Обезоруженный

I'm standing guard, I'm falling apart And all I want is to trust you Show me how to lay my sword down For long enough to let you through … Here's a map, here's a shovel Here's my Achilles' heel

      Саске никогда не пил. В отличие от сенсеев его бывших сокомандников Орочимару хоть сам и являлся тем ещё гадом, падок на зелёного змея не был. И по крайней мере в чём-то дурного примера не подавал (впрочем, всё остальное с лихвой затмило это достижение). Возможно, Орочимару просто-напросто не доверял всем этим высоким градусам, способным развязать его длинный лишь в прямом смысле язык, и старательно избегал любой возможности, которая может привести к тому, что секретные техники станут не такими уж и секретными. И, конечно, порой могло показаться, что какие-то действия Орочимару не мог бы совершить в трезвом уме и здравом рассудке, но всё же стоило смириться, что проблема крылась не в саке.       Не то чтобы у Саске были принципы или не было желания. Просто во все этой суматохе между обучением у Орочимару, местью Итачи и мировой войной совершенно не оставалось времени на весёлые пирушки. И вот, казалось, наконец наступил мир во всём мире — самое время отдохнуть телом и душой, но разве был в этом смысл? Смысл для Саске всегда сводился к тому, чтобы заставлять страдать себя и других, будь то из благих или дурных намерений. А с отёко саке особо не настрадаешься: налил, выпил, налил, выпил — незамысловатая инструкция, одобренная самой Пятой. Да и не мог Саске себе позволить остаться в деревне и праздновать вместе со всеми так тяжело доставшуюся победу после того, как собственными (тогда ещё) руками чуть было не разрушил их будущее. Заглаживать грехи в одиночку казалось для него намного логичнее, чем оставаться в деревне с друзьями и участвовать в мирных буднях и восстановлении Конохи. Тем более, он прекрасно знал, что большинство жителей будет с опаской, а, возможно, и враждебностью относиться к последнему Учиха. Небезосновательно. Но Саске стремился избежать этих косых взглядов, которые могли бы причинить боль не столько ему, сколько его друзьям. Достаточно ран он нанёс им в прошлом, чтоб продолжать мучить и после их воссоединения. Сейчас всё будет на своих местах. И пусть физически он и не в Конохе, но Наруто и Сакура уж точно понимают, что дух его предан только ей. Может, поэтому они так относительно просто отпустили его? Никаких уговоров, упрёков, слёз. Лишь понимание в глазах и надежда на его скорое возвращение.       Но миссия оказалась не из простых: сведений о клане Ооцуцуки было слишком мало, и любая зацепка требовала тщательного изучения. И хотя прошло уже больше года, как Учиха отправился в путь, он так и не мог похвастаться хоть какими-то серьёзными достижениями, из чего исходило, что это только начало и придётся потратить ещё не один месяц на получение ответов.       Когда Саске покидал деревню, то догадывался, что его путешествие может затянуться, но ему и в голову не приходило, что самое сложное в этой ситуации будет не вечное скитание, частые ночёвки под открытым небом, изнуряющие ландшафты, постоянный поиск и не покидающая напряжённость в ожидании невидимого врага, а его же собственные чувства и мысли, которые словно бы восстали против своего хозяина. Чем дольше он путешествовал, чем дальше он отходил от Конохи, тем больше его тянуло назад. И он никак не мог объяснить, чем вызваны столь чуждые для него чувства. Он ведь и раньше уходил из деревни, оставлял позади всю свою прошлую жизнь, уже тогда связанную узами с седьмой командой. Правда, в те времена он уходил с болью и тьмой в сердце, которые не отпускали его на протяжении многих лет и не позволяли трезво взглянуть на жизнь.       Сейчас же его разум не был ничем омрачён, у него наконец появилась светлая цель — поддержание гармонии в мире шиноби, и Саске по-настоящему верил в свою миссию и готов был пожертвовать собой ради её достижения. Пожертвовать собой ради счастья других. Это совершенно противоречило всем предыдущим намерениям Учиха, когда он был готов убивать любого, кто бы стал на пути свершения его мести, будь то друг или враг. Сейчас же всё было совершенно иначе.       Но это непонятное чувство внутри не давало ему покоя. Находясь постоянно в одиночестве, Саске не был обременён общением, и с самого начала миссии был уверен, что это пойдёт лишь на пользу. Ему не придётся поддерживать бессмысленные разговоры или как минимум выслушивать чужие истории, не будет необходимости заботиться о том, что кто-то может неправильно расценить желание тишины и покоя. Но судьба сыграла с Саске злую шутку, и тот самый надоедливый голос, который он так не желал слышать, теперь раздавался у него внутри, и Учиха никак не мог сбежать от него. Этот голос преследовал его и днём, и ночью. Стоило Саске только открыть глаза с утра — и вот голос уже начинал зудеть в его голове, ни на мгновение не смолкая, в дороге, перед сном, и даже иногда во снах он не оставлял его в покое. От безысходности Саске даже готов был завести с кем-нибудь разговор, лишь бы не слышать этот предательский голос, который всё громче и громче призывал его сделать то, что Учиха никогда бы не простил себе.       Саске старался перебивать голос, размышлять о миссии, о дальнейших его шагах, о том, что он считал действительно важным. Но было так сложно заглушить этот поток мыслей, исходящий из самого сердца. Саске получил удар в спину от самого себя. С таким врагом он ещё не сталкивался и, каким бы он ни был самоуверенным и сильным духом, его враг ничем ему не уступал. Учиха всё чаще ненароком представлял себе возвращение в деревню. Вот он подходит к вратам и уже издалека замечает силуэт Сакуры, которая, конечно же, встретит его первая и будет смущённо смотреть, рассказывая о последних событиях в Конохе, стараясь таким образом подавить неловкое молчание, которое возникнет в первые минуты. Потом прибежит, как обычно, запоздавший Наруто, виновато улыбнётся, похлопает его по плечу и пригласит в Ичераку Рамен, при этом обязательно уточнит, что он угощает. И где-нибудь неподалёку будет стоять Какаши-сенсей с уже зачитанной до дыр «Ичи-ичи», с гордостью и радостью смотря на своих повзрослевших и поумневших (почти всех, да, Наруто?) учеников. А вечером они все вместе пойдут по деревне, и друзья наперебой будут говорить о новых постройках, которых наверняка уже немало возвели после практически тотального разрушения селения. А потом они обязательно присядут где-нибудь в парке и от Саске потребуют рассказать о его миссии, но он лишь отмахнётся, сошлётся на её секретный ранг, что вызовет бурю негодования у Наруто. Саске знал своих товарищей. Пускай они провели не так много времени вместе после его ухода к Орочимару, но он всегда чувствовал их, это была невидимая связь, которая с годами лишь окрепла.       И теперь нить, связывающая их, натянулась, и удерживала Саске. Не позволяла ему сконцентрироваться на миссии, тянула его назад, в то время как он изо всех старался продолжать путь. Но каждый новый километр отзывался уколом в сердце, как будто Саске был лишь марионеткой на нитях уз. Он не мог признать своё поражение перед этим непонятным чувством, но борьбу он продолжать тоже больше не мог. Он был морально истощён, но при этом никогда на свете не позволил бы себе сдаться и вернуться в деревню, не окончив миссию. И пусть его раздирало изнутри, пусть ему хотелось хотя бы на час увидеть свою бывшую команду, просто побыть в их окружении, почувствовать уже забытое спокойствие, он не мог поддаться этим слабостям. Потому что всё, что он сейчас делал, вся его миссия, его постоянные поиски, всё это ради них в первую очередь. Ради того, чтоб никто никогда больше не посмел разрушить счастливые жизни его близких.       И хотя в активном лексиконе Саске никогда не было слова «тоска», но именно она сейчас разрывала его на куски. Тоска, которую он больше не в силах был терпеть, если хотел достойно продолжить свою миссию. Безысходность и отчаяние всё больше и больше захватывали мысли шиноби, который продолжал свой путь к очередному пункту назначения в виде небольшой деревушки где-то в богом забытом месте.       За размышлениями Учиха и не заметил, что солнце уже село за горизонт и воцарились сумерки. Значит, придётся отложить разведку до завтра и заняться поиском ночлега. Обычно Саске спокойно мог остановиться на ночь в лесу, но раз уж он оказался в деревне, то почему бы не воспользоваться шансом и не отдохнуть в более удобной обстановке. Возможно, он наконец сможет спокойно выспаться и восстановить силы. Может, все терзающие его мысли — лишь побочный эффект усталости.       Саске неспешно шёл по пустынным улицам, изучая местность в поисках заветной таблички, гласящей о какой-либо ночлежке. Но на глаза попадались лишь неприглядные дома с покосившимися крышами, в окнах которых мерцали слабые огоньки. Деревня выглядела бедно и обветшало, и надежда найти ночлег угасала с каждым пройденным кварталом. Наконец, практически уже смирившись с тем, что придётся возвращаться в лес и пытаться устроиться на сырой земле, внимание Саске привлёк лёгкий скрип, какой обычно издают деревянные вывески, покачивающиеся на железных петлях от лёгкого ветра. Саске повернулся на звук скрипа и с облегчением прочитал незамысловатую, зато не вводящую в заблуждение надпись: «Гостиница. Бар».       Развязывая на ходу плащ, Саске зашёл в заведение и с удивлением обнаружил, что стало ненамного светлее, чем на улице. Весь первый этаж освещался от силы двумя тусклыми лампочками. При этом одна из них стояла на столике, за которым хозяин заведения записывал постояльцев, а вторая чуть поодаль в смежном помещении, очевидно служившим тем, что на вывеске было обозначено как «Бар».       Хозяин, не ожидавший уже никаких посетителей, спокойно дремал на диване, а его живот мерно подымал и опускал раскрытую газету, главная полоса которой анонсировала первый после мировой войны экзамен на чуунина, проходивший под лозунгом единения мира шиноби. Саске мысленно улыбнулся этой новости, означавшей, что мир уже практически вернулся к привычной жизни. В отличие от самого Учиха, которому ещё необходимо было получить свободную комнату и настроиться на крепкий сон. Как минимум не хуже, чем у хозяина гостиницы, никак не отреагировавшего на появление чужака.       — Простите, кхм… — Саске не был уверен, как правильно поступать в таких случаях. Не каждый день приходится будить незнакомых людей. Да и знакомых. — Я бы хотел снять у вас комнату.       На секунду Саске показалось, что его речь не возымела никакого эффекта, и сон мужчины будет сложно прервать, не переходя к повышенным тонам или физическому контакту. А из этих двух зол Саске предпочитал ни одну. Но внезапно мужчина зашевелился, раскрыл глаза и с недоумением уставился на Саске, как будто тот пришёл не в гостиницу, а лично к нему домой.       — Добрый вечер. Можно снять комнату? — снова уточнил Учиха: вдруг спросонья его слова не достигли своего адресата.       — Добрый, добрый, — на удивление бодро произнёс хозяин, откладывая в сторону газету и принимая сидячее положение. — Вы уж извините, у нас обычно в день больше одного посетителя не бывает, а сегодня мы уже заселили человека, так что вы, если можно так сказать, нежданный гость.       Саске ничуть не смутило, что здесь так редко бывают постояльцы. Как и хозяина заведения, его скорее больше удивило, что ещё кого-то судьба забросила в такую глушь. Возможно, ночь застала в дороге не только его, а данная деревушка одна посреди нескончаемого леса, оказалась подходящим перевалочным пунктом.       Закончив оформление, хозяин проводил Саске в его комнату и, оставляя его одного, бросил мимолётом столь, казалось бы, незначительную фразу, но приведшую к таким значительным последствиям:       — Вы спускайтесь в наш бар, если что, расслабитесь после долгой дороги…       Саске кивнул, давая понять, что предложение услышал и, прикрыв сёдзи, даже не раздеваясь, упал на кровать в ожидании быстрого сна. Но спустя какое-то время шиноби продолжал устало пялиться в потолок, раздражаясь из-за отсутствия малейших намёков на сон. Как назло, он был бодр, а, ко всему прочему, ещё и голоден. Ни то, ни другое не способствовало крепкому сну. Ещё через какое-то время Учиха снова почувствовал, что его голова начинает наполняться предательскими мыслями, и каждая новая минута в тишине лишь мучила его, сжимая грудную клетку, наполняя её нескончаемой тоской. Так больше продолжаться не могло. Саске уже применил все известные ему способы самоконтроля, но чувства брали верх. И тут, словно чёрным по белому, в его голове пронеслись отголоски слов хозяина: «Спускайтесь в наш бар…».       Люди так часто прибегают к алкоголю, чтобы забыться, так почему бы Саске не воспользоваться этой «техникой»? В конце концов, он тоже человек. Конечно, алкоголь порой имеет неожиданные эффекты (вспомнить хотя бы Рока Ли с его непревзойдённым стилем пьяного кулака и желанием крушить всё, что попадётся под руку), а уж тем более в первый раз, когда сам не знаешь, чего от себя ждать. Но Саске это мало смущало, ведь вряд ли в каком-то богом забытом баре на краю Страны Медведей он встретит знакомых. Это просто невозможно. И приняв такое, на удивление, лёгкое для себя решение, Саске пошёл топить назойливые мысли на дне стакана. И дно желательно найти поглубже.       Сакура хоть и старалась во всём брать пример со своей наставницы Цунаде-сама, но близкие отношения с бутылкой саке заводить не спешила. И когда на очередном мероприятии ей предлагали выпить, она вспоминала, как ей не раз приходилось вместе с Шизуне вытаскивать Пятую из неловких ситуаций, после того, как та, набрав лишнего, шла в разгул. Осознание того, что Ино и Сай могут тащить её под руки домой, действовало лучше любой кодировки. И к тому же, если желание Цунаде напиться и забыться ещё можно было оправдать глубокой скорбью, то Сакура явно не переживала настолько серьёзных моральных травм, чтобы идти на поводу у алкоголя.       Но чёртова долгая миссия в отдалённой стране действовала самым гнетущим образом. Она, конечно, не должна была падать духом, но три месяца вдали от дома наедине с собственными размышлениями сделали своё дело, и теперь каждое утро для Харуно начиналось с желания заснуть обратно. И ей некого было винить, кроме себя, ведь Сакура сама стала инициатором длительной миссии, считая, что ей было необходимо сменить обстановку, остаться наедине с собой и собраться с мыслями. Собралась, так собралась. Ничего не скажешь. После таких сборов понадобится ещё три месяца, чтобы пересобраться.       Реальность оказалась тяжелее, чем думала Харуно. Она постоянно размышляла о будущем, которое лично для неё всё также оставалось покрытым тайной. В то время, как селение отстраивалось, её друзья постепенно приходили в себя и налаживали личные отношения, Сакура терялась в догадках, как ей быть дальше. Оставаться в деревне и продолжать делать вид, что всё идёт по плану? Но никакого плана и не было. Ходить тенью и мученически ждать, что рано или поздно всё само собой разрешится? Так не разрешится. Проходили. Знаем. В голове была путаница — и главной её причиной вот уже много лет неизменно оставался Саске.       Казалось бы, всё наладилось: Учиха больше не стремится истребить весь мир шиноби и даже вполне мирно-дружно распрощался со своими друзьями, отправляясь в миссию-искупление. Но когда речь шла о длительной миссии, у Сакуры была надежда, что хотя бы через полгода он додумается заглянуть в Коноху на огонёк, спросить, мол, как вы там без меня поживаете-то, небось, страдаете целыми днями? Но нет. Ни ответа, ни привета. И если Какаши он посылал хотя бы ястреба в качестве доказательства, что какой-то миссией он всё-таки занимается, а не просто шатается по свету, искупая грехи, то остальным не досталось даже этого. И всё это начинало безумно раздражать.       Сакуре было сложно понять, кто из них сейчас поступает более эгоистично: Саске, в очередной раз по доброй воле оставивший своих товарищей, или она сама, потому что не в состоянии смириться с его выбором. И суть даже была не в его решении уйти на длительную миссию, а в том, что Харуно совершенно не понимала его отношение к себе. Она устала надеяться. А ещё она устала видеть Наруто, который устал видеть, как она надеется. В общем, все эти факторы натолкнули её на единственное, как ей казалось, правильное решение — покинуть деревню. И проблуждав все эти три месяца в гордом одиночестве, Сакура, конечно, пришла к определённым выводам, но до конца клубок своих мыслей и чувств ей так и не удалось распутать.       И вот сегодня впервые за долгое время она решила остановиться на ночлег в селении, а не под звёздным небом в компании преданных ей назойливых комаров, которых хватало в этой местности. Ей повезло, что в этом достаточно бедном селении была гостиница. Довольно скромная, но чистая и уютная, а большего и не надо. И, к удивлению Сакуры, при этой гостинице непостижимым образом работал бар. Ей было совершенно непонятно, как он умудряется окупаться (умудряется ли?) в условиях такого «нескончаемого» потока клиентов, но факт оставался фактом: бар исправно работал по указанному графику. И, когда Сакура заселилась, хозяин не забыл упомянуть о том, как там можно приятно отдохнуть. В этом Харуно, конечно, сомневалась, но мужчина сделал своё дело: посадил зерно сомнения в ещё трезвый ум Сакуры…       А почему бы и нет? Когда ещё у неё появится вот такая возможность расслабиться, отдохнуть и забыться, не находясь под пристальным вниманием друзей и знакомых? Разве не в этом суть алкоголя? Помочь избавиться от гнетущих мыслей, освободить разум от лишнего груза и позволить насладиться досугом?       Сакура спустилась на первый этаж и в очередной раз раздосадовано заметила, что на свете здесь экономят, что, конечно, было неудивительно, и в принципе придавало бару соответствующий заведению антураж. Харуно прошла глубже в помещение и с удивлением обнаружила, что сегодня в баре она не одна. За дальним столиком в углу сидел темноволосый мужчина. Кроме него, из посетителей больше никого не было, так что Сакура немного расслабилась: в случае чего никто не увидит её позора. А одного свидетеля она уж точно сможет устранить.       Сакура, не снимая накидки, присела за столик в другом углу зала, подальше от непонятного типа, и, решив не тянуть кота за хвост, хотела уже начать реализовывать свои грандиозные планы с бутылочки саке, как внезапно непривычную для большинства баров и вполне обыденную в данном месте тишину нарушил голос из дальнего угла:       — Хэй, повтори! — хотя на столе у мужчины стояло всего две пустые отёко, его голос явно звучал на больше грамм влитого саке.       Сакура презрительно закатила глаза, подумав, что наверняка именно этот клиент и помогает бару держаться на плаву. Видно же, что ни дня не может провести без выпивки. Интересно только, откуда сам деньги берёт на такие посиделки? Может, его семья сейчас голодает, пока нерадивый папаша таскается по барам? Впрочем, это не её дело. Её дело сейчас находилось в бутылке саке, которую бармен уже успел принести, не преминув окинуть девушку изумлённым взглядом.       «Ну что ж, приступим», — подбодрила сама себя Сакура и немедленно выпила. Она почувствовало во рту горечь напитка, а непривычное тепло разлилось по её телу, но это было всё, что она ощутила. Немного разочаровано и практически без паузы девушка снова наполнила отёко и залила её в себя. Эффект повторился, но ничего более. Конечно, Сакура и не ожидала, что всё моментально изменится, и мир вдруг покажется ей в ином свете, а лёгкость и радость наполнят её бренное существование. Поэтому она решила немного подождать перед третьим заходом, рассчитывая, что за это время уже выпитый алкоголь даст о себе знать, а она успеет подумать насчёт закуски. Такие вопросы решаются заранее, но опыт приходит с отёко.       Девушка заказала незамысловатое ассорти из морепродуктов, и, пока оно готовилось, успела обратить внимание, что мужчина в углу ещё несколько раз подзывал к себе бармена, и явно не собирался на этом останавливаться.       «Интересно, почему он сразу не взял бутылку? А то и две? Неужели думал, что после первой отёко остановится? Наивный!» — словно завсегдатай бара рассуждала Сакура, даже немного завидуя тому, что у мужчины так легко получилось опьянеть. Её состояние после полбутылки саке пока ничем не отличалось от того, если бы она выпила горячего крепкого зелёного чая.       «Ну, хоть поем», — успокоила себя Харуно и принялась неспешно поглощать как раз принесенных ей кальмаров, от скуки продолжая исподтишка наблюдать за странным посетителем.       Мужчина сидел к ней практически спиной, и ей сложно было разглядеть его лицо, тем более при таком тусклом освещении (она даже не была уверена, что именно сейчас взяла с тарелки ассорти из морепродуктов). Но Сакура продолжала задумчиво наблюдать, размышляя над тем, что приводит людей к решению вот так напиться. Она знала, что делала здесь сама, знала, почему выпивает Цунаде-сама, но другие, были ли у них те же причины, пытались ли они утопить какое-то горе, или всё же это было праздное желание напиться?       В какой-то момент ей показалось, что мужчина заметил, что она наблюдает за ним, и девушка поспешно опустила голову, скрывая лицо волосами и стараясь не привлекать внимание, но было слишком поздно.       — Девушка, можно с вами поговорить? — раздался уже ставший за вечер знакомым голос.       «Вот чёрт! Общение с пьяницами не входило в мои планы на вечер!»       Харуно решила, что лучшей стратегией станет молчание, и, сделав вид, будто обращаются вовсе и не к ней (ведь так много вариантов в этом полуночном баре), продолжила неестественно буравить взглядом покрытую прожжёнными следами от сигарет столешницу.       Мужчину, однако, ничуть не смутило откровенное игнорирование собственной персоны, и, не растерявшись, он продолжил диалог из-за своего столика:       — Не волнуйтесь, я и вправду всего лишь хочу поговорить, — после этих слов, видимо, осознав, что общаться через всё помещение не лучший способ наладить диалог, он встал с места и пошёл по направлению к углу, в котором располагался столик Харуно.       Мужчина подошёл к Сакуре и опёрся на край её стола правой рукой. В этот момент Сакура уже подняла голову, чтобы высказать всё, что она думает о таком бесцеремонном поведении, как вся подготовленная речь внезапно исчезла при виде теперь уже бывшего незнакомца.       — Са-ске? — удивлённо уставилась девушка, настолько не веря своим глазам, что забыла про привычный для неё в общении с Учиха суффикс -кун.       — Сакура? — не менее удивленно произнёс парень, казалось, моментально протрезвевший.       Ещё несколько секунд они продолжали смотреть друг на друга, и каждый из них силился понять, настолько ли он пьян, чтобы видеть галлюцинации.       Тишину нарушила Сакура, которая была более уверена в своей вменяемости. Хотя, скажи ей кто, что она встретит в невесть где затерянном месте пьяного до чёртиков Саске, она бы самолично сдала себя на обследование.       — Ну что, поговорим? – ухмыльнулась Харуно, вспоминая, с какой целью Учиха вообще подошёл к ней. – Что, грехи свои запиваешь? Одиноких скитаний вдали от дома уже недостаточно, чтобы искупиться? – Сакура и сама опешила от своих слов. Она совершенно не ожидала, что сможет сказать что-то подобное в лицо человеку, которого безответно любила ещё со времён Академии. Неужели это то, как на неё влиял алкоголь? Или вся разгадка в накопившейся за долгое время обиде? Скорее всего, оба фактора в совокупности сыграли решающую роль.       Саске хоть немного и протрезвел, в целом оставался под влиянием алкоголя, но даже в таком состоянии не ожидал столь резкого поворота в разговоре с Харуно и был явно возмущён:       — А ты чего сидишь спиваешься? Топишь свою тоску по мне на дне отёко? — Саске не представлял, почему именно эта причина сорвалась у него с языка. Он редко осознанно задумывался о том, какие чувства испытывает сейчас Сакура по отношению к нему. Да, она два раза признавалась ему в любви. Но оба раза он жестоко отвергал её. И когда он больше года назад уходил из деревни, то понимал, что так будет лучше для всех, в том числе и для Харуно. Он ничего не обещал ей, не хотел связывать её нелепыми клятвами, которые могли лишь обременить их обоих. Тем не менее, именно тогда он невольно дал ей надежду, которую она не обязана была хранить.       — Да кому ты сдался?! — зарделась Сакура, но слабое освещение не выдало её.       Саске удивлённо изогнул бровь. Он, конечно, не ожидал, что она возьмёт и признается, но и столь резкие ответы всё ещё было непривычно слышать от бывшей сокомандницы. Осознавая, что после такого начала разговора никто не собирался приглашать его за стол, Саске без малейшего смущения сел на рядом стоящий стул, поворачиваясь к Сакуре так, что их лица оказались друг напротив друга. Теперь Харуно отчётливо ощущала дыхание Саске. Не такое их сближение она представляла в тех редких фантазиях, что позволяла себе. Там ни в одном из сценариев Учиха не дышал на неё парами спирта.       — Да ладно, как ты заговорила. А сама наверняка днями и ночами только и думала обо мне? — самодовольно ухмыльнулся Саске. Он знал, что она не ответит на этот провокационный вопрос, который мог лишь задеть её. Но почему-то не упускал эту тему, словно она по-настоящему волновала его, но при этом он был слишком горд, чтобы признать это даже самому себе.       Харуно безумно возмутила его уверенность в том, что она покорно сидит и ждёт его, ненаглядного этакого. Хотя это сложно было отрицать. Но как он посмел так нагло сказать ей это в лицо?       — Твоё и без того огромное самомнение под воздействием алкоголя раздувается до невообразимых размеров! Может, я вообще замужем уже?! Сколько там тебя не было? Год? Полтора? Знаешь, люди за это время меняются! И их жизни тоже! — в сердцах выпалила Харуно. Саске на секунду оторопел, сам не до конца осознавая причину своего внезапного смятения. Неужели это то, что сказанное ею может быть правдой? Да, они не были связаны обещаниями. Да, он ушёл с надеждой, что Сакура сможет построить свою личную жизнь без него. Но так ли это? Не обманывал ли он сам себя, раз сейчас отказывался верить, что Харуно и вправду не ждала его и смогла вычеркнуть из своей жизни? Впрочем, если подумать, ничего удивительного в этом не было. За эти долгие месяцы Саске даже ни разу не объявился в деревне, чтобы хоть как-то напомнить о своём существовании. Неужели Сакура была обязана верить в чудо?       — И кто же этот несчастный? — уже не так пылко осведомился Учиха.       — Киба! — выпалила девушка первое, что пришло в голову.       — Этот собачатник?! — неужели такое можно придумать? — Может, у вас ещё и дети есть? — усмехнулся Саске, но внутри он переживал совершенно иной спектр доселе неизвестных ему чувств. Внезапно ему так сильно захотелось врезать этому Инузуке по лицу, и это было совершенно необъяснимо. Но, чёрт, руки так и чесались!       — Может, у тебя ещё и чувство такта есть?       — Нет, серьёзно. Ты уже мамаша, Сакура? — с непонятной долей волнения настаивал на своём вопросе Саске, не осознавая, насколько всё глупо звучало.       — Может, и ты уже папаша да просто не в курсе? Небось, удобно скитаться по свету и вешать лапшу девчонкам на уши? — вся обида так долго копившаяся в Сакуре, принимала форму слов и выходила потоком гневной обвинительной речи.       — Я никому ничего не вешаю! А вот на меня вешаются, — совсем «немного» слукавил Саске, который последний год, кроме как по работе, никаких отношений с женщинами вовсе и не имел. Но почему-то после того, как Сакура ответила про Кибу, ему было необходимо заставить её почувствовать то же, что и он.       — И как много Учиха уже бегает по свету? Эффективный способ восстановления клана, ничего не скажешь!       — Может, и ты хочешь внести свою лепту? — произнёс Учиха и даже в пьяном состоянии понял, какую глупость сейчас выдал. Он совершенно перестал контролировать свою речь и всё глубже и глубже закапывал себя. Но, как говорится: сгорел сарай, гори и хата. Терять уже было нечего.       — Больно надо, — с еле скрываемым смятением ответила девушка, ощутившая одновременно неловкость и гнев. За кого он её держит?       — Пф. Да просто жалко тебя стало. Решил уточнить. Вдруг такого шанса у тебя больше не будет? — Учиха и сам не понимал, чего пытался добиться этими обидными выпадами. Но он совершенно растерялся и механизм защиты в виде агрессивного нападения — единственное, что у него оставалось в этой непростой ситуации.       — Себя пожалей, мститель-одиночка, скиталец пыльных путей, — уже со злостью процедила Харуно, всё больше убеждаясь в правильности недавно принятого решения наконец отпустить прошлое.       — А ты как тут очутилась? Вышла на прогулку и случайно забрела на окраину даже не соседней страны? — иронично поинтересовался Саске.       — Миссию выполняла, — не желая вдаваться в подробности и надеясь, что этот диалог скоро подойдёт к концу, ответила Харуно.       — Один день? Два? Определённо не меньше пары месяцев, — вполне логично предположил Учиха. — И что тебя побудило принять эту миссию? Уж явно ты не от счастливого брака и трёх детей бежала, — язвительно произнёс парень и неестественно высокомерно уставился на куноичи. Он мог прекратить весь этот спектакль, но хотел, чтобы именно Сакура наконец сдалась и сказала, что всё это неправда, что весь этот разговор — сплошная комедия.       — Не твоё дело! — в сердцах выкрикнула Харуно, да так что бармен с опаской глянул в их сторону, но, не заметив чего-либо серьёзного, вернулся к своим делам за стойкой. — Сам чего один тут напиваешься?!       — Девушку жду, — Учиха и сам уже начинал путаться во всей этой несуразной лжи. Чего он добивался? Но раз у неё есть муж, то почему у него не может быть девушки? Как это всё нелепо. Как это всё не в стиле Саске.       — Воображаемую? — фыркнула Сакура, стараясь скрыть заметное волнение.       — Воображаемые тут только твои муж и дети!       — Я про детей ничего и не говорила. Алкоголь пагубно влияет на твоё вечное угрюмое молчание. Ишь как разболтался. Кажется, ты уже исчерпал свой лимит слов на десятилетия вперёд!       — Зато ты постоянно болтаешь без умолку! Раздражаешь! — сказал Саске и непроизвольно запнулся, как будто ощутив, что перешёл черту. Он не имел права говорить это слово, история которого в контексте их отношений делало его хуже любого оскорбления. Но весь этот диалог разбудил в нём столько неизвестных чувств, что он совершенно потерял самоконтроль. Каждый раз. Каждый раз, когда он говорил ей, что она раздражает, означало лишь то, что он начинал чувствовать, и его это пугало, он пытался остановиться, но было так сложно приглушить эмоции, взять себя снова в руки и пойти по намеченному пути, и это безумно раздражало. Раздражало его бессилие перед чувствами, которые она вызывала в нём. Но не она сама.       Сакура замерла, на мгновение по её лицу скользнула тень, а затем уже более спокойным голосом она произнесла:       — О, твоё любимое словечко. Ты вообще умеешь что-то чувствовать кроме раздражения?       — Это чувство я берегу специально для тебя, — отчасти это было правдой. Никто больше не мог вызвать в нём такую смесь противоречивых чувств.       — Какая честь. Ну, хоть чего-то я достойна, — грустно усмехнулась девушка. — Я уже думала, что совсем пустое место для тебя.       Сакура отвернулась, не желая больше видеть эту самодовольную улыбку. Не такой она представляла их встречу, да и сегодняшний вечер. Всё пошло совершенно наперекосяк, и почему-то она ощущала свою вину. Сиди она в комнате, этот диалог никогда бы не состоялся. Саске спокойно бы напился, она бы провела очередную беспокойную ночь в постели, а с утра они бы разошлись, скорее всего даже не пересекаясь. И все бы продолжили жить своими обычными делами и заботами. И пускай и дальше её одолевали бы тяжёлые мысли, зато они были уже достаточно привычны, чтобы с ними смириться. А сейчас ей предстояло снова пытаться вернуться к своему размеренному ритму жизни после столь неоднозначного и спутанного вечера.       — Нет, — неожиданно серьёзно ответил Учиха. Это было правдой. Впервые за весь этот диалог он не хотел обманывать её и делать больно. Она всегда значила для него больше, чем могла себе представить. И после всего пережитого ими он бы не посмел соврать ей даже в такой ситуации.       «Что?»       Сакура изумлённо взглянула на Саске. Его ответ был одновременно тем, что она больше всего хотела услышать, и при этом тем, который меньше всего ожидала. Внезапно девушку настигла догадка, что всё это может быть очередной провокацией, и ей больше не хотелось ввязываться в эти бессмысленные словесные перепалки, пора было найти повод уйти:       — И где же твоя обещанная не воображаемая спутница?       Этот вопрос должен был поставить точку в их ночном разговоре. Либо Саске скажет, что она уже не придёт, либо останется ждать её здесь. Даже если всё это были выдумки, его нерушимая гордость не позволит ему сознаться. Но был и другой вариант, который Сакура никак не смогла бы предугадать.       — Может, я её уже дождался, — пристально посмотрев в глаза Сакуры, ответил Учиха. Его лицо не выражало ни капли ироничности, он казался серьёзным и… искренним?       — Да. Алкоголь ударил тебе в голову серьёзнее, чем я думала, — Харуно не могла не признать, что слова Саске застали её врасплох, и по телу прошла неконтролируемая дрожь волнения. Но девушка не могла позволить себе дать слабину, всё это было так нереально, словно и правда было лишь игрой пьяного воображения. И продолжать этот фарс, зная, в каком состоянии сейчас находится Учиха, не было никакого смысла. В будущем это принесло бы лишь боль им обоим. — Думаю, мне пора идти.       Сакура уже привстала из-за стола, как внезапно ощутила, что её ладонь накрыла горячая рука Учиха. От неожиданности девушка резко выдохнула и с непониманием посмотрела на Саске. Саске всегда было сложно понять, но сейчас под мерцанием тусклой лампы это стало практически невозможно.       — Что тебе ещё? — собрав остатки воли, Харуно выдернула руку, заранее понимая, что, возможно, никогда не простит себе этого. Но и пользоваться шансом, когда у обоих в крови алкоголя было больше, чем за всю предыдущую жизнь вместе взятую, она не хотела. Сакура прекрасно видела, какой эффект произвело саке на её товарища. Она не могла припомнить, чтобы Учиха был настолько общительным, нахальным, но главное заинтересованным и инициативным. Знал ли он, что так будет, или, как и она, устроил свой дебют на окраине мира подальше от чужих глаз? Но почему?       — Постой, — спокойно произнёс Саске. — Я прекрасно осознаю: всё то, что сейчас происходит и что я говорю, — эффект опьянения.       Сакура растерялась от прямоты со стороны парня и невольно присела обратно на стул, откинувшись на спинку и глядя перед собой, как бы ожидая продолжение исповеди Учиха.       — Я осознаю, что когда я протрезвею, то либо не вспомню весь этот вечер, либо вспомню и буду испытывать чувство вины вдобавок к тому, что я и так уже ощущаю последнее долгое время. Но я не знаю, смогу ли когда-нибудь ещё так откровенно говорить, потому что уверен, что больше не повторю такой ошибки, как сегодня. Но пока я пьян, а ты здесь, побудь со мной ещё немного, — постепенно переходя на шёпот, закончил Учиха, больше не поглядывая в сторону девушки, словно смущаясь собственных слов.       Сакуре слабо верилось в происходящее, но в реальность сна она верила ещё меньше. Саске даже не было в списке тех людей, кого она могла бы представить в подобной ситуации. Определённо алкоголь влияет на людей самым непредсказуемым образом. Но вот что странно. Не зря же говорят: что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Неужели слова Учиха не пьяный бред, а лишь то, что он всегда держит в себе, то, что в обычное время прекрасно подаётся самоконтролю, то, что он не считает нужным знать остальным       — Я останусь, — с еле сдерживаемой дрожью в голосе произнесла Харуно. — Но ответь мне на вопрос, как ты оказался здесь? И я не про миссию…       Учиха и без последнего уточнения понял, что имела в виду девушка. Ему почему-то и самому давно хотелось ей всё рассказать, попытаться донести хоть до кого-то состояние своей души, то, что последнее время не давало ему покоя, гложило его каждый новый день. Но был бы он таким открытым в обычном состоянии? Определённо нет.       — Мне кажется, меня разрывает изнутри.       Сакура удивлённо перевела взгляд на товарища. И причиной была даже не резкая откровенность, а то, что он так ёмко смог описать её собственное душевное состояние.       — Когда я уходил на миссию, то не представлял, что самой сложной её частью будет тоска. Для меня это всегда было столь чуждо. И я не могу с этим справиться, не могу должным образом сконцентрироваться на миссии… — в глазах Саске читалось смятение и словно бы отражалась мольба о помощи. Сам он не справлялся, не мог найти ответы на свои вопросы. Впервые великий шиноби, гений с рождения был поставлен в тупик собственными чувствами.       «Получается, он тоже переживает… Так почему…»       — Почему же ты тогда не вернёшься, хотя бы не навестишь Коноху? — уже вслух закончила свою мысль Харуно.       Саске на мгновение призадумался, потом слегка пожал плечами и ответил:       — Боюсь, что тогда уходить станет ещё сложнее. Моя миссия требует полной самоотдачи. Если я её прерву, то найденные подсказки и сведения могут потерять актуальность. Я не могу рисковать проделанной работой по причине своих слабостей.       И в этот момент Харуно поняла, как тяжело Саске жил всё это время. Он постоянно ограничивал свои чувства, держал себя под контролем, не позволял себе лишней эмоции, отгонял любые мысли, которые не были связаны с миссией. У него не было собственных чувств, всё его существование было строго выверено, и теперь, когда его столь тщательно отточенная система контроля дала сбой, Саске выглядел разбитым и потерянным, не в состоянии понять, как ему справиться, потому что никогда раньше не сталкивался с подобным.       Возможно, он не настолько равнодушный и холодный, как пытается казаться. Саске старается избавиться от всего, что, по его мнению, мешает профессиональному выполнению миссии. Но, к сожалению (или нет?), ситуация, в которой они сейчас оказались, и их разговор, явно говорят о том, что его система устарела и требует внесения значительных корректировок.       — Тогда… Почему ты просто не напишешь нам письмо? — легко и непринуждённо вдруг предложила Харуно. Ведь им с Наруто вполне хватило бы и клочка бумаги, чтоб чувствовать себя чуть спокойнее и нужнее.       — Письмо? — как будто не поверив услышанному, переспросил Учиха.       — Да, это такой лист бумаги с иероглифами, — решила слегка иронично уточнить Харуно, потому что не понимала замешательства товарища. — Ты пишешь их Какаши.       — Но это доклады о ходе миссии. Я не могу вам писать об этом, — немного возмущённо ответил Саске.       Сакура тяжело вздохнула и подумала, что ситуация намного сложнее, чем могло показаться.       — Мы не хотим знать о ходе твоей миссии! Мы хотим знать о том, как ты. Просто пиши нам о себе. А мы будем рассказывать, как у нас дела. И тогда это расстояние между нами станет намного меньше. Обещаю.       Такая мысль не приходила в голову Учиха, просто-напросто потому что он никогда и не писал письма, не содержащие в себе формальных сведений. Это решение казалось ему одновременно таким сложным, но при этом столь простым и вселяющим надежду. Он взглянул на Сакуру, и впервые ему показалось, что тяжелые тиски, сжимавшие его грудь, немного ослабили хватку. Он словно почувствовал, как напряжение, не отпускавшее его уже столь долгое время, внезапно отступило. Самое простое решение в итоге становится единственно верным.       Сакура улыбнулась, заметив неловкое, немного наивное замешательство Учиха. И её улыбка впервые за долгое время была столь искренней и чистой, с её лица пропала тень, беспрерывно нависавшая над ней. Мускулы расслабились, и внутри вдруг стало так легко и светло, что захотелось навсегда сохранить в памяти это ощущение покоя. Она почувствовала, что с этого момента всё станет проще, что больше не придётся убегать, теряться в догадках и волнениях. Саске по-настоящему дорожит ими, но с ним никогда не бывает просто. И сейчас она в очередной раз убедилась в этом. И пусть он немного пьян и, возможно, она больше никогда не узнает о его чувствах от первого лица, но теперь ей понятны его переживания, столь похожие на её собственные. Но всё же… Оставалось ещё что-то, что не давало ей покоя. Да, Саске тосковал по ним с Наруто, как по самым близким друзьям. Но может ли быть ещё что-то?       Харуно прекрасно понимала, что никогда не решится спросить. Ей показались странными его разговоры о муже, с чего бы ему вообще интересоваться этим? И весь этот фарс с девушками. Сейчас этот разговор вызывал у неё только стыд. Что же будет, когда алкоголь полностью выветрится?       — Хэй, мы закрываемся! — громкий голос бармена оборвал поток мыслей девушки. Она взглянула на Саске, тот выглядел немного растеряно, как будто не ожидал, что их разговор вот так резко прервут.       — Надо возвращаться в комнату, — констатировала факт Сакура и, поднявшись из-за стола, пошла к лестнице. Саске последовал за ней, слегка пошатываясь и проклиная тот момент, когда не смог почувствовать свою меру и остановиться.       Девушка поднялась по лестнице и остановилась напротив своей сёдзи, наблюдая, как Саске подходит к комнате напротив.       — Хорошо, что тебя не пришлось тащить, — подмигнула Харуно, замечая неустойчивость товарища. — Наверно, не стоит больше столько пить.       — Наверное, не стоит вообще больше пить, — нервно ответил Учиха, представляя, каким посмешищем выставил себя. Хорошо, что больше этого никто не видел. Но не факт, что никто больше об это не узнает. Хотя почему-то Саске казалось, что всё то, что произошло сегодня, останется между ними с Сакурой. Он доверял ей.       — Ладно, спокойной ночи… — неуверенно сказала девушка, как будто вовсе и не это имела в виду. Словно осталось ещё что-то, тяготящее её, но слишком недопустимое, чтобы спросить.       Она приоткрыла сёдзи, не дожидаясь ответа от Учиха, чтоб не тянуть столь тяжёлое прощание, ведь маловероятно, что они ещё увидятся с утра. Но Саске не спешил заходить в комнату, он явно что-то обдумывал и, заметив, что Харуно уже готова была задвинуть сёдзи, насколько возможно бесстрастно спросил:       — А ты и вправду в отношениях с Кибой?       Сакура замерла. Саске не переставал удивлять её. Может, ему стоило начать пить раньше?       — Нет, — честно ответила Харуно.       — Хорошо, — неосознанно выдохнул Саске.       — А ты и вправду встречался с девушками?       — Нет, — столь же честно и без раздумий ответил Учиха.       — Хорошо, — улыбнулась Сакура.       — Наруто! Саске прислал письмо! Здесь и для тебя тоже, — Сакура бесцеремонно влетела в квартиру Узумаки. Сам виноват, что двери не закрывает. Хотя разве это бы остановило её?       — Теме написал письмо?! — не поверил своим ушам Узумаки. — Серьёзно? Ты уверена, что не путаешь? Кажется, Саске похитили! Нужно срочно бежать на помощь! — Наруто уже был готов кинуться собирать рюкзак.       Сакура закатила глаза и схватила парня за шиворот майки, пока тот не разгромил весь дом своей энергией.       — Успокойся, Наруто! Держи, — Сакура протянула записку, на которой значилось «Наруто».       — Почему он не прислал мне его лично? — с подозрением спросил Узумаки, вертя письмо в руках, пытаясь найти какой-то подвох.       — Посылать ещё одного ястреба или заставлять этого мотаться по всем окрестностям в поисках неугомонного тебя? Нет уж, — раздражённо вздохнула Сакура, зная, что её другу и вправду никогда не сидится на месте. — Ну, что там у тебя? Не томи!       — А твоё письмо где? — прищурился Узумаки.       Сакура достала небольшой клочок бумаги из сумки и помахала им у Узумаки перед носом.       — Вот!       Наруто счастливо улыбнулся, не столько радуясь за себя, сколько за свою подругу. Саске прислал ей письмо… Саске прислал ей отдельное письмо! Этот теме ещё не потерян!       Узумаки аккуратно начал разворачивать письмо, уже предвкушая целое повествование об опасной миссии Саске и его трудовых буднях, но внезапно парень замер с выражением замешательство на лице.       — Что там? — Сакура подошла и уставила взгляд в листик друга, не понимая, что так заставило его оторопеть.       В самом центре листа аккуратными ровными иероглифами было выведено:

«Всё в порядке»

      — Аааааа! И это всё?! И ради этого стоило напрягать птицу?! Да он просто неисправим! — поток негодования так и лился из уст Наруто. — Да у него там, что, чернила закончились?! Ууууу, этот теме! Пускай только попадётся мне на глаза!       Сакура рассмеялась. В принципе, чего-то подобного она и ожидала. Разве можно было просить от Саске всё и сразу? Да, это всего лишь маленький шаг, но шаг за шагом они обязательно придут к цели.       Наконец Наруто прекратил изливать своё негодование и, немного отдышавшись, обратился к Сакуре:       — А тебе он что написал?       — Да… То же самое… — слукавила Харуно.       — Да? — с подозрением уточнил Наруто, чувствуя, что подруга недоговаривает. Он уже хотел было предъявить ей свои догадки, как внезапно, несмотря на то что в делах личных он был тем ещё тугодумом, интуиция подсказала ему, что сейчас лучше промолчать. Когда придёт время, он всё узнает из первых уст. В этом он не сомневался.       — Да-да, — закивала Сакура и, помахав на прощанье, поспешила в больницу.       Ей было неловко, что она утаила от Наруто, что хоть их письма практически идентичны, одно отличие в них всё же было. Её письмо заканчивалось словом:

«Скучаю».