— Хорошо. Насколько я помню, это было около 181 года, когда мы сбежали из лагеря и моя очередная попытка сбежать, наконец, — удалась…
Уставшие лапы подогнулись и зверь перекатился. Он вздохнул, помедлив, и стал переворачиваться с бока на живот. Кот поднял голову, смотря вслед повозке, а уши повернулись в сторону, из которой они прибежали. Зверь нахмурился и поднялся. У него было совсем немного времени, чтобы что-нибудь придумать. Караван из трёх всадников-редгардов замедлил шаг: — «Куда они подевались?» Под копытами трещали ветки и листья. И вдруг из-под вымытых корней, образовавших небольшую пещерку, выпрыгнул ревущий зверь, сбрасывая ближайшего наездника. Лошади испуганно заржали и стали метаться. Редгарды были застаны врасплох, они судорожно пытались подстрелить каджита, с остервенением пытавшегося всех их разорвать. Ведущий каравана упал с лошади прямо на спину зверю и взвыл, словно на него высыпали три ведра горящих углей, а когда его схватили зубами за плечо и скинули — уже был едва жив. Третий всадник устремился обратно в лес, откуда и прибыл, на хромой кобыле с прокусанным бедром. И вторая, оставшаяся живой, лошадь тоже устремилась прочь в лес. Каджит, приоткрыв тигриную пасть и тяжело дыша через неё, сворачивая язык по краям, оглядел место побоев и сел. — «Надеюсь Крошка не натворит глупостей. Как я», — подумал сенч и подобрал вывалившийся язык. Ещё немного посидев, он поднял голову и осмотрел окрестности. Предположительно он был в районе Хартленда. Решив, что здесь, в Сиродиле делать ему нечего да и редгардские караваны точно не дадут ему житья и при каждой возможности попытаются его отловить и воспользоваться им. Собственно, как и вернуться домой, в Эльсвейр, — ему нужно было идти дальше. Дома его точно так же ждёт контрабанда и отлов, чем он может подставить и других каджитов. Поэтому он решил отправиться туда, куда его и хотели изначально отправить — в Скайрим. Оставалось не так далеко нужно было преодолеть стык между горами Джерол и Валус, и там выйти к Рифтену.***
— Так я пришёл в Скайрим, — вздохнул, с тех времён сильно повзрослевший и даже уже успевший в своём роде постареть, сенч-рат, — Мне, естественно, были в этих краях не слишком рады и я был просто очередным диким саблезубом, чью шкуру можно было подороже продать, сделать чучело на стену или просто выдубить на броню. И я отстаивал своё по этому поводу, — Рагнар приподнял голову, смотря перед собой, — Норды никогда не видели меня кем-то кроме дикого зверя и чтобы не склоняться вечно от охотников и обозлённых нордов — я пошёл в легион. Нужно было начать с чего-то.***
— Саблезуб у лагеря! Лучники, к оружию! — услышал каджит, подойдя ближе к полевому лагерю, как засуетились солдаты. — Я не собираюсь нападать на вас! — он сел и выпрямился. — Оставьте панику. Один из солдат, что был посмелее, вышел ко мне и ужасным сомнением заговорил, не убирая направленного вперёд клинка, — Как это можно объяснить? Чего ты хочешь, зверь? — Я пришёл, чтобы говорить с вашим главным. Обещаю не представлять опасности тем, кто не представляет опасности мне. Солдат с большим сомнением посмотрел на меня и медленно стал опускать клинок, оборачиваясь через плечо. Он сказал неловко что-то вроде: — Хорошо, зверь, жди здесь и не наделай глупостей, мы будем следить за тобой. Каджит кивнул и солдат ушёл. Он прождал пару-тройку часов, прежде чем пришёл довольно высокий, с армейской осанкой в блестящих имперских доспехах, с плащом, кажется, даже генерал. Ситуация была… Не стандартная. Он подошёл к зверю, имея при себе двух солдат, вооруженных мечами и луками. — Чего ты хочешь, зверь? — гордо и очень надменно задрал голову военачальник с горбатым носом. — Надеюсь, это не шутка какая-то и я не просто так прибыл сюда. — Я уже привык, что меня называют зверем, но никогда не считал это уважительным отношением к себе. Ваши братья норды охотятся на меня, считая меня диким саблезубом. — Трудно представить обратное. Так, и чего ты хочешь? — Я хочу вступить в легион. Генерал дрогнул бровями и, немного помедлив, дал отмашку своим солдатам. Они помялись и после того, как мужчина отмахнулся от них более настойчиво, ушли. Оставшись наедине, мужчина в блестящих доспехах сделал несколько шагов вперёд, — Я слушаю тебя, каджит. — Несколько лет назад меня выкрали с моей родины редгарды, как многих моих братьев и сестёр. Они не восприняли меня как достойного соперника, посчитав меня простой большой кошкой. И пожалели об этом. Не смотря на включённость Эльсвейра в Доминион — я не считаю эту глупость — правильной, думаю, вы как никто, понимаете, что я имею ввиду. Генерал задумчиво смотрел на зверя и думал. Он никогда не имел дела с каджитами и тем более с сенч-ратами, это был новый опыт и определённое тактическое преимущество. Вспоминая историю Сердца Анеквины и битвы при форте Мотылька-Сфинкса в третьей эре, это было действительно неоспоримо и очевидно. — Как тебя зовут, каджит? — Когда меня выкрали редгарды, моё первое имя было Рауд. По традициям моей семьи, имя меняется и дополняется несколько раз за жизнь, и имена мы обычно даём друг другу. Я бы хотел сохранить наши традиции в этих холодных песках, — каджит немного поклонился. Генерал немного помолчал. — Я услышал тебя. Как насчёт — Рагнар? — он потёр бритый подбородок. Каджит поднял голову, — Спасибо. Это вполне подходит. — Хорошо, — он сложил руки за спиной и поманил за собой, — Идём со мной, Рагнар.***
— А-а, так вот как ты стал Рагнаром? Тебя просто назвал генерал легиона? — Фрост вытянулся. — Я им не родился, — он снова привычно осунулся и провалился между своих тупых лопаток, продолжая рассказ.***
Они прошли в лагерь, где их встретили с некоторой опаской. К ним вышел капитан, старший по лагерю. Генерал обратился к нему, — Капитан! Это ваш новый подопечный — каджит Рагнар. Теориям воинского порядка обучить, формой по размеру снабдить, непотребного поведения к каджиту — не допустить. — Так точно, генерал, — ответил капитан по привычке и даже уверенно, но переводя взгляд чуть ниже было видно, что это ему в диковинку. — Через две недели прибыть в штаб вместе и доложиться об успехах новобранца, — генерал развернулся и собирался удалиться, но остановился, посмотрев на сенча. Он положил руку ему на плечо и ощутил очень сильное тепло исходящее от него. Он легко кивнул, — Удачи, каджит. Не подведи. — Да, генерал, — кивнул в ответ кот и мужчина удалился вместе с сопровождавшими его солдатами.Так я вступил в имперский Легион, мне было около двадцати и, если я ещё помню хоть что-то, прошло уже около пяти-шести лет после Маркартского инцидента. И нет, Фрост, я не буду рассказывать ещё и это. Найдём в библиотеках книжку и почитаешь, или попросишь кого-нибудь другого растолковать про это. После того, как меня приняли, капитан ввёл меня в курс дела, объяснил порядки, правила, устав, в общем всё, что требуется знать порядочному солдату, и решил дать мне первое задание, с которым я, не трудно догадаться, справился. Мне удавалось поладить с солдатами, расположить к себе капитана и даже Генерал стал разговаривать со мной с большим уважением, особенно, когда я продвигался по должностной иерархии. Каджит, который даже писать не умеет. Скорее всего, годы воинской дисциплины и службы, действительно, дали о себе знать.
***
Меня и ещё нескольких довольно зелёных солдат отправили на проверку. Посмотреть, выживем мы, не выживем, и как справимся. Нас было четверо, считая и меня, и приставлен к нам был капитан, который в случае, если мы все сгинем — должен будет доложить, что так произошло и почему. Но всё оказалось не так просто, ни в задании, ни с нами. На меня вечно цепляются самые добродушные и миловидные создания, понять не могу почему по мою душу такое счастье. Так и тут, ещё не успел начать общаться хоть с кем-то, да и не слишком горел желанием, если честно, — так сразу же ко мне прилип молодой солдат, мой ровесник, может на несколько лет постарше, с небольшой разницей. Человек-душа и звали его Омунд.
Солдаты подходили к руинам какой-то гробницы, как услышали, что дальше путь не свободен. — Как думаешь, там мятежники? — спросил легионер, идущий позади вместе с каджитом. — Не знаю, — просушил кот. — Или может быть волки? — Угу. — Или может быть тролли?! Каджит вздохнул: — О Всеотец… Они остановились и капитан дал команду готовиться к битве, одного из новобранцев отправил тихо разведать, что дальше. Вернулся он довольно быстро, буквально выглянул из-за бугра, посчитал и улизнул. Да, впереди были мятежники: три воина, лучник и маг. Они решили попробовать воспользоваться элементом внезапности и напасть из засады. Наибольшую опасность могли представлять лучник и маг, потому что могли поразить на расстоянии, не дав подобраться к себе. Поэтому было решено первыми избавляться от них. Двое, у кого были луки были поставлены на позиции, каджит был отправлен за бугор для нападения с тыла. Капитан дал команду и они напали. Рагнар буквально почти с неба упал на мага, спрыгнув на него из-за своего укрытия вниз, в ущелье, где у мятежников был лагерь и дальнейший проход в руины. Он приземлился прямо на него и маг не успел ничего предпринять, когда на него упало больше центнера живого веса. Лучники занимались своим делом, капитан на мечах сражался с одним из воинов. Двое оставшихся, естественно, собирались зарубить лучников нападающей стороны. Делать нечего, нужно было выручать товарищей. Рагнар помогал капитану с воином в тяжёлом снаряжении и щитом, будто он вообще танк какой, а не воин, — лучники, наконец-то, разобрались хотя бы с воинами потому что с меткостью у них пока было не очень. Омунд едва успел перевести дыхание, как заметил приходящего в себя лучника-мятежника, выстреливающего в сторону капитана, воина и каджита. — Рагнар, осторожно! Каджит обернулся и пошатнулся как от удара. Кот не успел увернуться от выстрела лучника. Испугавшийся и побелевший Омунд схватился за лук и дрожащими руками стал прицеливаться в лучника, но его спасла более твёрдая рука товарища, которого звали, кажется, Кетель, Рагнар уже плохо помнил, но будем думать, что это было так. Солдат был довольно трудный на характер, но как воин был неплох, поэтому трудности в общении могли вполне нивелироваться надёжным боевым плечом. Омунд выдохнул, сложился и побежал к каджиту, которого, само собой, по непонятной Рагнару причине, уже считал его своим самым замечательным другом в жизни. — Рагнар, ты как? — подлетел к нему взволновавшийся, как воробей на ветке, солдат. Всё, что успели снарядить каджиту — это была импровизированная кожаная броня-попона, как на лошадь, которая прикрывала спину, плечи и совсем немного шею. Решили, что лучше хоть что-то, чем совсем ничего. Тем более, если бы его убили на первом же задании, не пришлось бы ковать полноценный доспех и не тратить на это ресурсы. Кот пытался выдрать стрелу из плеча, она застряла в кожаном наплечнике. Он случайно перекусил её и выплюнул, став плеваться. — Застряла, — чавкнул каджит. — Как застряла? В каком смысле? У тебя в плече стрела! — эмоционально махнул рукой на плечо солдат. — В каком смысле! Она пробила наплечник и застряла, — проворчал кот, пытаясь передними зубами уцепиться за палку. — А! Ой! Давай помогу, — солдат подошёл к каджиту и взялся за стрелу правой рукой, левой упёрся в плечо и вытянул «занозу» с клочком шерсти, с лёгкой усмешкой, — Кажется, больше ты не пострадал. — Спасибо, — каджит отряхнулся. Капитан созвал всех. — Все живы? Вот это удача, отличная работа, но не расслабляемся. Идём дальше, внутрь. Они продолжили свой поход и пошли внутрь руины Корваньюнда. Двое осталось сторожить вход, чтобы мятежники не напали с тыла. Долго шли, пробираясь по классическим запутанным ходам, туннелям, помещениям нордских руин, периодически встречая оживающую нежить и более или менее успешно справляясь с ней. Они вышли из туннеля в большой зал, где на троне сидел драугр. — Проклятье, — тихо выругался капитан, — кажется это верховный король Боргас, вернее когда-то был им… — И что мы, пойдём и отнимем у него Корону? — Нет, теперь будет по-моему, чудак, — шикнул каджит, — отличился уже. — Если у тебя есть план — действуй, каджит, мы будем прикрывать. Каджит кивнул и дал отмашку, что пойдёт вперёд один. Он тихо обошёл часть зала и почти на пузе пополз, как вдруг из боковых саркофагов, разбивая с грохотом дверь, выпало двое драугров-военачальников и солдаты услышали слова, от которых задрожали стены и потолок. Король Боргас тоже начал шатко подниматься и разворачиваться в сторону крадущегося каджита. Рагнар быстро в два прыжка добрался до Короля и в прыжке закричал: — Зун-Халь-Вик! Король Бограс выронил свой меч, топор и всё, что ему положили, подразумевая, что всё это будет ему нужно в загробном мире, и каджит сшиб его с тронного пьедестала и лапой снёс ему голову под звон покатившейся Короны. — Простите, Король Боргас, — каджит обернулся, видя, как товарищи бросились ему на подмогу и им вместе оставалось расправиться со стражей покойного верховного Короля. Как только дело было сделано, капитан осмотрел их и взял поданную ему в руки Корону. Он повернулся к ауксилиям, которые после столь успешного рейда могли стать полноценными рядовыми солдатами Легиона, — Надеюсь, что это даст нам какое-то преимущество в погашении бунтов. Это была небольшая победа, в честь будущей большой. Вы молодцы. Особенно ты, каджит, — капитан опустил голову и положил руку на нагретый наплечник лохматого солдата, — Горжусь тобой. Неожиданно! Не знаю, что это было, но ты очень впечатлил меня, думаю, что генерал тоже оценит твои успехи. Я не умолчу о них, даже не сомневайся. Каджит благодарно кивнул. — Берите Корону и отправляйтесь в лагерь. Я заберу остальных, позже встретимся и отправимся в Солитьюд, — солдаты кивнули после слов капитана и отправились вперёд. Они вышли к пещере, где стояла полумесяцем стена, покрытая будто бы царапинами от когтей. — Что это такое? Рагнар медленно поднял голову, подходя к ней ближе, — Это Стена Слов… — Что? Какая ещё Стена Слов? Это что такое? — Ты что, книжек не читал? — огрызнулся каджит. Омунд неловко пожал плечами и молодой сенч вздохнул. — Стены Слов — это особенные стены, на которых написаны тексты на драконьем языке. Большинство текстов посвящены героям и воинам. Существуют стены, которые посвященные трагическим событиям или возведенные, как напутствие древним нордам. К таким Стенам относятся Смертный приговор, Бесплотность, Гармония Кин и множество других. Многие тексты на Стене начинаются со слов «HET NOK», что означает «здесь лежит». — Как интересно, никогда даже не думал о чём-то в этом роде… А что написано здесь?QETHSEGOL VahRUKIV KENDOV SE VED RONAX WEN SIL NU YORiiK RINDaaR SE SOVNGARDE Pah UL
— Хм… А откуда ты всё это знаешь? — Наследство. Отец и ныне покойный дед изучали драконов, язык и всё, что его касалось. Поэтому я тоже знаю Язык. — И там, с королём Боргасом — это тоже были драконьи слова? — Да. — А ты случайно не?.. — Ох, по мою душу… Нет! К сожалению, нет, и никто из моих предков не был. Очень много вопросов, Омунд!***
Кстати, через где-то семь, может быть восемь лет, после битвы за форт Дунстад — в бою мне пробили доспех и я окончательно порвал ремни от наруча; меня отправили на починку к кузнецам в Солитьюде. Из-за того, что я не обычный солдат-человек, на ремонт, подгонку или переделку доспехов, приходилось ходить самолично. Я тогда был ещё довольно молод и ро… — И кабанел! — Спасибо, йувон, приятно до лишайной чесотки. Становился больше и шире в плечах, назовём это так, а на боевых действиях у меня часто что-то рвалось, пробивалось, гнулось — приходить в кузню доставлялось с… Некоторой частотой. Придя в Солитьюд к Бейранду на этот раз, мы выяснили, что у него появился стажёр.
***
Каджит кивнул и пошёл с несколькими солдатами от конюшни к воротам Солитьюда. После тяжёлой битвы за форт Сноухок его повысили в звании до префекта, поэтому квестором он проходил около двух лет. А сейчас солдаты возвращались после победы в битве за форт Дунстад. Кто-то пошёл выпить в таверну, кто-то отдыхать в казармы, кто-то к лекарям, а сенч-рат со своим другом-хвостиком отправились к кузню. Каджит уже смирился и даже принял Омунда, и не то, чтобы было проблемой — смог найти с ним общий язык. Вместе они шли к кузнецам, негромко общаясь. — Честно говоря, я ожидал, что будет хуже. А было очень похоже на Кастав, помнишь? Это был наш первый поход, после Корваньюнда, — говорил Омунд. Они шли по наклонной тропинке, которая выводила их на площадку, где по обоим концам стояло кузнечное оборудование, материалы, инструменты и всё необходимое, чтобы кузнецы творили чудеса из кожи и стали: — Помню, — кивнул каджит. Поднимаясь, они услышали: — Детка, подай ведро стальной руды, хочу слитки отлить, чтобы под руками были готовые. — Да, сейчас подам, минутку! Мне вот подумалось, что надо выделить отдельный сундук для кожи. — Спасибо. Умница! Хорошая мысль, давай займёмся этим… Вечерком может. Рагнар нахмурился: — Ты слышал? — Да! Новый голос в кузне, у Бейранда видимо рекрут появился! Пошли. Сначала сенч увидел стоящего у плавильни ещё не лысеющего Бейранда, который по локоть был в саже и даже лицо его было серым. И потом его глаза зацепились за занятную фигуру в серой рубахе, покрытой кузнечным фартуком и шароварах, из которых торчал… Хвост? Фигура что-то выстукивала на верстаке. Когда она выпрямилась, каджит обратил внимание на крепкую спину и довольно широкие плечи, даже для штатного солдата, которых почти за восемь лет он повидал с лихвой и всяких. Тот же Омунд — он ни разу не был шкафом два на два, он был довольно сухой и жилистый. Стажёр повернулся, обращаясь, к кузнецу-мастеру, и перед ними показался настоящий каджитский профиль, с короткими хвостиками, собранными стальными бусинами. Довольно типичная молодая форма каджита-катая или очень крепкого сутай-рата. Кот резко остановился. — Ты в порядке, друг? Каджит поморгал. Их заметил кузнец. — Славного денька! — Доброго дня, Бейранд! — поздоровался Омунд. — У тебя новый рекрут? — О, да! Детка, подойди, пожалуйста, — подозвал к себе кузнец стажёра, — От моего старого-старого друга Эймунда Серого-Волоса, можно сказать, в наследство. Да в какое! Руки золотые, меня в мастерстве скоро превзойдёт! Не знаю даже, чему учить, почти всё и так знает, — он положил руку стажёру на спину, — Знакомься, это солдаты-префекты Омунд и Рагнар. Самые приятные солдаты, которые ко мне заходят. — Очень приятно! — улыбнулся приветливо Омунд, немного даже засмущавшись после лестных слов кузнеца. Челюсть сенча отпала и он сел: — Крошка? — уши стажёра вдруг выпрямились и встали на макушку.— И вот когда он ко мне обратился, у меня уже не оставалось сомнений, что это именно он. Хотя сначала, признаться, я долго колебалась. Мало ли.
— О, а вы уже, кажется, знакомы? Я прав? — спросил кузнец. — Да, было дело… Лет восемь назад, — замялась каджитка, скромно кивая. — Так, чего вы хотели, друзья? — Я… Мы… Э-э… Да, наручи, — каджит скомкался и поднял правую лапу, с которой свесился висящий на последнем вздохе наруч. Он опустил лапу. Омунд снял покорёженный доспех с каджита и протянул кузнецу, объясняя: — Двемерской стрелой пробило вот тут и вот тут удар молота. Может два… — Охо-хо! — кузнец взял доспех, вздыхая. — Не солдат, а тридцать три несчастья. — Прошу прощения, Бейранд, — извинился сенч-рат, слегка поклонившись, — Но твои доспехи спасали меня много раз. Как видишь. Омунд вздрогнул: — Не говори, как вспомню Сноухок аж волосы дыбом встают, бр… А, да, посмотри ещё, пожалуйста, можно ли что-нибудь сделать? — солдат протянул кузнецу свой старый и виды видавший меч. — Ну что же, посмотрим, починим! У меня же теперь есть вторая пара рук, — ободрился кузнец, смотря на каджитку. — Не срочно, Бейранд, не торопись! — улыбнулся Омунд. — Мы сейчас будем в Солитьюде ближайшее время, надеюсь, никуда не денемся. — Если вдруг что-нибудь понадобится — заходите. Кузня всегда открыта, — кузнец кивнул и ушёл. Между каджитами возникла неловкая пауза, которую прервал напарник сенч-рата: — Пойдём? Держу пари, Рикке собак спустит, если мы не явимся похвалиться. — А? Да, идём… — каджит встал и прижал уши, не определившись с тем, что он сейчас чувствует, бросив последний раз взгляд на стажёра. Они ушли.***
— Так они и ушли. Сказать, что я удивилась — ничего не сказать! Как тесен мир… Мне было жутко интересно, что с ним происходило все эти годы и внутри всё трепетало. Не знаю, от волнения ли, от удивления ли или от какого-то ещё чувства, но от всего этого мне нужно было срочно отвлекаться работой на кузне. И как же после увиденного работать! Оставалась до позднего вечера в кузне. Попросила Бейранда дать мне попробовать подогнать для Рагнара доспех и, возможно, его улучшить. Кто как не каджит лучше понимает анатомию таев и ратов?
— А кто сказал, что я всё остальное время валялся, подставив морскому бризу своё брюхо?***
— Дружище, что-то ты последние несколько дней ещё более молчаливый, чем обычно. Ты здоров? — заботливо поинтересовался Омунд, сидящий на краю кровати, повернувшись к сенч-рату на койке напротив, на которой тот помещался уже, разве что, едва. Каджит нахмурился, мол, нет, не в этом дело. — Давай так, тебя что-то беспокоит? — Не знаю. — Вот те раз! Это как это? Ты ведь что-то думаешь, там, в своей угрюмой рыжей башке? — Угу. — Может ты про стажёра нашего кузнеца всё думаешь? — Пожалуй. — Слушай, а откуда ты её знаешь? Кот помолчал. И начал рассказывать, не поднимая головы с лапы: — Лет восемь назад, до того, как я пришёл в Скайрим и поступил на службу в Легион, меня выкрали редгарды с родины. И её тоже. Много кого, вообще-то. И тогда что-то не давало мне покоя в той девчонке. И я помог ей сбежать из лагеря, спрятал в повозке какого-то старика и… Всё, собственно. Я ушёл в Скайрим и больше ничего о ней не слышал. Вспоминал порой, да думал, что в итоге она вернётся домой, в Эльсвейр. И сегодня я не ожидал встретить ту приставучую оптимистичную девчонку, — кот вдруг замолчал и поднял взгляд на своего товарища с сарказмом нахмурившись, — напоминает мне кого-то, ума не приложу кого же. Омунд улыбнулся, и нагнувшись к другу, потрепал тому густой загривок, наконец-то услышав звуки, которые не означали, что сейчас он окажется лицом на полу: — Карма у тебя такая, дружище! — К гадалке не ходи, — хмыкнул с усмешкой каджит и опять задумался, — так странно это. Вдруг увидеть как из маленькой девочки выросла мастерица кузнечного дела. — Я бы не хотел с этой девочкой спорить! Ты заметил какая эта «мастерица» в плечах? Клянусь, я недавно рядовых видел в половину меньше! Кузнецы вообще люди страшные… Они же твёрдое железо и сталь плавят, гнут, куют… Это тебе не с луком по кустам за кроликами бегать! Рагнар замолчал. Омунд задумался, смотря на каджита. — Слушай, — он поставил локти на колени. Когда глаза кота уставились на него, ожидая, он посмотрел в них и продолжил, — может тебе стоит прогуляться? Сегодня подходящий вечер для этого: тепло, свежий ветерок, народ почти весь разошёлся по домам, а лавочники тем более. Никто не будет приставать или косо смотреть. Каджит поднял голову и бровь. — Правда, я могу тебя даже на едине оставить. Если пообещаешь не упасть в свою беспросветную тоску, угрюмость и всё такое, чем ты обычно пытаешься заниматься, — Омунд увидел лёгкую улыбку на мохнатой морде и кот встал с койки, задирая правую лапу на уровень его плеча. Это был редкий жест, которому солдат всегда ужасно радовался. Омунд обнял сенча под лапу, потрепав тёплый загривок. Этот жест был редким, но когда случался — это было всегда настолько искренне, насколько может быть мокрой лужа. — Спасибо, братец, — негромко прогудел сенч, отпуская солдата. — Если буду нужен — зови! Ты знаешь, где меня искать, если что. Кот благодарно кивнул и вышел из казарм. Прогуляться и подышать было действительно хорошей идеей, и Омунд снова оказался прав — погода была крайне к этому располагающая. Сумеречное небо и закат цвета свежего лососёвого брюшка, в лучах которого лениво тащились перья полупрозрачных облаков. Ветер с юго-восточных степей приносил за собой запахи трав и свежесть. И немного запах ряски и тины с болот. Каджит глубоко вдохнул запах вечера. Медленно он выдвинулся в город, в котором единично встречались люди, которые, либо такие же как он — на вечерней прогулке, либо трудяги, которые торопились скорее домой, к семье. Лавочники либо уже ушли, либо уже закрывали прилавки на ночь. Он услышал стук кузнецы справа и устремил туда уши. Сделав пару шагов, остановился. — «Ты ведь даже не подумал «зачем», правда?» — он ещё немного постоял. Задрав голову к вечернему небу, где там, на высоте, пролетел буквально на головой молодой ястреб. — «А может быть не всегда правильно идти куда-то из логических заключений? Может быть иногда правильнее пойти куда-то — просто потому что? Потому что, что? Потому что тебя туда понесло? И что тебя туда понесло?» Каджит постоял ещё немного, осматривая небо и город в последних лучах заката. Он глубоко вздохнул, опуская голову. Вдохнув ещё раз, поднимая голову, он медленно выдохнул и тихо пошёл вперёд: — «Как мальчишка, ей-богу…» — он тихо поднялся по наклонной тропинке, по которой ему на встречу прошёл стражник с факелом. Бейранда нигде не было, в кузне, у верстака стояла стажёр что-то очень задумчиво мастеря. Рагнар медленно подошёл, обходя справа и стараясь шкрести когтями по мостовой, чтобы не напугать своим внезапным появлением кузнеца. — Я думаю, что тяжёлый доспех нужно доработать. Убрать вот эту бесполезную штуку и получше укрепить плечевой пояс, — сказала каджитка, упираясь руками в верстак. Префект фыркнул и подошёл ближе, выглядывая из-за плеча: — Хм, Бейранд, кажется, не говорил об этом. — Конечно! А откуда ему знать, что такое хвост и плечи шире среднего мужика? — она повернулась через плечо. — Я бы вообще переделала доспехи на сенч-рата. — Пожалуйста, — пожимая плечами, хмыкнул сенч. — Не шутишь? — развернулась кошка, складывая руки на груди. — Абсолютно, — помотал головой Рагнар, — делай, что хочешь. Кузнец улыбнулась и в глазах её появился какой-то детский восторг и азарт, она потёрла руки: — А?.. А можно я замеры сделаю? Сенч-рат с усмешкой фыркнул и покивал, вставая. Каджитка взяла длинную верёвку, висевшую на гвозде в стене и, наполненная волнением, деловито начала проводить замеры. Немного помолчав, после того, как кузнец отмерила длину спины префекта и завязала там узелок, он спросил, выпрямляясь, когда она начала измерять обхват необъятной грудной клетки: — Недавно в Скайриме? — Года полтора, пожалуй! — ответила кошка, высунув язык, задумавшись. — А что? — Интересуюсь. Не слышал ни от кого о кузнеце-каджитке. А как ты узнала, что пришёл именно я? Она перехватила верёвку и, затягивая и ослабляя её, подбирала оптимальную длину: — Этот запах горелой пыльной шерсти я запомнила на всю жизнь, трудно его перепутать с чем-то. А кузнецы не так пахнут, — она угукнула, быстро посмотрев на него, и завязала ещё один узел, найдя «ту самую» длину, — Да и скрежет когтей по камню трудно перепутать со стальным сапогом. — Я старался, — слегка усмехнулся каджит, подставляя шею. — Лёгкую сделаем? — она закинула верёвку и стала её поправлять, снова выясняя нужную ей пропорцию. — Такое поле для экспериментов, ещё не делала доспехи для сородичей. — Пожалуйста, — пожал плечами тот, — резвись. Кошка удовлетворённо угукнула, завязала верёвку и достала из кармашка уголёк, которым сделала какие-то для себя насечки. Она повторила эту процедуру ещё дважды. Помолчав, она негромко сказала, развязывая верёвку: — Рада тебя видеть, здоровяк. — Я тоже рад, — немного помедлив он добавил, — не думал вообще, что встречу тебя снова. — Бывают же совпадения, правда? — она вымеряла обхват лапы. — А ты, погляжу, уже не такой молчун? — Возможно, — сенч-рат едва сдержал улыбку. Они помолчали и, сначала сильно замявшись, кот заговорил куцо: — Слушай… Может… Если хочешь, можешь составить мне компанию в прогулке по Солитьюду. Расскажешь, как стала кузнецом, который покорил нашего скромного Бейранда своим мастерством. — Ты что? Приглашаешь меня «на прогулку»? — хихикнула каджитка, поставив ладонь на бедро. — Неужели скучал? — Возможно, мне чуточку не хватало оптимистичной болтливой девчонки, которую я уволок у редгардов из-под носа, — съёрничал, задирая голову, Рагнар. — Что-о ж, а как же Омунд? — А это другая оптимистичная болтливая девчонка, — пошевелил усами кот, отводя глаза в сторону. — Хорошо, — она сняла фартук и положила на верстак, — но я требую алаверды! — Договорились, — усмехнулся сенч-рат и развернулся, направляясь к наклонной тропинке. Каджитка последовала за ним. Они неторопливо шли по городу и рассказывали о том, что с ними происходило за последние семь-восемь лет. Когда весь город уже был несколько раз обойдён, Рагнар отвёл каджитку на балконы Мрачного замка, откуда открывался вид на горы и сосновый подлунный лес, в котором бродили олени, а из-за балконного ограждения тихонько завывал ветер, проходящий розу от моря через лес и врезался в стены Солитьюда. Над ними медленно проплывали Массер и Секунда, наблюдавшие за танцами северных ночных огней под звёздным небом. Наконец луны начали уступать место солнцу, начинало светать и префект настоял на том, чтобы мастерица отправлялась домой, в кровать. Он проводил её, наказав, чтобы та не смела показываться в кузне раньше полудня. Самого его ещё ждал шквал вопросов от выспавшегося и отдохнувшего Омунда и утренний патруль…***
— А что насчёт Сангарда? Не хочешь рассказать? — Ах да… Сангард…— Что за Сангард?
— Битва за форт Сангард, который находится в половине дня пути от нашей деревни и полуторе дней пешком группе солдат от Солитьюда. Это произошло где-то через три года после нашей встречи в Солитьюде. Тот самый форт, после которого мне стало страшно отпускать этого болвана одного…***
— Как говорил генерал Туллий: «Битву выигрывает опытный и дисциплинированный. Войну же выигрывает талантливый». А ещё тот, кто умеет грязно играть и наделён достаточной хитростью и подлостью. И когда враг твой талантлив и дисциплинирован — приходится выбирать: либо честно проигрывать, либо виться как гадюка в колючем кустарнике, пытаясь победить… На любой войне есть засланцы, шпионы, разведка, дезинформаторы, перехватчики гонцов. И наша не стала исключением. Была какая-то наивная уверенность, что за время пути нескольких небольших групп легиона — этому никто не придаст особенного значения и появление штурмующего отряда будет неожиданностью. Была уверенность, что форт Сангард находится под меньшей защитой, но когда легионеры начали штурм по возврату своего форта, оказалось, что они опоздали. Подкрепление к противнику прибыло раньше… Это была тяжёлая и долгая битва, к которой солдаты были не готовы полностью. Самого целого солдата отправили гонцом в Солитьюд. Ждать помощи из Фолкритского и Вайтранского лагерей не приходилось — группы для штурма набирались и из них в том числе.— Только через несколько дней после их ухода появился тот самый солдат-гонец и началась суматоха. Во главе с Хадваром ещё один отряд солдат отправился к форту. И я, естественно, была в ужасе. Потому как даже этот солдат выглядел неважно.
Легионеры одержали победу, трудно сказать, было ли раненных больше, чем мёртвых. Хотелось бы в это верить, но досталось в разной степени всем до одного. Те, кто был ещё в строю должны были поддерживать караул, чтобы те Братья Бури, которые смогли сбежать — не привели подкрепление и не отбили форт обратно, вместе со всеми выжившими солдатами. Раненых располагали в укромном месте и ставили тех, кто был побойчее на дозор, чтобы прикрывать остальных, кому была необходима помощь. Омунд относился к караульным для раненых и его задачей было оказать им хоть какую-то помощь и нести дозор. Рагнар вёл караул у стен форта, как оставшийся сильный офицер. Трибун, который изначально возглавлял поход — погиб; один из трёх префектов был серьёзно ранен, второй вёл караул внутри форта. — «Давай, Хадвар, поторопись…» — подумал сенч-рат, всматриваясь в дорожку, ведущую к форту. Они собрали всё, что могло им быть полезно, как средства первой помощи, так и провизию. Оставалось только ждать. И, наконец, долгожданное подкрепление прибыло и с плечей солдат упали скалы. Рагнар выдохнул, опуская голову. К нему устремился Хадвар, который тогда уже был трибуном. Он подхватил голову сенч-рата в ладони: — Боги, Рагнар, как ты? Выглядишь ужасно! Каджит вяло мотнул головой с опущенных рук в сторону форта: — Там всё намного хуже, дружище. — Смените караульных! Остальные бегом за мной, нужно помочь раненым! — чётко скомандовал прибывший трибун и Рагнар уронил голову на землю, развалившись под стенами форта. Из каменного прохода, между развороченными «ежами» прошёл второй более или менее уцелевший префект и бухнулся на землю рядом. — Ты как? — отозвался Омунд. Каджит в ответ только прогудел, перевалив голову с земли на лапу. — Тоже самое, — вздохнул солдат. Он осмотрел своего лохматого товарища. Наручи у него где-то порвались и потерялись, в верхней половине доспехов торчало штук с пять стрел, в боковых полотнах были пробоины и по телу местами зияли побуревшие небольшие раны. Вдруг, он посмеялся, — Кузнецы с тебя шкуру спустят. — Пожалуй, — тоже засмеялся сенч. Они молча сидели, пока остальные солдаты суетились по форту. К ним вышел Хадвар. Подойдя, он присел на колено напротив. — Идти сможете? — обеспокоенно спросил трибун. Префекты кивнули, — Отлично, — негромко сказал возглавлявший подкрепление, он протянул Омунду свёрнутый лист бумаги, — вот, отдадите это легату Рикке. Пойдёте в Солитьюд, с вами будут те, кто может идти сам, остальным окажут помощь в форте, а потом если нужно будет, отвезут повозкой в лазарет. Я отправлю с вами двух парней, они проводят вас до Драконьего Моста — там будет ждать встречающая группа, чтобы вы спокойно прошли мимо лагеря Братьев Бури. Ребята из Рорикстеда будут на стороже от золотых холмов до моста через реку, — озабоченный взгляд почти легата упал на торчащие из плеча каджита стрелы, — Может?.. — Н-ай… — протянул Рагнар, показывая всем видом, что это не требует никакого внимания. — Что? Это те самые легендарные «застрявшие в наплечнике» стрелы? — Почти… — он посмотрела на Хадвара и кивнул на стрелы. Солдат слегка замялся и осторожно взялся за первую стрелу. Слегка потянув, он понял, что она не «та самая», а по скорчившейся морде каджита только убедился в этом. — О боги… — протянул легионер. — Ты уверен, что тебе не нужна помощь с этим? — Перестань, со мной всё в порядке, — каджит опёрся на передние лапы, сжимая зубы, и поднялся, поманив товарищей обратно к «трубе». Отряд, который должен был отправиться в Солитьюд собрался и подготовился к выходу. Хадвар забрал свёрнутую бумагу и отошёл в сторонку, что-то чиркнул пером в ней и свернул обратно, завязав верёвочкой. Бумага была возвращена Омунду и, благословлённые трибуном, они отправились в путь. Обошлось далее, к счастью, без происшествий. И чуть меньше, чем через неделю от начала похода, они наконец вернулись в Солитьюд. Солдатам быстро оказали помощь, а префекты прямым ходом отправились в Мрачный замок, чтобы доложиться легату и генералу. Встревоженная мастерица выбежала из кузницы, как только услышала о возвращении легионеров, и от шока, закрылась ладонями, когда разглядела знакомые лица. Рагнар только мельком бросил взгляд на неё, пытаясь скрывать болезненный оскал и всё сильнее усиливавшуюся хромоту, которая начала появляться ещё за мостом от Рорикстеда. Префекты прибыли в штаб, где встретили и легата и генерала. Омунд отдал бумаги Хадвара и они вместе доложились о том, что произошло в Сангарде. Туллий и Рикке какое-то время молчали, выслушивая доклад солдат и изучая бумаги трибуна. — Прискорбно, что так произошло. Но даже такой ценой вам удалось отбить наш форт, не смотря на все трудности, с которыми столкнулся рейд. Вы отличные солдаты. Я с гордостью могу звать вас трибунами имперского легиона, — генерал серьёзно посмотрел на Омунда, — И повлияй на своего товарища, Омунд, — он указал на стрелы в наплечнике, — на это даже смотреть больно. — Да, генерал, — кивнул новоиспечённый трибун. — Всё, ступайте, — заметно смягчился мужчина, — отдыхайте, приходите в себя. Мне было бы крайне досадно расставаться с такими отличными солдатами. Они кивнули и отправились в казармы. Рагнар проволочился в конец имперской казармы и тяжело сел. — Ты совсем неважно выглядишь, друг… — негромко сказал Омунд, подходя к товарищу ближе. Тигр открыл пасть и свесил большой плоский язык. Ему тяжело дышалось: — Как же душно здесь… — Может лучше выйдем на улицу? Я помогу снять броню, тебе будет полегче, — солдат с волнением и заботой аккуратно положил руку на более целое плечо зверя и поманил на улицу. Кот кивнул и поднялся, вышагивая почти тремя лапами. Омунд отвёл друга в более спокойное место во дворе и четвероногий трибун завалился на землю, в пробившийся сквозь камень кустарник горноцветов, паслёнов и густой травы. Товарищ расстегнул то, что можно расстегнуть и попытался снять, но стрелы помешали. Они услышали приближающийся топот. — Во имя Двух Лун! — послышался за спиной солдата возглас. — Что ты тут делаешь? — почти прорычал сенч-рат, поднимая с земли голову. — Пребываю в ужасе! Как такое вышло? — Угадай. — Надо скорее всё это снимать! — вместе с Омундом они всё-таки попытались стянуть броню со стрел, но чтобы снять броню нужно было сначала вытащить стрелы. Одна из них вышла, которая была всё же «той самой» и застряла в наплечнике. Другая удалилась с клочком шерсти. — О боже… Кошка чувствовала запах свернувшейся, запёкшейся крови и мяса, которое вот уже начинает отдаваться инфекции. Омунд подсел к сенчу, взяв его голову на плечо и обхватив за шею, он глазами указал каджитке на плечо. Он собирался держать Рагнара, чтобы тот не вырывался и не попытался оттяпать никому руки, а она должна была вытащить занозы. Мастерица кузнечного дела была в ужасе, хоть и прекрасно понимала необходимость действий. Тянуть нельзя было, нужно было как можно скорее избавиться от стрел и начать залечивать раны, пока не началось масштабное заражение и лапу не пришлось отрезать вовсе. Она взялась за первую, наименее как казалось, утонувшую стрелу, и вздохнула. Кивнув Омунду, чтобы тот приготовился, она выдернула первую под гудение тигра. Дрожащими руками она взялась за вторую, на морде её была гримаса не то боли, не то отвращения, не то ещё чего-то, для неё это было не так уж и просто. Вторая стрела была удалена и вот третья, самая неприятная и глубоко севшая, которую вытащить можно было только стоя на ногах. Солдат едва ли уже мог удерживать сенча и с выходом третьей, Рагнар взревел и повалил товарища на землю. Лапа сжималась от боли и дёргалась, сам сенч гудел и только, выбравшийся из-под тяжёлой головы Омунд, как-то умудрялся поддерживать шею и голову, чтобы кот не разбил её о мостовую. — Позови Джо’Адару… — проскрипел сенч. — Я понятия не имею кто это, поэтому беги ты, — помотал головой солдат. Мастерица кивнула и, к счастью, хоть и не была близко знакома с озвученной особой, но знала где она живёт и, что она действительно может помочь. Вскоре она привела за собой высокую, очень худую каджитку с вытянутой мордой и странных, шаманских одеждах. Волосы у неё были заплетены в дреды, в которых были деревянные бусины и перья, а на светлой морде было нарисовано множество таких же странных, как и она, узоров. — Ва-а! До’Бахадур, как з-знала, что большой брат встр-ретит в бою свой кадраз, — она присела, встав рукой на землю и потрогав сенча, как отдёрнула руку и повернула уши назад. Она выхватила из-за спины длинный такой же витиеватый и языческий посох, как она сама, и махнула им в сторону арки, из которой сама пришла, — Ещё один шаг, Ма’нахура, и ты проведёш-шь следующий год в «Мёртвым припар-рки», брысь отсюда, козявка! Из-за угла показалась персиковая, такая же вытянутая как у Джо’Адары мордочка маленькой каджитской девочки, которая повесила уши и шмыгнула обратно за угол. Шаман вернулась к сенчу. — Ты сможешь помочь ему?.. — С-смогу, если вы не будетъ мешать мне! — нахмурилась кошка. Она серьёзно посмотрела на сенча и, растерев ладонь, положила ему на рану. — Готов, До’Бахадур? — Давай… — с нажимом прохрипел каджит. Солдат и мастерица в ужасах переглянулись. — Дер-ржи его, мальчиш-шка! — грозно указала шаман, встала на колени и положила вторую ладонь сверху. Она сделала несколько очень глубоких вдохов, которые были настолько глубокие, что без труда можно было разглядеть рёбра под шаманскими одеяниями. Она вдыхала широко раздувая ноздри и выдыхала ртом. На третий раз из её пасти пошёл пар или дым. Шаман воспламенила ладони и начала огнём жечь плечо сенч-рата. Под рёв тигра и бубнёж шамана, глаза мастерицы кузнечного дела и новоиспечённого трибуна становились всё шире от непонимания и она хотела схватить эту гадкую кошку за её кудрявые дреды, чтобы треснуть головой о землю, но вдруг та начала водить горящими руками туда сюда по переставшей дёргаться лапе, по лопатке, шее и уже не скалившейся морде. Тело тигра расслабилось и Омунд с ещё большим ужасом почувствовал, как пропало сопротивление в его руках. — Что ты сделала?! — вскрикнула каджитка на шамана. — Цыц, ревнив-вая девчонка! — прошипела Джо’Адара. — Мне столько лет, с-сколько вам тр-роим и я з-знаю как лечить магов огненной пор-роды! — Это шутка какая-то? Каких магов? — встрял Омунд. Он поднёс руку к носу сенча и почувствовал очень тёплое дыхание. — Слава богам, дышит… — Ещ-щё бы! — прошипела кошка, закатывая глаза. — Деревяшки, ничего не знаете! Знала я одного больш-шого бр-рата, который был как белый песок. Он был такой же маг, только лед-дяной. Такие каджиты как До’Бахадур — маги не из навыков и книжных знаний. Это как дыхание и шёпот тела. Это намного глубж-же и тоньш-ше, чем просто магия. Правильный огонь на правильном маге — может помочь исцелить р-рану. Это очень сложное искусство ощущ-щения тела, духа и принятия… Они несут это в себе, внутри. Это оч-чень тр-рудно познавать. Сенч-рат пошевелился, вздохнул и открыл глаза. — Как ты, огненный бр-ратъ? — Спасибо, — тихо ответил Рагнар и закрыл глаза снова. Шаман кивнула и поднялась на ноги, толкнувшись и оперевшись на свой посох: — Р-рана не пойдёт дальше. Скоро затянетс-ся. Оставьте его возле больш-шой печь, там, где ты р-работаешь, Хузра, — она посмотрела на мастерицу, развернулась и стала медленно удаляться, покачивая длинным гладким хвостом. В полном недоумении каджитка с солдатом последовали совету сумасшедшего шамана, и насильно отвели сенча в кузню. Там уложили его на землю возле пылающей кузни. Они отошли. Мастерица посмотрела на Омунда и положила руку ему на локоть, тихо заговорив: — Тебе самому нужна какая-то помощь? — Нет, — вздохнул он, — я приму «яду» из запасов и все ушибы и ссадины пройдут скоро. — Иди отдохни, поспи. Трибун посмотрел на каджитку, подняв бровь. — Я прослежу, не переживай. Иди спать. Он помолчал-помолчал, но под взглядом улыбчивого кузнеца сломался и согласился. Взглянув последний раз в сторону кузни, солдат ушёл отдыхать, лечиться и приходить в себя после всех потрясений. Каджитка сходила домой, взяла большое покрывало из козьей шерсти и укрыла им тигра, сама же, принялась за столом вырезать какие-то выкройки из кожи, чтобы занять себя. Через какое-то время она услышала негромкое гудение: — Кина-ай… Её уши переползли на макушку и, оставив всё на столе, она быстро подошла к кузне, садясь напротив трибуна. Кот открыл глаза и улыбнулся. Она наклонила голову, сощурившись: — Погоди, мне не показалось? Ты наконец назвал меня по имени? Сенч низко и глухо посмеялся, после спросил: — Сильно испугалась? — Можно было бы и предупредить о таком! После таких кульбитов, тебя Фаасйолмаром только звать и никак иначе! — возмутилась каджитка. — Ты запомнила ротмулаг, о которых я говорил? — распахнул широко глаза кот, приподнимая голову и разворачивая вперёд уши. — Зу хон зил тэй… — сказала каджитка. И через некоторое молчание хитро сощурилась: — Ты не ответил! — Да, — пробасил Рагнар, — и я очень рад, что тогда спас именно тебя, Кальдуран.***
Потом последовала реабилитация после ранения, в это время Кинай очень тщательно следила за тем, чтобы сенч-рат занимался. Но из-за того, что его бесила излишняя опека, каджитка пошла на хитрость — она итак периодически тренировалась с имперскими солдатами и не сказать, что работа в кузне была не той, где нужна хорошая физическая подготовка, но решила настоять на более плотных тренировках ближнего боя с разными видами оружия, стрельбе из лука, езде верхом. И далеко не всегда езда верхом подразумевала под собой лошадь. — Ближний бой мы тренировали с солдатами, в том числе с Омундом, — вспоминала каджитка, — азы стрельбы мне показал капитан Алдис, потом у конников я выяснила тонкости езды на лошади. Я и так умела, но мне нужны были новые знания. И вот между делом я уже уговорила ворчуна на езду с ним. Мы таскались в лес, в горы, в степи, везде. Совсем основательно за командную работу мы взялись после штурма Вайтрана. — Её любознательность просто меня поражала. Ей нужно было знать всё и больше, чем всё. Поэтому она сама уговорила меня познакомить её с драконьим языком и теми традициями, которые были приняты в моей семье. Я не навязывал своё мировоззрение никогда и никому, и не имел желания вести пропаганду того, что никто кроме меня не понимал. Я в конце концов был имперским офицером, а не психом. — Да-да, поэтому это я его упрашивала отвести меня в какой-нибудь курган, на очередной драконий пик, чтобы посмотреть на новую Стену Слов и узнать ещё несколько новых слов. — Я слышал, что иногда рождаются те, в чьих жилах течёт драконья кровь, — задумчиво пробасил Хаук, — но никогда не видел их живьём. — Это стало для меня едва ли не самым большим разочарованием в жизни, — тягостно вздохнул сенч-рат, опуская голову, — Я постоянно пытался выяснить, не видел ли кто живого Довакина. Это, пожалуй, было даже мечтой. Из-за традиций, привитых отцом и дедом это было очень желанно и интересно. Но каждый раз, когда я выяснял, что кто-то где-то видел живого Довакина — оказывалось, что каждый после рассказывал свою историю о том, как он погиб. — И как же он погиб? — негромко спросил Фрост. — Наверное, как-то героически, если в нём текла кровь драконов. Сенч-рат помолчал, посмотрев на юношу. И с абсолютно отсутствующим выражением морды ответил: — Случайно споткнулся об казан и умер. Это самая частая мною встречаемая версия. — Оу… — Зато тот дракон нас признал! — А «тот» это случайно не?.. — Именно он. Имя этого дракона — Аусвусил, именно его мы вытащили из ловушки нордов и он встретился нам тогда в лесу. — Почему же он тогда решил сжечь нас?! — Потому что имея хорошую память можно помнить и добро и зло. И видимо сначала мы были похожи на тех, кто его много лет назад обидел. В конце концов, прошло много времени и мы все изменились. Обознался, с кем не бывает. — Ничего себе! — усмехнулся Морокай. — Чтоб я так обознавался каждый раз. — Обошлось же, — потёр затылок Хакон, — кажется дальше должна была быть битва за Вайтран? — Да. Именно она. Но мы с вами и так слишком долго сидим, — каджит встал. Альфик, сидевшая на столе, недовольно загудела. Ей было тепло, сытно и занятно. — Давайте продолжим завтра, а сейчас вернёмся к своим делам, — ободрила каджитка-кузнец, — а завтра можем устроить день безделья! Пойдём к реке и где-нибудь на береге развалимся. Разведём костёр, мальчики рыбу наловят, чем не культурный досуг! — Когда-нибудь я перестану удивляться этому, — сказал сенч, — но видимо не в этой жизни. — Что ж, у меня будет повод пособирать мох и что-нибудь ещё на берегу, — пожала плечами зельевар и поманила на плечо альфика. — От однообразия хвост отпадёт и мозги засохнут, поэтому в качестве разнообразия можно и на берегу позагорать, а потом, конечно, все по своим делам! Вульдзнагар Морокай опечалено вздохнул, звякнув чашкой: — Эх, жалко у нас нет аргонианской удочки…