Лес секретов

      Каджиты спустились по винтовой лестнице в курган и, впереди идущий бронгун остановился у тяжёлой двери и вздохнул. Кот в доспехах натужно толкнул резную дверь Гробницы, отворяя её…       Здесь их ждала ещё одна лестница. Мирсугоран поднял с пола брошенный кем-то старый факел и зажёг его, воспламенив свободную руку; получив источник света, он потряс горящую руку и вытащил из ножен одноручный меч.       — Будьте осторожны, — негромко сказал Мирсугоран, продолжив движение. Фрост сжался и опасливо стал озираться по сторонам, хотя и немного его успокаивала мысль о том, что за спиной идёт кузнец.       Перед ними открылся небольшой зал, посреди которого стояла статуя Исграмора, будто бы подразумевалось, что в руках у него должно быть оружие.       — Мне кажется или с ним что-то не так? — поинтересовался юноша.       — В руках у него должна быть легендарная секира Вутрад, выкованная прямо на палубе корабле его сыном, по случаю возвращения в Атому после падения Саартала, — ответила крепкая каджитка, смотря на статую первого Предвестника.       — В легендах говорится, что Вутрад была зачарована драконьим жрецом — Азидалом. Для большей смертоносности для эльфов, которых он в месте с Пятью сотнями Соратников вернулся уничтожить, чтобы отомстить им.       — На захваченных территориях он построил Виндхельм, используя труд пленных эльфов, — Кальдуран помолчала, поднимая голову, — Говорят, что он был настолько силён и могуч, что в одной руке носил щит Вутрад, а в другой секиру, не смотря на то, что Вутрад — двуручное оружие.       — Да, и что где-то всё ещё лежит его «суповая ложка», которая на самом деле очень даже вилка — настолько был суров Первый Предвестник, — с некоторой усмешкой кивнул Хакон, — я думаю, что душа его давно покоится в Совнгарде, поэтому вдруг ожившего Героя прародителя нордов нам встречать не придётся.       Фрост внимательно слушал, периодически моргая, но после Канзифуса оторопел и икнул. Восточная дверь зала была закрыта, поэтому они двинулись в открытый проход. По коридору между двух саркофагов что-то зашуршало и неприятно запищало. На них выпрыгнули две огромные, гигантские крысы. Хакон и Мирсугоран с ними быстро справились. Крыса не волк, а вот волк… Волк. Фрост снова икнул.       — Расслабься. Злокрысы — существа мерзкие, но не слишком опасные.       — Не считая того, что они разносят болезни, — фыркнула каджитка.       — «О боже, хоть один из богов, спаси и сохрани меня… Зачем я на это согласился и какое плохое зло я сделал?» — подумал вор, двигаясь дальше за каджитами.       Следуя дальше по коридорам, они уткнулись в деревянную тяжёлую дверь, которая была не заперта. Снова лестницы, снова зал с саркофагами. Взгляд Фроста привлёк постамент у южной стены. Он подошёл к нему и стал изучать: на нём лежала какая-то тряпка, старый ржавый кривой меч, небольшой кинжал желтовато-грязного цвета изогнутой формы и две погребальные урны. Каджит открыл первую урну и сунул туда свой любопытный нос, а затем и худую ручку. Сзади к занятому юноше, высовывающему язык в сконцентрированности, подошёл лучник, заглядывая через плечо. Вдруг он вынул руку и резко протянул её высокому каджиту, показывая найденный «клад». Монетку нашёл, булочка! Хакон улыбнулся. Вторая урна оказалась пустой.       — О, а вот эту штуку возьми себе, — указал на кинжал, — пригодится. Вряд ли, конечно, это Клык Кавозеина, но всё же.       Фрост пожал плечами и сунул кинжал в свой мешочек, вместе с найденной монеткой. Вдвоём они пошли за старшими, которые ушли уже чуть вперёд. Едва они успели войти в следующий зал, как увидели… Воду? И бредущих выше колена каджитов. Вдруг ярл обернулся, держа высоко факел. Он посмотрел на Фроста, который был лучнику, наверное, по грудь.       — Мне кажется…       — Я могу взять его.       — …Будь добр, Хакон, — благодарно кивнул бронгун, — Думаю, так будет лучше.       И это действительно было вполне логично, Фрост совсем невысокого роста, у него нет никакой защищающей одежды да и, очевидно, что он не слишком закалён, а у них нет ни времени, ни лишних сил, чтобы высушить и лечить его. А если этого не сделать, скорее всего, выйдя в холодные ветра и воздух окрестностей Винтерхолда — последствия получились для него самые печальные. Юный каджит задрал голову смотря на своего высоченного друга, который тоже смотрел на него и чесал в затылке. Лучник снял колчан с луком и отдал его Фросту, а затем присел, упираясь ладонями в колени, подставляя спину. Фрост же надел лук и колчан на себя и постарался максимально самостоятельно взобраться на спину Хакона, что у него почти получилось. Вскарабкавшись верхом, он подтянулся и лучник его слегка подкинул, усаживая покрепче. Внутренности вора подпрыгнули вместе с ним, а когда Канзифус выпрямился, вцепился в него как в спасительную ветку, чувствуя как его кишки на миг прилипли к тазовому дну. Ему было не по себе от такой высоты, но чего ему бояться он ведь с другом! Вернее на друге… В максимальной близости к его надёжной крепкой спине! Положив голову на противоположное от длинной торчащей ручки секиры, когда лучник пошёл, — вцепился в него ещё сильнее. Старшие уже поднялись по ступенькам, выглядывающим из воды и ждали их. Когда им воды было выше колена, высокому Хакону до колена была ещё ладонь или больше, но не смотря на это, юноша всё равно подобрал свой свисающий хвост. Вора опустили на землю, забрали лук, похлопали по плечу и выдвинулись дальше. Следующее помещение было за рядами саркофагов в западной части зала, где дальнейший путь преграждала паутина. Фрост с недоумением и большим опасением уставился на данную композицию.       — Боюсь спросить…       Ярл факелом поджёг паутину и начал прорезать её мечом, двинувшись вперёд, Хакон за ним, доставая из-за спины лук со стрелами. Кинай нагнулась с вору: — Достань клинки. На всякий случай, — спокойно и негромко предупредила она.       Фрост покивал, достал из сапогов по клинку в руку и вздрогнул, услышав высокое мерзкое шипение и неприятное шевеление, а затем звук зазвеневшего металла и глухие звуки от тетивы. Каджитка побежала вперёд в проход на подмогу. Юноша с опаской двинулся за ней, шерсть на затылке у него стояла дыбом настолько уверенно — будто воском намазали. Он увидел несколько ещё крупнее, чем злокрысы — волосатых, жутких пауков.       — «Вот тебе и скайримская фауна, чтоб мне было пусто…»       Шипение закончилось и каджиты переглянулись, но взгляд Фроста скользнул с ужасом к потолку, вместе с зашевелившимся мехом. Воины оглянулись и лучник в ту же секунду задрал лук к потолку, отправляя туда стрелы одну за одной. С потолка по паутине спускалась гигантская морозная паучиха и только после замеченных коконов, разрушенных кладок с яйцами пауков понял масштаб проблем и ужасу его не было предела. Все эти пауки не только, возможно, не взрослые особи, но и далеко даже не самые крупные из молодых встреченных. Потому что паучья мать была на порядок больше. Раз эдак в пять минимум. Паучиха испустила пронзительный визг и плюнула в сторону Фроста смердящей светлой жижей.       — Фрост, осторожно!       Кот увернулся и ринулся в сторону, не зная, что ему делать.       — Скройся! — бросил в него Мирсугоран, уворачиваясь от хелицер паучихи, он перекатился к боку гигантского паука и рубанул по ногам мечом. Паук зашипел, завизжал и снова брызнул едкой слюной в юного каджита, не успевшего прислушаться к словам ярла. Фрост схватился за лицо и попятился, но длинные лапы паучихи всё равно дотянулись до него — и она швырнула его в соседнюю стену. Он упал со стены на пол и потерял сознание, едва слыша как шипит паук и звенит сталь.

***

      Подул свежий холодный ветерок, характерный для черты Винтерхолда. Каджит почувствовал под собой холодный сугроб, на который он был опущен. Открывая глаза, он сощурился, ослепившись белыми снегами, в которых играли лучи вечереющего солнца и почувствовал как же болит его голова. Вор увидел как неподалёку стоит глава их похода, Кинай, и ещё ближе к нему подсел Хакон, заметивший, что малыш приходит в себя.       — Как ты, друг? — заботливо поинтересовался лучник.       — Голова болит, — потёр затылок юноша и огляделся, — А… Что случилось? Вы нашли эту штуку? Где мы?       — Дрем-дрем, дружище, — Хакон остановил начинающийся шквал вопросов, — Ты видимо сильно устал и потерял сознание после нападения гигантского морозного паука. Мы подобрали тебя и пошли дальше, нашли всё, что нам надо было и пошли по ходу, который вёл наружу, к холму над гробницей.       Хакон Канзифус повернулся в сторону их вожака и Фрост проследил за его взглядом. Переглянувшись с ним, лучник поманил его глазами встать и подойти к бронгуну. Немного помешкав, с усилием он выбрался из снега и оставил друга, удаляясь. Он подошёл к каджиту в доспехах и тот, не поворачиваясь и не дожидаясь, пока малыш придумает, что сказать или спросить, сам заговорил, медленно скользя глазами по горизонту и утопая где-то там, в море Призраков: — Как часто ты обращаешь внимание на то, что окружает тебя?       Фрост скомкался: — В последнее время приходится всё чаще…       — Это правильно. Нужно видеть вещи со стороны — не всегда так прост тот берег, который удаётся разглядеть. Недостаточно широкий взгляд может скрыть от тебя какие-то совершенно немыслимые тайны, факты и не открыть того «что за этим стоит», — главарь опустил голову, посмотрел на вора и снова устремил глаза вдаль, — Знаешь, Фрост, то, что ты так рано начинаешь осознавать глубину мира — это здорово. Я пришёл к этому, наверное, пожалуй, позже тебя. И давалось мне это не с такой лёгкостью.       — О чём вы вообще? Со мной постоянно что-то случается и я просто магнит для всяких несчастий, — с такой досадой и даже небольшой обидой сказал Фрост, что у Инга аж в лопатке закололо.       — Расслабься, я Рагнару не ровесник, поэтому можешь не «вы»-кать на меня, — заметил воин, — И тем не менее, это не говорит о твоей глупости. Разве что — о недостатке опыта и реакции, но не о твоих мыслительных способностях, — каджит обернулся и пошёл в сторону, поманив юношу за собой, — Вот пойдём. Хочу тебе кое-что показать.       Фрост озадачился и пошёл следом. Бронгун привёл его к каменной скалистой стене, стоявшей полукругом, её примело снегом, но во внутренней части снега было значительно меньше. На ней были высечены строчками какие-то знаки, которые больше всего напоминали отметины от когтей.       — Это Стена Слов. Смею полагать, что ты не встречался с ними ранее, но их довольно много находится по всей территории Скайрима.       — Выглядит… Странно. Странная форма, странные отметины, я не встречал их раньше…       — Тексты, написанные на Стенах Слов — на драконьем языке, а его ты не знаешь, во всяком случае пока что. На этой Стене написано: «Здесь покоится беспощадная волчица Ульфейдр убийца людей и животных, жестокий вожак Кровавой Стаи», — пояснил каджит, — Помню как Рагнар таскал меня по драконьим пикам, чертил на земле все эти символы, учил словам, а я очень… Трудно доходил до этой грамоты, — некоторая усмешка появилась на его лице и заиграла на усах, — Конечно, ему было просто, он же знал это. А для меня это было что-то совершенно новое и настолько непонятное, что аж хвост сворачивается в узел. Но интересно было ужасно, поэтому несмотря на сложность, всё равно учил. Когда появились другие каджиты, с которыми мы уже вместе учили Слова — стало легче и я стал намного сильнее и лучше чувствовать глубину не только культуры, которой меня учили, но и окружающего мира. Магию, кстати, я именно поэтому и стал лучше понимать и практиковать более продуктивно, я не учился нигде раньше, хотя, пожалуй, вполне можно было бы.       Фрост замялся, ему почему-то стало неловко. Инг это заметил и пояснил снова, положив ладонь на плечо: — Я хочу сказать, что не смотря на то, как тебе не было бы трудно — мы постараемся помочь понять тебе эту культуру, мир и всё, что в нём проявляется, если, конечно, потребуется.       Фрост поднял взгляд и кивнул. Ему тяжело было принимать такой объём нестандартных для него событий, ещё не успел адаптироваться и хотелось на хотя бы день, а лучше несколько, зарыться в какую-нибудь маленькую норку и побыть одному, всё обдумать и принять. К ним подошла Кинай, кашлянув: — Мальчики, не хочу отрывать от воспоминаний и философских размышлений, мы обязательно ещё займёмся с Фростом изучением и слов, и культуры, и боевых приёмов, всего-всего, но! — она посмотрела на бронгуна довольно серьёзно. — Не всё сразу. Всему своё время. Фрост ещё очень юн и за последние несколько дней в его жизни очень много чего произошло и изменилось. И ещё больше будет происходить и меняться. Не вселяй в дитя тревогу, Инг. Не торопи его.       Фрост вдруг полегчал на пару килограмм и с его груди будто сняли тяжёлый боевой топор, который на него водрузили и ожидали, что он резво побежит в горку, хотя и сам весит как боевой двуручный топор. А то и легче. Слова кузнеца его зацепили так сильно, что ему едва не заплакалось, так сильно он был истощён и психологически и физически. Юноша ощутил от одних только слов — невероятную силу, волю и необъятную заботу и мудрость каджитки-кузнеца, которую он ещё не встречал никогда, даже от своих родителей, хотя не то, что бы он хорошо их помнил. Но чувства, которые он испытал в этот момент — действительно новые, о чём-то это да говорило. Он успокоился немного и почувствовал как нос его стал замерзать, а в ухо свистнул холодный ветер.       — Я ни в коем случае не хотел его пугать, Кинай, — отмахнулся кот, — хотя, пожалуй ты права, — он положил ладонь на грудь и слегка поклонился. Они почувствовали как с севера, с моря, подул пронизывающий ветер. Они подняли головы, Фрост распушился и поёжился, пряча шею в шарфе, который ему выдали.       — Сэр, — окликнул Хакон, — нам скорее нужно возвращаться в Винтерхолд, если мы не хотим попасть в буран.       — Ты прав, Хакон, — согласился ярл, — Идём.       Фрост поднял голову, посмотрев на каджита с серебряным обручем на голове, тот положил руку ему на спину и они пошли вниз по холму к лошадям.