***
— Это ещё не исследовано, — у Вячеслава Антоновича Митронина бешеные глаза и пугающая сосредоточенность в движениях. Анна сидит, скукожившись, в углу какой-то каморки, стараясь слиться со стеной, и с ужасом смотрит на кресло посреди комнаты. Сумасшедший готовит какие-то скальпели и ещё что-то, что девушка не видит (слава богу, что не видит), бормочет себе под нос что-то насчёт цветов и попутно пишет в блокноте. Утром, когда она направлялась домой, он выбежал из-за угла и зажал ей лицо тряпкой с чем-то, от чего Анна тут же отключилась. Проснувшись в этом подвале, она увидела его, с ужасом признав недавнего жениха. Конечно же, вчера на его вопрос «Ну как, вы уже подумали над ответом на моё предложение?» Анна ответила отказом. — Я люблю полевые цветы, — шелестит голос Митронина в полной тишине. — А у вас на воротнике был лепесток мимозы… В каморке полно книг про ханахаки, про цветы, про родственные души и спиритизм. — Мимозы, говорите… Интересно, очень интересно… — Пустите меня! — приступ паники побуждает Анну к крику. — Тихо! — Вячеслав грозит ей скальпелем, и девушка опять вжимается в влажную стену. — Я должен исследовать вас, мадам. Ханахаки и спиритизм… «Если Яков не спасёт меня, я его на том свете не прощу, — думает Анна, слёзы начинают душить её пуще цветов. — Хоть бы раз ответил на мои чувства!» Гремит взрыв, затем выстрел, Анна кричит, падая на пол, Митронин валится рядом. Через него перепрыгивают двое. — Виктор Иваныч, бегите в участок. — Но я… — Виктор Иваныч, не медлите, прошу вас! — Хорошо, хорошо… Анна переворачивается на бок. Ей кажется, что она лежит среди поля мимоз. — Аня… Аня, ты меня слышишь? Он не успел ничего с тобой сделать? Она слабо шатает головой, смотрит на него, на его слёзы, и плачет сама. — Я ему отказала… Отказала… — Эти чёртовы цветы… Аня! Она слабо улыбается. Если он тут, всё будет в порядке. — Я думал, что это Нина… Ты правда любишь тюльпаны? — Нет, — тихо говорит Анна. — Мне нравились ромашки… Просто, это так банально… Я же медиум, важная персона… А теперь это они, — она слабо поднимает руку и проводит пальцем по его щеке, к которой прицепился красный лепесток. — Я ведь даже не знаю, как они называются… Эти цветочки, которые ты мне подарил, Яша… Яков смотрит на неё и думает, какой же он дурак. Какая к черту Нина, какие чувства — если ромашки поменялись на красные цветы? Он целует её, целует куда попало в лицо — потому что не сделал этого раньше. Потому что позволил ей страдать так же, как страдал он.***
— А я изучила наш случай. Анна садиться в кровати и берёт с тумбочки книжку с цветком на обложке. Яков поворачивает голову в её направлении. Он пришёл к ней на следующий день утром, принеся те самые цветы. Штольман купил у торговца сразу куст. Он зашёл проведать Анну, когда она ещё спала, просто тихо сидел рядом, пока она не проснулась. — Я изучила наш случай. В общем, если говорить чётко, то ты, Яков Платоныч, думал, что любишь Нину, так? Но на самом деле нет, я надеюсь. Мне сделал предложение Митронин, по этому у тебя и была ханахаки. А у меня она была, потому как ты отрицал все чувства. Ты видел ромашки, и думал, что это были цветы Нины, но на самом деле это были мои любимые. Потом ты увидел их, и понял всё, да? А у меня были мимозы, потому что ты их любишь. Анна победоносно усмехнулась, громко захлопнув книгу. — Я просто старый дурак, — вздохнул Штольман. — Возомнил себя великой шишкой. Прости меня. Он встал и отошёл к окну. Анна смотрела на его профиль секунду, затем резко встала и, подойдя к мужчине, обняла его. Яков развернулся и обнял её в ответ. — Я не люблю Нину, — прошептал он ей на ухо. — Я уже давно люблю только тебя.