Ранее неизвестные истории про Доктора

Ей было холодно. Доктору было холодно. Потрëпанная одежда мало чем помогала. Ей было холодно, и она в чьей-то потрëпанной одежде. Она немного разозлилась, что в этой потрëпанной одежде не было встроенного парашюта. Это казалось той ещë ошибкой. Погодите, подумала она. А зачем мне вообще нужен парашют? Ах да, конечно, вспомнила она. Она ведь падала. Ветер со свистом пролетал мимо неë. А если точнее, то это она со свистом пролетала мимо ветра, крутясь в ночном холодном небе. А ещë она немного бурлила. Остатки регенерационной энергии всë ещë отлетали с неë. Процесс был всë ещë... в процессе. Еë новизна всë ещë едва вставала на ноги. Доктор взглянула вверх. "О нет", подумала она. Высоко над нею, ТАРДИС всë ещë взрывалась. "Ну это уже мало чем поможет", подумала она. Нет, подождите, не просто взрывалась. Теперь ТАРДИС исчезала, всë ещë взрываясь. Исчезрывалась, думает Доктор. Такого слова нет, вмешивается Доктор. Ну ладно, отвечает Доктор, я тут буквально несколько минут и тебе повезло, что у меня хоть какие-то мысли есть. Может, вы уже прекратите ругаться, вмешивается Доктор. Только если ты не будешь нагружать нас, отвечает Доктор, мы ведь все в одном мозге. Никого и ничего не путай. Когда синяя будка исчезла, оставляя Доктора смотреть вверх в звëздноетëмное небо, Доктор задумалась, увидит ли она ТАРДИС снова. Сейчас не время жалеть себя, тут же она сказала себе. И так слишком много чего происходит! Да, подумала она. И правда много чего происходит. Огромная тëмная и очень болючая земля приближалась довольно быстро, и изнутри Доктора еë клетки всë ещë продолжали гореть, менять форму, преобразовываться. Ну что ж, подумала Доктор, вся она. Это та ещë загадка. В еë недавно образованном разуме за три секунды уже проскакивало три тысячи и семь мыслей. Она знала об этом, потому что считала их, и она поняла, что считала их после того, как закончила считать; затем она подумала, а не из-за считания было три тысячи и семь мыслей, затем увидела, что земля была уже ближе и лучше бы у неë уже был готов план. Она увидела землю и сосчитала скорость своего падения. Ох, это будет больно, подумала она, и это вряд ли будет мягкая посадка. Она скрестила пальцы и понадеялась, что упадëт прямо на фабрику воздушных батутов. Как на той планете, как еë там, Финтлборкстуге! Забавный факт о Финтлборкстуге, подумала она, существо, назвавшее эту планету таким образом, не просто икало, а ещë и болело незадолго до этого. Никто при этом не знает, действительно ли это такое название или это просто звук, который оно издаëт. Мне этого рассказывать не надо было, раздражëнно подумала Доктор, я-то знаю! Я знаю, что поверхность планеты Финтлборкстуг такая же мягкая и упругая, как батут, потому что мне довелось путешествовать между горами, что были там, под лиловым небом. Как раз тогда недавно был съеденсандей. Это было той ещë ошибкой. Ты можешь сконцентрироваться на деле, опять подумала про себя Доктор. Она сконцентрировалась. Она подтвердила, что действительно всë ещë падала. Это разочаровало, но это не так уж и удивительно, учитывая, что когда в последний раз смотрела, ничего особо не изменилось. Ей стало интересно, где именно она. В чьëм небе она падала, в чью землю скоро влетит. Она высунула язык, и по тому ударил воздух. Щекотно. Ага. На вкус как Земля, северная Европа, Великобритания. Дым от сжигаемого дерева и дизеля, трава, быстро приближающийся бетон, в воздухе много влажности и самоощущения. Йоркшир, возможно даже южная его часть. Она снова глянула вниз. Рельсы, стоявший на них поезд. Она попыталась определить, где могут быть пассажиры перед тем, как упадëт, чтобы знать куда, но это было так далеко, а еë регенерация всë ещë не дала супер-зрение, с помощью которого можно видеть в темноте и сквозь предметы, как она всегда надеялась. Ну что ж, подумала она, может, в следующий раз. Поезд всë ещë стоял на месте, куда она вскоре могла упасть -- либо в сам поезд, либо на рельсы. Она прикинула шансы и решила, что на рельсы падать будет больнее. Полный рот гравия и две металлические шпалы, впечатанные в еë новое тело. Ауч. На поезд падать даже лучше -- его крыша, даже если и пробьëт еë, немного смягчит посадку (хотя наверняка будет всë так же больно). Если немного повезëт, ушибы и переломы залечит всë ещë бурливший процесс регенерации. Как тогда, когда Доктору довелось упасть сквозь крышу Нейтсмитовской усадьбы. Ну или как та рука, которую ему удалось отрастить после того, как лидер Сикораксов отрубил еë. Будь внимательнее, подумала она, у тебя опять скачут местоимения. Крыша вагона была уже очень близко. Она помахала руками, убедившись, что летит прямо по курсу. Едва сделав это, она заметила, что свет в вагоне отрубился. Она увидела искры, мелькнувшие где-то в задней части поезда. Что-то явно было не так. А если что-то было не так, то она как раз была тем, кто в этом может разобраться. Значит, теперь ты думаешь, что сможешь остаться в живых, подумала она. Ой, да ни к чему такая угрюмость, она ответила. Всë же будет хорошо. Пусть сейчас всë сейчас не так уж и идеально, но я смогу через это проберусь. Наверное. А это интересно, подумала она. Похоже, что я оптимистка. И немножечко энтузиастка. А это что за тëплое чувство в животе? О, так я добрая! Превосходно. Это будет весело, подумала Доктор, пока влетала через крышу в вагон поезда, стоявшего на окраине Шеффилда, недалеко от Гриндлфорда. Тогда же, ударившись об пол вагона, и почувствовав, как небольшие всплески регенерационной энергии залечили те места, где было поцарапано, сломано и больно — как с иголочки, в вагоне, на поезде — она подумала про себя: "Это будет довольно интересная ночка!" Доктор рывком поднялась на ноги, ударила током существо, которое не совсем удалось понять и тут же завела новых друзей.