Не просыпайся
28 октября 2020 г. в 20:41
Опустошение Балморы не вызвало у Сердаса тех чувств, вызывавшее у Джун-Ка уже неизвестное время. Эно и Нелот пропали прошлой ночью. Или ночи назад. Джун тоже видела как звёздное небо освещало тёмные улицы ярким далёким холодным светом. Нелот был прав. Конечно прав, но какое это имело теперь значение, ведь она осталась совсем одна. До этого момента. Когда появился Сердас, напоминающий собой измождённый труп, она заключила его в объятия. Рёбра едва не прорезали кожу изнутри, красные глаза потускнели и жутко выпирали. Некогда тёмные как уголь волосы стали белые как снег в далёком Скайриме. Сердас изменился не только внешне, но и внутренне. Это путешествие настолько вымотало его, что он утратил не только аппетит, но и страх.
— Спасибо, я не голоден, — сказал данмер, когда Джун-Ка предложила ему остатки еды.
— Тебе надо поесть, — ответила она, чувствуя как у неё самой урчит в животе. — Пока это всё, что у меня есть. Может быть, грандмастер Хлаалу и мутсэра Нелот вернутся со свежими яйцами квамма.
Тогда Сердас усмехался уголками рта и жутко посмотрел на Джун.
— Нет. Не вернутся. Мы оба это знаем.
Она бессильно опускала руки и смотрела в тарелку. Сердас продолжал молчать, смотря на маленький источник света в доме, красную свечу, которая тихонько поскрипывала. Аргонианка провела последнее время сидя в углу, прислушиваясь к тишине, надеясь услышать старческий голос, пререкание, ворчливый голос Нелота, а может и прежний голос Сердаса. Одиночество в мёртвом мире ужасно, но чувствовать себя одинокой рядом с живым - было просто невыносимо.
— Джун? — Сердас посмотрел на рыдающую девушку. На какой-то момент к нему вернулись прежние ощущения. Страх. Сострадание. Жалость. Боль. Джун, которую он хотел увидеть больше всего во время своего путешествия, сейчас была здесь. Живая и тёплая, плакала за столом. Этот плач стал для него своеобразным пробуждением из полностью апатичного состояния. — Джун, ну что ты... Не плачь, — данмер взял её за чешуйчатую руку.
— Я не могу так больше! — её острая мордашка жалостливо смотрела на побледневшее белое лицо. — Это... это так больно! Так ужасно! Почему, почему это происходит со мной? Что я сделала? Чем заслужила это всё? Я ничего не понимаю! Ч-что происходит? С этим городом, со мной? Да что, в конце концов, стало с тобой? — девушка одёрнула руку и схватилась за мордочку. Рыдания её стали громче, и Сердас почувствовал стыд за то, что никак не помогает девушке. Неужели весь этот путь он проделал ради того, чтобы увидеть её слёзы. — Я совсем схожу с ума!
— Нет! — данмер вскочил с места и обнял ящерку. Она оказалась совсем крохотной, слабой. Такая маленькая, что даже он смог заключить её в объятия своими тонкими руками. — Я... я здесь! Я думал о тебе весь этот путь! Боялся, что не увижу тебя вновь, — тараторил Сердас, боясь, что бедняжка может исчезнуть в любую секунду. Что в этот раз проклятый мир заберёт последнее, что у него осталось. — Мне ничего не хотелось больше, чем увидеть и обнять тебя! Прости, прости, что расстраиваю тебя! — горячие слёзы потекли по щекам данмера. Джун-Ка продолжала рыдать, крепче обнимая его.
***
Данмер не знал сколько прошло времени, пока они были вместе. Слезы Джун, её прикосновения и объятия подействовали на него лучшим образом. Ощущение дыры в голове прошло, когда эта маленькая колдунья была рядом с ним. Решив, что терять им нечего, они вышли на улицу, в поисках пропитания. Джун-Ка рассказала ему о данмерах, что отправились в яичную шахту и не вернулись. Сердас не собирался повторять их отчаянный подвиг, направляясь только в одно единственное знакомое ему место, где он мог бы отыскать еду. Таверна "Южная стена". Балмора в вечных сумерках нагнетала атмосферу, чувство покинутости и тревоги росло в сердцах данмера и аргонианки. Держась за руки, они шли мимо домов, стараясь не смотреть в окна. Некоторые двери были открыты, отчего Джун казалось, что на них кто-то смотрит оттуда, внимательно следя за их передвижениями. Какое облегчение, когда дверь в таверну оказалась закрытой. Помещение внутри почти не изменилось. Всё тот же странный сладковатый запах, знакомые ковры, освещение от синих фонарей. И, самое удивительное, она не была заброшена. Они слышали чей-то горький громкий плач, когда тихонько вошли в пустой коридор. Переглянувшись, они, всё так же держась за руки, спустились по ступеням вниз, обойдя стол с опрокинутыми кубками. Сердас с какой-то болью в душе вспоминал, как был здесь первый раз, как его стошнило, как убирал за собой. Когда тут было полно народа и кипела жизнь. Сегодня здесь был только один посетитель. Мужчина-данмер в простой рубахе, босой, полностью лысый плакал, упав лицом на барную стойку. Джун сильнее сжала руку Сердаса, когда тот сделал шаг вперёд. Данмер протянул к нему руку, чувствуя как воспоминания медленно рисуют перед ним картинку. — Джиуб? Мужчина прекратил плакать и резко поднял голову. Серьга в ухе, неровный шрам на глазу. Когда-то его внешний вид приводил Сердаса в замешательство и опасение. Теперь же, он испытывал к нему только жалость и странное чувство солидарности. — Ты? — Джиуб поднялся. Как и Сердас, он сильно исхудал, подбородок зарос колючей щетиной, а руки тряслись в воздухе. — Тот парень из лодки. Сердас! Ты! — Я, — кивнул Сердас. — Джиуб, что ты... Я не знал, что ты в городе, — данмер растерялся, не понимая радоваться ему или нет. — Ты не сошёл с ума. И понимаешь, что происходит! Единственный глаз Джиуба, кроваво-красный, неотрывно смотрел на беловолосого данмера. — Понимаю? Нет. Я ничего не понимаю. Я ужасно себя чувствую, — лысый преступник сел обратно на стул. — С тех как я прибыл сюда, стало твориться что-то странное. Все словно посходили с ума. И я видел... бесчисленные ночи и длинные тени. Пока небо не стало меняться. Сердас, я не знаю, что происходит. Я шёл по Вварденфеллу в поисках помощи. Дошёл до Призрачных Врат, но даже оттуда все исчезли, — данмер отвернулся. — Я следующий, я знаю. Не помню как я сюда пришёл, — его рука потянулась к кружке, продолжая трястись. Джиуб сделал усилие и отпил, по пути немного расплескав содержимое. — Нет, — юноша покачал головой. — Джиуб, я... Это необязательно, — он посмотрел на Джун-Ка. Девушка молчала, поглядывая на одноглазого данмера. — Идём с нами. Наберём еду и останемся дома. Там безопасно. Правда! — Сердас сам поверил в это. — Нигде не безопасно, — Джиуб не поворачивался к нему. — Я чувствую это. Знаю. Это бесполезно. — Джиуб, но... — начал Сердас. — Мы будем рады вам, — сказала Джун-Ка. — Вы не представляете как чудесно встретить кого-то живого за долгое время! Сэра, прошу, окажите нам честь! Но Джиуб не поднимал головы, держась за кружку. Джун крепче схватила Сердаса за руку. Больше не беспокоя данмера, они стали бродить по таверне, собирая остатки еды. Им удалось нагрести скудный запас, но Сердас решил, что не оставит бедного Джиуба без еды. Положив перед ним яйцо и кусок мяса, парень надеялся, что так он сможет помочь ему. — Держи. Оно пригодится тебе. Если ты захочешь найти убежище, то мы живём через две улицы отсюда. Наверху, — тихо сказал Сердас. Джиуб поднял уставшую голову, посмотрел на Сердаса и кивнул. — Хорошо. Спасибо, что встретился со мной, парень, — грустно усмехнулся Джиуб. — Знаешь, ничто так не давит на меня, как это ужасное ощущение, что я мог стать кем-то, — данмер опустил взгляд. — Будто судьба мне уготовила что-то чудесное в этом мире. Несколько дней назад, ещё тогда на корабле я чувствовал, как моя жизнь изменится. А теперь... словно кто-то вырвал мою судьбу из моих рук. Странно, правда? — усмехнулся он, отворачиваясь. Но Сердас не улыбнулся в ответ. Только что этот несчастный бывший заключенный сказал то, о чём он, Сердас, думал в глубине своей души. Его судьба разбита кем-то другим. Уготованное ему в этой жизни уничтожено. — Нет, — сказал Сердас. — Я прекрасно понимаю, что ты чувствуешь. Будто у тебя что-то вырвали. И теперь ты... — Совсем не нужен, — сказал Джиуб. — Теперь я никто. Сердас почувствовал как отчаяние берёт вверх. Он поспешил побыстрее оставить Джиуба. Он прекрасно понимал данмера, и это знание испугало его больше, чем все ужасы за последнее время.***
Когда время утратило свой ход, а звёздное небо беспорядочно двигалось над их головами, Сердас ощущал странное спокойствие. Он не остался один в тёмном пустом помещении, в отличие от бедняги Джиуба. Вместе с Джун им удалось приготовить себе еды. Немного жареных яиц, хлеб, затвердевший, но пригодный к употреблению. Листья хакльлоу, как приправа, немного крысиного мяса. Вкушаемая пища показалась Сердасу чем-то невероятным, доселе забытым способом восстановить силы. Когда он ел так в последний раз, парень уже и не помнил. К тому же, Джун-Ка поддерживала с ним беседу. И почему-то, Сердас улыбался. Улыбался так, как никогда раньше. Словно не было этого безумного времени, с болью в голове, живой Тенью, что преследовала его, смертей и исчезновений. Молодой данмер позабыл об этом, пока пил чай с очаровательной волшебницей. Она рассказывала ему про вступительные экзамены, про старых преподавателей, а он делился с ней воспоминаниями о рыбалке и больших огнях Имперского Города. О гигантских кораблях в гавани, о марширующих патрулях, о Золотой Башне, что пронзала небо. И не было разговора об ужасе и смерти, запустении, боли душевной и физической. Были лишь они, маленький огонёк в тёмной комнатушке. Они словно сговорились не говорить о происходящем, а только вспоминать те хорошие и счастливые дни. Даже когда тарелки их опустели и чая не осталось, они продолжали беседовать. Ночь за окном стала густой, словно шерсть. Ни звёзд, ни улицы, ничего не было видно. Остался только он, она и этот дом. — Идём спать? — спросила Джун-Ка. — А-то что-то глаза закрываются, — девушка прикрыла рот рукой, зевая. — Может, ещё посидим? — спросил Сердас, вспоминая, что сны никогда ничем хорошим не кончались. — Нет уж, — она поднялась. — Ещё пару минут и я буду спать прямо за столом. Они поднялись наверх. Сердас лёг в гамак и уже собирался закрыть глаза, как Джун залезла следом. — Ты чего? — спросил он, ощущая тепло женского тела так близко. Будь он более крепким и здоровым, чем сейчас, такой бы жест он бы воспринял как и любой парень. — Дома холодно, — сказала Джун, кладя ему голову на плечо. — И страшно. А так мне спокойнее. А тебе? Сердас неумело обнял девушку, касаясь губами её длинной переносицы. Запах, тепло, звук бьющегося сердца другого существа. Он не был спокоен так давно. Он был полностью умиротворён. Ведь несмотря ни на что, даже картины ужаса отступают, когда тебе есть ради кого жить и к чему стремиться. — Я счастлив, — улыбнулся он, чувствуя как молодость возвращается к нему. И эта ночь прошла без кошмаров. В какой-то момент данмер был счастлив, что во всём мире они остались вдвоём. В царстве теней и сумерек, они беззаботно болтали, держась за руки, смеялись над глупыми шутками, а потом залезали в гамак и слушали дыхание друг друга. В последнюю ночь, Сердас немного осмелел и неловко поцеловал девушку. Та испуганно смотрела на него, а после отвернулась, крепче прижимаясь спиной. Юноша крепче обнял её. В конце концов, если им суждено быть вдвоём на земле призраков, то это не такая уж и плохая судьба. А потом его мозг пронзила тысяча иголок.***
Сердас закричал, хватаясь за поседевшую голову сухими грязными руками со сломанными, изгрызенными ногтями. Комната вокруг была грязной, покрытой пылью, с перевёрнутым столом и разбитой посудой. Гамак порвался и теперь лежал на дырявом ковре. Хныча от боли, Сердас ползком спустился по каменной лестнице, холодной, тёмной и абсолютно чужой. Первый этаж зарос паутиной, пол был грязный, с чёрными следами. А у дверей стояла Джун-Ка. Сердас протянул ей руку, но она вышла на улицу. Гудящий звук раздался вокруг и юноша схватился за голову. Ему показалось, что на него обрушилось само небо. Кое-как поднявшись, он вышел на ночную Балмору. Как тогда Девятипалый, стоящий у входа, так и Джун-Ка смотрела на него кроваво-красными глазами. Сердас постарался окликнуть её, но ни звука не вышло из его горла. Сердас напрягся, пытаясь выдавить хотя бы писк. Но из горла не вырвался даже воздух. Джун-Ка молча подняла голову и взглянула на небо. Из глаз её потекли кровавые струи, стекая под мантию. Палец её указал на горящие звёзды и хаотично кружащие луны. Сердас упал к её ногам, беззвучно рыдая, хватая за чешуйчатые ноги под мантией, бесшумно взывая к ней. Но она не отвечала ему. Тогда данмер стал в ярости бить землю, проклиная весь свет полным безмолвием. — Посмотри на небо, — раздался его собственный голос. Ужас ошеломил данмера. Обернувшись, он увидел Тень, стоящую рядом с домом Девятипалого, старого с разбитыми окнами и сломанным вторым этажом. Тень стала больше, а её тело, сотканное из вырванной пустоты, двигалось, словно чернила. Вытянув свою гладкую голову, Тень издала бульканье. Сквозь толщину густой темноты стал просовываться язык. Рука Сердаса сама потянулась к губам, касаясь грязных сломанных зубов, ощупывая пустой рот. Вскочив с места больными ногами, он бросился на Тень, но та лишь оттолкнула его своей лапой, отшвырнув на каменную мостовую. Бравада Сердаса закончилась так же быстро, как и бесконечная ночь в объятии девушки. Он побежал. Он бежал прочь от Балморы, слушая как позади него доносится дыхание. Его собственное. Тени на горизонте появились снова, смотря на него и показывая пальцами. Его сухие ноги подкосились, когда он упал на пепельную землю. В ужасе, Сердас стал ползти, не зная куда ему деться от его вечного преследователя. Данмеру показалось, что он был здесь раньше. Конечно! Лагерь Уршилаку, чьи тела так и остались торчать в пепле, протягивая руки в небо. Сердас невольно засмотрелся на искажённые лица, пока не получил ударом по животу твёрдой конечностью. Тень гнала его прочь, заставляя ползти по земле, как животное. Пепел попал в глаза Сердаса, он ничего не видел, часто ударяясь и падая, пока не услышал звук, открывающейся двери. После, его пинком отправили в какое-то тёмное место. Всё тело болело, спина не выгибалась. Ему приходилось ползти по земле, ощущая камень. Холодный, грубый. Внутри дул холодный ветер, где-то капала вода. Как данмер ни пытался, он не мог избавиться от пепла на лице, чтобы рассмотреть помещение. В пути он натыкался на захоронения Уршилаку, в виде пепельных мумий. Не чувствуя отвращения или ужаса к мёртвым телам, Сердас продолжал искать воду. Теперь его руки увереннее касались холодного дна, когда он догадался немного растопырить их. Сердас чувствовал как легко ему удаётся двигаться, несмотря на невозможность расправить плечи. Шум воды становился всё ближе, и Сердас оказался перед маленьким подземным озером. Темнота. Поглощающая, пожирающая, всемогущая неумолимая тьма. Он видел лишь её, слыша как звёзды ползут по ночному небу. Сердас окунул голову снова. Тьма осталась, хотя он чувствовал на коже холодную воду. — Стой, куда ты? Знакомый голос заставил Сердаса подскочить. Неужели он слышит Джиуба? Неужели этот пройдоха смог выжить? Сердас вглядывался во тьму, крутил голову, пока не увидел данмера. На том самом корабле, в том самом месте. — Ну ты и соня. Как тебя зовут? Сердас сделал движение вперёд, желая назвать своё имя. — Сердас. Сердаса парализовало. Он смотрел из узкой щели на Джиуба и темноволосого худого паренька. Сердас не часто любовался собой, но этот данмер выглядел точь в точь как и он. Тот, кто назвал его имя. Сердас постарался выйти ближе, но просто не мог. Длинные паукообразные руки не позволяли покинуть бархатную тьму. — Тебя даже вчерашний шторм не разбудил. И было что-то правильное в этом голосе, этих словах. Словно всё, что должно было случиться - случилось и дальше будет только лучше. Сердас рвался туда, скрежетал лапами, болтал головой. Сердас на корабле посмотрел в тёмный угол, холодный и манящий, словно вырванный кусок тьмы. Теперь он смотрит на него с другой стороны. Глаза данмера черные и в них горят звёзды. Он улыбается, глядя в рваный кусок тьмы, за которым томится его жертва. Неужели Джиуб не видит бесконечный жестокий космос в его глазах? Тень, которая была некогда Сердасом, яростно дёргалась, пытаясь покинуть этот безмолвный, холодный, бесконечный мир. Несмотря на отсутствие языка, Сердас резко поднял голову и завыл голосом раненного умирающего, забитого чем-то тяжёлым животного.
