Ранее неизвестные истории про Доктора

Доктор привезла их на Калапию, чтобы показать его загородное обаяние, прекрасную погоду и великолепнейшие руины. Калапианцы, как она рассказывала Яс, были "отличными ребятами, устраивающие вечеринки с такой же лëгкостью, как снимают шляпы; а голов у них шесть, так что и шляп много". Она так же рассказывала о том, что они не очень любят рассказывать о руинах; чуть позднее добавила, что сама так и не поняла, почему же. Эти два факта Яс внесла в свой мысленный список с припиской "надеюсь, это не выйдет нам боком". Калапия оказалась именно такой, как еë описывали: с чарующей загородной атмосферой, захватывающей дух. Однако самих калапианцев нигде не было видно. Пока Яс и остальные осматривали дома одного из крупных городов планеты — дома, в которых, казалось, ещë вчера бурлила жизнь и которые люди неожиданно покинули, просто закрыв за собой двери — Яс подумала, что еë список сильно так удлинился. На нëм уже, наверное, почти не осталось места, ведь много из того, что, как она опасалась, выйдет боком ей и ей друзьям, на деле как раз и выходило тем ещë боком. Пока она думала об этом, Грэм увидел какую-то табличку. На ней было написано, насколько можно было разобрать из дрожащих букв (знак того, что им всë это переводила ТАРДИС): "Дорога в убежища". — Так, я наверняка перебарщиваю, — сказал Грэм, — но вам не кажется, что это немного беспокоит не только меня? Именно так они и оказались в пустой комнате на добрые тридцать метров под землëй, где теперь сидели в кругу с именами загаданных знаменитых людей на их лбах. Калапианцы, открывшие им дверь в убежище, были шокирован тем, что снаружи ещë оставались приезжие, не знавшие о Смертоносной Луне, которая огибала эту планету каждые шестьдесят четыре года. Они быстро впустили Доктора и еë друзей внутрь, выделив для них комнату. Также они спросили насчëт шляп и были приятно удивлены, узнав, что никаких шляп с собой не было. Одна лишь комната для хранения шляп, рассказывали калапианцы, растянулась уже на целый коридор. — И как долго нам придëтся тут пробыть? — спросил Райан. — В смысле, это же луна и она просто уйдëт под утро, да? Все шесть калапианских лиц задумались в неловком молчании. Затем они объяснили, что придëтся просидеть здесь целых три земных недели, и до начала прохода луны оставались считанные минуты. У Доктора и остальных не было возможности вернуться обратно в ТАРДИС. — Превосходно, — сказала Доктор, хотя это было совершенно не то слово, которое сказала бы Яс. Как и Грэм с Райаном, которые теперь смотрели на Доктора. — Три недели игр в помещении! Довольно неплохо, как по мне. Однако довольно скоро стало понятно: Доктору хоть и нравилась идея про игры в помещении, сама же она не знала ни одного правила. В одном из еë карманов хранился небольшой набор для игры в шахматы и она умела в них играть, но при этом настаивала, что при каждом своем ходе обязана издавать звуки за фигурки, которыми ходила. У Доктора также был с собой дорожный набор игры, название которой, как она настаивала, на самом деле произносится "Скарабл", хотя логотип на коробке утверждал обратное; Доктор говорила, что именно так эту игру называют на той планете, название которой даже она не смогла произнести правильно. Они пытались поиграть в этот "Скарабл", но Доктор то и дело укладывала косточки с буквами либо в слова тех мест и существ, о которых знала только она, либо просто в узоры на игровой доске. Затем она начала трогать косточки других игроков, чтобы и из них сложить узоры; через полдня такой "игры" Грэм решил, что с него хватит. Он отправился в поисках местных учреждений и по возвращению сообщил, к облегчению всех остальных, что в этой сфере всë как дома. Тогда Доктор спросила, вот что они хотят поиграть. Райан вспомнил, как когда-то на вечеринках играл в игру, где на бумажках пишут имена других людей и, приклеив друг другу на лоб, пытаются угадать их. К счастью, у Доктора как раз были с собой ручки и небольшое устройство, способное создать кусочки бумаги. — Вот только эта бумага через сутки превращается в компост, — сказала она. — А если нет, то становится, ну, довольно взрывоопасной. И вот поэтому они теперь сидели в этом кругу. Со своего места Яс видела, что у Доктора на листочке было написано "Льюис Капальди", у Грэма было "Мэл и Сью", а у Райана "Теодорих Великий". Что было у неë на лбу, она, конечно же, не могла увидеть. Хотя что бы это ни было, это явно повеселило Райана и Грэма, которые придумали, что написать на еë листочке. — Ладно, — спросил Райан. — Так я... Живой? — Почему ты думаешь, что можешь не быть живым? — Доктор почему-то выглядела встревоженной. — Этот человек живой? — решил уточнить Райан, показывая на листок бумаги у себя на лбу. — Погоди, когда это? — сказал Грэм. — В смысле, это про сейчас? Нам бы стоило придумать правило, с помощью которого- — Этот человек, — продолжал Райан, — жив в 2020-м году? — Какое ужасное подражание, — нахмурилась Доктор. — Что? — Того человека, чьë имя на твоей бумажке. Совсем не похоже на его голос. — Ах вот как, — сказал Грэм, подталкивая Райана. — Значит, это он. Райан опять указал на свой листок и сказал, делая паузы, будто ставил эмодзи хлопков после каждого слова: — Я. Не. Знаю. Кто. Я. — Немного рановато для этого, — сказала Доктор. — Мы здесь только первый день. На памяти Яс это оказалось одной из самой долгих игр, в которой она принимала участие. А может, это так просто показалось. Это казалось из-за мучительного для Райана открытия истории поздней Римской империи и небольшого недопонимания слова "гот" в данном контексте, и как Грэм догадывался, что представляет собой двух людей. Когда Доктор наконец рассказала байку про то, как играла на треугольнике для "прекрасного шотландского парня и его отца", Яс решила попробовать догадаться, чьë имя было написано у неë. — Я женщина? — спросила она. — Да, — быстро ответили Райан и Грэм. Яс взглянула на Доктора, но та лишь открыла и закрыла рот, словно решив не говорить о чëм-то. Девушка была уверена, что видела, как та решает так поступить. — Ладно. Я известна? — Да, вполне, — ответили на это Райан и Грэм; Доктор же опять смотрела так, словно считала иначе, но решила опять не говорить об этом. Это, подумала Яс, было необычно. В необычном как раз и лежали ответы. Об этом ей рассказывали на одной из лекции по криминологии. О ком же Доктор была так не уверена, причëм настолько, что не собиралась говорить даже о том, какого пола этот человек? Конечно же. Яс указала на Доктора. — Это же ты, — сказала она. Райан и Грэм крикнули в поражении, пока сама Доктор улыбнулась такой широкой улыбкой, словно солнечный свет пробился сквозь облака. Вскоре после этого Доктор настроила их телефоны, чтобы ребята могли узнать, что происходит дома и добавила кучу интересных игр; большая часть из них, правда, были слишком непонятными. Перспективы оказаться запертой здесь с ней изменилась с, как выразился Райан, состояния "словно заперт в комнате с пчелой", на более расслабленное. Яс зачарованно наблюдала за тем, как Доктор практическим с каждым часом становилась более расслабленной; как она с наступлением ночи начала рассказывать какую-то забавную историю, или как в еë карманах оказались миниатюрные книги. Время от времени она прогуливалась по комнате с кем-то, кому нужно было либо излить свою душу, либо просто размяться. В какой-то момент к их комнате подъехало небольшое автоматизированное устройство, которое привезло какое-то простое блюдо из местных фруктов и чего-то похожего на хлеб. Доктор просканировала блюдо своей отвëрткой, чтобы убедиться, что это можно есть. Яз заметила, как та оценивающе оглядела всех во время разговора о том, что они будут делать, когда окажутся дома и нахмурилась так, будто разочаровалась на секунду. Чуть позднее тем же днëм, Яс решила присоединиться к Доктору во время одной из прогулок. Ей очень хотелось поделиться тем, что замечала уже некоторое время. — Ты же говорила, что тебе неловко находиться среди людей? — спросила она. — Я что-то этого сейчас не замечаю. — Да, мне неловко, — Доктор выглядела взволнованной. — Причëм очень часто. Я серьëзно. Но сейчас передо мной стоит задача, а я хороша в задачах. Спасибо, что заметила. Я просто не хочу, чтобы и остальные начали это замечать, иначе быстро устанут. — Значит, ты решила быть такой настырной, чтобы мы вздохнули от облегчения, когда ты перестанешь так делать. — О, да. Хотя я об этом даже и не думала. Радость от того, что что-то проходит лучше, чем ты думаешь, поможет пережить трудный день. Я узнала об этом на Вудстоке. — Ты часто так поступаешь? — Что именно, отправляюсь в 1970-е на рок-фестивали хиппи? Нет, больше никогда. Эта грязь, эти стихи, эта нагота. Или это было на реке Сомма? — Нет, я имела в виду часто ли ты заставляешь других думать, будто ты незначительнее, чем ты есть на самом деле. Лицо Доктора немного искривилось, что часто бывало, когда та в разуме боролась с чем-то, что не особо нравилось признавать. — Полагаю, что да. Мне вообще раньше нравилось, когда люди недооценивали меня, но в этом теле всë пошло немного наперекосяк. В смысле, когда я делаю что-то вроде "ага!" и хочу, чтобы люди перестали недооценивать меня, они всë равно почему-то продолжают это делать. — Но мы так не делаем, — Яс понимала, о чëм Доктор говорит. — Никто из нас. Иногда мне кажется, что увидь мы всë, чем ты являешься, то это было бы слишком. Мы бы не смогли справиться с этим. Доктор выглядела одновременно смущëнной и довольной; у Яс это было одно из любимых выражений на еë лице. — Я так не могу. Даже для самой себя я — это уже слишком. Больше, чем я вообще знала о себе. До сих пор перевариваю это. Иногда я задумываюсь, не поэтому ли я меняю себя под корень вместо того, чтобы просто молодеть. Время от времени приходится себя "перезагружать", чтобы справиться со всеми своими воспоминаниями, и из-за этого иногда кажется, что они принадлежат кому-то другому. Ну хоть могу взглянуть под другим углом на то, что делала раньше. В последнее время я всë чаще задумываюсь над этим. В зеркале я вижу эту девушку. Но она непохожа на то, кем я сейчас являюсь. Когда мы выберемся отсюда... Что-то мы слишком глубоко заходим, тебе не кажется? Только Яс хотела сказать, что ей нормально, как Доктор развернулась и обратилась к остальным, вытащив очередной сюрприз из своих карманов: — Смотрите, животные из воздушных шариков! Грэм тут же поднял руку, одновременно прося и приказывая Доктора остановиться. — Я тут подумал, — сказал он, — о том, откуда это блюдо взялось. Предлагаю пойти к этим калапианцам и поблагодарить их. — Ага, — согласился Райан. — Может, даже предложим им свою помощь. И Яс снова увидела ту широкую улыбку на лице Доктора. Так прошли их дни в этом месте: за животными из воздушных шариков, за йогой и караоке, и, конечно же, за изучением того, что нравилось калапианцам, пока Доктор и остальные готовили и разносили блюда. В последнюю ночь Смертоносной Луны все, кто был в убежище, собрались вместе и ели в полной тишине, склонив все свои головы в память тех, кто пропал или не смог выжить. Доктор и еë друзья так же склонили свои головы. К концу всего этого Яс чувствовала, как она действительно отдохнула — физически и духовно. Что-то словно было доказано ей во время этой изоляции. Доктор заметила это выражение на лице девушки, пока они ждали, когда те большие двери наружу раскроются. — Иногда, среди самого разгара смерти, — сказала она так тихо, чтобы еë услышала только Яс, — мы начинаем жить по-настоящему. Особенно, когда находимся вместе. Двери распахнулись и они вышли навстречу солнцу. Грэм и Райан взялись друг за друга и рассмеялись. Яс глубоко вдохнула. И воздух этот был потрясающий.