Часть 1
25 марта 2020 г. в 11:44
I
Окружен пустыней, древен, священ,
В строгой любви своих держит детей
Моя родина – огненный Калормен,
Моя вера, душа и услада очей.
Я в седло сел тогда же, как начал ходить,
Сабли эфес – продолженьем руки.
Я врагам пощады своим не дарил
И в пустыне умел выживать без воды.
Моя кровь горяча, мои очи – костер,
Много душ загорелось от тех углей…
Таш Не Знающий Промаха руку простер
Над потомком дальним своих сыновей.
Я богам был угоден, народу – люб,
И готов был со временем царство взять.
И в одном был уверен: свою судьбу,
Что гнедого коня, – буду сам объезжать.
II
Ветер носит слова от базара к дворцам,
И причудлив однажды прошелся слух.
Говорят, что на Север весна пришла,
Говорят, что Колдуньи пропал и дух,
И на месте ее пришельцы сидят:
Видом странны, манерами вовсе чудны.
Наш визирь проворчал: «Не бывает так!
Ведьму влёт не убить, знать, они – колдуны.
Едва пара-другая минует лет,
Девок – замуж, брату корона злата,
А другому – стрела иль в ребро стилет:
Разом двух королей не бывало пока».
Мой отец – да будет он вечно жив –
Усмехнулся только на те слова.
А я вскоре и думать о них забыл:
Что мне Север? Что глупая молва:
Вознесет и охает в один момент,
А на плаху отправив, жалеет вновь…
Моя родина – огненный Калормен,
Мне плевать на северных колдунов.
III
Расцветал жасмин, созревал миндаль,
И песчаные бури вздымал песок.
На висок мой упала белая прядь,
И проходу не стало мне от вельмож.
«Мой царевич, пора бы жениться вам!..»
«Моя дочь цветет, как в степи весна…»
«Сын, гарем ты с моим почти уравнял,
Но наследнику всё же нужна жена».
Не одна полетела чаша к стене
И к пустым головам незваных сватов.
Только проще саблей махать на коне,
Чем от дворцовых отбиться льстецов.
Кулаком ударил в витраж стекла:
Разрази вас Таш, разнеси ваш дом!..
Я зарылся по самый тюрбан в дела –
И наткнулся на старый свиток со львом.
«От нарнийских владык – калорменским привет,
Будем рады вас видеть…» Печати в ряд.
Мы тогда только письменный дали ответ.
Чем не повод от бабьего шума сбежать?
Моя родина – огненный Калормен,
Но и огонь может утомить.
Я устал от сплетен, интриг, измен…
Решено: на Север мой путь лежит.
IV
Я ходил как дурак головой крутил:
Это где ж наши раньше были глаза?
Калормен за богатство кровью платил,
Только богатства доселе не знал.
Как сумели они с той недавней весны
Из холодной пустыни оазис создать?
Может, в самом деле они колдуны?..
Да навряд ли – то смена времен и дат.
Гостя встретили царски: вино рекой,
Речи учтивы, скатерть полна…
Толковать с королем хотел, тем, что второй.
…Не успел – спустилась к гостям она.
Много женщин в гареме ждало у окна,
Еще больше желало в него попасть.
Красоты навидался всякой сполна –
Ни одна досель не имела власть.
Я схватил их козла за колючий рукав:
«Умоляю, скажи – она замужем?..» «Нет».
Хвала Таш и таинственной Зардинах:
С ее мужем драться не надобно мне.
Много было там нелюдей и людей,
Для меня же враз опустел целый зал.
Я прошел сквозь танцоров строй – только к ней,
И сложил свою саблю к ее ногам.
«Мое сердце отныне в твоих руках,
Завладей им, а нет – так пронзи и забудь».
И блеснула улыбка в зеленых очах,
И змеею коса скользнула на грудь.
Говорят, что Север Востоку не друг,
Говорят, говорят… Да что за печаль,
Если мне за касание тонких рук
Все богатства тисроков отдать не жаль?
V
Мой отец – да будет он вечно жив! –
Покачал головой на моих гостей:
«Сын, когда я тебе говорил «женись»,
Я твой выбор видел средь наших дев».
Обуздав свой гнев, будто в море челн,
Я с сыновней учтивостью так отвечал:
«Моя родина – огненный Калормен,
Мне для блага его жизни будет не жаль,
Но жену я желаю сам выбирать.
Ее титул с моим в один встанет ряд,
Наши страны новый союз заключат».
И кивнул мой отец: да случится так.
Ночи наши северным не чета,
Целовал ее жарче, чем солнца луч.
И объятья свои мне открыла она,
И от гордого сердца вручила ключ.
И счастливей меня не осталось людей,
Мне казалось – парю, не хожу по земле.
И готовиться к свадьбе уж я повелел –
Такой, чтоб гремела на весь Калормен.
VI
Будто громом ударило с ясных небес:
Королева сбежала на Север в ночь –
Ни записки, ни шпильки… как дернул бес!..
Там, где звезды светили, днем стало темно.
Закипела в жилах горячая кровь:
Чем таким я внезапно ей стал немил?
Или мало под ноги бросал жемчугов,
Иль на ложе мало ласки дарил?
Что ж тогда обнимала так страстно в ответ
И шептала: «услада моих очей»?
Разве сердце – игрушка, признание – смех?..
И велел я войска скликать поскорей.
Если имя теперь в позоре мое,
Если стоит любовь моя стертый грош,
Я сотру тот позор только кровью врагов –
Кровью Севера – как велит Азарот.
Я прославлю имя свое в войне,
Если в мире прославить не суждено.
Не подумала ты о своей стране!
Не рыдай, королева, уж всё решено.
Я, признаться, попав в очей твоих плен,
Сам поверил – порвут неприязни оков
Моя родина – огненный Калормен
И твоя – Север, что цветет средь снегов.
VII
Двое суток скрипел на зубах песок.
Солнце, конский пот, нет в колодцах воды…
Но привычен к пустыне тарханов сонм:
До Анварда мы всё же спокойно дошли.
Только там ждала уже Севера рать –
Кто-то всё же успел королей упредить…
Неужели подумал – такая мура
Калормена сынам велит отступить?
Стены анвардского замка крепки,
Но таран всё же крепче от сотни рук.
Рухнули двери, слетели замки –
И войска на поле сошлись в полукруг.
Их мечи и наших клинков кровосток,
Копья, кони, кольчуги… в очах рябит.
Слишком много демонов их пришло.
Вот тархан упал, вот другой убит…
Я заметил реющий алый стяг
И с мечом ее брата саблю скрестил.
Пусть я битву, как видно, уже проиграл,
Только как ты, беглянка, заголосишь,
Когда вслед за гордой победной трубой
Горькую новость тебе принесут?..
Ты с собой забрала мою честь и покой,
Я жизнь брата теперь твоего заберу:
Жестоким, но честным тот будет обмен.
Очи твои будут долго рыдать.
Моя родина – огненный Калормен –
Не привыкла обиды легко прощать.
Отступил, чтобы лучше обрушить удар,
Попытался шагнуть – не пустила стена.
Крюк проклятый в кольчуге дыру отыскал…
Таш, да лучше б погибнуть минутой назад!..
VIII
Плен позором для воина был всегда,
Быть в плену у слабейшего – вдвое позор.
Как мечтал я цепи свои разорвать
И нелепых условий прервать приговор!
Но крепко железо, и боги слабы –
Власти нет у них в проклятом краю.
Я готовился к худшим ударам судьбы –
К пыткам, к боли… Я смерть ожидал свою.
Но готовил рок мне иную роль:
Милосердие, жалость… Да что за бред?!
Вы мужчины иль дети? Эй, слушай, король, –
Я как девку простую ее имел,
И от стонов ее чуть не рухнул дворец!..
Думал – сразу меня он за дерзость убьет
И в чертоги к Таш отправит вконец.
Побледнел, скривил от горечи рот –
Да и только… Не взялся даже за меч.
Принц соседний – и тот уж с места вскочил.
А за ним повел презанудную речь
Арченландский король… Боги, дайте же сил!
Я вскричал в ответ – метка Таш ладонь!..
Я грозил железом и злым огнем…
И бесшумно в дверях появился он –
Демон местный, что любит выглядеть львом.
Страх прошел по спине: на клыках слюна,
Каждый коготь – кинжал… Знать, всё сделает сам.
Ну и смерть мне досталась – бесславна, дрянна!
Хищник плоть разорвет на потеху врагам.
Демон странные речи стал повторять.
Обещал мне свободу – так сладко пел!..
Только богом, мол, надо его признать,
И подачку принять от его королей.
Я ответил: «Ты – бес, добрым людям презрен,
Убирайся вон, я себя не предам!
Моя родина – огненный Калормен,
И я верен только его богам».
Я не понял, с чего засмеялись вокруг,
Только ноги внезапно не стали держать.
Захотелось взвыть, как на руки взглянул,
Да сумел по ослиному лишь заорать.
IX
Я морковку грыз и сено жевал,
И репейник казался мне слаще, чем мед.
Лишь ускорить время бесплодно мечтал –
И настал наконец желанный рассвет.
В храм меня привели, прямо к статуе Таш –
И упала ослиная шкура к ногам.
И громадная ахнула в голос толпа,
И потом закричала славу богам.
Я велел рассказать, что творится в стране:
Урожай, налоги, границы, народ…
А потом догадался спросить, где отец –
Да живет… И замерло слово льдом.
Не успел я даже отца проводить,
В серой шкуре на день от него отстал…
И, корону тисрока на лоб возложив,
Окунулся в заботы и царства дела:
Если десять миль – огневой чертой,
Как мне власть в огромной стране сохранить?..
Я из воина знатным стал торгашом,
Вместо сабли острым сделал язык:
Подкуп, лесть, обещания, брань, обмен –
Всё пустил я в ход, хоть тошнило – страсть.
Моя родина – огненный Калормен –
Не должна от несчастий моих страдать.
Я спросил, как дела нарнийской земли.
Как победа – не слишком ли плечи жмет?
И услышал: пропали их короли –
Разом четверо – уже ровно с год…
X
Моя свадьба гремела на весь Калормен,
И дыханьем невесты качалась чадра.
Я к ногам ее бросил без счета монет
И все почести должные оказал.
Через год она сына мне родила –
Темноглазый, смуглый, лицом в меня…
Его на руки взял – и вспомнил глаза
Те, с зелеными искорками огня…
Где ты бродишь теперь, королева моя?
Что твой львиный демон тебе наплел?
Ты ведь тоже сына родить мне могла…
Что за страх тебя в ночь роковую увел?
Я боялся встретить тебя в плену –
Не хотел, чтобы видела мой позор.
А теперь вот рад бы, да не могу –
Хоть единый бы раз твой увидеть взор.
Куда нынче ступает твоя нога?..
И без вас кто на Севере правит бал?
Уж не тот ли шустрый сын рыбака,
Что тарханов армию обогнал?
С ним девчонка сбежала, как дикий зверь.
Знал бы – выпорол дуру, вернул в отчий дом,
И чтоб глаз не спускать… Ну да что уж теперь.
После сечи не машут булатным клинком.
Но послушай, о демон, ходящий в снегах:
У меня растет сын, он упрям и смел.
Надо мной посмеявшись, ты нажил врага:
Для него в десять миль не положен предел.
Верно, ты пожелал проучить меня.
Только я не с Севера – ты забыл?
Это их загустевшая кровь холодна,
Это им легко головы задурить.
Моя родина – огненный Калормен,
Наша кровь горяча, не прощает обид.
И мой сын – помяни мое слово, Лев! –
Еще подрастет – и захочет мстить.
XI
Я жене носил злато и жемчуга,
Жен других не брал вопреки молве.
И покорна была она и мила –
В общем, стало всё как у добрых людей.
Двадцать весен прошло, и еще три луны,
И мой сын пришел ко мне и сказал:
«Мой отец – да будешь ты вечно жив! –
Я уже порядочно возмужал,
Отпусти меня за пустыни край –
На проклятый Север хочу пойти.
Без владык там хаос, разлад, раздрай –
Будут легкой добычей богатства их.
Моя кровь горяча, мои сабля звенит,
Моя родина – огненный Калормен.
Ключ от Севера к туфлям твоим сложить
Я желаю за давний позор и плен».
На прощание мать его обняла,
И взметнули копыта коней песок.
Я улыбки не скрыл. Хоть седа голова –
Нынче пламя в сыне моем живет.
XII
Я ждал сына прилежно три долгих луны,
На четвертую стало тревожно совсем.
Таш Не Знающий Промаха, нешто и с ним
Приключилась беда подобно моей?
Есть еще сыновья, да и дочери в лад,
Только первый, наследник – один такой…
Но труба возгласила: идет отряд!..
И ступило войско тарханов домой.
Я сбежал со ступеней родного дворца,
Позабыв, что ноги уже не те.
Сын стоял – жив и цел, лишь задумчив с лица…
«Таш да славься, ты здесь!.. Говори же скорей.»
«Мой отец – да будешь ты жив всегда! –
Я отныне худший из сыновей.
Править после будет мой младший брат,
Скажи матери… Нет, я сам скажу ей.
Я приехал сюда лишь на ночь да день –
Повидать тебя да восславить богов.
Мне был родиной – огненный Калормен,
Стал же – Север, цветущий среди снегов.
XIII
Я шагал широко по треклятой стране:
Разбегалось по норам в страхе зверье.
Даже саблю марать о них жаль было мне...
Так почти до пустого замка дошел.
В ночь дозор еле в рог успел протрубить,
Как на нас обрушилась демонов рать.
И вопрос был не в том, кто успел упредить,
А кто войско сумел в разрухе собрать.
Мы рубились в ответ: крики, тьма, огонь.
Много славных тарханов ушло к богам…
Я схлестнулся с воякой в доспехах со львом,
Разрубить их скорее стремясь пополам.
Уклонился он – раз, и другой… Ничего:
Меток Таш, пощады не жди от судьбы!..
Он в ответ рассмеялся: отец, мол, его
Тоже слышал пустые те похвальбы.
«Чей же будешь ты сын?» – я спросил у него,
На минуту одну прервав жаркий бой.
«Что ж, смотри, покуда способен еще:
Мой отец – Золотого Века король».
И откинул шлем, и на свет шагнул…
Дева то красоты неземной была.
Тёмны очи ее, тёмны косы на грудь,
Только кожа как северный снег бела.
Сабля выпала из ослабевшей руки,
И мгновенно она взялась за эфес
И вскричала, приставив к моей груди:
«Если дорог царевич – сдаваться всем!»
Наших воинов всех проводили в плен,
А меня безо всяких связали оков.
Мне был родиной – огненный Калормен,
Стал же – Север, цветущий среди снегов.
Мой отец, прости и живи в веках,
Только будет наследник мой младший брат.
Мое сердце осталось в ее руках,
Завтра я чрез пустыню отправлюсь назад».
XIV
Сын умолк. Я и сам потрясенно молчал.
Сколь же демон коварен, что ходит в снегах!..
Он не стал когтями меня раздирать –
Он мне сердце сейчас из груди достал,
Хоть поверх, как прежде – халат расписной…
Но тисрокам привычен боли оскал.
Я велел ларец принести золотой
И кольцо с изумрудом сыну подал.
«То от тетки ее. Нареченной отдашь.
Да смотри не останься сам в дураках!..
Привяжи ее крепче, во имя Таш!
Северянки-девчонки – погибель для нас!..»
Усмехнулся сын – очи полны огня:
«Нет, отец: птица в клетке не будет петь.
Я люблю лишь ее, и она – лишь меня.
Я сменял наши весны на Севера снег –
Чтоб в разруху и хаос вогнать крепкий клин,
Чтоб вино, а не кровь потекло рекой.
Вместе Север мы возродим из руин
И вернем отца ее Век Золотой».
И в кого только вырос, упертый кремень?..
А вопрос-то, однако, не в бровь, а в глаз…
Моя родина – огненный Калормен –
Без наследника оказалась враз.
XV
Расцветал жасмин, созревал миндаль.
Я всё ждал, когда он придет назад:
Опечален, зол… Помоги, Зардинах!..
Северянки-девчонки – погибель для нас.
Минул год – на колени упало письмо:
«Мой отец – да будешь ты вечно жив!
Маме шлю привет и земной поклон,
Да покроет Таш ваши ночи и дни!
Мы почти навели порядок в стране,
Еще три луны – и совсем хорошо.
Больше никто не посмеет здесь
Учинять раздор, разлад, воровство.
Тут все так истово молятся Льву,
Я же служу калорменским богам.
Да, я страну поменял на страну,
Но веру отцов своих не предам.
Все меня здесь боятся. Кроме жены.
Я правлю страной, она – нами двумя.
Ее руки сильны, а где надо – нежны,
Сотни дев из гарема дороже она.
Мы скоро воздвигнем Век Золотой –
Краше, чем прежний, он будет, клянусь!
Моя королева тебе шлет поклон
И смеется, когда у ней сына прошу».
XVI
Я письмо опустил и прикрыл глаза.
Как причудлив вихря судьбы карнавал!..
Но ответь мне, демон, ходящий в снегах:
Калорменца на троне своем ты не ждал?
Сын мой станет удачливее меня –
Так от века должно быть, и будет так…
Демон львиный, признайся – ты проиграл!
Ты сумел, конечно, меня наказать:
Север забрал у меня любовь,
А теперь и старшего сына лишил,
И навлек мне на голову вечный позор,
В десять миль навеки предел положив.
Но послушай… я стар, но еще полон сил,
И я вызов желаю тебе послать!
Я пройду ту черту, что в десяток миль,
Даже если ослом обращусь опять –
Хоть ослом, но свободным... То честный обмен.
Мне до сжатых ребер стал тесен дворец.
Мою родину – огненный Калормен –
Перед смертью хочу обойти наконец.
Я к жене вошел в неурочный час
И сказал: «Услада моих очей,
Двадцать три весны я провел как раб:
Хоть тисроком был, да в кольце цепей.
Десять миль горят огневой чертой,
Десять миль мне душу сожгли дотла.
Их хочу разорвать – даже став ослом.
Так прощай же – ты верной женой была».
И она из-под брови взглянула седой
И ответила, белую сдвинув прядь:
«Если так, господин, я пойду за тобой:
Буду шкуру чистить, в пути охранять».
И слеза скатилась к моей бороде:
Видно, лев был прав – я и впрямь осел.
Я скучал по далекой ушедшей весне –
Да под носом своим не видал ничего.
XVII
Я назначил второго сына царем,
И вдвоем с женой мы пошли не спеша,
Подбираясь всё ближе к черте роковой…
Я вздохнул – и сделал последний шаг.
И еще. И еще… Неужели просчет?
Да не может быть – ведь сверял раз сто!..
И жена улыбнулась тогда светло:
«Видно, я отмолила тебя у богов,
Мой любимый, муж очарованный мой!..
Север сердце твое держал сотни дней,
А мое было полно только тобой.
Так уж вышло, услада моих очей.
Верно, боги стон услыхали наш:
Я ведь видела, как тебе тесно в кольце
Этих миль злосчастных… Молила Таш –
Он сильнее будет на нашей земле.
Пусть седа голова и морщин не счесть,
Пусть остался тисроков дворец позади –
Я пойти с тобою почту за честь,
Куда бы ты ни решил идти».
Я пред ней склонился до самой земли
И сказал: «Ты одна – королева моя».
…Сотни вольных миль нам под ноги легли,
И вечерняя путь осветила заря.
Смерти близкой и старости горькой тлен
Перевесят – на сердце их имена –
Моя родина – огненный Калормен –
И моя королева, жена моя.