А девочка выросла!

- Лаксасончик, а куда ты меня тащишь? – счастливым пьяным голосом вопрошала Кана, свисая вниз головой с плеча волшебника. Тот лишь прорычал в ответ что-то нечленораздельное. Он сам был весьма навеселе, но состояние волшебницы было во стократ хуже, а потому внук Мастера чувствовал нечто вроде ответственности. Довольно забавное чувство, стоит отметить – раньше он его ни разу не испытывал. - Ой, Лаксасончик, мы что, к твоей квартире приближаемся? – захихикала Кана. Лаксас удивился. - С чего ты взяла? Ты у меня ни разу не была, - грубым, но беззлобным тоном ответил Дрея. - Ну а куда ты еще меня можешь тащить то, глу-у-упый? – уже в полный голос захохотала пьяная девушка и легонько ударила его рукой чуть ниже спины. Лаксасу этой ой как не понравилось: нет, не само ощущение, а то, как вела себя девушка. Хотя где-то внутри что-то одобрительно зашевелилось, но парень предпочел сделать вид, что не заметил этого. - Альберона, ты что, совсем с головой не дружишь? Держи свои руки при себе, а то скину, и сама домой поползешь, - уже с ярко выраженной злостью возмутился Лаксас. К сожалению, это вызвало обратный эффект: Кана засмеялась громче прежнего и заколотила со всей дури по тому же месту. Если тогда было довольно забавно, то сейчас – не то, что бы больно, но неприятно. - Уебу! – прикрикнул волшебник, да так, что стены затряслись. Пьяница снова хохотнула, но свою деятельность остановила. Это несколько ободрило Лаксаса. Когда они зашли в квартиру, первым делом он скинул Альберону в ванной и отправился на кухню – у него начала болеть голова, а это значило, что нужно было догнаться. Порывшись в шкафах, парень обнаружил старые запасы виски. - Эй, Кана, будешь что-нибудь? – крикнул он. Пожалуй, не стоило бы предлагать ей, она и так дошла до кондиции, но, с другой стороны, в одиночестве пьют только алкоголики. - Будешь! – задорно ответила Кана. Лаксас усмехнулся – он ни секунды не сомневался в своей подруге детства. Решив не мучиться такой глупостью, как стаканы и рюмки, парень взял бутылку и направился в ванную. Кана уже давным-давно разобралась со всеми обременяющими вещами и, голая, радостно плескалась в наполненной ванной. И все бы было отлично, если бы не толстый слой пены, закрывающий ее тело. Впрочем, чего там Лаксас у девушек не видел?.. Парень усмехнулся и присел на ящик у стены. - За Фейри Тейл! – он приподнял бутыль и сделал пару внушительных глотков, потом протянул ее Кане. Та почти залпом осушила половину. - Эу, ты аккуратнее на поворотах, если что – за добавкой потом побежишь сама, - самодовольно заявил Лаксас. Кана хитро улыбнулась. - Ну-ну, не говори «гоп», пока не пере… перепрыгнешь, - девушка подмигнула парню. Тот недоуменно посмотрел на нее. Альберона вздохнула. - И на старуху найдется про… проору… точно! Проруха – так понятнее? – Кана снова улыбнулась и допила бутылку. Изумлению Лаксаса не было предела: этот виски считался весьма и весьма крепким, его даже Мастер не мог с такой скоростью пить. «А девочка-то выросла…» - Допрыгалась. Вставай и иди, - пожал плечами внук Макарова. Кана хихикнула и встала. Остатки пены моментально стекли с тела, и девушка предстала перед Лаксасом во всей девичьей красе, доказывая, что она действительно выросла. Большие мокрые груди задорно блестели, а темнота паха буквально говорила о том, что там можно обнаружить много интересного. Дрея с минуту сидел, молча созерцая прекрасное. Потом встал и, стянув с полки полотенце, накинул его на подругу детства. - Иди спать, - буркнул он и вышел из комнаты. Судя по звукам, Кана спустила воду и действительно отправилась в спальню. Лаксас же, порывшись еще немного, нашел вторую бутылку виски. «Откуда у меня столько? Деда, наверное…» Впрочем, ему уже было все равно, где чья и откуда. Он открыл ее и сделал приличный глоток. Отставил в сторону, задумался на минуту, залпом допил – закашлялся и выплюнул почти половину. - Далеко мне до Альбероны… - пробурчал он себе под нос. - Глупая девчонка, и чего она постоянно ищет на свою задницу приключений? – парень покачал головой и вышел на балкон. Усевшись на пол, он так и просидел всю ночь, наблюдая за тем, как звезды исчезают, а сквозь тьму ночи прорезаются первые лучи солнца. В голове было очень много мыслей, самых разных, что самое пугающее – крайне непривычных для Лаксаса. Кана же умудрилась все забыть. Только Лаксас так и не смог забыть все, что было, и мысли эти стали если не вечными его спутниками, то постоянными уж точно, равно как и воспоминания.