Часть 1
24 марта 2020 г. в 14:12
Тесто у Павлины вышло ладное, пирог выйдет справный. Вот только хворь её замучила странная, внутренняя, такая, что мать её, знахарка, излечить не могла.
— Старец Мавроний вам нужен, тётка Павлина, — сказала Галя. — Любую хворь лечит взглядом одним. Мы с Наталкой так мучились, никакие заговоры не помогали, и доктор не помог, что-то болело у неё внутри. А старец тот глянул и снял.
— Так уж и снял взглядом? Эх, Галька, брешешь.
Галя надулась.
— Не брешу я, сами можете проверить. Он покамест у нас тут недалеко, а потом далече пойдёт. Вы сходите, я за пирогом пригляжу.
— Ага, приглядишь. Так приглядишь, что Жадан наш снова свалится, уже от горелого. Завтра пойду.
И пошла. Поручила Жадана его ненаглядной новобрачной, а сама собралась и отправилась к старцу Мавронию.
Пришла, а зайти боится, на сердце неспокойно. И даже хворь уже не так беспокоит. А крестьянин, чья хата, говорит заходить, она и зашла.
Лежит старец Мавроний на кровати, сам седой как лунь. Подошла к нему Павлина поближе, хотела заговорить, да посмотрела ему в глаза и слова застыли в горле.
С лица старика на неё смотрели глаза её Романа, мужа пропавшего.
Смотрели они друг на друга смотрели и наглядеться не могли.
— Подойди, Павлинушка, жена моя, сядь рядом, — промолвил Роман. Узнал.
И она подошла, помогла ему сесть на кровати и увидела, что нет у него ног — война отобрала.
— Так ты потому не вернулся ко мне? — спросила.
И слёзы текли по её старым щекам.
Не женой, не вдовой всю жизнь прожить, чтобы на старости лет узнать, что муж её живой, пусть и нельзя сказать, что невредимый. Что мог к ней вернуться, но не стал из-за того, что калекой вернула война. Обузой стать не хотел.
— Ну будет, Павлинушка, будет, — шептал Роман и всё гладил её по голове. И хворь её телесная исчезала. — Не потому не вернулся, что калека. Я же в госпитале долго был ни живой ни мёртвый. Сказали, не доживу до весны. Милостью Божьей дожил, вот с тобой повидаться успел. Не сердись на меня. Бог повелел ходить людей лечить, вот волю его исполняю. Люди помогают, в телеге возят. Не сердись.
— Да как могу сердиться на тебя, Романушка, как же это.
Долго они сидели, никто их не тревожил. Настала пора прощаться. Павлина вытерла слёзы и сказала:
— Дай хоть пирогом тебя угощу, справный вышел.
Роман взял пирог из рук жены своей.
— И завтра приду, — сказала Павлина. — Пока ты тут, каждый день приходить буду.
— И завтра приходи, — с улыбкою ответил Роман. — И завтра приходи.