D v квадрате

D в квадрате — Мне плевать, понимаешь? — сказала блондинка, допивая бокал вина. — Хоть встань и голым пробегись. Ты меня не интересуешь. — Я тебе сказал хотя бы что-то на этот счёт? — закричал мужчина, ударив по столу. Злость охватила его полностью, потому что не понимал: его задевает ее безразличие или его не безразличие. Настроение сразу падает. Дмитрий старательно изображает спокойствие, однако постоянно чувствует дикое желание взять ее за горло и как следует закрыть рот своим языком. — Ты либо успокаиваешься, либо я ухожу. — Иди, я тебя не держу, — Гагарина показала ему на выход. А может, он здесь и вовсе ни при чем, и она не любит мужчин вообще?.. Нет, это слишком печальная для него мысль, и он выбрасывает ее из головы особенно рьяно. Ей просто нравится, нравится играть с ним, нравится, что он рядом, нравится, что у них похожи взгляды на жизнь. Просто нравится… но не он. Исхаков тихо встал с места и вышел в коридор. — И куда ты? — Она подняла свой холодный взгляд на мужчину. — Ты же не держишь, какая тебе тогда разница? — Ударив её теми же словами, мужчина накинул куртку и застегнул ее, посмотрев на девушку. Гагарина прикусила щеки, не сказав ничего. Мужчина подошёл к ней поближе и заправил выбившийся волос за ухо. — Напишешь мне вечером? — Напомню, мне все также все равно. — Напомню, что мне тоже. — Он поцеловал ее в лоб и покинул ее квартиру, в очередной раз не понимая, что они вообще друг с другом делают, если им друг на друга все равно. Пока мужчина решил отправиться в первый попавшийся клуб, чтобы залечить свою злость, пробужденную блондинкой, Полина стояла перед зеркалом и приводила себя в порядок перед появлением своего лучшего друга, Сергея Лазарева. Разумеется, Исхаков обо всем знал и дичайше ревновал девушку к своему другу, аргументируя для себя тем, что дружбы между мужчиной и женщиной не существует. Соответственно, если Полине все равно на Диму, то это не значит, что ей все равно на Сергея. Прося бармена налить ещё, мужчина допил оставшийся виски в стакане, сразу выпил только поставленный перед ним стакан залпом и отправился на танцпол. Гагарина вместе с Лазаревым по иронии судьбы зашла в этот клуб и увидела, как мужчина, на которого ей все равно, обхватывает бедра стройной блондинки, словно только-только сошедшей с обложки глянца, и прижимается к ее пятой точке. Укол ревности протрезвел Полину Сергеевну и та вальяжно подошла к изрядно выпившему парню. — Не мешаю? — Мешаешь, — сказала девушка рядом с Исхаковым. — Дим, кто это? — Никто, — глядя Гагариной в глаза, прошипел Дима. — Что тебе надо? — Чтоб ты со своей курицей по середине танцпола не лобзался, а то неприятно смотреть. — Тебе же все равно, что ж ты сейчас мне нотации читаешь? — Да, мне все равно. Пойду к Серёже. — Мне плевать. — У нас с тобой ничего не получится. — Боже, Гагарина, ты столько раз сказала об этом, только я все понять не могу: ты пытаешься меня убедить в этом или себя? — Гагарина хотела что-то возразить, в очередной раз напомнить, что он ей никто, но Исхаков был быстрее: — Все не мешай мне общаться со Светланой. Разойдясь по разным углам клуба, пара старалась не попадаться друг другу на глаза. Гагарина сжирала взглядом Исхакова, внимание которого было направлено исключительно на новую знакомую. Все равно ли? Наверное, нет. Ее просто раздражало, что раньше все его внимание было только для неё, а сейчас появился новый объект увлечения. Светлана взяла Дмитрия за руку и, поцеловав в щеку, повела в сторону гардероба, а Полина Сергеевна, оставив Лазарев без должного внимания, побежала за Исхаковым, так как в этой войне проигрывать она не хотела. Хотя блондинка и понимала, что проявить сейчас свои чувства показать мужчине то, что ей не все равно, но отдавать своего мужчину кому-то она не хотела больше. Обхватив его за руку, Гагарина посмотрела на него возбужденным взглядом: — Я ухожу, ты со мной? — В клубе было шумно, но для Полины и Дмитрия царила исключительная тишина. Кровь циркулировала, звон раздавался по ушам. Она хотела как можно скорее услышать положительный ответ и подкормить внутреннюю богиню, а он хотел остаться с ней, но знал, что ей все также все равно. — Я остаюсь сегодня у Светы, — он поцеловал ее в лоб. — Вернусь завтра. Увижу Лазарева в твоей постели, вышвырну двоих из окна. — Развернувшись, он подошёл к длинноногой девушке и взял ее за талию, покидая территорию заведения. Полина не стала это терпеть, тем более ей же все равно, и отправилась к барной стойке к своему спутнику на вечер залечивать раны, на которые ей все равно. Исхаков проводил Светлану до дома и, отказав в визите ее квартиры, решил пешком пройтись до квартиры. Он злился на себя, на Гагарину. На то, как не может устоять перед Полиной. На то, что все получается так. Полина Сергеевна заурядно пьяная попросила Сергея Вячеславовича проводить до дома, а, возможно, и остаться. Почему Диме можно спать с кем попало, а ей со своим лучшим другом нет? Такси остановилось около подъезда, и мужчина протянул руку даме. Гагарина стояла с Лазаревым и хотела его уже поцеловать, но вдруг, из откуда ни возьмись, появился Исхаков и спросил: — Я домой, ты со мной? — Он сложил руки на груди и смотрел на меня. — Да, я с тобой. — Она поцеловала Лазарев в край губы. — Спасибо. До завтра. Дима взял ее под руки и повёл в сторону их квартиры. Странности их пары не заканчивались: живут вместе, но им друг на друга абсолютно все равно; раздражает присутствие других людей в жизнях друг друга, но им друг на друга все равно; все равно при этом тяжело. До двери квартиры они не сказали друг другу ни слова, даже когда они легли на одну кровать, тишину никто не прервал. Дима снял с себя штаны и футболку, а Полина одно платье, оставшись в нижнем белье и достаточно сексуальных чулках. Мужчина старался на неё не смотреть, ведь ему все равно. И вообще, что он снова забыл в ее кровати? А женщина закусывала губу, смотря на то, как тело мужчины изменилось после жёсткой диеты и изнурительных тренировок. Телефон Дмитрия разрывался от непристойный сообщений, которые отправляла новая знакомая. Улыбка не сходила с его лица, а нижняя часть тела немного напряглась, не оставив Полину равнодушной: — И что пишет твоя подружка? — В душ зовёт. — Мм, езжай к ней, — она поднялась повыше, якобы случайно спустив чулок. — Может тебе лучше помочь с чулками? — Может, я лучше позову Лазарева? — Она бросила ему вызов. — Езжай к Свете. — Гагарина встала с кровати и отправилась к обеденному столу за бананом. Исхаков подошёл к ней сзади и засунул руку под резинку трусиков. Она почувствовала, как его палец ласкает кожу, прежде чем протиснуться внутрь. Гагарина прикусила губу, стараясь сдержать стон. — Черт, — тихо прорычал он. — Ты так течешь. Он закрыл глаза и, кажется, отдался той же внутренней борьбе, что и она. Покосившись вниз, Гагарина обнаружила, что мягкая ткань его боксеров прилично натянулась. Не открывая глаз, он вытащил палец и смял в кулаке тонкое кружево трусиков. На его лице отчетливо читалась ярость. Он весь дрожал. А затем одним быстрым движением Исхаков сорвал с неё трусы. В тишине кухни послышался треск рвущейся ткани. Грубо ухватив за бедра, он посадил Полину на стол и раздвинул ноги. Проведя пальцами по чулкам, Дима для своей фантазии решил их не трогать. Она невольно застонала, когда его пальцы, вернувшись, скользнули между ног и снова погрузились внутрь. Гагарина остро презирала этого человека, но тело ее предало: хотелось большего, хотелось, чтобы он продолжал. И он был хорош, хотя его прикосновения не были любящими и нежными. В эту секунду Дима желал всю Полину Сергеевну на себе. Склонив голову на плечо, она оперлась на локти, чувствуя быстрое приближение оргазма. К собственному ужасу, она даже проскулила: — Ох, пожалуйста. — Как же завтра им играть в безразличных, если секс является проявлением эмоций? Его губы были также совершены на вкус, как и с виду — твердые и мягкие одновременно. Девушка была почти уверена, что еще никогда не целовали так: чувствуя каждый изгиб, каждый уголок и каждое игривое движение языка, заставляя почти что терять рассудок. Она прикусила его нижнюю губу, а руки потянулись вниз, к его боксерам, и сжали в руке плоть. — Надеюсь, ты сможешь закончить то, что начал. Он низко и сердито зарычал и, схватив за ткань бюста, рванул. Его ладони обхватили её грудь, пальцы заскользили по напряженным соскам, а темный взгляд по-прежнему не отрывался от лица девушки. Его крупные мужские руки были жестки — они почти причиняли боль, но вместо того чтобы вздрогнуть или отпрянуть, она вдавилась грудью в его ладони. Им хотелось еще, еще сильней, еще жестче. «Мне плевать» транслировались в их разуме, и желания разрасталось ещё сильнее. Зарычав, он сжал пальцы. Промелькнула мысль, что могут остаться синяки, и на какой-то ужасный миг Гагарина поняла, что хочет этого больше всего на свете. Она хотела хоть как-то запомнить это ощущение: когда тело полностью покорено человеком, которого своей фразой она доводит каждый день. То, как Исхаков прошипел её фамилию — «Гагарина», — должно было вызвать яростную дрожь, но сейчас она ощущала лишь одно: чистое, неразбавленное желание. Он задрал ногу на свою поясницу и повалил девушку на стол. Прежде чем Гагарина успела сказать хотя бы слово, Исхаков схватил её за лодыжки, взял в руку член и, шагнув вперед, вонзил его глубоко во внутрь. У неё даже не осталось сил, чтобы ужаснуться собственному громкому стону — ничего лучше до этого момента в жизни не испытывала. — В чем дело? — прошипел он сквозь стиснутые зубы, резко двигая бедрами и глубоко входя в неё — Тебя никогда раньше так не трахали? Ты не была бы такой неприступной фифой, если бы тебя трахали как следует. Но запомни: ты будешь драть мои нервы, после я буду драть твоё тело. — Бывало и получше, — уколола Гагарина. Он рассмеялся, тихо и язвительно. — Посмотри на меня. — Нет. Она уже почти кончала, но тут он резко вышел. Неужели он так ее и оставит? Нет. Схватив за руки, он рывком поднял Гагарину со стола. Его губы прижались к ее, язык шарил во рту. А рука сжимала горло. — Посмотри на меня, — повторил он. И теперь, когда он больше не был в ней, она наконец-то смогла это сделать. — Попроси меня, чтобы я дал тебе кончить. Он до дрожи хотел услышать ответ как можно быстрее, а она хотела, чтобы он дал кончить. Но будь она проклята, если когда-нибудь о чем-то попросит его. Презрительно сощурив глаза, она процедила: — Мне на тебя плевать. Судя по его улыбке, именно этого он и добивался. Гагарину так и подмывало вогнать колено ему в пах, но тогда она бы не получила то, чего хотела гораздо больше. Без малейших колебаний он притянул к себе ее бедра и снова резко вошел, сжимая горло ещё сильнее. Протянув руку, он принялся поглаживать кончиками пальцев клитор — точно выверенное давление, идеальный ритм, массажные движения. Она ярче почувствовала, когда его зубы впились в кожу шею, больше она не смогла терпеть. Волна тепла прокатилась по моему позвоночнику, по бедрам и между ног, прижимая ее к нему. Он застонал и наклонился к Поле, покрывая шею поцелуями и прижав свой напряженный член к ее животу. — Мне так все равно на тебя, — прошипела Гагарина. — И я тебя люблю.