<<человек человеку лето и тёплый дождь, посмотри, как сверкает солнце в глазах и в сердце! — то блестят ножи — человек человеку нож, и удар под ребро от рождения и до смерти>>.
Ничего необычного, просто старшая Мартин тут как тут. Ее обеспокоенный взгляд сканирует дочь, а после сына возлюбленного. Как и предполагалось, вопрос волос встанет ребром, за что Лидия была впервые рада дождю. И Митчу, ответившему за неё. Он, темнее тучи, побрел вверх по лестнице, оставляя Лидс один на один с матерью. — Мы решили навестить Стайлза, но тут началась гроза, так что вернулись сразу, как вымокли до нитки, — пожимает плечами она, отправляясь на кухню. Было бы здорово согреться чаем. — Что же, тебе следовало дать нам знать, — голос мистера Стилински не рассерженный, а, скорее, обеспокоенный. Он как раз во главе обеденного стола сидит, а при взгляде на него Лидия внутри содрогается. — Думаю, вам не стоит беспокоиться. Я была с Митчем, — отрезает все пути к продолжению этого диалога Мартин и, заварив чай, следует примеру Рэппа. — Лидия, а ужин? — уже на лестнице мать нагнала дочь. — Малия накормила нас пирогом, вряд ли осталось место для ужина, — тревога в глазах матери не унималась. Ли спустилась ниже лишь на одну ступень и мягко поцеловала мать в щеку. — Я буду в порядке, мам, не сразу, но буду. Обещаю. Это самое малое, что могла сделать дочь, дабы утешить материнское сердце. Волосы почти высохли, но горячий душ вновь сделал их мокрыми. Откуда взялись эти резкие, остервенелые движения с которыми она срывала мокрое платье, белье, терла себя до красных следов мочалкой без особой надобности? Ярость поутихла, но осталась глухая злоба и желание влепить этому "плохому" — как он себя позиционирует — парню звонкую оплеуху. Да невозможно! Думать о том, как бьёт его, находясь в душе, будучи абсолютно голой...не много ли чести? Вот только слова его не выходили из головы. Слова и горячее дыхание. Слова и запах табака. Может, от него она и пыталась отмыться? "но твоя реакция ни к черту, твой удар… ты вообще собиралась меня бить или так, решила погладить?" Собиралась ударить, Лидия? Собиралась? Чего ты хотела от него, Лидия? Зачем так близко, Лидия? "Думаешь, я не в курсе, что ты начала совать свой любопытный нос туда, куда не следует? Хотя, ты даже и не скрываешься, похоже, а если скрываешься, то я очень, очень разочарован, Лидия." Черт, что он знает? Знает про участок? Про бессмысленный его "взлом"? Больно закусывает губу, пытаясь заглушить мысленный поток, что бурной горной рекой смывает все другие размышления, оставляя наедине с этим голосом Рэппа на репите. Прочь! Кулак и удар по плитке кафельной. Вот так, Лидия. Это нужно было сделать с ним, ты же можешь! Помощник шерифа показал тебе, как бить и куда. Что за размазня? Или нет сил, чтобы причинить ему боль? Может, из-за карих глаз, как у н е г о? Да гори оно всё. Чай остыл и Лидии пришлось его вылить. Нужно успокоиться. Что бы он ни знал, это ничего ему не даст. Это не даст ему ничего и он уедет. Нельзя этого допустить. Счет времени был потерян и только рев мотора вырвал ее из вихря самоуничтожительных мыслей. Это он. Мартин не позаботились даже спрятаться за плотной шторкой окна, напротив, открыто смотрела на Рэппа, который переключился с паркинга на драйв и, скрипя резиной, уехал в ночь. Машина мистера Стилински покинула гараж с разницей в пару минут. Вряд ли шериф угонится за этим ночным Домиником Торетто (да, со Стайлзом они посмотрели почти все части, некоторые не успели..). В любом случае, отцу и сыну очень полезно проводить время вместе. Три утра? Четыре? Часы на прикроватной тумбе не работали уже неделю. Стайлз обычно сам менял батарейки, но его нет и.. После долгих скитаний по постели, Мартин всё же удаётся уснуть, но вот незадача, тот же скрип шин. Видимо, Рэппа принесла нелёгкая. Машины мистера Стилински не было видно из пункта наблюдения (все то же окно спальни), но через несколько мгновений из тёмного авто показались они оба. Выходит, поговорили. Лидс тихо приоткрыла дверь, выглядывая из-за неё на блеклый огонёк гостиной, где ее мать ждала мужчин. Как и ожидалось, оба явились через несколько минут. Послышалась какая-то возня и голос матери Мартин: — Веди его в гостевую, выспаться ему точно необходимо, — Лидии пришлось закрыть рот рукой, чтобы не взвизгнуть от радости, ведь это означало победу. Коварную. Крошечную. Победу. А ещё и то, что в отдельной комнате Митчу будет комфортнее (ага, да, ты как раз о его комфорте и думаешь, Мартин) свободнее, и, возможно, менее настороженно станет себя вести (ну вдруг?). — Мне не нужен ни проводник, ни отдельная комната, — подал голос, наконец, он. — Сын, — последовала пауза и, видимо, многозначительный взгляд отца, — пойдём. Жаль, Лидии не удалось увидеть это "хорошо, сдаюсь" выражение лица Митча. — Ладно, — соглашается он, после чего Мартин отходит от двери и ныряет в постель, как нашкодивший ребёнок, желающий скрыться с места преступления. Слышатся тяжёлые шаги и то, как закрывается дверь в гостевую, будто бы звук сработавшей мышеловки. Мартин улыбается. Мысль о поездке в Сан-Франциско уже второй день не выходила из головы, а сейчас, в пятом часу утра, нервное возбуждение не позволяло уснуть. В дорожный рюкзак летят вещи первой необходимости, хотя в их квартирке наверняка есть, во что переодеться. Зарядка, ноутбук, зубная щётка и помада. О господи, серьезно, Лидия? Посмеявшись над собой, она все-таки оставляет помаду в рюкзаке. Платье в дорогу выбирает попроще и практичнее, чтобы ногам было свободно. Не хочется, конечно, будить всех открывающимся гаражом, но на своей машине ей будет спокойнее. Родненький хэтчбэк уже, наверное, запылился, простаивая в тёмном помещении, но ничего. Из верхней полки тумбы она выуживает небольшой армейский нож, который Стайлз хранил там...даже не пойми зачем, ведь... А вот в ее руках лезвие приятно холодит кожу и вселяет уверенность. Собрав волосы в высокий хвост, она выходит из комнаты и оставляет рюкзак на лестнице, чтобы потом захватить его, а сейчас...ноги ведут ее в гостевую спальню, где он, скорее всего, спит, хотя это не факт. Дверь едва не скрипнула, после чуть не скрипнула сраная половица, но ей всё же повезло. Большая двуспальная кровать по центру, справа дверь в ванную, два окна, через которые в комнату проникают предрассветные лучи. Нож в руке нагревается от температуры ее тела, от нервов ладони потеют, но она уверена в том, что хочет сделать. Он спит. Его веки не дрожат, возможно, сейчас ему ничего не снится, а еще запах... К табачному, такому привычному, прибавился запах алкоголя. Ей мешает тот факт, что спит он почти на середине кровати и на матрас приходится забираться с ногами, почти на коленях пробираясь к спящему. Дыхание Рэппа более не ровное, а значит, он почувствовал присутствие кого-то еще и ей бы поторопиться, пока он не доберётся до своей большой пушки, чтобы вынести ей мозги. Да, пробираться к спящему — низость, однако..Мартин плевала на это. Одним коленом она упёрлась в матрас у его бока, удивительно, но спал он без одеяла или хотя бы пледа, другое колено мягко, но настойчиво легло на его грудь, где лежали обе руки. Таким образом, она хотя бы попыталась предотвратить попытки к перехвату "власти". Он резко распахнул глаза и гневно, даже через пелену сна, посмотрел в глаза Лидии. Нож, который она прижала к его кадыку опасно близко лишил его желания двигаться, но не говорить. — Снова пришла погладить? Мартин недовольно пожимает губы, ведь первая фраза должна была принадлежать ей! Черт! — Ты ведь сам говорил, что любишь, когда девушка сверху, — ядовито улыбнувшись, Лидия приблизилась к его уже колючей щеке и прикоснулась своей, теперь уже нарочно касаясь губами уха: — Я знаю, что ты можешь убить меня сейчас, не используя рук, но я хочу, чтобы и ты кое-что уяснил, Митч, — "я и сама без башни", пауза, чтобы глотнуть воздух, — я могла бы ударить тебя вчера, если бы захотела, вот только я не хотела. Бить. И не хочу. Мы нужны друг другу, — нож сильнее давит на горло, царапает кожу, но Мартин не перебарщивает, знает, где остановиться, — Надеюсь, ты поймёшь это достаточно скоро, — будто нарочно дышит громче, хотя нет, не будто, ей бы как-то перекрыть звук рвущегося из груди сердца, — Никогда больше не смей сомневается во мне! — глубоко вздыхает и умножает меж ними расстояние. — К слову, неплохой вкус в выпивке, — кивает на остатки виски в бутылке, что одиноко стоит на прикроватном столике.«мы всего лишь осколки времени, пыль, стекло. мы разбитые зеркала и маршрут короткий. — нет, — кричу, — мы друг другу движенье, полёт, крыло! и плечо, и надёжный плот, и весло, и лодка!.»