Данзо превзошли здравый смысл.       — Рыба гниет с головы, — невесело фыркнул чужак, уткнувшись взглядом под ноги.       И все же, почувствовав слежку, мужчина немного ускорил шаг. Пусть он и мог полностью скрыться от взора матерых убийц, улизнуть так же мгновенно, как и появился, но это не входило в его планы. Странник хотел, чтобы о его действиях на территории Конохи знало ее руководство. О, он представлял эти лица, полные немого шока, когда они поймут, что их главный козырь, средство удержания и устрашения просто исчезнет из деревни. Бесследно и безвозвратно. Впрочем, стоит признаться, что его интересовала реакция не столько Хокаге и его советников, сколько одного безымянного изгнанника. Он хотел насладиться бессильной яростью одноглазого человека в апельсиновой маске. Обито Учиха… Вот ведь на ком оторвалась вся жестокая реальность мира Шиноби. Не удивительно, что парень озлобился. Фыркнув, мужчина призадумался: а может стоит нанести визит, на первый взгляд, неуязвимому Учихе? Нет, сперва Наруто и его Демон.       Чеканя шаг по мостовой, чужак, сам не заметив этого, добрался до жалкого обшарпанного дома. Слезшая краска, трещины на стенах, кое-где выбитые окна и тусклые огоньки электрических ламп. Это жилище наверняка видело ещё Хашираму, и по хорошему, его давно нужно было снести, но… Где-то же нужно селить отбросов общества? Словом, здание, которое явно когда-то было обычным сараем, а сейчас лишь обросло мелкими пристройками, чудом держалось под натиском группы нетрезвых лиц.       Громко вопящая ругательства толпа, человек десять, не больше, швырялась камнями в стекла многострадального домишки. Не особо умные и не особо сдержанные жители жаждали мести. Они бы разорвали мальчонку на месте, как пытались сделать это раньше.       — Он здесь, я поймал эту мразь! — Внезапно едва ли не на другом конце улицы раздался вопль, полный злобного удовлетворения.       Присмотревшись, чужак увидел свою цель. Он ни с чем не спутает эти пшеничные волосы, залитые кровью, не сможет не узнать этот затравленный взгляд синих, словно чистые небеса глаз. Хилое тельце мальчика волоком тащили за волосы по вымощенной камнем дороги, словно мешок картошки, разве что тихо воющий от боли. Желтые глаза опасно сощурились, отмечая взглядом синяки и кровоподтеки, виднеющиеся сквозь разодранную грязную куртку и свисающие окровавленными ошметками штаны, которые когда-то были оранжевым комбинезоном. Золотые глаза опасно сощурились, подмечая мелкие, едва заметные детали. Слабо трясущиеся руки, скрюченная поза… Нога тащится за телом, периодически выгибаясь слишком неестественно. Медленно, но верно, в глубине его сознания поднимала голову сдерживаемая стальными тисками воли ярость. Чужак знал наперед, что в будущем этот паренек добьется их видимого уважения, станет едва ли не их идолом, и даже отдаст за них жизнь, но он никогда не сможет вытравить из них страх перед своим могуществом. Но сейчас, наблюдая за натуральным издевательством над, в общем-то, ничего и не сделавшим пацаном, он здраво задумывался: а стоят ли его жертвы уважения этих людей?       — Мужики, вам не кажется, что это немного переходит границы дозволенного? — Откинув капюшон с головы поинтересовался чужак.       — Этот ублюдок убил моих детей, мою семью, — пьяная толпа разразилась согласными выкриками, перечисляя своих погибших родственников. — Да я лично ему кишки выпущу!       Услышав эту фразу, сопровождающуюся противным звоном удара пары кинжалов друг об друга, Узумаки сжался в комочек и в ужасе закрыл глаза. Наруто никогда не понимал, почему эти люди так злы на него, почему дети не общаются с ним, а взрослые либо шарахаются, словно от чумного, либо швыряются камнями, пытаясь прогнать, но каким-то чудом сам он не озлобился. Даже сейчас, глядя на паренька, чужак ощущал в нем лишь отчаянное желание прекратить этот кошмар. Пропустить эти несколько часов, полных боли и истязаний, уйти в забытье и очнуться рано утром в палате госпиталя, чтобы как ни в чем не бывало вернуться к своим детским шалостям. Но ненависти… Ее просто не было.       — Господа, поверьте, вы не хотите этого делать, — вальяжно взмахнув рукой, странник пригладил иссиня-черные волосы. — Время уже позднее, возвращайтесь домой.       — А чего это ты за демоненка впрягаешься? Ты, сука, кто вообще такой? Давай, это… Вали отсюда, пока ходить можешь, а то и тебя отмудохаем так, что мать родная не узнает!       Заостренный подбородок чужака взлетел вверх, а усталый взгляд устремился в небо. Тяжело вздохнув, мужчина прикрыл глаза и расправил плечи. Его внешний вид не внушал уважения, он не был громилой, с которым простой люд вряд ли станет спорить, даже наоборот. Угольно-черная роба придавала бледному и худосочному лицу неестественную болезненность. Впалые щеки и высокие скулы лишь подчеркивали внешний вид мужчины. Вкупе с невысоким ростом, хилым телосложением и предельно измученным выражением лица, все это создавало образ жертвы, но никак не того, кто мог бы прекратить массовое безумие.       — Ох, сука, я пытался по-хорошему, но иногда без тяжких телесных подтверждений с летальным исходом не обойтись — обреченно выдохнул он, с отвращением наблюдая, как несколько человек из этой толпы выбежали вперед и принялись ломать себе пальцы. — Два огня и молния, неэффективно, — разочарованно констатировал он и вздернул руку вверх, сжав тонкие пальцы в кулак. — Надо будет сказать Эни, что его финты с удушьем действительно приводят в чувство, — удовлетворенно фыркнул чужак, с любопытством рассматривая трех человек, барахтающихся в воздухе в тщетных попытках содрать со своих глоток невидимые тиски, мешающие вздохнуть.       — Отпусти их, — перед чужаком материализовался воин в глухой маске.       Странник озадаченно склонил голову вбок, рассматривая красные полосы. Головной убор, скрывающий личность казался смутно знакомым, словно, когда-то чужак уже имел возможность наблюдать его. Именно она приковывала взгляд, серый жилет и темные брюки — стандартная униформа АНБУ. Мужчина держался холодно и ровно, не проявляя никаких эмоций. Странник мог лишь заинтересованно склонить голову и гадать, кто именно помешал его уроку, однако, его взгляд скользнул чуть выше Белая грива, характерно зачесанная назад, будто наэлектризованная и вспыхнувший алым светом левый глаз нового действующего лица. Чужак прищурился. Седые волосы и шаринган выдавали в этом человеке довольно занятную личность, которую желтоглазый просто не мог не узнать. Впрочем, этот человек в его глазах не имел какой-то ценности. В отличие от едва живого телом и искрящимся жизнью духом Наруто, беловолосый был жив снаружи, но мертв внутри. Искалеченный войнами человек, потерявший все, что у него было, но не пожелавший хоть как-то вернуть утраченное. И не ценящий возможностей исцелить свой разум, преподносимых судьбой. Чуть поджав губы мужчина все же опустил руку, и в тот же миг три тела, воспарившие над землей, с гулким грохотом рухнули вниз. Этого человека не особо волновало состояние его жертв, но он все же испытал некоторое удовлетворение, поймав на себе восхищенный взгляд Наруто Узумаки.       — А вы — убирайтесь. Прочь! — Не сводя с чужака взор холодно приказал АНБУ.       Обыватели все же проявили благоразумие. И правильно, если в дело вступает отряд специального назначения — дело принимает серьезные обороты, и им уж точно не место на возможном поле боя. Бросая грязные ругательства подвыпившие жители Конохи нехотя покидали Квартал Лишенных, так и не достигнув своей цели. Странник на это лишь покачал головой. Он знал насколько опасной бывает озверевшая толпа, знал, что рано или поздно, она вернется к этому дому, и решил, что он ограничится лишь одним визитом к мальчику. Оставить его здесь — значит убить его и угробить потенциал.       — Спасибо за помощь, Какаши, — мягко улыбнувшись, поблагодарил чужак, скрестив руки на груди, и увидев, как изменился взгляд АНБУ, он не промедлил с пояснениями. — Незачем так охеревать. Ты единственный в этом отстойнике, у кого такая роскошная шевелюра. Вот твоих подельников узнать было проблематично, — многозначительно кивнув куда-то в сторону крон стоящих неподалеку деревьев фыркнул мужчина. — Хаяте выдал кашель, очень рекомендую обратиться к целителю: с туберкулезом долго не живут. А вот вторая АНБУ — девушка — ее имя я не помню, но знаю, что твой друг с ней встречается. Как же ее… Юги… Юга… В общем, не суть. Запах характерный, — хищно усмехнулся чужак.       — Вы слишком хорошо осведомлены, — Хатаке мирно, словно показывая, что он хочет лишь поговорить, опустил руки вниз, всем своим видом показывая, что он даже не думал тянуться к подсумкам на поясе. — Кто вы? — Разноцветные глаза в прорезях маски дружелюбно сощурились.       — Хороший вопрос, — всерьез задумался чужак, почесывая подбородок. — Обычно — кузнец и торговец. Иногда я пою, иногда пытаюсь писать книги. Сегодня, вот, решил прогуляться, так что сейчас меня можно назвать путешественником. И под хорошее настроение я рассказываю всякую интересную информацию тем, кому она нужна. Я вообще разносторонняя личность. В любом случае, можешь звать меня Кейл, — чуть поклонившись представился мужчина, отмахнувшись от легкой укоризны в своих мыслях: обещал же не понтоваться лишний раз.       — Хорошо, Кейл. Какими судьбами в Конохе? — Сощурил красный глаз Какаши, рука которого все ближе подбиралась к подсумку с кунаями.       — С чего вдруг такая враждебность, Хатаке? — Оскорбился мужчина, кивнув на сползающую к кинжалу руку АНБУ и отступив на пару шагов. — Я вообще-то мирный, просто пришел поговорить с мелким, — чужак подавил желание обернуться и бросить обеспокоенный взгляд на светловолосого паренька, чудом не провалившегося в обморок. — Его кстати сильно избили, и если не оказать помощь он и отъехать может. Ты знаешь, что случится, если это произойдет?       Анбу знал. Странник ядовито ухмыльнулся, уловив такое же подавленное желание Хатаке перевести взгляд на мальчика, что едва удерживал себя в сознании, лежа на холодном бетоне позади седовласого мужчины. Может чужак ошибся на счет него, и тот действительно что-то чувствует по отношению к мелкому? Может быть. В любом случае, Какаши, почувствовав скрытую угрозу в словах Кейл, не упустил возможности выхватить с пояса зияющий чернотой кинжал с ромбовидным лезвием и встать в защитную стойку. Он не собирался нападать первым. А если бой случится, то он постарается увести этого… Странного человека подальше от Узумаки.       Оценив действия собеседника, улыбка Кейл стала шире. Какаши ещё молод и неопытен, движения слишком медленные, дерганные и рваные. Он не понимает, что можно ожидать от незнакомца, нервничает и… Он растерян. Не понимает, как действовать в такой сложной ситуации. С одной стороны только что прозвучал намек на освобождение демона, чего Какаши не мог допустить, но с другой — этот человек совершенно точно не желал мальчику зла. Все это выглядело слишком подозрительно, слишком неправильно. Совсем как тогда. Шаринган Какаши распахнулся, в неосуществимом желании увидеть несбыточную истину в безумном предположении.       — Почему ты думаешь, что я — тот самый человек, который напал на жену почившего Хокаге десять лет назад? — Язвительно поинтересовался чужак, можно сказать безответственно глядя прямо в светящийся алым светом глаз Хатаке. — На мне нет маски, Какаши. В отличие от твоего старого друга, я не ношу такие безвкусные головные уборы, не владею шаринганом, не являюсь Учиха, не пытаюсь отомстить бывшему учителю, и никак не связан с деревней… Тебя первый раз в живую вижу, в отличие от него, — золотые глаза хитро сощурились. — Ну же, шевели мозгами, подумай, кто пришел за джинчурики тогда?       Кинжал в руках седовласого убийцы дрогнул, когда перед шаринганом пронесся образ давно погибшего мальчика, заваленного камнями. Старый друг. Крикливый, неуклюжий, вечно раздражающий Учиха. Какаши знал только одного такого. Но Обито мертв. Разменял свою жизнь на жизнь Какаши. Его завалило камнями в безымянной пещере. От него остались лишь шаринган в глазу Хатаке и имя на мемориальной табличке, куда Какаши… Сбегает от общества, упиваясь собственной скорбью и болью от потери всех своих близких.       — Ложь! — Алый глаз убийцы вспыхнул яростью, и в тот же миг черное лезвие, выпущенное из рук беловолосого устремилось в грудь странника.       — Ну да, — язвительно фыркнул мужчина, после того как кунай завис в воздухе перед его телом. — Как и то, что твоего отца планомерно довели до самоубийства, как и то, что позволили допустить ситуацию с Рин, как и то, что Хьюга Хизаши продали Молнии, Майто Даем, Учиха Шисуи… Да половина мемориальной доски, возле которой ты постоянно хнычешь, умерли только потому что это выгодно! — Кейл сплюнул, не удержав вспышку гнева. — Какаши, ты мне отвратителен. Ты даже сына собственного учителя уберечь от нападок не можешь. Почти что младшего брата, Хатаке! Ты как с этим живешь вообще? — Рычал мужчина, не обращая внимания на упавший к его ногам кусок металла.       Если раньше седовласый Анбу был холоден и собран, то теперь из глазных прорезей маски струилась чистейшая ненависть. Какаши не мог понять, как этот человек, никогда до этого не появлявшийся на территории деревни, смог узнать о событиях, которые невозможно не назвать темнейшими пятнами в истории Конохи. И не мог этого принять. Что этот чужак знает о войне, о жертвах, которые они принесли ради, пусть и шаткого, но все же мира? Но куда больше его задевало осознание того факта, что этот противно ухмыляющийся мужчина говорит правду. Он — Какаши Хатаке — лишь единожды помог сыну Четвертого Хокаге спастись. У него не было сил стать для мальчика чем-то большим, чем просто безмолвным, невидимым наблюдателем. Все близкие ему люди рано или поздно умирали прямо на его глазах. Он не мог привязаться к Узумаки, потеря ещё одного близкого человека просто убьет его. Окончательно и бесповоротно превратив его из человека в оружие.       — А твои действия в будущем, которого не случится… Честно, ты разочаровал меня, парень. Даже когда у тебя была возможность, ты не поверил в пацана. А он бы спас тебя от самого себя, — устало закончил Кейл, понуро склонив голову.       — Достаточно разговоров, — холодно ответил убийца. — Ты либо покинешь деревню, либо умрешь.       — Какаши, отдохни, а? — Мягко попросил странник, вздернув руку вверх.       Хатаке ровным счетом ничего не смог противопоставить неведомой силе, что подхватила его тело, словно ветер падающий с дерева лист. Взлетев в воздух, он почувствовал, как в грудь ударил стенобитный таран, и лишь оправившись от боли, он понял, что летит спиной вперед едва ли не в другую часть города. Кое-как извернувшись в воздухе, он скорректировал траекторию полета мощным выбросом чакры и рухнул на одну из крыш бедных домиков стоящих на окраине деревни.       Тем временем, удовлетворенно блеснув глазами, чужак отряхнул руки, не обращая внимания на два бессознательных тела, рухнувших с толстых веток ближайших деревьев. Он отвернулся от них, обратив взор на истекающего кровью мальчика, и медленно подошел к Узумаки, который несмотря на слова и действия Странника не спешил проявлять доверие. Жизнь отучила, вытравила из него этот недостаток. Кейл совершенно не понравился настороженный и затравленный взгляд малыша, направленный на него. Сердце мужчины пропустило удар. Переломанные конечности, треснутое ребро, синяк на половину головы… За каких-то пять минут! Он просто сочувствовал мальчику, который вынужден выживать в этом мире под вполне ощутимыми ударами судьбы. Каким бы ни был ребенок, он не заслуживал такого обращения к себе. Но в том-то и беда, что эти пьяницы видели в нем не слабого десятилетку, а вполне себе девятихвостого демона, и срывали на нем злость. А ведь если представить, потом, в будущем, он превратится в самого настоящего красавца, каких поискать. Опухшее от ссадин лицо не скрывало от придирчивого взгляда золотых глаз правильные черты лица, разбитый в кровь нос каким-то чудом сохранял правильную прямую форму, а в ярких голубых глазах он видел почти угасшую надежду и благодарность. Мужчине, прошедшему через ужасы… Жизни, в такие моменты становилось просто-напросто страшно, и он задумывался, есть ли грани у человеческого безумия?       — Я не причиню тебе боль, — пообещал мужчина, аккуратно присаживаясь возле тела мальчика, и на его лице проскользнула теплая улыбка. — Я проделал долгий путь, чтобы встретиться с тобой, Наруто, — произнес он, с сочувствием осматривая сломанную руку паренька. — Позволишь? — Чуть склонив голову попросил Кейл, протянув тонкую руку к покалеченному локтю.       В на бледном лице все также плескалось недоверие, но в то же время искушенный взгляд смог бы увидеть в них разгорающийся огонек надежды. С минуту подумав, Узумаки едва заметно кивнул головой, застонав от боли.       — Я не очень хорош в исцелении, но срастить кости смогу, — тихо, но уверенно проговорил Странник, водя рукой возле травмированного места, — сейчас должно стать немного лучше, — удовлетворенно сверкнув золотыми глазами произнес мужчина, наблюдая, как неестественно выгнутый в обратную сторону локоть с хрустом встает на место. — Не больно?       — Нет, — едва слышно прохрипел мальчишка, ощупывая руку. — Кто вы?       — Это долгий разговор, Наруто, — покачал головой мужчина. — Лучше переместиться в более приятное место. К тому же, тебе не пойдет на пользу лежка на холодном камне, не находишь? — Улыбнулся он, выпрямляясь во весь рост. — Ты далеко живешь?       — Нет, — честно ответил Узумаки, — вон тот дом мой, — ткнув пальцем в сторону дальнего сарая по улице сказал он и попытался подняться.       — Не шевелись, сохраняй силы, — тепло улыбнулся Кейл, взмахнув рукой. — Я донесу тебя.       К восторженному, пусть и тщательно скрываемому удивлению мальчика, его тело взлетело в воздух и медленно поплыло вслед за молчаливым мужчиной, с явным отвращением осматривающим постройки пустующих улочек Квартала Лишенных, пока не достигло самого трухлявого дома этой улицы. Уже то, что этот сарай не свалился под весом многочисленных пристроек и под давностью лет вызывало некоторое уважение к строителям, но его с лихвой перекрывал гнев на чинуш, которые поселили сына Четвертого в эту помойку. Могли бы отправить его в запечатанный квартал Узумаки хотя бы! Да, дома там тоже не самые лучшие, их знатно потрепало после нападения Кьюби, но это всяко лучше, чем это перекошенное и потрескавшееся здание, наверняка заставшее ещё Мадару Учиху. Полуразвалившееся, гниющее, обросшее кучей пристроек. Это даже трущобами назвать было сложно. Проведя мужчину, не обратившего внимания на толстые слои грязи под ногами и на стенах, до своей квартиры, Наруто смог наконец-то расслабиться.       — Да, парень, я это по другому представлял, — с некоторым уважением произнес Кейл, осматривая квартиру.       Внутри она разительно отличалась от того, что было снаружи. Да, скрипящие под тяжелыми сапогами полы, трещины в стенах, плесень на потолке — он и ожидал увидеть, но парень приятно удивил Странника своей хозяйственностью. Было видно, что несмотря ни на что, Наруто ценил выданное ему жилище: деревянные полы надраены до блеска, никакого бардака хлипкая, узкая, кровать, видная из дверного проема тщательно заправлена. Старые, мутные от давности лет, окна вымыты и вычищены. И никаких упаковок от быстрорастворимой лапши на столе. А что самое главное — каким-то неведомым образом Наруто умудрялся поддерживать слабое ощущение уюта в своем доме. Несмотря на минусы, Кейл здесь было приятно находится.       — Вы о чем? — Поинтересовался парень, заплывая в квартиру вслед за Странником.       — Мне нравится то, что я вижу, — одарив Узумаки очередной улыбкой, ответил мужчина, — ты как, ходить можешь?       — Уже да, — Наруто уверенно тряхнул шевелюрой, а после залился краской и тихо пробормотал, не поднимая головы. — Спасибо.       — Рад был помочь, — хмыкнул Кейл, медленно поведя рукой, отчего тело мальчика аккуратно опустилось на пол. — Погоди-ка… — В очередной раз взмахнув руками над головой парня, мужчина довольно улыбнулся.       — Что вы сделали? — Поинтересовался Узумаки, дернувшись было, словно ожидая удара.       — Простая очистка, — хмыкнул Странник. — Знаю, что у тебя отключена горячая вода, а так не придется стоять под холодной водой и шмотки стирать, — укоризненно глянув куда-то в окно, пояснил он, и мечтательно вздохнул. — Слушай, не знаю как ты, а я хочу есть…       — У меня осталось несколько пачек рамена, — смущенно улыбнувшись проговорил Наруто, заведя руку за голову. — Буду рад, если вы составите мне компанию.       Кейл удивленно распахнул глаза, не ожидая подобных слов от парнишки. Он оценил его предложение. На самом деле, этот ребенок предлагает ему последнее, что у него есть. Фыркнув, Кейл опустился перед мальчиком на корточки и внимательно посмотрел в его голубые глаза. Мальчик сам того не зная, вновь заставил мужчину изумиться до глубины души, казалось бы обычным поступком. Парень знает, что после этого ужина он будет голодать, может неделю, может больше. У него просто нет средств для выживания в этой враждебном обществе, в этой агрессивной деревне, которую он пока что называет своим домом, но все равно готов хотя бы так выразить свою благодарность. Удивительно, как при такой жизни он сумел сохранить в себе эту доброту и жертвенность. И нет, это далеко не те ментальные установки, которыми полнится разум Узумаки, это искреннее и чистое желание, продиктованное морально-этическими нормами парня. Это не может не тронуть.       — Благодарю, Наруто, — вздохнул мужчина, сохраняя зрительный контакт, — но вообще-то я хотел тебя угостить. На одном рамене долго не уедешь, а тебе нужны силы, — взъерошив парню волосы, мужчина снова хмыкнул и прошел на кухню. — Тем более, ты — молодой, растущий организм. Тебе нужны витамины, а не химия, — наставительно сказал он, присаживаясь за стол. — Я безусловно уважаю твои вкусы, — тут же уточнил он, увидев ожидаемое возмущение на лице Узумаки, — но согласись, вот это и выглядит, и пахнет не хуже.       Заговорщически подмигнув, Кейл щелкнул пальцами, и посреди кухни открылся разлом в пространстве, из которого выплыл поднос полный еды, которую мальчишка или никогда не видел, или мог только мечтать попробовать.       — Рекомендую попробовать плов по бабушкиному рецепту, — с умилением улыбнулся мужчина, наблюдая растерянность на лице Узумаки.       — А это… Можно хаси? — Ещё сильнее смущаясь попросил парнишка, вновь почесывая затылок.       — Точно, вы же палочками едите, — укорив самого себя, проворчал Кейл, едва удержавшись, чтобы хлопнуть себя по лбу. — Прошу прощения, — странные для Наруто железяки исчезли с подноса, заменившись привычными деревянными шпажками. — Угощайся, — я ободряюще улыбнулся, заметив, как мальчик нерешительно замер, занеся руку над бамбуковыми палочками.       — Это не может быть правдой, — пробормотал он, опустив голову, но даже так отразив на лице отчаяние и грусть, терзающую его душу. — Это сон? Гендзютсу? — Подняв на озадаченного Кейл полный боли взгляд спросил Узумаки.       — Все это вполне реальное, — чуть прищурившись сообщил мужчина. — Ты хотел все изменить, и я здесь для того, чтобы исполнить твое желание, — отложив палочки проговорил он.       — Благодарю вас, но я не смогу принять вашу помощь, — не поднимая головы прошептал парень, чем вызвал очередную вспышку изумления Кейл.       Мужчина нахмурился, судорожно вспоминая правила этикета далекой страны. Ему казалось, что когда-то давно он слышал о подобной особенности представителей этого менталитета. Потирая виски и совершенно не замечая выбившиеся из прически пряди черных волос, Кейл поднялся с хлипкого стула и, медленно обойдя старенький стол по кругу, встал возле Наруто. Он ощущал отчаяние мальчика, почти что поглотившее его. Он знал, что тот пытается прятать его за маской упертого маленького шебутного вредителя, крича, что он станет следующим Хокаге, что заставит всех уважать и любить себя, но внутри себя осознавал, что он совершенно один, и ему не на кого рассчитывать. Наруто привык выживать и существовать, но не жить.       — Наруто, — опустившись рядом с пареньком, мягко попросил чужак, заставив мальчика вздрогнуть. — я знаю, что ты не привык просить о помощи, знаю, что ты воспитан иначе, но вбитые в тебя правила не смогут скрыть от меня истину. Я вижу, как боль от одиночества медленно пожирает твою душу, я почти что физически ощущаю твое отчаяние и непонимание причин ненависти, которая направленна на тебя, — низким баритоном говорил Кейл, настойчиво глядя в слезящиеся голубые глаза парня. — Когда-то очень давно я и сам прошел через нечто подобное, — признался он, чуть склонив голову и приложив руку к сердцу. — В моих жизнях был период, когда меня покинули все мои друзья, когда я был совсем один. Тогда меня предала страна, ради благополучия которой я положил всю свою жизнь, Наруто, меня объявили врагом. Мои бывшие подчиненные охотились на меня, как на животное, пока я не взял в руки оружие и не залил гала… — мужчина осекся и выразительно взглянул на влажное от слез лицо мальчишки. — Я не хочу для тебя такой судьбы. Наруто, я не хочу, чтобы на твоих руках была кровь врагов не ценящего тебя государства, — сверкнув глазами проскрежетал Кейл, сжав кулаки. — Я не хочу, чтобы ты положил свою жизнь на алтарь служения людям, которые относятся к тебе, как к безумному животному, — поднявшись сказал он. — И они никогда не изменят свое отношение. Поверь, когда за ширмой наигранного уважения ты будешь видеть отвращение и страх, направленные на тебя и твою семью, ты вновь почувствуешь боль, только уже вряд ли сможешь ее терпеть, — тихо говорил мужчина, явно вытаскивая из памяти не самые лучшие воспоминания. — Стоит ли оно того? — Поднявшись с пола и с шумом вздохнув, поинтересовался он.       Мальчишка отрицательно качнул головой, теперь уже даже не пытаясь удержать в себе горячие слезы. Кейл не хотел расстраивать парня, это было жестоко и бесчеловечно по отношению к нему, но сейчас был наиболее подходящий для этого момент. Чужак не хотел, чтобы потом ментальные закладки дали о себе знать вывертом сознания, который может выражаться как угодно, от чего-то безобидного, вроде острой нелюбви к рису, до чего-нибудь… Неприятного, например, острого, сводящего с ума, желания вернуться в этот клоповник. Нет, Кейл хотел для него лучшей судьбы, в месте, где он сможет раскрыть себя во всей красе, где его будут любить, ценить и уважать за его упорство и трудолюбие. А кто-то и за сам факт его существования, где не будет страха, презрения и других ужасов, которые он перенес, лишившись нормального детства. И потому сейчас жизненно необходимо сломить в нем верность, которую Узумаки испытывает к этому прогнившему городу. Пусть ему больно, пусть сейчас мальчик испытывает страдания, пусть от этого мучается и сам Кейл, но так надо.       — Старший брат твоего, хм, друга однажды сказал одну очень правильную вещь, Наруто, — на лице мужчины появилась грустная усмешка. — «Не того признают, кто стал хокаге. Хокаге становится тот, кого признают.» Даже твой отец признал бы это, будь он здесь. Безусловно, на десятки тысяч найдутся единицы действительно благодарных тебе людей, но по большей части, ничего не изменится. Станет только противнее, — вернувшись за стол хмыкнул мужчина.       — Вы знали его? Отца! — Жадно воскликнул Узумаки, вскинув голову.       Ради одного этого момента стоило прорваться сквозь ткани реальностей. Столько эмоций, чистых, искренних и невероятно сильных. Каждый миг, проведенный с этим пареньком отдавался глухой болью в сердце Кейл. И с каждой секундой внутри него росла тщательно скрываемая ярость. Мальчик — сильный эмпат — почувствует перемены в настроении своего гостя, и учитывая их направленность, это может вызвать не самые приятные последствия.       — Кто не знает Минато Намикадзе? — Взяв в руку пиалку с чаем, ухмыльнулся Кейл, наслаждаясь шоком мальчишки. — Наруто, вы с ним похожи, как две капли воды, — пояснил чужак, уткнувшись в чашу, но Узумаки не сводил с него требовательного взгляда, и мужчине пришлось настоять. — Ешь, — чуть подняв брови попросил он.       Усмешка на лице Странника приобрела некоторую самодовольность, стоило Узумаки попробовать угощение. Многие признавали умения Кейл в кулинарии, и кажется, Наруто не станет исключением. Особенно, учитывая, что он всю свою жизнь едва ли пробовал хоть что-то кроме дешевой лапши из ближайшей забегаловки. Даже ежедневный рацион Наруто вошел в список вопросов, которые потом Кейл задаст напрямую старой обезьяне, убивающей внутри парня все светлые чувства. Странник едва сумел удержать гневную гримасу. Сколько жизней загубил старик? Он превратил пацана в послушного болванчика. Героя, который после великой войны стал ненужным. В конце концов сына постигла та же участь, что и его родителей. Минато и Кушина погибли, сражаясь один на один с величайшим из хвостатых. Лучший ученый этого мира был планомерно сведен с ума. Три древнейших клана оказались на грани уничтожения в трех войнах ради… И ради чего? Хирузен приложил руку даже к смерти собственного сына, пусть не до конца осознавая этого. Самое страшное в этой ситуации — он свято уверен в том, что делает все это ради деревни, ни на миг не допуская мысли о том, что его действия точат корень. Хотя, зная, что из себя представляет Корень…       Чуть прикрыв глаза мужчина рассказывал Наруто все, что мог выудить из осколков памяти. Рассказывал о том, как его родители пожертвовали собой, защищая своего новорожденного сына и всю деревню. Рассказывал об их жизни до этого момента, начиная с их первых дней в академии ассасинов и заканчивая моментом их смерти. Да, некоторые вещи он опускал по своим собственным причинам. Ни к чему мелкому знать, что у него есть почти что старший брат и крестный отец. Даром что оба раздолбаи, каких поискать. Для Наруто это будет лишней причиной остаться здесь, в Конохе, что не входило в планы Кейл. И разумеется, подробных описаний кровавых расправ, которые устраивал его отец, Узумаки знать не обязательно. По мнению Кейл, пока что Минато должен остаться для него фигурой, к которой он будет испытывать обиду, и в то же время глубоко уважать. Потом, когда подрастет, их можно будет познакомить уже лично.       — Благодарю вас за то, что рассказали мне о них, — с пришибленным видом произнес мальчик, скромно положив палочки поверх пустой тарелки.       — Об этом должен был рассказывать не я, — туманно произнес мужчина, отхлебнув немного чая.       — Поэтому меня ненавидят, да? — Грустно поинтересовался Узумаки. — Потому что думают, что я — Лис.       — Да. Но помни, что даже Лис — жертва человеческой ненависти, Наруто, — в тон ему ответил Кейл. — Ты сам можешь с ним поговорить и убедиться в этом, — вытащив небольшой платок из внутреннего кармана и аккуратно вытерев губы, сказал он, после чего изогнул бровь и поинтересовался. — Хочешь?       Простой вопрос поставил Узумаки в тупик. Встретиться с тем, из-за кого его ненавидят? Он понимал, что рано или поздно, он предстанет перед Лисом лицом к лицу, но даже тогда… Что ему говорить существу, состоящему из кипящей ярости, сводящему людей с ума одним лишь своим видом? И по правде говоря, он не был уверен, что он сможет вообще хоть что-то сказать. Но он хотел хотя бы попытаться понять мотивацию Кьюби. Рано познав острый вкус ненависти, мальчик внезапно осознал, что для нее всегда есть причины. Именно причины появления ненависти, пожирающей хвостатого, он желал узнать, но боялся в этом признаться даже самому себе. Потому что понимал, что ответ может быть куда страшнее, чем он может себе представить.       — Я… Не знаю, — растерянно хлопал покрасневшими глазами мальчик.       Чужак понимающе кивнул. Мысли Наруто не были тайной для него. По правде говоря, вся эта авантюра — чистой воды импровизация. У Кейл не было плана, не было четкой расписанной последовательности действий. Он работал по наитию, следуя, возможно, несколько эгоистичному желанию оказать помощь им обоим. Потому что мог. Потому что ему так захотелось. Потому что ему это интересно. Потому что он не мог смотреть на грандиозный успех и грандиозный провал двух отверженных в начале пути и не принятых в середине и до конца. Глаза Странника вспыхнули янтарными солнцами. Иногда простого желания достаточно. Слова часто искажают и не доносят всю полноту смысла, которую хочет передать говорящий. Куда больше говорят мысли, образами скользящие в разуме и чувства, дополняющие картину.       — Он заперт внутри тебя, — успокаивающим тоном говорил мужчина. — Если бы он мог причинить тебе вред, он бы это уже сделал, — ободряюще улыбнулся странник и заверил мальчика. — Все будет хорошо. Я поговорю с ним первым, — чуть качнув головой сдался Кейл. — Подготовлю его к твоему приходу, так сказать.       Узумаки нерешительно кивнул. Он хотел увидеть то существо, из-за которого его ненавидели абсолютно все, кроме разве что дедушки Хокаге. Злился ли Наруто на Лиса? Если задать этот вопрос Кейл, он бы с уверенностью дал отрицательный ответ. Во время разговора мальчик не испытывал каких-либо негативных эмоций по отношению к Кьюби. Сейчас же, помимо всего остального, он хотел увидеть свое отражение. То, во что он мог бы превратиться, и превратился бы, рано или поздно, если бы не крепкий стержень и несгибаемый дух. Узумаки мало помалу проникался к девятихвостому искреннее сочувствие, чем изрядно удивлял своего гостя, который теперь даже не замечал оставшиеся в эмоциональном фоне крупицы страха перед Лисом.       Поднявшись из-за стола, мужчина призывно махнул рукой, предлагая пареньку проследовать в спальню, отчего тот напрягся, бросил на Кейл затравленный взгляд и вжался в стул, да так сильно, что костяшки на его пальцах побелели. Мужчина распрямился. Блеснув совершенно нескрываемым бешенством в глазах, он судорожно вздохнул, понимая, что вызвало такую реакцию на его действия.       — Как часто? — Тихо прорычал он, сжав кулаки.       — Я… — Узумаки задрожал всем телом от накативших воспоминаний. — Они…       — Как. Часто? — Повторил Кейл, и мальчику показалось, что температура в помещении упала на несколько десятков градусов.       — Последний раз… Был полгода назад, — признался он, глотая слезы.       — Наруто, я не испытываю подобного рода желания, — с отвращением проскрежетал мужчина, брезгливо дернув головой. — Я помогу тебе погрузиться в твое подсознание и провожу до Лиса. Не более и не менее, — громко выдохнул он, вновь указав на комнату. — А эти животные… — На мертвенно-бледном лице Кейл явственно проступила сеть чернеющих вен. — Они будут жить очень долго, но не факт, что счастливо, — пообещал он с улыбкой, не сулившей ничего хорошего.       Сейчас эмпатия Наруто играла на руку чужаку. Да, Узумаки ощущал гнев, тяжелыми обжигающими волнами расползающиеся по крохотной квартирке, но эта ярость была направлена не на него. Словно обжигающий ветер она проносилась мимо него, концентрируясь и оседая на всем городе. Кейл знал, что его легкая раздраженность не идет ни в какое сравнение с яростью Лиса, запертого внутри Узумаки, несмело поднявшегося со стула и прошедшего в спальню. Только тогда мужчина судорожно вздохнул и прикрыл глаза, а пламя его слепого праведного гнева утихло       — Тебе лучше лечь, — хмыкнул мужчина.       Остановившись в проходе, он едва заметно повел рукой в сторону старой, узкой кровати, которая через пару-тройку лет не будет хватать Узумаки для нормального отдыха. В этом простом жесте мальчик не увидел ничего странного, но все же по вычищенному стеклу пошла едва заметная рябь пространственного барьера. Кейл знал, что под окнами уже собрались те, кто хотел сохранить… А многие — устранить джинчурики, попавшего под влияние чужака. Про самого Кейл не стоит и говорить, он ощутил жажду убийства ещё в тот миг, когда не выполнивший свой долг Хатаке запросил помощи. Он решил, что зарвавшиеся старики и погрязшие в боли, психически нестабильные шиноби подождут. Чужак ещё вернется, а вот биджу и его джинчурики уже нет, пусть они и сами этого ещё не осознают.       — Закрой глаза, — мягко попросил мужчина, когда паренек улегся на старенькую кровать. — И постарайся не думать. Представь, что ты проваливаешься в глубокий колодец…       Подвинув к изголовью кровати на удивление крепкий табурет, Кейл тихо говорил, направлял Наруто бархатным голосом, уводя его из осточертевшей реальности, в поисках клетки по всему его подсознанию, а сам осматривал спартанскую спальню мальчика.       Взгляд чужака соскользнул с парня в окно. Простая проверка безопасности. Щит держится, и славно. Там же он заметил небольшую вазу с цветами. Простые полевые цветы, которые мальчик явно собирал сам. Бессистемно, то, что приглянулось и зацепило. Но удивляли мужчину не цветы, а именно ваза. Вероятно, это был самый дорогой предмет в этой комнате, слишком ровные узоры на стеклянной поверхности, слишком правильная форма. Простая, но от этого… Престижнее, она выбивалась, пусть и уютной, но все же бедной обстановки комнаты. Продолжая нести околесицу, тем самым усыпляя паренька, Кейл чуть дернул пальцем, заставив вазочку провернуться вокруг своей оси, чтобы увидеть спираль в алом круге — фамильный герб Узумаки. Интересно, как он ее получил… Скорее всего кто-то изредка заходит в мертвый квартал и тащит оттуда все, что плохо лежит в силу физических возможностей. Почему нет? Кейл был уверен, что большая часть литературы, обильно расставленной по полкам, не очень умело прибитых к стенам, и старенький будильник также были вынесены оттуда. Где ещё парню брать эти вещи?       Переведя взгляд на блондина, Странник довольно улыбнулся. Он достиг желаемого: Наруто погрузился в подобие транса.Закрыв глаза, мужчина присел возле изголовья кровати, положив руку на лоб провалившегося в подсознание мальчика, и проследовал за ним. Чужак открыл глаза и увидел далеко не обшарпанную квартирку. Он оказался посреди кромешного мрака, Кейл подумал бы что вновь оказался в том подвешенном состоянии посреди всепоглощающего ничего. Но нет, его сапоги с тихим плеском коснулись поверхности. Чуть поведя головой, он опустился на колени, и окунул палец в воду, тонкой пеленой растекшейся по всей бесконечности, теряющейся в черноте.       — Соленая… — Пробормотал он, попробовав жидкость на вкус и озадачено осматривая палец. — Занятно.       Встав, мужчина распрямился, осматривая пустоту перед собой, пытаясь увидеть мальчишку, но тот как в воду канул. Даже его взгляд не мог отыскать парня, блуждающего по собственному подсознанию. Плохо. Кто знает, с чем столкнется Узумаки в этом путешествии? Мужчина раздраженно дернул рукой, поправляя воротник. Ему, Страннику, повезло — он находился в сосредоточии отчаяния мальчика, всепоглощающая пустота и не пролитые слезы блондина поражали Кейл до глубины души. Подавив вспышку гнева, он смирился с тем фактом, что не знал куда попал сам Наруто. Чувствовал, что он где-то рядом, возможно в сердце страха, где обитают его ночные кошмары, а может быть его занесло на поле боя, где балом правят братья гнев и ярость. Негативные эмоции — порождения одной части сознания, поэтому блондин был рядом, и мужчина был обеспокоен. Наруто не стоит встречаться лицом к лицу с собственным страхами, прежде чем предстать перед Лисом. Лучше наоборот, поднять его моральный дух. Легкое усилие воли, и мальчика выдергивает из трясины его собственных ужасов и уносит в планы его сокровенных желаний. Это даст время, которое Кейл может потратить на куда более полезное дело.       — Ты потревожил мой сон, смертный, беги отсюда, пока я даю такую возможность.       Оглушительный рык, полный скуки и некоторого презрения заставил мужчину медленно обернуться, чтобы увидеть гигантские прутья золотой клетки, вырвавшиеся из пола и теряющиеся в бескрайней тьме несуществующих стен и потолка. Чуть склонив голову, Кейл с нескрываемым интересом взглянул прямо в огромный кроваво-красный глаз с вертикальным зрачком, а ментальный фон резко изменился. Если раньше тянущая пустота отчаяния заполняла все вокруг, то теперь, вместе с пробуждением Кьюби, давление этого места стало немного легче.       — Вот ещё, — фыркнул Кейл, не прерывая зрительный контакт. — Я проделал такой путь не для того, чтобы остановиться в самом конце, — сверкнув золотыми глазами сообщил мужчина, медленно подойдя к пруту, что был толще его самого раза в два.       — Ты хочешь испытать мое терпение, червь? — Из тьмы выплыла исполинская морда девятихвостого демона. — Я сожру тебя, — пророкотал он, показав злобный оскал.       — У тебя странные вкусы, — хмыкнул человек, закусив губу, — хотя азиаты всегда любили кушать червей и насекомых, — заметил он, медленно шагая вдоль клетки.       Это заявление видимо задело чувства Лиса. Пол ощутимо тряхнуло, а по воде пошла рябь. Рыжий гигант с силой ударил выплывшими из тьмы хвостами по едва различимой за темными слезами Наруто поверхности.       — И к чему эта бессмысленная ярость… — Протянул Кейл, вытирая лицо от попавшей на него жидкости. — Лучше скажи, ты — целый? — Остановившись, поинтересовался он и в ожидании закусив губы.       Когда гигантское тело девятихвостого появилось из рассеявшейся тьмы, внимательный взор человека один за другим отмечали тусклый оранжевый мех, огромными колтунами свисающий с головы Кьюби, желтые, явно поврежденные зубы, изодранное ухо и незаживающую рану поперек морды. Про шкуру и говорить страшно: покрытая подпалинами на мехе, она мешками свисала с тела Лиса, словно он исхудал в одночасье. Словом, могучий демон выглядел не важно, и создавалось впечатление, что девятихвостый болен и истощен. Оно же подчеркивалось легким прихрамыванием.       — Что ты несешь, гниль? — Низкий голос казался раскатами грома — предвестником скорой бури, но даже так чуткий слух человека вполне отчетливо слышал в нем хрипы.       — Ну как же! — Не обращая внимания на растущее ментальное давление Кьюби, всплеснул руками Странник. — Насколько я знаю, Намикадзе тебя располовинил. Часть тебя оказалась здесь, а часть — переваривается в потрохах местного бога смерти.       Прикусив губу говорил он, расширив глаза в ожидании ответа, но вместо слов получил лишь острую головную боль от ощущения, казалось, бесконечной ненависти Лиса, от которой обычный человек давно бы превратился в не способный соображать овощ.       — Значит, не целый, — от досады чужак поджал губы, без страха глядя на злобный оскал хвостатого зверя. — Это осложняет дело.       — Откуда ты знаешь это, человек? — Пророкотал зверь, уткнувшись мордой прямо в золотые прутья решетки. — Я не знаю твой запах, тебя не было в этом клоповнике в тот день.       — Это не означает, что я ничего не видел, — пожал плечами Кейл, потирая переносицу. — Какой-то полоумный Учиха вырвал тебя из тела Кушины, взял под контроль и натравил на Коноху, — скучающим тоном говорил он, с трудом стараясь игнорировать утробное рычание Лиса. — А там тебя уже завернули в пацана. Против добровольной жертвы особо не попрешь. Так что да, я видел все, — взмахнув руками, словно извиняясь, закончил он.       Пусть потрепанная, но от того не менее выразительная морда Лиса исказилась в очередном приступе ярости. Этот наглец, грязь под лапами могучего Кьюби, смеет открывать свою мерзкую пасть в его присутствии. Хвостатого приводил в ярость сам факт того, что от этого куска мяса не несет ужасом, как от тех многих, кого он успел сожрать.       Никто. Не. Смеет. Играть. С Кьюби!       На секунду Лис задался вопросом, насколько это неразумное животное осознает, в каком положении он находится? От убийства этого человечишку спасали лишь золотые прутья. Как бы Кьюби ни хотел, это жалкое существо из плоти и крови будет говорить, там, за чертой безопасности.       Впрочем, даже не будь этой клетки, он мог позволить этому куску мяса жить. Некоторое время. Слишком долго он молчал, слишком долго его голос не вырывался наружу, и ещё дольше он не видел тех, кто его не боялся. Кьюби банально соскучился по живому общению, пусть он никогда в этом не признается даже самому себе. Впрочем, сейчас, после сотен лет заточения, он был не против поговорить даже с Шукаку. Но не с человеком! Или быть может… Нет! Люди — враги!       — Скажу прямо, — чуть опустив голову произнес мужчина, стерев с лица усмешку. — Я хочу помочь тебе.       От этих слов Кьюби пробрал горький лающий смех, раскатами грома прокатившийся по пространству. Наверняка даже Наруто услышал его, пусть он и находится в другой части сознания. Кьюби не нужна помощь. Кьюби не нужна сладкая ложь. Кьюби познал боль предательства. Единожды доверившись смертному, он более не допускал такой ошибки. Эти смердящие страхом черви не способны на сострадание и понимание.       — Я искренен, Курама, — судорожно вдохнул мужчина, заставив Лиса подавиться смехом.       — Как ты меня назвал? — Сверкнул глазами демон, прижав острые уши к голове.       — Я назвал тебя по имени, — прикрыв веки ответил Странник и чуть тише добавил, — Курама. Красивое имя. Которое не произносилось веками, — грустная улыбка появилась на лице мужчины. — Теперь я понял. Это место… Оно принадлежит Наруто лишь от части, — сжав кулаки пробормотал он.       И действительно, если внимательно приглядеться к пожирающей пространство тьме — видимой форме отчаяния — можно увидеть ее… Неоднородность. Там, за золотой чертой из прутьев, царил самый настоящий мрак. Эта часть сознания Наруто связана с частью сознания Кьюби, лишь небольшая граница и пара тонов отличают чувства Узумаки от чувств девятихвостого. И это уязвило гордое существо из чистой энергии.       — Не смей! — В огромных глазах Лиса помимо уже привычного гнева отразились и другие эмоции, и на секунду Кейл показалось, что в них промелькнул страх. — Не смей обвинять меня в этой слабости! Ты ничего обо мне не знаешь! — Бушевал Кьюби, хлестая хвостами по полу. — Клянусь Рикудо, я размозжу твое хилое тело по всей поверхности этого места!       В ответ мужчина лишь изумленно приподнял бровь, но затем понимающе хмыкнул. Когда-то он и сам был таким. Давным-давно, можно сказать, в прошлой жизни. Несправедливость, непонимание ложь, предательства и потери. Они порождают невыносимую боль, раздирающую на части сознания и души. Эта боль, в свою очередь, рождает обиду, а та приводит к неконтролируемой ненависти, что окончательно выжигает все положительное в сознании, оставляя лишь холод и пустоту. Человек смотрел на девятихвостого и видел в нем свое отражение. Пусть они шли разными путями, но оба пришли к одному итогу. В золотых глазах человека на краткий миг проскочила вспышка застарелой боли и сменилась искренним сочувствием.       — За это чувство я тебя уничтожу, — шерсть Лиса встала дыбом от ярости, перешедшей на новый уровень. — Клетка меня не остановит.       Пламенная, но все же хоть сколь-нибудь контролируемая, ненависть обернулась обидой и гневом. И чужак понимал, почему. Жалость и сочувствие легко спутать, особенно, если не очень хорошо разбираться в человеческой психологии. Особенно, если перед тобой представитель другого социума, другой реальности. Для Курамы это — прямое оскорбление, признание его несостоятельности и слабости. Он просто не мог потерпеть такого пренебрежения по отношению к себе со стороны какого-то человека, стоящего за чертой безопасности, наивно полагающего, что Лис не сможет до него дотянуться.       — Это не жалость, Курама, — сглотнув подступивший к горлу ком пояснил Кейл, не дрогнув от оглушительного звона металлических стержней перед собой. — Это сочувствие. Проявление понимания и солидарности, — с шумом вздохнув сказал он, сложив дрожащие от напряжения руки за спиной. — Я знаю, какими жестокими бывают люди. Знаю, на какие ужасные поступки их толкает страх, алчность, жажда власти, мести… Причин много, но последствия всегда разрушительны. Я испытал то же самое.       Заостренное лицо мужчины пошло рябью изменений. Завязанные в длинный хвост черные волосы в один миг поседели. Бледная кожа побелела до неестественной мертвецкой голубизны, покрылась сетью кровоточащих шрамов и потрескалась, готовая рассыпаясь в прах. Кромешная тьма не помешала различить острому взгляду Лиса черные вены, причудливым узором вздувшиеся на лице Странника, в один миг потрескавшиеся губы засочились кровью, а чуть заостренные уши превратились в странные обрубки. Но все это меркло в сравнении с глазами мужчины. Радужка левого глаза заплыла белесой пеленой, а золото правого обратилось в грязно-серую сталь, из которой струилось полное безразличие.       Да, форма немного изменилась, но суть она передавала очень хорошо. Когда-то очень давно, можно сказать, в прошлой жизни, его эмоции влияли на его внешний вид. Под конец той истории, он был опустошен и выпотрошен. В то время Кейл… Потух. Он почти ничего не чувствовал, ненависть выжгла в нем любое проявление эмоций, и он превратился в полубезумную машину. Ему пришлось умереть и возродиться для того, чтобы исправить то, что он с собой сделал. И сейчас он видел, как медленно, но верно, и Лис, и Узумаки убивают себя, сами того не понимая.       — Это — результат моей ненависти, — приятный баритон сменился жутким хрипением. — Сейчас это уже иллюзия, но лет сорок назад я был таким.       — Я должен посочувствовать тебе, человек? — Ощетинился Кьюби, чуть склонив голову вбок, забавно дернув ушами. — Чего ты хочешь?       — Сейчас мне не нужно сочувствие, — в тон Лису ответил мужчина все тем же хриплым голосом. — Я хочу, чтобы ты перестал вести себя как задница и понял, что даже в этом прогнившем мире есть люди, которые способны понять тебя.       — Кто? Ты? — С издевкой поинтересовался Лис, не обратив внимания на проскользнувшие в словах человека оскорбление.       — Я. И Малой, — просто ответил Кейл, ткнув большим пальцем куда-то за спину. — Вы с ним очень похожи. Его ненавидят также, как тебя, Курама. Каждый житель деревни считает своим долгом хоть как-то навредить демоненку, будь то жестокие тумаки или завышенные ценники на рынке. Они вымещают свою злобу на парнишке, который в общем-то даже ничего и не делал, лишь родился в удачный момент, — хмыкнул он, возвращая золотой отблеск своим глазам. — Я понимаю, почему ты обитаешь именно в этой части сознания Наруто. Его отчаяние почти также велико, как и твое. Он не понимает, из-за чего к нему так относятся, всем сердцем желает изменить свою жизнь. А чтобы это сделать, ему потребуется изменить людей, заслужить их уважение и погасить эту ненависть, бушующую в их сердцах. И это желание…       — Слышишь, Минато, твоего сына ненавидят также, как и меня, — язвительно хохотнул Лис, задрав голову вверх. — Продолжай, мне стало интересно, чем живет мой тюремщик.       — Он не живет, а существует, — скривил губы Кейл, и подняв руку, завершил свою фразу. — Как я и говорил, это желание есть и внутри тебя, Курама.       Демон снова захохотал, посылая четко различимые волны по обвисшей коже. Наивный дурак, думал он. Ненависть этого мальчишки хорошо послужит Кьюби, когда сын Минато не выдержит и сорвется, вымещая на окружающих свою и его, Курамы, ярость. А после он сгорит, как свеча. Ни один человек не сможет выдержать его силы. Ведь Шинигами приходит даже за Узумаки, а после этого девятихвостый милостиво завершит дело этого человечишки. Люди Огня, Земли, Воды, Камня и Молнии, все они видят в них лишь оружие безумной силы, называют их демонами, и в этот раз он, Кьюби, выжженными городами подтвердит их правоту. Люди ожидают этого, почему он должен противиться их воле? Так, Отец?       — Изменить? — Давясь хохотом переспросил демон. — Нет, людей ничто не изменит! Я за милю чую их страх, человек. Не ты ли говорил, что ненависть — порождение страха? — Ядовито поинтересовался он.       — Ты прав, — кивнул Кейл, соглашаясь с Лисом. — Но я говорил не о мире, Курама. Я говорил о жизни, — улыбнулся он, сделав шаг к клетке. — Ты хорошо улавливаешь настроения окружающих, не так ли? Скажи, чувствую ли я страх, ненависть, отвращение, высокомерие, зависть, разговаривая с тобой? — Перечислял Кейл, медленно шагая к толстым прутьям.       — Сделай ещё один шаг, и я познакомлю тебя с этими чувствами, — оскалился Лис, проведя языком по желтым, местами обломанным, но все-таки же бритвенно-острым клыкам.       И Странник послушно шагнул через золотые прутья. Огонек сочувствия и доброты в этом царстве отчаяния, его искры не могли развеять давящие на сознание смешавшиеся чувства Наруто и Курамы. Эта ментальная боль… Хлипкие щиты на разуме мужчины проседали под напором эмоций, начисто заглушая отголоски боли физической, которую он ощутил на миг, когда сквозь тело мужчины прошла когтистая лапа демона.       — Я нематериальный, — возвращая себе привычный облик, Кейл послал грустную улыбку, разозленному Лису. — Это мое проклятие, Курама, я здесь лишь в виде проекции, аватара, если угодно. Говоря «здесь», я имею в виду ваш мир. Да, я чужак, и да, отголоски боли я ощущаю, как едва заметное покалывание по всему телу, но не более того.       — Понятно, откуда такая самоуверенность, — с презрением оскалился Кьюби, взметнув капли воды своими хвостами. — Держу пари, что окажись ты передо мной в живую, ты ползал бы на коленях, умоляя сохранить твою никчемную жизнь.       — Кто знает? Но это не важно. У каждого из нас свои оковы, — философски заметил Кейл, почесывая впалую щеку. — Фигурально выражаясь, я тоже нахожусь в тюрьме, но как ты уже знаешь, идеальной крепости не существует. Поэтому ты изредка можешь влиять на Узумаки, а я могу находится здесь. Забавно, не находишь? Мы похожи даже в этом, — уперевшись рукой в золотую балку, иронично хмыкнул человек.       — Ты ничего обо мне не знаешь, — вновь напомнил девятихвостый, уже несколько спокойнее.       Мужчина позволил себе едва заметно улыбнуться. Да, он не так хорошо знал историю этого мира, но все же был достаточно осведомлен. Кейл была интересна реакция Кьюби на его следующие слова, а потому он смаковал это предвкушение, оттягивая момент удовлетворения любопытства, ровно до тех пор, пока Кьюби не начал отворачиваться от нематериального назойливого гостя.       — «У каждого из вас есть своё имя… И с собственной формой, которая отныне есть у каждого из вас», — наполовину отвернувшийся Лис замер, вслушиваясь в такие родные слова, сказанные таким чужим голосом. — «Однажды вам покажут правильный путь, отличный от того времени, когда вы находились внутри меня. Что есть истинная сила…»       — Это было тысячи лет назад, — обернувшись сказал Курама, в глазах которого читалось неверие в только что услышанное и какая-то странная обида. — Готов поспорить, что это Ичиби — трепло, не удержал язык за зубами, — фыркнул он, тряхнув головой.       — Ты первый, к кому я пришел, Курама, — признался Странник, и улыбнувшись, добавил. — Но Шукаку будет вторым.       — С этим несносным тануки невозможно разговаривать, — девятихвостый улегся на залитый слезами пол и недовольно прищурился, глядя на ещё недавно бесившего его своей правильностью человека. — Цени мою доброту.       — Ценю, конечно, — фыркнул мужчина и склонился, чинно держа осанку. — И даже забуду то, что ты хотел меня раздавить. А что не жахнул чем-нибудь… — Мужчина выпрямился и задумчиво нахмурив брови всплеснул руками, пытаясь подобрать какое-нибудь название техники хвостатых, но вскоре бессильно опустил их и недовольно закончил. — Чем-нибудь.       — Тратить на тебя силы? Вот ещё, — вздернув черный нос фыркнул Кьюби. — У меня их и так немного, чтоб Минато в животе Шинигами хорошо переварился, — проворчал он, на краткий миг устремив взгляд вверх.       — Это легко исправить, — в тон ему ответил Кейл, хитро улыбнувшись. — Но сперва ответь мне на пару вопросов. Что случилось после ухода Хагоромо? Я знаю, что ты отправился к людям в Храм Огня, — проговорил мужчина. — Что такого там произошло, из-за чего тебя так… Перекосоебило?       — Люди случились, — нехотя проворчал Лис. — Учихи.       — Также натравили тебя на храм? — Уточнил Кейл, печально вздохнув.       — Да, — хмыкнул девятихвостый и уточнил, надменно дернув гигантской головой. — Какое тебе дело?       — Я хочу понять причину твоей социальной неадаптированости, — пояснил Кейл, сложив руки за спиной.       — Это мразь шаринганистая неоду… Неадаптированная, — с трудом выговорив незнакомое и сложное слово взвился Кьюби, полыхнув обидой. — А я по началу более или менее хорошо жил в Храме. Был его Стражем, — уже тише проворчал он, опустив голову на лапы. — Сотню лет там провел. Никого не убил. А иногда хотелось!       — Сам знаю, какие бывают храмовники, — поморщившись согласился Кейл, явно вспоминая не самые приятные моменты из своей жизни. — Наверняка у вас был весь такой из себя дохера правильный и противный дед, который учил всех жизни, а в случае чего порывался изгнать провинившихся, — с отвращением говорил он, а в конце его так и вовсе передернуло.       — Ты даже старика Нашеру знаешь? — Изумился Курама, распахнув глаза.       — Нет, я сам как-то служил в одном из подобных Храмов, — усмехнувшись хмыкнул Кейл, — такой же старый козел меня изгнал из Ордена. На свою беду, — уже тише добавил он, помрачнев, но затем заговорил уже бодрее. — Хороший ты мужик, Курама…       — Я не «мужик», — вздернув нос сообщил девятихвостый, но видимо, что-то щелкнуло в голове у демона, и он, сам того не ожидая, ответил. — Ты тоже терпимый для человека.       Теперь уже смеялся Кейл. Пусть последняя часть разговора напомнила об одной из самых темных частей жизни мужчины, сейчас эти воспоминания помогали настроить Кьюби на более или менее дружелюбный лад. Нет, он не питал каких-либо иллюзий на его счет. Он оставался все таким же злобным высокомерным гордецом, но его слова изрядно потешили самолюбие чужака. И поэтому человек захотел завоевать его расположение окончательно. Попросив Лиса никуда не уходить, на что тот устало закатил алые глаза, Кейл ушел из этой части подсознания Наруто в место, где он прятал свои сокровенные мечты.       Оказавшись посреди дневной Конохи, мужчина довольно улыбнулся, увидев, как юный Узумаки весело болтает со своей взрослой копией, облаченной в одеяния Хокаге. За парнишку можно не беспокоиться, в этом месте ему ничего не угрожает. Вновь прикрыв глаза, мужчина вернулся в реальность.       Размяв затекшие плечи, он бросил взгляд на Наруто, печально вздохнул и исчез во вспышке, чтобы появиться в подвале одного из полуразрушенных домов квартала Узумаки.       С этим домом связана одна из самых занятных ещё не случившихся историй этого мира. Она отпечаталась в памяти Кейл, а потому проблем с прыжком не возникло. Несмотря на прошедшее десятилетие со дня нападения Курамы на Коноху, это место предпочли не трогать, опасаясь посмертных проклятий Узумаки, в то время, как другие кварталы растащили едва ли не на доски. Но не этот. Храм остался цел, красные кирпичные стены верно служили своим хозяевам и бережно хранили их тайны. Открыв глаза, Кейл довольно ухмыльнулся. По сантиметровому слою пыли на поверхности пола видно, что здесь давно не ступала нога человека. Впрочем, далеко не пол и стены интересовали мужчину, а коробочки, хранившиеся на небольшом постаменте, освещаемом явно зачарованными свечами. Именно здесь находилась нужная ему вещь. Прямо возле его ног, в неприметной коробочке хранилась черно-белая маска бога Шинигами — единственная вещь в этом мире, которая может вызвать и подавить жнеца. Зловещий головной убор, от которого так и тянуло холодом, испускал едва заметное белесое сияние из глазных прорезей. Аккуратно взяв маску за длинные черные рога, мужчина поднял маску на уровень глаз. Мерзкая вещь. Его действия многие назвали бы неразумными, однако, бог смерти этого мира не имел власти над чужаком, а от того, оскаливший острые, но редкие зубы артефакт клана Узумаки не пугал мужчину.       Искривив губы в жуткой усмешке, Кейл перевернул белую маску Шинигами. Странник уже видел его, слабый, хилый бог не окажет сопротивления. Каждому известно, что сила бога зависит от тех, кто ему поклоняется, а сейчас… Мужчина довольно хмыкнул, осторожно извлекая головной убор из черного шелкового плена. Сейчас наступает эпоха цивилизации. Богам поклоняются единицы, живущие лишь в глухих деревнях. Эпоха языческих богов в этом мире закончилась с приходом культа Воли Огня, Морской Владычицы, Царя Горных Вершин и Повелителя Ветров. Это даже забавно, именно так, казалось бы, ничтожные и слабые люди уничтожают богов. Шинигами же не внушал ничего, кроме отвращения. Эта тупая тварь едва ли не с начала человеческой цивилизации пожирала души живых существ, не отпуская их дальше, на перерождение в другие миры. Такую мерзость нужно пресекать на корню.       — Вот и посмотрим, какой из тебя бог, — хищно усмехнулся мужчина, прикладывая к лицу маску.       В тот же миг за спиной Кейл возник призрачный образ бога смерти. Обернувшись, чужак передернулся от отвращения. На бледно-фиолетовом лице застыла вечная печать зверского голода, из открытой пасти торчали треугольные зубы, зажимающие простой кинжал. Призрачные слюни стекали на белый балахон. Безучастный взгляд черных глаз бога застыл на человеке, вызвавшем его. Не говоря ни слова, Кейл чуть склонил голову, прикидывая как будет проще договориться с этим существом, но потом отбросил эту мысль. Разум давным-давно оставил эту вечноголодную тварь, а потому разговоры здесь ни к чему. К тому же, мыслить становилось физически тяжело. Связь между аватаром и настоящим телом чужака натянулась, грозясь в один миг просто разорваться, а это не входило в планы мужчины. В конце концов, он приложил столько труда, чтобы создать это, пусть и не до конца материальное тело, и ему не хотелось уничтожать свой труд.       На миг, силуэт человека растворился в тенях, чтобы на следующий появиться прямо перед этим существом. Одним резким движением выхватив кинжал из пасти Шинигами, мужчина полоснул им по бездонному животу твари, оставляя в призрачном теле глубокий разрез. В черных глазах бога смерти проскочила тень понимания того, что только что произошло, и он принялся судорожно стягивать края раны.       — Не поможет, — прекрасно осознавая, что его слова не будут поняты, глухо произнес Кейл, провернув в руке клинок Шинигами.       Чужак сделал шаг назад, чтобы исчезнуть в черном смазанном вихре собственного плаща. Кружась вокруг бога, Странник открывал все новые и новые раны на теле твари, и в какой-то момент из одного надреза показалась самая настоящая душа. Сияющий чистой, первозданной тьмой огонек несмело выплыл из истязаемой твари, чтобы тут же потухнуть, навсегда покинув этот мир. Вслед за ней, из тела твари рванули на волю сотни, если не тысячи подобных огоньков. Сияющие самыми разнообразными цветами души наконец-то обретали свободу, словно издеваясь лавируя между конечностей подчиненного силой маски бога. Лишь последняя душа отчего-то не хотела покидать израненного и готового отправиться в последний путь бога.       — А вас, товарищ, я попрошу остаться, — пусть из-за маски этого не было видно, но Кейл все же одарил улыбкой кусок энергии, окрашенной в оранжевые цвета с кроваво-красными прожилками.       Быстро вытащив из кармана черный кристалл, мужчина швырнул его в энергетический сгусток. Именно для этого он рискнул своим телом. Ради того, чтобы высвободить заточенную в желудке твари божественного уровня часть девятихвостого. Без нее он вряд ли долго будет в стабильном состоянии. В неслучившемся будущем лишь ментальный якорь в виде Наруто позволит Кураме сохранить разум и не скатиться окончательно сперва в безумие, а потом и вовсе в сумасшествие.       — Туда тебе и дорога, — бесстрастно произнес Кейл, когда призрачное тело Шинигами дернулось в последний раз, а душа, отирающаяся возле него просто исчезла, последовав примеру других. — А режик-то неплохой, — хохотнул он, повесив призрачный кинжал к себе на пояс.       По мановению руки кристалл, теперь уже сияющий красным прыгнул в карман мужчины, исчезнувшего из подвала в тот же миг, чтобы появиться в уже знакомой квартире Наруто. Довольно улыбнувшись, мужчина положил теплый камень на живот парня, с удовлетворением наблюдая, как рыжая энергия медленно всасывается в тускнеющую на глазах черную дыру печати Шинигами. Заняв прежнее место возле изголовья кровати, мужчина вернулся к клетке Курамы.       — Как? Она была у Шинигами! Внутри Минато! — Взревел Лис, стоило мужчине оказаться внутри клетки. — Что ты такое? — Мощные лапы с грохотом опустились по обе стороны от человека, впрочем, не стремясь его задеть.       — Я обычный человек, не более и не менее, — вытирая лицо от воды, ответил Кейл. — Который знает некоторые интересные вещи, — хмыкнул он, придирчиво оценивая вид Курамы. — Понравился подарок?       Перед мужчиной навис девятихвостый Лис, ставший, кажется, ещё больше, и теперь, к вящему удовольствию Странника, Кьюби выглядел куда лучше. Исчезла та худоба и болезненность, радужка глаз налилась насыщенным кроваво-красным цветом, гладкая, шелковистая шерсть струилась по могучему телу хвостатого зверя, вернувшего себе былую мощь. Кейл удовлетворенно улыбался, откровенно наслаждаясь открывшимся ему видом. Даже голос демона изменился. Исчезло то глухое хрипение, искажающее громоподобное рычание. Именно таким Кьюби и должен быть, благородным и величественным. Даже в менее заметном, но в более важном эмоциональном плане Курама подвергся изменениям. Вспыльчивость не исчезла, нет, но сейчас было видно, что он куда лучше контролирует свои эмоции. Совсем немного и он сможет забыть о своих вспышках ярости, приступах неуправляемого гнева и почти бесконечной жажде крови. Что будет тогда? Именно это Кейл и хотел выяснить.       — Обычный человек не смог бы одолеть бога смерти, — требовательно пробасил девятихвостый, склонив голову так сильно, что еще чуть-чуть и черный нос уткнется в залитой слезами пол. — Не смог бы вырвать из его пасти проклятый клинок, — взгляд кроваво-красных глаз съехал с беззаботной ухмылки мужчины на кинжал, свисающий с его пояса.       — И тем не менее — это факт, Курама. Хочешь верь, хочешь не верь, истина от этого не изменится, — пожал плечами Кейл. — Ты не ответил на мой вопрос, — напомнил он, чуть закатив глаза.       — Понравился, — нехотя проворчал Кьюби, отступив от человека.       В этом рыке чужак уловил едва заметные отголоски непонимания, благодарности и растерянности, но он не удивился. За прошедшие годы никто и никогда не приносил ему дары, тем более такие… И сейчас девятихвостый просто не знал, как реагировать на это. Жизненный опыт твердил, что это очередная ловушка на дурака, инстинкты вопили о том, что от этого человека стоит держаться как можно дальше, а разум отказывался принимать происходящее. Почти всю его сознательную жизнь, Кьюби пытались использовать в своих целях, не считаясь ни с его целями, ни с его желаниями, ни с его мнением. А сейчас это существо, что называет себя человеком и не испытывает и капли страха при виде сильнейшего из хвостатых, а таких Курама мог посчитать по когтям, совершил невозможное. Для него. Просто так. Ничего не требуя взамен. Это… Ненормально. Выбивало из колеи.       — Теперь ты поверишь, что я хочу сделать твою жизнь лучше? — Поинтересовался мужчина, расхаживая перед Кьюби. — Я не Мадара, который всего лишь использовал тебя как цепного пса. Не храмовник, прикрывающийся благородными целями и творящий черте что. Не Хагоромо, который спокойно смотрит за ужасами этого мира, — перечислял он, загибая пальцы. — Мне не безразлична твоя судьба, просто потому что мы с тобой похожи. Я не хочу присвоить себе твою силу, у меня и своей достаточно. Я не пытаюсь тобой манипулировать, не вижу в этом смысла.       — Красивые слова, — хмыкнул Лис, вновь улегшись на пол. — Как ты можешь мне помочь? Ты не сможешь изменить людей и вытравить страх, который я вселяю в их разум.       — Конечно не смогу, — согласился мужчина, остановившись прямо перед носом хвостатого зверя. — Но я могу показать тебе другие миры, где тебя не знают, — фыркнул человек, сложив руки на груди. — И где ты… Не будешь так сильно выделяться. Особенно, если научишься уменьшаться или принимать антропоморфную форму…       Кьюби не выглядел удивленным. Он был знаком с концепцией множественных реальностей. Когда-то давно в Храме Огня жил чудик, который прожужжал об этом все мозги послушникам. Неудивительно, что потом его изгнали. Поэтому предложение было весьма заманчивым. Этот мир принес ему слишком много боли. Может быть где-то далеко его не будут ненавидеть и бояться из-за того, кто он есть?       — Какую? — Переспросил Лис, чуть прищурившись.       — Похожую на человека, — терпеливо пояснил чужак. — Две руки, две ноги… — Перечислял он, чуть сомкнув веки.— Ты ведь запросто разрушишь мою мастерскую, — с некоторой долей язвительности заключил Кейл, распахнув глаза.       — Я тебя понял, — вздохнул Лис. — С этим не возникнет проблем, — а после хохотнул и язвительно поинтересовался. — Ты действительно веришь, что я не примусь крушить все на своем пути, стоит мне получить свободу?       — Да, — с серьезным видом кивнул человек. — Ты не глупый, Курама, и думаю, ты понимаешь последствия такого выбора, — почесывая щеку проговорил он, — я просто верну тебя обратно. Или отдам службе безопасности.       — А справишься? — Насмешливо поинтересовался Кьюби.       — Час назад я убил, пусть и слабого, но все же бога, — напомнил человек, похлопав себя по поясу. — Пожалуйста, не заставляй меня сомневаться в тебе.       Курама снова оказался в неловком положении. Что вытворяет этот человек! Даже Рикудо не проявлял такой слепой… Веры в лучшие качества хвостатых. Невольно он проникался положительными эмоциями к этому маленькому человеку. Впервые за долгое время кто-то видел в нем не монстра, не инструмент, не энергетическую батарейку, а разумное, живое и величественное существо. Личность! Это импонировало Кьюби, пусть он и пытался скрыть свои чувства.       — Хорошо, — Курама тяжело вздохнул, обдав мужчину жаром.— Когда мы отправляемся?       — Ты погоди пока, — хмыкнул мужчина, на что хвостатый нахмурился, — я хочу, чтобы ты поговорил со своим носителем. Тебе это пойдет на пользу, — ухмыльнулся он.       В ответ девятихвостый лишь устало закатил глаза. Улыбка Кейл стала шире, Кьюби ведь до этого ни разу не встречался со своим джинчурики, он даже не представляет силу с которой Наруто может воздействовать на разум своего… Собеседника. Почему бы лишний раз не пошатнуть уверенность Лиса в том, что не все люди одинаковые. Наруто с этим справится, чужак в этом не сомневался.       Беззаботно болтающий со своей взрослой копией из воплощения своей мечты, Узумаки внезапно ощутил, как что-то с неимоверной силой утягивает его из Конохи будущего. Он не успел даже испугаться, как залитая солнечным светом деревня сменилась бескрайней тьмой нового видения.       — Я же обещал, что познакомлю тебя с девятихвостым.       Обернувшись на знакомый голос, мальчик увидел все ту же фигуру своего гостя и широко улыбнулся. Впрочем, улыбка увяла, стоило ему перевести взгляд за спину мужчины, где лежал скучающий девятихвостый. Значит, этот человек не соврал, он действительно демон. Мальчик молчал и осматривал гиганта, не проявляющего к нему никакого интереса.       Кейл не знал, что именно видел Наруто, но время, проведенное в регионах его мечтаний, явно пошло ему на пользу. Здесь, в подсознании мальчик выглядел куда как здоровее, чем в реальности. Сейчас в голубых глазах паренька Странник видел отголоски того удовольствия, которое он получил, гуляя по идеализированной деревне, пусть и понимал, что это не сбыточное будущее.       — Пока что я снова вынужден оставить вас, — с сожалением проговорил Кейл и пояснил. — К тебе пришел Третий и десятка три незнакомых тебе людей. Я не хочу, чтобы вашему разговору мешали, пойду поприветствую их, — Кьюби был готов поклясться, что улыбка на лице человека на краткий миг превратилась в жуткий оскал. — Надеюсь, что ты проявишь… Терпение, — обратившись к Лису, сказал чужак, растворяясь в темноте.       — Господин Кьюби, зачем вы напали на мою деревню? — Тихий голос мальчика и усталый вздох демона — последнее, что услышал Кейл, покидая подсознание.       Золотые глаза открылись уже в реальности, но тут же озадаченно сощурились. Установленная Кейл защита верой и правдой держала на себе мощные элементальные атаки шиноби, не пропуская к покосившемуся дому. Однако, мужчина ощущал небольшую трещину в обороне. Обычному глазу она незаметна, но обладатели особых глаз, вроде Учиха или Хьюга, наверняка смогут увидеть ее. Чужак не мог этого допустить.       Поднявшись со стула и отряхнув плащ, он покинул обшарпанную квартиру мальчика, выходя за пределы последней линии защитных конструкций. Тяжело вздохнув, мужчина отпустил тяжи контроля, выплескивая в окружающее его пространство морозные волны едва контролируемой ярости. Стоящие перед домом старики и группа шиноби чуть поодаль, все они, за исключением пары-другой не вызывали ничего, кроме ядовитого отвращения.       — Вы хотите убить сына Четвертого? — С насмешкой произнес он, спускаясь по лестнице. Еще немного и шиноби увидят его.       Нарочито медленно и вальяжно спускаясь по дряхлой лестнице, мужчина сверху вниз осматривал пришедших к покосившемуся домику на окраине деревни, и присвистнул, словно удивившись. Впрочем, растерявшего всю свою благодушность по дороге сюда, старика в черной робе с элементами брони он и ожидал увидеть. Один из самых грозных воинов этого мира ни коим образом не впечатлил чужака, и он искренне недоумевал, за какие такие заслуги, Хирузена Сарутоби прозвали богом мира Шиноби. Да, этот человек искусно управляет всеми пятью используемыми шиноби стихиями, да, он умудрился создать себе репутацию спокойного, рассудительного, мудрого и доброго дедушки, но это не повод давать такой громкий титул, ставить его в один ряд с Хаширамой Сенджу и Хагоромо Ооцуцуки. Этот человек опасен в первую очередь потому что он такой же интриган, как и стоящий за его плечом перебинтованный калека, которого, в отличие от Хокаге, Кейл в куда меньшей степени ожидал здесь увидеть. Впрочем, мужчина не обманывался хилым видом старика: он знал, что это не менее опасный человек. Присутствие Шимуры Данзо здесь вполне объяснимо. Слишком долго тот облизывался на ультимативное оружие Конохи, желал упечь мальчика в подземельях Корня, чтобы… Что? На миг Кейл даже стало интересно, как бы этот камикадзе пытался взять под контроль Кьюби, рано или поздно вырвавшегося из той безэмоциональной машины, в которого превратился бы Наруто под чутким присмотром этого человека. Такая участь ждала каждого, кто вступал в Корень АНБУ. Мужчина презрительно скривился, осматривая перебинтованную голову Данзо. С Шимурой стоит быть осторожным. Он куда опаснее своего коллеги по управлению деревней, учитывая, что бинты плотно закрывали его глазницу, Кейл уверился в мысли, что советник наложил свои цепкие лапы на глаз Шисуи Учиха. Гениальный был юноша…       — Вы произвели нападение на одного гражданина Конохагакуре и удерживаете в заложниках второго, — Первым говорил Хокаге, с молчаливого одобрения стоящего позади калеки.       Третий обвинительно ткнул чернеющим посохом в сторону мужчины, прятавшегося за неизвестным ему барьером. Неизвестного, осведомленного, и потому опасного противника.       — Этот ваш гражданин пытался меня зарезать, если что, — насмешливо фыркнул Кейл, отыскав взглядом уже знакомую гриву белых волос среди убийц, взявших дом Наруто в плотное кольцо. — А безопасностью второго вы озаботились только сейчас, когда я пришел за ним… Печально. Где вы были раньше, когда жители этой деревни систематически доводили парня едва ли не до грани смерти, — выплюнул он, не обращая внимания на гневный взгляд старика. — Самому-то не стыдно? — Поинтересовался он, шагнув за пределы защитного купола, окружившего дом мальчонки.       — Это дело Конохи, не ваше, — проскрипел забинтованный калека, стоящий чуть позади Хирузена. — Я…       — А ты вообще пасть закрой, мерзость, — вечно прищуренный глаз Данзо сверкнул возмущением факта проявления такого неуважения. — Где же вы раньше были, когда ваше ультимативное оружие планомерно сживали со свету? Где вы были, когда Яманака кипятили ему мозги? Где вы были, когда Узумаки подыхал с голоду? Так я, сука, скажу, — праведный гнев и отвращение, ядом сочащееся из чужака подавляло доблестных АНБУ и даже Корень. — Вам это было выгодно.       Седая шевелюра в толпе шиноби дернулась, и Кейл лишь на миг смог увидеть алый глаз этого человека, фонтанирующего виной. Поздно, Какаши, у тебя был шанс.       — Оружие должно быть верным деревне, — прошипел в ответ Данзо. — Кто ты такой, чтобы судить наши действия? Ты здесь чужой. Убирайся из деревни и молись, чтобы в книге Бинго не появился твой портрет.       — Да сильно нужен мне ваш клоповник, — хмыкнул Кейл, скривив губы в отвращении. — Хороши правители, которые не ценят выдающиеся кадры. Слышь, Хатаке, я еще раз напоминаю, что это эти двое маразматиков довели твоего отца до самоубийства, — выкрикнул он, чтобы беловолосый смог услышать его. — Мастер Гай, твоего отца это тоже касается! Учихи! Вас ещё не вырезали? Готовьтесь! Сенджу уже мертвы, вы следующие! Хьюга! Хиаши все ещё в списке Данзо! Яманака, вам пиздец, гарантирую! Этот даже Орочимару с ума свел! Пейна на вас нет, — прорычал мужчина, переведя взгляд на стариков, стоящих перед ним.       — Где доказательства? — С ближайшего дерева спрыгнул мужчина средних лет, оглядев сперва замерших стариков, а затем переведя взгляд на самого чужака, с холодком осматривая его кроваво-красными глазами с причудливым узором на радужке.       В отличие от других, собравшихся здесь шиноби, он не был АНБУ. Нет, это был представителем полиции Конохи, судя по характерному гербу в виде красного месяца, зависшего над белой чашей. На грубом, словно высеченном из камня, лице застыла маска вечной сосредоточенности. Не знай, Кейл о личности этого человека, он бы подумал, что этот Учиха тоже прошел через суровые тренировки Корня, но нет. Если присмотреться, можно заметить быстро пульсирующую сонную артерию. Мужчина умеет держать лицо кирпичом, но это не значит, что он не нервничает. В эмоциональном плане он ощущался самым настоящим огненным штормом, готовым смести любого человека, угрожающего безопасности его клана. Правда, к вящему удовлетворению Кейл, этот красноглазый воин не видел в нем опасности, лишь непроверенный источник информации. И, возможно, предлог, нет, возможность для чего-то большего. Легкий, но показавшийся неестественным, ветерок, растрепавший каштановые волосы Учиха, подтолкнул чужака прервать затянувшееся молчание.       — Я могу повторить все сказанное глядя прямо в вечный мангекё, Фугаку Учиха, — фыркнул Кейл, сложив руки на груди. — От твоего клана останется четыре представителя. Твои сыновья, оба сведенные с ума. Один будет мучиться виной до конца жизни и в посмертии, а второй сгорит в жажде мести. Ещё есть Обито и пока что живой Мадара, — хищно усмехнулся он, честно глядя в глаза, которым невозможно солгать, — но эти появятся только лет через шесть-семь. И дадут просраться всему миру. В общем, лет через тридцать Учих будет представлять только Саске и его дочь. Хьюга — только дочери Хиаши, чистокровных Узумаки — никто, чистокровных Сенджу — никто, Цунаде не в счет. Все великие кланы Конохи будут уничтожены либо подковерными интригами полоумных дедов, либо на грядущей войне, — заключил Кейл, с удовольствием наблюдая за внимательным взглядом шарингана Фугаку. — В плюсе не останутся даже Сарутоби, — хохотнул он.       — В это тяжело поверить, — прошелестел он, обходя по дуге замерших в гипнозе Данзо и Хирузена. — Но я вижу, что ты уверен в правдивости своих слов. Почему?       — Потому что я видел это раз десять, — бесстрастно пожал плечами Кейл, тогда как Учиха подозрительно нахмурился. — Бедный, бедный Итачи. Ты знаешь, эти двое так сильно прокомпостируют мозги принцу Учиха, что тот зарежет и тебя, и Микото. Только на братишку у него рука не поднимется. Он даже стрясет с этих ушлепков обещание не трогать Саске, — фыркнул он, и осмотрев стариков, поинтересовался. — Цукиеми?       В ответ Фугаку сдержанно кивнул. Приятный мужчина, по мнению Кейл. Не верит чужаку до конца, но принял его слова к сведению. Дела будущего сложно проверить, но вот прошлое… Глава клана Учиха давно желал прошерстить архивы Корня, но возможностей не представлялось.       — И я тоже? — Лукаво улыбнулся Странник, полагая, что с Учихи станется погрузить в Иллюзию и его.       Улыбка чужака стала шире от очередного кивка Фугаку.       — Надеюсь, мои слова будут переданы остальным шиноби, — многозначительно вздернув бровь произнес мужчина, щелчком пальцев развеивая иллюзию. — Кстати, рекомендую проверить правый глаз этого куска… — Сплюнув в отвращении, чужак ткнул палец в сторону забинтованной головы Данзо, и поспешил предупредить. — Только осторожно. Он спер Шаринган Шисуи. Надеюсь, вы не хотите, чтобы ваша личность была переписана, — хищно улыбнулся мужчина. — Фугаку…       Лицо Учиха окаменело, и он одним рывком подскочил к калеке. Не медля ни секунды, он сорвал бинты с лица мужчины и с ужасом уставился в открытый вечный мангеке, красующийся в правой глазнице советника. Чужак зажмурился от удовольствия, ощущая тягучие волны кипящего возмущения Учиха. Ещё бы, какой-то безродный посмел присвоить себе достояние его клана. Тем более такого гения, как Шисуи. О особенности его шарингана знали ровно четыре человека, включая самого почившего обладателя проклятых глаз, способного одним взглядом внушить человеку самую безумную мысль. Не удивительно, что Шисуи не прожил долго. Слишком уж опасен и неудобен, был человек обладающий возможностью идеального перепрограммирования личности человек, не проявляющий особой верности идеалам Воли Огня и деревни.       — Его нельзя выпускать из гипноза, — покачал головой Кейл, с отвращением осматривая правую глазницу старика, покрытую сетью тонких хирургических шрамов. — Да и дружка его тоже там придержать до проведения разбирательств. Вы ведь можете выбить из Данзо местоположение входа в базу Корня?       — Уж поверь, — не скрывая угрозы в голосе прорычал Фугаку, сжав кулаки. — Теперь он расскажет все.       — Вы будете замечательным пятым Хокаге, — с одобрением фыркнул чужак. — От себя рекомендую связаться с Орочимару. Он будет рад увидеть… Справедливый суд над крысами, — хмыкнул он, прикусив от предвкушения губу.       — Девятихвостый…       — Вместе со мной покинет известные вам земли и вряд ли когда-нибудь вернется, — безапелляционно отрезал Кейл, взмахнув рукой для убедительности. — Он не будет оружием деревни. Не переживайте. Скоро хвостатых зверей будет сильно меньше, на вас не смогут давить.       Мужчина кивнул и, вздернув руку вверх, одними жестами отдал приказ полиции увести стариков в квартал Учиха. Кейл же широко улыбнулся. Тобирама Сенджу наверняка в гробу сотый круг наворачивает, но текущий глава клана с такими красивыми глазами действительно станет хорошим правителем этой помойки. Кто знает, может ему даже удастся принести сюда немного порядка.       — И ещё, Джирайе разбейте хлебало, пожалуйста, и оставьте Хатаке его шаринган, — цокнул языком Кейл, — он хорошо наловчился управляться с этим глазом. Если вы выбьете из него излишнюю…       — Я понял, — вздернув нос перебил Фугаку. — Какаши давно нужно пройти курс реабилитации.       — На этом, полагаю, все, — фыркнул мужчина, подмигнув Учихе. — Позвольте мне закончить свою работу.       Не говоря ни слова, глава клана медленно махнул рукой, соглашаясь с тем, что разговор закончен.       Забавно, восстание Учиха завершится не начавшись. После того, как глава клана прошерстит архивы Корня, у многих клановых и джонинов возникнут вполне закономерные вопросы к теперь уже бывшим правителям деревни. Слишком много грязи они сделали, прикрываясь фанатичным патриотизмом и благородными лозунгами. А в том, что Фугаку станет следующим Хокаге, Кейл не сомневался. Учиха — это сила, с которой необходимо считаться. Слишком долго одних из основателей деревни держали подальше от реальной власти, и ощутив характер говорившего с ним главы клана, чужак был абсолютно уверен в том, что он станет куда более правильным выбором, нежели писатель порнороманов или алкоголичка и игрок, не знающий, когда стоит остановиться.       Лишь поднимаясь обратно по лестнице, Кейл краем уха слышал как Фугаку громко спорит с кем-то пытаясь донести до джонинов, что их обожаемый Третий такая же мразь, как и Данзо, с удовлетворением подмечая, что ярых противников у него не так чтобы и много. Впрочем, он особо не вслушивался в этот разговор. Сейчас его интересовали лишь Курама и Наруто. Они оба согласятся покинуть этот мир. Ни мальчика, ни демона внутри него здесь ничего не держит. У них нет ни друзей, ни семьи, ни незаконченных дел.       Хрипло хмыкнув, мужчина плюхнулся на многострадальный стул, погружаясь в подсознание Наруто в последний раз. Странник многое ожидал увидеть по возвращении, начиная от мирного разговора, заканчивая руганью, но реальность в очередной раз подарила ему сюрприз. Золотые прутья клетки Кьюби куда-то исчезли. Сдерживающая печать снята? Интересно. Громкие крики чуть дальше за пеленой тьмы привлекли мужчину, и он бросился к источнику звуков, чтобы увидеть призанятнейшую картину. Лениво размахивающий хвостами Лис с едва скрываемым интересом наблюдал за выяснением отношений Наруто и… А этот тут каким боком?       — Ты не понимаешь, — с надломом в голосе говорил мужчина в красивой белой мантии, — это мой долг! — Взъерошенные желтые волосы, голубые глаза, сужающееся к низу лицо — это определенно Минато Намикадзе.       — Мне все равно! Ты должен был выжить! — Мальчик, едва ли удерживая себя от истерики, колотил мужчину по колену. — Это ты виноват! Во всем виноват!       — Что тебе наговорил этот блохастый драный ковер? — Во взгляде Четвертого проскользнула та же ненависть, с которой на него смотрел Лис.       — Не трогай Кураму! Не трогай моего друга! — Кьюби самодовольно ухмыльнулся, зная, что парнишка этого не увидит. — Я только сегодня с ним встретился!       — Признай, Минато, ты обрек своего сына на жизнь, полную страданий, — прорычал Лис, открыв один глаз.       — Третий должен был проследить, чтобы его почитали, как Героя! — Возмутился Намикадзе, не обращая особо внимания на слабые удары Наруто, вымещавшего на нем всю боль, которую он испытывал с самого рождения.       — Уходи, уходи, уходи! — Твердил мальчик, нанося удар за ударом.       — Видимо, не получилось, — бесстрастно хмыкнул Курама, недовольный происходящим.       Кейл раздраженно нахмурился. Что тут произошло за те двадцать минут, что он отсутствовал? Да и Минато… Уловив на себе озадаченный взгляд, Кьюби чуть заметно покачал головой, отрицая свою причастность к появлению Четвертого, и заставив того обернуться.       — Вас на минуту нельзя оставить, — пробурчал Кейл, подойдя ближе к скандалящим. — Наруто, успокойся, пожалуйста, — оттолкнув Четвертого, мужчина сел на корточки перед ребенком и вытер его слезы. — Каждый житель этой деревни хлебнул горя, твой отец не стал исключением.       — Не оправдывайте его, Кейл, — попросил задыхающийся от обиды мальчик. — Он оставил меня одного!       — Минато доверился не тому человеку, Наруто, — с шумом вздохнул Кейл, и бросил испепеляющий взгляд на Намикадзе, требуя с его стороны поддержки.       — Наруто, я действительно думал, что Третий сможет хоть как-то заменить меня, — убито произнес Четвертый, виновато схватившись за голову и тихо прошептал. — Прости меня…       — Ты ведь и сам доверял старику, да? — Подняв брови поинтересовался чужак. — Дай ему спокойно уйти.       Утерев влагу с лица, парнишка подавленно кивнул. Минато же вскинул голову и настороженно взглянул на неизвестного. Он не сможет уйти в Чистый Мир. Он всего лишь клон. Душа Намикадзе плавится в желудке Шинигами. Это была цена спасения деревни. Хотя теперь мертвец уже не был уверен в том, что его жертва и жертва Кушины стоила того.       — Сейчас ты уже не клон… Как ты здесь оказался? — фыркнул Странник, взглянув в голубые глаза Четвертого.       — Меня спрятали в печати на клетке, — признался Минато. — Я должен был предотвратить снятие печати и освободить Наруто от контроля Кьюби, но я не успел.       — И слава Рикудо, — недовольно фыркнул Курама, шевельнув ушами. — Не собираюсь я жрать своего носителя. Уже нет.       — Этот пыльный коврик говорит, что ты хочешь забрать их, — метнув на девятихвостого неприязненный взгляд, проинформировал Четвертй. — Ты сможешь извлечь Кьюби без… Риска?       — Я — нет, — честно ответил Кейл, — но я знаю тех, кто сможет.       Уверенный ответ чужака не то, чтобы очень устроил Четвертого Хокаге, но он понимал, что его деревня не смогла и не сможет принять его родного сына. Он перевел взгляд голубых глаз на покрасневшие от слез глаза Наруто и с сожалением вздохнул. За свою короткую жизнь Минато успел совершить так много ошибок. Он не спас Обито, подвел Какаши, не оправдал ожиданий Учителя, не смог стать хорошим мужем и отцом. Снедаемый виной мужчина в очередной раз укорил себя за собственную бесполезность и несостоятельность.       — Спасибо, — прошептал мужчина, склонив голову. — Мое время на исходе. Чакра почти закончилась. Умоляю, прости меня, сынок, я не хотел, чтобы все так… Не хотел, для тебя такой судьбы, — Четвертый виновато шмыгнул носом.       Целая минута ожидания, тягучего, долгого ожидания. Взвесив все «За» и «Против», мальчик вытер слезы и коротко кивнул. Этот простой жест сбросил камень с души Минато, в момент гибели Шинигами устремившейся к последнему якорю, удерживающему его в этом мире — к печати на золотых воротах клетки Кьюби. И от того тело клона засияло. Душа покидала этот мир.       — Ступай, Минато, — пророкотал Курама, прервав затянувшееся молчание. — Твой сын в надежных лапах и руках.       — И даже ты? — Изумленно распахнул глаза Намикадзе, не обращая внимания на медленно распадающееся в прах тело клона.       — В это сложно поверить, — с насмешкой фыркнул Лис, — но да. Я избавлюсь от своей ненависти, — в рокочущем голосе слышалась довольная усмешка и обещание, которое Курама вознамерился выполнить.       — Прощай, пап, — шмыгнул носом мальчик, махнув рукой своему отцу.       — До встречи, — хмыкнул Кьюби, явно запомнив каждое из слов чужака.       — Я обещаю, что из Наруто вырастет достойный мужчина, Минато, — вздохнув, тихо произнес Кейл, поднявшись с корточек, и многозначительно фыркнув, добавил. — Может быть ты еще убедишься в этом.       Тело мужчины объяло белое пламя. Сгорающий, словно лист бумаги на открытом огне Четвертый Хокаге печально улыбнулся, глядя на своего сына, а затем перевел его на чужака. Минато не знал его, не понимал его мотивов, не представлял, какой выгоды он хотел добиться, помогая его сыну, но… В зловещих золотых глазах, Четвертый видел искреннее сочувствие, когда тот, видимо, забывая о контроле над собой, смотрел на каждого из присутствующих. Узнав о тяжелой жизни Наруто, Намикадзе окончательно уверился в том, что чистого альтруизма не бывает, но что-то заставляло его верить словам чужака.       Перед тем, как исчезнуть во вспышке, Минато одарил присутствующих слабой виноватой улыбкой. Кейл не мог не признаться, что это было тяжело, но теперь, они были готовы покинуть этот чертов мир. Впрочем, его день только начался.       — Наруто, возвращайся в реальность, — мягко попросил мужчина, подтолкнув мальчика вверх. — Нам с Курамой надо обсудить последний вопрос перед тем, как уйти.       Кивнув, Наруто растворился в воздухе, в очередной раз оставляя демона и человека. Стоя спиной к Лису, Кейл едва ли не физически ощущал интерес Лиса. Почему бы его не удовлетворить? Обернувшись, он взглянул в красные глаза Кьюби.       — Мне просто любопытно, — издалека начал он, отчего-то смутившись.       — Мне тоже, — В голосе демона звучала насмешка, и Кейл подумал, что он явно что-то знает.       — Помнишь, я просил тебя по прибытию принять… Ну, антропоморфную форму? — Как бы он ни старался, у чужака не получилось скрыть смущение.       — Да, помню, — кивнул Лис, искрясь весельем.       — Можешь сделать это сейчас? — Попросил Кейл, покрывая себя трехэтажным матом за свою нерешительность. Сейчас-то чего?       — Сперва, скажи, какое у тебя имя? — Сощурившись поинтересовался Лис, и уточнил. — Не то прозвище, которым ты всем представился.       Человек удивленно распахнул глаза. У него было много имен. Не так много, конечно, как у его друзей, но все же. Откуда Кьюби мог знать, что он представился… Хитрый Лис! Поклонившись, мужчина произнес свое истинное, известное лишь сотне-другой разумных. По сравнению с количеством душ, которое обитает в Мультиверсуме, это даже меньше капли в море.       — Очень приятно.       Вместо низкого, вибрирующего оглушительного рыка, к которому Кейл привык за тот короткий промежуток времени, пока он находился здесь, он услышал довольно приятные мелодичные переливы молодого женского голоса. Резко вскинув голову, мужчина наткнулся на хорошо знакомый насмешливый взгляд ярко-красных с вертикальным зрачком глаз.       — Нет, Кейл все-таки тупой.       Пробормотал красный, как вареный рак, Странник, пытаясь удержать взгляд на глазах нагой девушки с девятью лисьими хвостами, хотя он так и порывался сползти ниже по нежной кожи шеи, спуститься по изящным рукам, вернуться обратно и упасть на сочную грудь, чтобы проскользнуть по осиной талии на высокие, стройные ноги и увязнуть в рыжем вихре девяти пушистых хвостов.       — Рада, что ты наконец догадался, — одарив мужчину хитрой усмешкой проговорила Курама, совершенно не ощущая какого-либо дискомфорта.       — Я, это… Да… Пойду, наверное…       Смущение и растерянность в очередной раз победили разум мужчины, совершенно не ожидавшего такого поворота событий. Курама же откровенно наслаждалась эмоциональным фоном ее гостя, и даже после его ухода из подсознания тюремщика на лице древней девятихвостой кицунэ играла Лисья Ухмылка.       

Несколько лет спустя

      Опустошенный и истощенный мужчина судорожно вздохнул, возвращаясь в свое тело. Очередные поиски не дали никаких результатов. Отчаяние, с каждым днем все сильнее давило на его сознание. Весь его план, вся его жизнь, все его жертвы — все оказалось напрасным. Хилое тело дернулось в сильном приступе кашля. Утерев кровь с губ, мужчина машинально попытался распрямиться, но стальные шипы, торчащие из его спины, не позволили ему этого сделать. Уперевшись руками в странного вида проклятый механизм, позволяющий ему работать с мертвыми телами, мужчина в бессилии сжал зубы и зажмурился, скрывая от мира серо-стальные глаза, по которым струились черные круги. Риннеган отнимал у него слишком много сил, истощал и медленно убивал. Но он не мог отказаться от своей мечты и отбросить последнее, что у него осталось — свою собственную боль. Жидкие красные волосы скользнули вперед, закрывая от света измученное лицо человека.       — Конан, — слабый тихий голос умирающего самопровозглашенного бога развеял оковы тишины. — Помоги мне.       Выплывшая из тьмы синеволосая женщина печально покачала головой. Ее единственный друг, когда-то полный жизни и стремления остановить войны на всей земле, стал едва способным шевелиться развалюхой. Он не щадил себя, забираясь в самые дальние уголки мира в поисках покинувших этот мир хвостатых. Нервно сглотнув, девушка аккуратно взяла мужчину за тонкую руку, от чего тот скривился в приступе боли.       — Нагато, прошу тебя, остановись, — на ее фарфоровом лице уже давно не проявлялись эмоции, и даже сейчас ее взгляд оставался холодным, но в голосе слышались боль и обреченность. — Их больше нет.       — Отнеси меня… В мою комнату, — попросил мужчина, сглотнув сгусток крови. — Это и так был последний раз.       В тот же миг, проклятая машина, опутавшая тело красноволосого втянула в себя металлические щупы и вынула штыри из тела человека, отчего мужчина безвольно завалился вперед. Он бы и рухнул, наверняка переломав себе большую часть костей, но Конан бережно подхватила хилое тело своего друга и положила его на мягкую кровать. Покачав головой девушка печально вздохнула. Нагато не желал ее слушать. Он все ещё верил в то, что он сможет изменить людей и принести мир, заставив всех и каждого ощутить его боль. Может быть тогда, люди поймут друг друга, может быть тогда, чужие страдания прекратят терзать его сознание, и может быть тогда он сможет разорвать оковы ненависти, огненными цепями опутывающие этот мир и стать единственным человеком, которого стоит ненавидеть. Однако, с каждым днем это устремление таяло, оставляя после себя лишь отчаяние, медленно пожирающее его душу. И у него просто не осталось времени. Он чувствовал, что скоро по его душу придет Шинигами.       Скрючившийся в кровати человек содрогнулся в приступе боли. Бросив на него последний взгляд, последняя из Акацуки стянула с себя черный плащ с красными облаками. От их идеи ничего не осталось. Конан давно поняла, что ее друг давным-давно сошел с ума, но не могла принять этого. До сих пор.       — Ты тоже решила уйти, — прохрипел Нагато, стиснув крупкой рукой белую подушку.       — Я не могу смотреть, как ты истязаешь себя, — тихо проговорила Конан. — Ты умираешь, Нагато, два-три дня, и тебе конец, — впервые за долгое время ее голос окрасился сожалением. — Я хочу запомнить тебя живым, — прошелестела она, сворачивая плащ.       — Тогда тебе стоило уйти двадцать лет назад.       Горький смех мужчины перерос в кашель, однако, девушка его уже не слышала. Она бесшумно покинула последнее пристанище Акацуки, оставив Нагато один на один со своими мыслями, с отчаянием, которое, наверное, достигло своего пика, от осознания того, что он прожил свою жизнь зря. Найдется ли хоть кто-то, кто сможет остановить этот круговорот боли и ненависти, если даже глаза бога не смогли изменить природу людей? Нагато не знал, но ему хотелось в это верить.       — К сожалению, мира во всем мире никогда не достигнуть, — незнакомый юношеский голос разбил оковы тишины. — У каждого найдутся причины для ненависти, и даже сконцентрировав ее на себе… Много ли пройдет времени, прежде чем они снова начнут убивать друг друга?       Из последних сил Нагато приподнялся на локтях, осматривая гостя. Черно-желтый комбинезон едва ли мог скрыть тренированное тело юноши. Молодой красноволосый парень с голубыми глазами печально взирал на него, стоя в углу темной комнаты. Заостренное книзу лицо незнакомца было смутно знакомым. Словно, истощенный мужчина давным-давно имел возможность видеть его, но он не мог вспомнить, где и при каких обстоятельствах. Ах да, он очень давно смотрелся в зеркало. Фыркнув, Нагато улегся обратно на кровать, устремив взгляд в потолок темной пещеры. У Смерти определенно есть чувство юмора.       — Спасибо за комплимент, конечно, но я далеко не жнец, — усмехнулся парень, обходя кровать и усаживаясь на стул, возле Нагато. — Меня зовут Наруто Узумаки. Скажи, ты хочешь жить, Брат? — Парень не смело коснулся руки искалеченного жизнью мужчины.       — Я безродный, — фыркнул Нагато.       Пусть он и хотел, но у него просто не хватило сил отдернуть руку.       — Узумаки… Рассеялись по миру после уничтожения Водоворота, — пожал плечами Наруто. — К тому же, откуда у безродного Риннеган? — Широко улыбнулся парень, привычно заложив свободную руку за голову. — Ты уж прости, что только сейчас зашел, все времени свободного не было, — улыбка на лице Узумаки скисла, сменившись виной. — Тренировки, академия, личная жизнь. Клан, опять же… Чего только со мной не произошло. Ну да ладно, ты мне на вопрос ответь, — парень говорил быстро, и до туманящегося сознания Нагато смысл слов докатывался с некоторой задержкой.       — Хочу, — внезапно произнес Нагато, заставив Наруто вновь широко улыбнуться.       С силой поднявшись со стула, гость взмахнул руками, отчего хилое тело взлетело в воздух, удерживаемое неведомой силой. Но что с удивлением отметил сам Нагато, от чего-то ему стало легче дышать.       — Ну тогда, пойдем отсюда, — хмыкнул Наруто, щелчком пальцев открывая портал домой. — Только весь свой бред тут оставь.       — Какой? — Тихо поинтересовался Нагато, чуть прищурив не закрытый красными волосами глаз.       — Ну всю эту херню про боль, ненависть и прочие выверты сознания, — терпеливо пояснил Наруто. — Это все несостоятельная и неосуществимая мечта. Допустим, просто допустим, что у тебя все получилось, и в этом мире прекратятся все войны. Тут у нас будут мир, дружба, жвачка, радуга и прочая херня, — спокойно говорил Наруто, но тут же едва смог удержать себя от выкрика. — А как на счет других отражений? Других миров?       — Каких — других? — Заинтересованно поинтересовался Нагато к своему удивлению живым голосом, пытаясь приподнять голову, но тиски чужой силы не позволили ему сделать этого.       — Да потом покажу, — хмыкнул в ответ гость. — Ох, нам предстоит очень долгий разговор. Бабуля и дедуля сейчас заняты, но надеюсь, тетушка Ку мне поможет объяснить некоторые нюансы. А там, глядишь, может и другие подтянутся, — на лице Наруто расплылась теплая улыбка. — Думаю, тебе понравятся дядюшка Тин и дядюшка Сай. А вот братец Кейл, наверное, нет, — задумчиво хмыкнул Наруто, но отмахнувшись от собственных мыслей, перевел заинтересованный взгляд на хозяина этой пещеры. — Ну так что, согласен начать новую жизнь?       — Меня здесь ничего не держит, — с сожалением ответил Нагато. — Мой последний друг буквально пару минут назад оставила меня. Так что да, — подвешенный в воздухе мужчина решительно кивнул.       — Тогда добро пожаловать в клан, Нагато Узумаки, — радостно улыбнулся Наруто, бодро шагая в открытый портал и унося своего брата из этого мира навстречу новой, лучшей жизни.       Привыкший к темноте полупустой пещеры, человек, ассоциировавший себя с болью целого мира, зажмурился от слишком яркого для него света, резанувшего его по глазам. Серо-стальные глаза Нагато слезились и если бы могли — покраснели бы. Заметив это, Наруто аккуратно надел на мужчину солнцезащитные очки, что позволило ему увидеть место, в котором он оказался. На первый взгляд оно мало чем отличалась от привычных Нагато деревень шиноби. Крепкие деревянные дома в окружении садов с незнакомыми ему деревьями приятно радовали глаз жившего во тьме человека, сладковатый запах спелой черешни приятно щекотал его нос. Он даже не помнил, когда в последний раз ел настоящие ягоды, а не безвкусную питательную смесь. Веселое журчание небольшой реки, щебетание птиц, детские возгласы… В этом месте Нагато ощутил, казалось бы давно забытое, умиротворение и спокойствие. Истощенный мужчина бросил измученный взгляд на сияющего жизнью Наруто, поприветствовавшего мальчика с такой же красной шевелюрой, как у самого Нагато, и его сердце сперва отозвалось болью. Он был лишен детства, он потерял свою семью, друзей и даже Учителя. Но следом за болью пришла искренняя радость. Просто из-за того, что этот щебечущий мальчишка счастлив, не знает ужасов войны, не знает тех страданий, через которые прошли дети их мира. Это то, за что он сражался из последних сил.       — А кто этот дядя? — До того, кого раньше звали Пейном, не сразу дошло, что юный Узумаки спросил именно о нем.       — Меня зовут Нагато, — тихо ответил мужчина, впервые за долгое время стыдясь своего физического состояния.       — О, а братец Наруто говорил о тебе! Да, я все слышал! — Это дитя с сочувствием осмотрело завернутое в одеяло тело Нагато. — Хорошо, что ты здесь! — Паренек широко улыбнулся опешившему мужчине.       — Спасибо… Наверное, — он просто не знал, что ответить мальчику. Такое приветствие выбило его из колеи.       — Ранобу, хватит смущать нашего, хм, пока что гостя, — попросил Наруто, пригрозив мальчику пальцем. — Передай родителям, что я жду их через два дня на собрании.       — Будет сделано, Глава, — серьезно кивнул мальчонка, и бросив заинтересованный взгляд на плывущего вслед за лидером клана мужчину, он рванул вниз по дороге.       Нагато завороженно смотрел на эту деревню и восхищенно вздохнул. Узумаки, легендарный клан мастеров печатей, все-таки смог выжить после крушения Водоворота. Да, он не мог поверить до конца в то, что принадлежит к роду аловолосых дьяволов, но все же… Слишком много совпадений, чтобы отрицать вероятность родства. И честно сказать, он и не хотел. После стольких лет в холоде, тьме и одиночестве, Нагато обрел шанс получить все то, чего его лишила война.       Знакомый голос вывел мужчину из глубокой задумчивости, заставив его взглянуть на очередную, мало чем отличающуюся от остальных постройку. Такое же крепкое, тяжелое и надежное жилище подчеркивало близость главы клана к его народу. Нагато оценил это.       — Вот мы и пришли, — широко улыбнулся Наруто, взъерошив свою гриву красных волос. — Это мой дом, — приглашающе махнул рукой рукой он, открывая тяжелую дверь.       Внутри оказалось… Вкусы Нагато не совпадали со вкусами Наруто. Он предпочитал темные тона, в то время, как в доме главы клана преобладали в основном светлые. Посадив истощенного человека на бежевый диван, Наруто позволил ему осмотреться и оценить богатую, но не вычурную обстановку дома. Аккуратно подвинув к Нагато стол из розового дерева, глава клана поставил на него чайный сервиз из белого фарфора, а затем отправился придирчивым взглядом выбирать что-то особенное из серванта, полнившегося баночками с самыми разнообразными сортами чаев. За этим делом, Нагато даже не заметил, как тонкое одеяло обернулось мягким плюшевым халатом.       — Если можно… Черный с бергамотом, — тихо попросил Нагато, прерывая поток мыслей Наруто.       Впрочем, глава клана Узумаки не успел ответить своему гостю.       — Хороший выбор, — голос вставшего на пороге мужчины окрасился одобрением. — Нару, у тебя дверь открыта, — хмыкнул он, заходя в комнату и аккуратным движением заводя за ухо выбившуюся прядь иссиня-черных волос.       — Кейл? Не ожидал тебя увидеть так рано, — Наруто приветливо кивнул, доставая из шкафа нужную баночку.       — Не торопись особо, Ку скоро подойдет, — хмыкнул Кейл, покачав головой.       — Да, у нее чайная церемония получается куда лучше, — согласился Узумаки, отставив баночку с чаем в сторону. — Познакомься, это…       — Нагато, — кивнул незнакомец, подавив усмешку. — Меня называют Кейл. Интересно познакомиться.       — Мне тоже, — эхом отозвался истощеный человек, с толикой интереса глядя в золотые глаза.       Куда больше Нагато интересовал тот мужчина, который забрал его из его пещеры. Зачем ему калека, который все равно умрет через несколько дней. Да, обладатель риннегана отмечал, что ему стало немного легче, когда он оказался в этом месте, но он был реалистом. А реальность всегда сурова. Временное облегчение его состояния едва ли отстраняло момент его смерти. Понимал ли это тот чистокровный Узумаки? Вероятнее всего — нет.       Наруто же категорически не устраивало, что его гость концентрировал столько внимания именно на нем. Смог бы он вырасти достойным человеком, стал бы он человеком, который сможет сплотить оставшихся представителей своего клана, получилось бы у него найти место, в котором каждый Узумаки сможет заниматься тем, что каждый из них хотел всем сердцем? Вряд ли. А потом Наруто гордился своим, пусть и маленьким, но все же кланом. Крепкой, сплоченной группой, работающей на благо… Империи? Может быть. Но мальчик, ставший мужчиной, просто хотел достойно отблагодарить Кейл, забравшего его из самого настоящего ада, Дедушку Серро и Бабушку Вал, которые смогли залечить душевные раны и подарить ему то, чего он был лишен — родительскую любовь. Каждого учителя Академии за терпение и труд, которые они вкладывали в иногда непослушного парнишку. Ему дали шанс, и нынешний глава клана Узумаки не собирался его упускать. Уже который год искусство мастеров печатей возрождалось под его чутким руководством, и да, при посильной помощи нежданного гостя, его семьи и всех остальных.       Именно поэтому, со всей своей непосредственностью, он решил привлечь внимание Нагато к Кейл. И для этого ему было достаточно одной фразы.       — Кстати, это он увел всех хвостатых из того мира, — с довольным видом Наруто не упустил случая поддеть старого друга.       Прищурившись, Кейл бросил на Узумаки многообещающий взгляд. Все-таки он сумел сохранить свою непосредственность, но… Как же это не вовремя. Он все такой же, каким был… Сколько лет для него прошло? Десятки? Может быть. Время везде течет по разному. Впрочем, для нежданного гостя это было шутливое «ай-ай-ай». Такую информацию следовало подать немного деликатнее. Наруто в ответ просто пожал плечами, что можно было интерпретировать не иначе, как «разбирайся, как хочешь.» Медленно и осторожно, Кейл перевел взгляд на распахнувшийся от понимания, изумления и обиды глаз бога.       Прямо перед ним, перед Нагато сидел человек, из-за которого план всей его жизни пошел прахом. Человек, который не дал ему осуществить его, пусть кровавый, пусть уродливый, пусть и временный, но рабочий способ прекратить страдания его мира. Не дал осуществить мечту. Забрал то, что должно было быть его. Лишь на миг, мужчина вскипел гневом, который тут же захлебнулся пониманием простой истины. Учитывая, как быстро Акацуки распались, оно и неудивительно. Только сейчас, прошедшего через тонкую и одновременно непреодолимую грань реальности, истощенный мужчина начал понимать, что даже он был всего лишь пешкой. Когда-то алые облака символизировали мир, уставший от кровавого дождя, стремление принести мир не клинком, а дипломатией, а затем… Со смертью его лучшего друга и появлением в их жизни Мадары, или того, кто себя им называл, старые значения мутировали до неузнаваемости. Воины, желающие прекратить все войны покидали организацию, несущую рассвет, сменяясь такими же ублюдками, каким с каждым днем становился сам Нагато. Как он дошел до такого? Нагато был прав. Пейн, пешка в руках таинственного масочника, медленно, но верно умирал, забирая с собой и боль, оставляя после себя лишь долгожданные умиротворение и покой. Возможно впервые в своей жизни мужчина почувствовал себя хоть сколько-нибудь свободным. И это чувство ему понравилось.       — Это было одно из тех решений, которые я считаю едва ли не лучшими, в своей жизни, — словно бы не заметив душевных терзаний, спокойно, но в то же время с силой, произнес Кейл. — Я знаю, что ты хотел сделать из них оружие, которое держало бы в страхе весь мир, но… — Мужчина прервался, подбирая слова, а Нагато терпеливо ждал, пока его собеседник продолжит. — Что произошло бы, если бы тебе удалось собрать всех биджу?       — Меня бы уничтожили, — отрешенно кивнул Нагато, теперь уже смотрящий сквозь иллюзии на счет «Мадары». — Наши взгляды с истинным Лидером не всегда совпадали.       Кейл уже набрал в грудь воздуха, чтобы разразиться долгим объяснением того, что случилось бы в оригинале истории Узумаки, но опустившаяся на его плечо изящная рука едва ли не вышибла из него весь дух. Это одаривающее теплом прикосновение он узнал бы из тысячи. Он знал, кто именно стоял позади него, видел изумленный взгляд Нагато, и приветливый — Наруто. Медленно, растягивая момент, мужчина задрал голову вверх, чтобы встретиться взглядом с кроваво-красными глазами своей супруги.       — Этого будущего все равно не случится, — мягкий, вибрирующий и успокаивающий голос девятихвостой кицунэ. — Сейчас важно не это, — девушка чуть заметно качнула головой, но вопреки ожиданиям Нагато, сложная прическа удерживаемая всего-то парой заколок не обрушилась рыжим градом на сидящего перед ним Кейл.       — Ага, — фыркнул Кейл, коснувшись щекой ее руки.       И кажется, его вообще перестало волновать происходящее вокруг.       Оторвав взгляд от золотых глаз, девушка направила его на серо-стальные риннеганы Нагато. Она знала, что именно тот желал сделать и с ней, и с ее братьями. Злилась ли она за его намерения? Она не видела в этом смысла. Нагато был такой же жертвой человеческой ненависти, как и она сама, как и все присутствующие в этом доме, и поэтому она могла понять этого побитого судьбой мужчину. Кицунэ, ласково проведя рукой по щеке Кейл и не упустив шанса одним движением взлохматить его шевелюру, чуть прищурилась, наблюдая за реакцией гостя. Подол шелкового платья колыхнулся и блеснул алыми переливами, когда девушка медленно обошла квадратный стол, и осторожно присела рядом с Нагато.       — Мое имя Курама, — представилась она, чуть склонив голову. — Но ты знаешь меня под другим именем. Кьюби но Йоко, — легкая улыбка тронула фарфоровое лицо девушки, когда Нагато судорожно вздохнул.       — Не ожидал, что… Вот этого, — красноречие покинуло и без того молчаливого шиноби дождя.       — Я тоже, — теперь уже открыто усмехнулась Курама, метнув на Кейл довольный взгляд. — Но нет нужды так…       — Охеревать, — шепнул Кейл так, чтобы его услышал только Наруто, едва сумевший сохранить серьезную мину.       -… Удивляться, — не заметив, ну или сделав вид, закончила девушка, заинтересованно прижав лисьи уши к голове. — Сейчас ты поешь, отдохнешь, приведешь свои мысли в порядок, — перечисляла Курама, чуть склонив голову в бок. — Потом я займусь твоим лечением. Ты ведь не станешь отрицать, что…       — Я — живой труп? — Нагато изогнул пепельно-серые губы в жутковатой усмешке. — Нет, не стану.       — Замечательно, — довольно кивнула Курама. — Тогда же, я отвечу на интересующие тебя вопросы. А пока…       Готовя к чайной церемонии посуду, Кицунэ перевела вопросительный взгляд на Кейл. Пожав плечами, тот щелкнул пальцами, и из поплывшего белыми бликами пространства выплыл поднос, двумя глубокими тарелками. Нагато подозрительно осмотрел глубокую тарелку с красным супом, и потянулся было к излюбленному тушеному мясу, но наткнулся на возмущенный взгляд Кейл. Тяжело вздохнув, мужчина все же пододвинул к себе тарелку с супом.       -…приятного аппетита, Нагато, — отточенными движениями профессионала своего дела разливая чай по пиалкам, добродушно проговорила Курама с легкой улыбкой.