Иная роль

      Пусто, холодно, неуютно... Мистер Клэр уходил рано утром, и ей не хотелось даже причесываться. В порядок приводила себя только вечером, к его возвращению. Он рассказывал о своих успехах. Как заходил в клинику. Как нашел адрес, по которому уже никто не живет. После сеанса гипноза он больше не снился ей... И как же она теперь скучала по этим снам! Гнетущая печаль сдавливала грудь, тяжелая, будто она носила в себе ад. Мечты о несбыточном терзали ее сердце. Каждый день видеть глаза, полные отчаяния было невыносимо и Ванесса пыталась поддерживать его, просила не бросать поиски.       Через силу одевшись, она выбралась на лекцию доктора Свита. Увидев ее среди слушателей, он тепло улыбнулся. Речь шла о скорпионах и Ванесса даже ответила на пару вопросов, обращенных к публике, удивившись самой себе: надо же, сколько ей удалось запомнить той ночью, пока горничная готовила для него комнату. Той ночью, половину которой она провела в комнате мистера Клэра. Той ночью, когда она хотела раствориться в его объятьях. Нет! Скорее, скорее забыть, отвлечься...       Эта прогулка все же принесла ей некоторое умиротворение. Желая развить успех, дома она написала доктору Свиту записку. Его рассеянность умиляла. Да и то, что он все время забывал ее имя не обижало, скорее забавляло. Это было не совсем прилично для девушки — самой приглашать на свидание, но он не вызывал отвращения, а ей просто необходило сосредоточиться на чем-то, помимо всепоглощающего чувства необратимой потери.       Вечером мистер Клэр был особенно печален.       — Я нашел их, мисс Айвз.       Ее бедное сердце сжалось.       — Это отличная новость! Правда же?       — Да... Наверное. Они живут в грязном промышленном районе. Я видел сына, ему очень плохо, он кашляет и почти не поднимается с постели.       — О... Мне так жаль. Может быть, я могу чем-нибудь помочь?       — Нет-нет! Вы и так столько сделали для меня, мне стыдно даже подумать, чтобы принять еще что-то... Я оставил им свое жалование, пока они спали. Не могу решиться открыто подойти, боюсь напугать... Боюсь надеяться, что родные меня примут. Они не впустят в свою жизнь такого монстра.       — Я вижу не монстра. А доброго человека. Отца и супруга, — слова обдирали горло, будто были покрыты ядовитыми шипами. — Дайте им шанс полюбить вас снова. Вашему сыну вас не хватает, а жена хорошая женщина, она не может так о вас думать.       О, какое лицемерие! Разъедающее нутро, выворачивающее наизнанку, мерзкое лицемерие... Она эгоистичная дрянь. Его ребенок тяжело болен, жена работает за гроши... А ей хочется чтобы Джон Клэр, чужой муж, остался с ней... Чтобы принадлежал только ей. Почему господь еще не испепелил ее на месте со всеми этими недостойными мыслями?! Даже самой себе она отвратительна. Стоило мистеру Клэру закрыть за собой дверь, Ванесса принялась переодеваться. Необходимо было немедленно заполнить жизнь событиями, не имеющими к нему никакого отношения, пока мысли не увели ее в бездну отчаяния.       Ей, кажется, удалось впечатлить доктора Свита своей прямотой и выбором фильма. При выходе из кинотеатра, он поцеловал ей руку.       — Я больше не забуду вашего имени, мисс Айвз.       Произнесенное доктором, оно звучало не так чисто и мягко, как у Джона Клэра. А будто его пропустили через граммофон. В ответ на ее любезность доктор Свит предложил провести следующий вечер в китайском квартале. Она согласилась, почему бы и нет? Прогуливаясь по ярмарочным улочкам, освещенным бумажными фонариками, он рассказывал, как все это — и прогулки, и фонарики, и развлечения в общем — внове ему после потери жены.       — Прекрасно вас понимаю. Я тоже сейчас на пути исцеления. Хватаюсь буквально за все новое.       Что ей еще остается? Только пытаться заполнить ледяную пустоту внутри. Ванесса слабо улыбнулась. Она старалась не вспоминать, но образы помимо воли вставали перед глазами. Как медленно, как основательно Джон Клэр собирал книги, немногочисленные вещи. Одежда, что она нашла для него в кладовке, аккуратной стопкой осталась лежать на заправленной кровати. Ванесса проводила его до двери. «Простите, что бросаю вас одну... Сыну нужен постоянный уход.», «Мистер Клэр, этот дом всегда будет для вас открыт. Что бы не случилось, обещайте, что не забудете об этом.» Протянула руку. Он долго смотрел на нее и Ванесса никак не могла понять откуда в его глазах столько необъяснимой тоски. Осторожно сжав узкую кисть, мистер Клэр поднес ее к губам, несмело коснулся поцелуем и длинные волосы мазнули ее по запястью. Перехватив поудобнее книги, он исчез. Изчез из ее жизни снова. Только на этот раз — увы— доктор Беннинг не вырежет воспоминания своим блестящим скальпелем, исцеляя разум...       — О, а вот это интересно, — отвлек ее доктор Свит. Они остановились перед шатром с табличкой "Удивительные зеркала". — Что скажете?       — Если честно, я не в восторге от зеркал...       — Какой абсурд. Вы же красавица!       Он взял ее за руку и повлек внутрь. Сотни, тысячи, бесконечное множество отражений Ванессы Айвз. Повсюду она видела свою темную фигуру, свое изможденное лицо. А стоило доктору Свиту выпустить ее ладонь, они потерялись. Ванесса прошла вперед, вернулась, панически оглядываясь. Где-то раздавался веселый смех, музыка и говор, но она не могла найти к ним дорогу, совсем заплутав в стеклянном лабиринте.       Зеркала искажали пространство, меняли местами проход и тупик. Выставив вперед руку, Ванесса брела наугад, пока неожиданно не столкнулась с молодым человеком. Подняла взгляд, чтобы произнести полагающиеся в этих случаях извинения и в ужасе отпрянула. Глаза мужчины были молочно-мутными, в обрамлении красной каймы лопнувших сосудов, лицо хищное, с широко растянутыми в улыбке губами. Он шумно втягивал носом воздух и при выдохе Ванессу обдавало могильным холодом и запахом плесени. Нет, это не Он. Всего лишь Его слуга. Подавив страх, она спросила:       — Где твой хозяин?       — Он совсем рядом, моя леди, — Существо певуче растягивало гласные, вот только голос все равно напоминал змеиное шипение. — Неужели вы не чувствуете его присутствия, моя красавица? Совсем скоро вы воссоединитесь.       Ванесса запретила себе бояться, запретила отступать. По лицу существа пробежала сладостная судорога, он приблизился вполотную, тонкие ноздри снова затрепетали. Услышав что-то, не доступное ее слуху, он быстро лизнул Ванессу в шею длинным языком и скрылся в лабиринте зеркал.       — Мисс Айвз, что с вами, вам нехорошо? — доктор Свит, появившийся будто из ниоткуда схватил ее локоть. Снова стали слышны голоса и веселая музыка.       — Выведите меня отсюда, прошу вас, выведите скорей, — еле выговорила Ванесса.       — Конечно, — он обеспокоенно заглядывал в глаза, поддерживая под руку. Ей даже не удалось проследить, каким образом они оказались в чайной, и как долго она молчала.       Поставив перед ней чашку, исходящую ароматным теплом, доктор Свит бережно взял ее руку, безвольно лежащую на столе. На его красивом утонченном лице истинного джентльмена отражалась тревога за состояние своей спутницы.       — Ванесса, прошу, скажите, что же там произошло? Вы словно увидели призрака.       — Простите меня. Я действительно наслаждалась каждым мигом, проведенным с вами. Но то, что я видела... это невозможно, — Ей не хотелось снова прослыть сумасшедшей, видящей всякую нечисть. — Я не могу вам рассказать об этом.       Внутренние тиски потихоньку разжимались, выпуская страх и нервную дрожь наружу.       — Почему же? Я вижу невозможное каждый день. Обезьян, ходящих, словно люди. Китов, с рогами, как сабли. Я знаю наверняка: нет ничего невозможного.       — Слишком опасно. Просто считайте это проявлением женской слабости и впечатлительности, — она поднялась. — Прощайте.       Как некрасиво было вот так сбегать. Что подумает о ней доктор Свит? Он был добр и учтив к ней, и всего лишь пытался развлечь. А она покинула его, даже не позволив найти для нее экипаж.       Ночью ее терзали кошмары. Демоны бесконечно касались ее длинными склизкими языками, те оплетали шею, душили, сковывали руки, пытались проникнуть между ног. Шепот, отвратительный и сладкий одновременно, призывал не сопротивляться, расслабиться, впустить в себя.       Чувствуя себя совершенно разбитой, Ванесса провела в постели весь день, мучимая чудовищной головной болью.  Невозможно было ни читать, ни забыться сном. Мигрень отпустила лишь к вечеру, когда солнце почти скрылось за черепичными крышами. Обхватив себя руками, она стояла у окна западной гостиной, провожая его. Улочки уже погрузились во тьму, а дымовые трубы еще были вызолочены закатом, когда снизу послышался звонок.       — К вам мистер... доктор Свит, мадам, — заглянула в гостиную горничная.       — Извинись и скажи, что я сегодня не принимаю.       — Хорошо, мадам.       Она присела на диван и отпила остывшего чая. Снова шаги. Другие. Это не Агнесс. Поставив чашку обратно на блюдце, Ванесса нахмурилась, повернула голову в сторону двери. В животе похолодело. Скрип. Доктор Свит медленно зашел в комнату. Только вот от его немного рассеянного и располагающего к себе облика ничего не осталось. Сутулая обычно спина выпрямилась, лицо приобрело уверенное и хладнокровное выражение. Взгляд стал жестче. Он не улыбался.       — Здравствуй, Ванесса.       Маска сброшена. Похоже, вежливость тут уже ни к чему. Ванесса выпрямила спину.       — Значит, ты... Уйди, демон.       — Не могу, любовь моя. Она вскочила.       — Мерзкое порождение тьмы!       — У меня много имен. Одно из них ты знаешь, верно? Назови меня по имени, доставь мне удовольствие. Произнеси его.       Его голос грохотал в ушах, подавляя волю. Стиснув зубы Ванесса старалась дышать глубоко и ровно, не показывать ужас, сковавший ее тело, и — где-то внутри — желание сдаться, подчиниться.       — Ты еще более жесток, чем я представляла.       — Жесток? Отчего? Потому что люблю?       — Ты лгал мне с самого начала.       Он сделал несколько шагов вперед. Ванесса отступила и схватила с бюро нож для разрезания конвертов. Выставила его перед собой. Он не обратил на ее жалкое оружие никакого внимания.       — Разве я лгал? Ты встретила человека, пораженного чудесами природы. Это я. Ты встретила человека, познавшего мучения и трагедию. Это тоже я. Ты встретила того, кто сначала хотел лишь обладать тобой, но вместо этого я полюбил тебя. Вот кто я такой.       — Даже сейчас ты играешь со мной. Все эти годы, все эти нападки на меня, на моих друзей, на мою дорогую Мину... Она погибла от твоих зубов! Как смеешь ты говорить о любви?! Я никогда не буду тебе служить!       Он подошел еще ближе, его грудь, там где должно находиться сердце, коснулась ножа.       — О, нет. Я не хочу, чтобы ты служила мне. Я сам хочу тебе служить. Знаешь, что у меня за жизнь? Сплошная череда из фальшивых личностей и вульгарных слов, один трагический век за другим... В поисках той, что еще не родилась. В поисках тебя, Ванесса! Прошу, смилуйся!       Что-то шевельнулось внутри. Сострадание? Она разве ему сострадает?! Стряхнув наваждение, Ванесса зло нажала острием на шелковый жилет.       — Вот единственная милость, которая тебе уготовлена, — прошипела она.       — Так сделай это. Лучше умереть сейчас, чем навсегда потерять тебя.       Слова, слова... Они окутывали, проникали внутрь головы, туманили разум.       — Так это — история любви?       — Ты сама знаешь. Нас обоих презирают, Ванесса. Мир отвернулся от нас в ужасе. Почему? Потому что мы отличаемся от остальных. Мы особенные. Одинокие ночные создания, разве нет? Надломленные...       Помимо воли губы прошептали, подхватывая:       — Нелюбимые...       — Один монстр любит тебя такой, какая ты есть, и он перед тобой. Я не хочу сделать тебя хорошей или правильной. — Нож выпал из ее дрожащей руки. — Я не хочу сделать тебя тем, кем ты не являешься. Ты приложила столько сил, чтобы соответствовать требованиям света. Тебя заставляли быть другой. Церковь, твои родные и твои врачи хотели изменить тебя. Так будь же такой, какая ты есть. Настоящей.       Он сделал еще шаг. Приятная слабость окутала ее голову. Желание противиться угасло. От Ванессы Айвз остался лишь пепел. Серый, холодный. Мертвый.       — Собой?       — Собой. Ты больше не будешь одинока. Я буду любить тебя до скончания времен.       — Да.       — Ты принимаешь меня?       — Я принимаю себя... Ванесса откинула голову, подставляя шею.