Ежиная соната

      Стояла тёплая осень. Природа красками рассыпалась по дорожкам парка. По замершей в сумерках аллее шли двое, потерявших счёт времени. Шорох под деревом, стоявшим неподалёку, привлёк их внимание. Они оказались не единственными посетителями. Девушка присела на корточки, чтобы получше рассмотреть шуршащего сухими листьями зверька. Это был ёжик. Она перевела взгляд на своего спутника и улыбнулась, подумав, что парень иногда напоминает ей этого колючего хищника.       Парень галантно подал ей руку и помог подняться. Они продолжили свой путь. Прошли мимо закрытого летнего кафе, свернули за угол и вышли на площадку, посреди которой стояли плетёные качели-гнездо. Красота усыпанного звездами неба, которым они любовались, лёжа вдвоём на этих качелях, завораживала. Из-за монотонного покачивания казалось, словно они плыли на лодке по млечному пути, а стрёкот сверчков – воображаемый шум волн – ласково убаюкивал.       Наслаждаясь невинной сказкой и ночной прохладой, мог ли парень догадываться, что яркие звёзды вскоре отнимут нечто важное и дорогое? Могла ли девушка знать, к чему приведёт влечение, зарождающееся в сердце?       Говорят, чувства умирают на расстоянии. Радость и нежность, спокойствие и уверенность, что переполняли её рядом с ним, не были настолько хрупкими. Он был тем, кому она захотела отрыть душу, а она – той единственной, кто смог понять его. Два сердца, являющиеся частями единого целого, непреодолимо тянуло друг к другу.       Состав застучал по рельсам, увозя с собой милого сердцу ёжика, свет ночного неба и покой. Парень уверял девушку, что отъезд был вынужденной, временной мерой, неподвластной его воле. Обернувшаяся проклятием предательская ложь. Что же он натворил!       Однажды вырвавшись из душных лап безликой дали, он отчаянно спешил туда вернуться.       Временами девушке думалось, что выбивший её из созданного внутреннего равновесия парень, с жёсткими волосами цвета пшеницы, был всего лишь хрупким миражом. Но разве игра воображения имеет ядовитые иглы, способные оставлять раны на память? Теперь их яд – его токсичные слова – струился по её венам, разрушая организм и сея семена ненасытного цветка.       Смотря вслед растворяющемуся в предрассветном горизонте поезду, девушка всем телом ощутила тяжесть навалившегося бессилия. Из глаз невольно брызнули слёзы. Она закашляла. И его голос, блестя алмазной пылью, звенел у самого уха, бил каждым словом по барабанным перепонкам. «Я всегда рядом», – слышалось ей мерзкой издёвкой.       Ей было трудно понять своё состояние. Рассудительная и волевая, она умела заглушать нелогичные порывы и поступаться желаниями. Сковывая бытие цепями ответственности, она искала гармонии в мире, полном хаоса.       Город не давал забыть, – повсюду ей виделись призраки-воспоминания. Мрачными тенями утерянного спокойствия расползались по улицам и яркими, обжигающими бесчувствием лучами зимнего солнца били в глаза. Казалось, стоило протянуть руку, и она смогла бы дотронуться, собрать мысли о нём по частям, вернуть всё на круги своя. Вновь невольно задета воспалённая рана.       За это время она столько передумала, перемолола, что не счесть. Сколько она должна нести разъедающие сознание эмоции? Огонь, что едкий ёжик смог зажечь в ней, вышел из-под контроля, опалил душу.       В идеальных для существования условиях поливаемые слезами и удобряемые терзаниями прорастали цветы гортензии. Не находя достаточно места, молодые стебельки обвивали сухожилия, рвали сосуды, расползались по телу, подпитываемые светом сгорающей в любовной агонии души.       Мучаясь бессонницей, лёжа в темноте и слушая, как надоедливо отсчитывают секунды настольные часы, она закрывала глаза и видела тысячи золотых струн, – они тянулись из её груди, уходя в чёрную бездну. Но она знала, куда они ведут, к кому. В яростных попытках оборвать связь, она глубоко ранила руки о драгоценную леску, окропляя её кровью. Гнетущий кошмар тяготил, и она, резко выдохнув, открывала глаза.       Когда-нибудь она найдёт силы попрощаться с ним. А пока…       Цветы корнями всё глубже врастали в её сердце. Девушка чувствовала, как распускаются хищные бутоны в лёгких. По утрам было невыносимо: давясь лепестками, она кашляла часами, драла горло до крови, чтобы нормально вдохнуть.       Угасая, девушка с ужасом осознавала, что не в состоянии сопротивляться. Она заблудилась в собственной боли.       Ей недоставало сверкающего ночного неба, звезды которого теперь, мерцая, катились по щекам парня и достигали пола талой водой ледников его сердца.       Ни один человек на свете не разделил с ёжиком пронзительную тоску. Никто, кроме неё, не был способен поделиться с ним столь чистой любовью.       Ему не хватило смелости спасти ту, рядом с которой он чувствовал себя живым.