Определение

Много страшных слов, в которые можно спрятаться. Много толстых книг, среди которых можно было бы спастись от мира... У Марко Адриано не было такого убежища. В борделе водились учебники Лоретты, библии (у каждой проститутки), многотомник со сводом законов и единственный пыльный словарь. В минуты печали, когда к Марко приходила мертвая Маверик, садилась в кресло напротив, подбирая ноги, и волосы ее в свете лампы уютно светились красным золотом из-за заляпавшей их крови, Марко брал в руки именно словарь. В словах пряталась безопасность, какую только можно получить от понимания если не сути вещей, то ее определения. Со страниц на Марко смотрели простые и понятные: «абрикос», «нож», «ложный» и «цапля». Марко открывал страницы наугад. В один из пыльных, грустных вечеров, под звуки блюза с нижнего этажа и пьяных выкриков на улице, словарь открылся на слове «эллипсизм» и пояснил Марко, что это значит — грусть от понимания того, что человек не увидит будущее: например, дедушка понимает, что не увидит внуков. Марко задумался, вытянув ноги и положив их на пуфик. Из зеркала на противоположной стене, из его темной и потной какой-то глубины на Марко поглядел он сам — немолодой человек, строго идущий к старости: поседевшие волосы, выцветшие, цепкие, внимательные глаза, наметившиеся морщины и усталость в них, некрасиво потемневший шрам. Марко смотрел в собственные глаза и ему казалось, что сожаление для него невозможно. Его жизнь, предположительно долгая и определенная долгом, в свое время должна была перетечь в тихую смерть, после которой потянулась бы дальше история клана Кристиано, росли бы наследники Лоретты, стоял бы Эргастулум, и все было бы размеренно и правильно. Здесь было не о чем жалеть. Марко прикрыл глаза. Эта правильность была чиста и ослепительна, как одинокая ледяная пустыня. Он бегло взглянул в зеркало, и оно вдруг посмотрело на него в ответ давним воспоминанием: жарким, судорожным и кровавым. Зеркало посмотрело в него Страйкером, его бледными жесткими глазами, его усмешкой, татуировкой и тоской. Марко сжало сердце, его потянуло вдруг вперед, бросило через всю комнату. Он понял, что стоит и царапает холодную зеркальную поверхность, словно обезумевший от голода кот, свалившийся между двух запаянных оконных стекол. Он не знал ни где Страйкер, ни что с ним. Тот нашел его лишь однажды, а потом исчез. Прошло пятнадцать лет, потом еще год. Марко прислонился лбом к зеркалу. Видение идеальной смерти лопнуло и погасло. Очередные пятнадцать лет пошли насмарку. Кровь, Страйкер и отчаяние. Марко, так долго и старательно оберегавший свой покой, проснулся. И снова принялся ждать.