Паладин и его одержимость

            Я опять шла через толпу, а чужой голос шептал мне о мести и погубленной любви.       И часть меня страдала и корчилась от боли.       Но другая, та, что помнила про стариков и арбузы (спасибо, Лана!) удивлялась несообразности видения.       Откуда в пережившем чуму Невервинтере такая толпа? Не могло набраться столько народу, даже если бы город не был поражëн Воплем! И почему смотреть на сжигаемых культистов с Дестером во главе собралось от силы пара-тройка сотен, а любоваться на повешенного Фенвика — два Невервинтера? А их, по моим рассчëтам, собралось именно два Невервинтера, народ стоял, как сельди в бочках, и места на площади ему не хватало, толпа, словно каша из разбитого горшка, вытекала на улицы.       И почему такая плотная толпа расступается специально передо мной, хотя непонятно вообще, как это у них получается?       <<Они ненавидят тебя! За то, что ты оступилась единожды, они готовы сожрать тебя живьëм, в то время как истинные преступники их вообще не заинтересовали! >> — тут же подхватил мои мысли голос.       Как интересно... Это уже искажëнная логика получается. Я ведь, по большому счëту, НЕ оступалась. Я всë делала правильно. Оступился Фенвик, и то не сам. Его оступили, пользуясь наивностью и безволием. Это мне что, ложное чувство вины пытаются внушить?       <<Да, ты виновата! Не доглядела, не уберегла! Не отстояла!>> — шипел голос.       Да твою мать!       А ноги тем временем донесли меня до Фенвика...       Что-то слишком красиво он висит. Да, синий, да, язык наружу, но... ни дурного запаха, ни искажëнного мукой лица, ни выпученных глаз. Казнь через повешение — некрасива. Я видела неоднократно, как дëргались в петле казнимые преступники, пытаясь вдохнуть, ослабить верëвку, а некоторые опорожнялись после смерти, после того, как у них расслаблялись мышцы...       Мне показалось, или? Да, точно — труп Фенвика стал меняться, приобретая те черты, что нарисовала моя память. Со всеми неприглядными подробностями.       Ну, мой враг, это уже слишком!       <<Смотри, что они сделали с ним за всë хорошее, что он делал для них! И такая же участь ждëт и тебя, если ты ошибëшься ещë раз!>>       Усилием воли я подавила разгорающийся гнев. Я скорблю. Я верю. И я узнаю, кто ты и что ты!       Наигравшись, мой враг погасил сон. Я проснулась с такой болью в груди, что испугалась: а ну как умру? Пришлось даже руку приложить и краткую молитву прочитать, только тогда боль отпустила.       И тут возникла Лана.       <<Молодец, борешься, и уже сама всë поняла>>, — сказала она. — <<Только попробуй впредь без этих эмоций. Умирать от инфаркта нам с тобой не с руки. Ты же паладин? Вот и попробуй сделать какой-нибудь божественный щит во сне, чтобы оно тебя не сломало>>...       Я пообещала своей шизофрении, что постараюсь, полежала немного, привела себя в порядок и вышла к людям.       Археологи действительно оказались архиолухами. Не знаю, кто их сюда отправил, но они сходу наделали ошибок, так-то: прихватили с собой неподготовленных людей, коих и потеряли: кого мëртвыми, кого и в плену; докопавшись до неприятностей, не дали дëру сразу, даже не позвали компетентных граждан с мечами и магией, а какое-то время продолжали копать; и дождавшись нас, умудрились попросить о помощи так, что мы их едва не послали хором в пеший эротический тур, где <<девочками>> были бы именно они...       Пообещав мысленно написать в Уотердип руководителю данной <<искпедикции>> о том, что я думаю о его подчинëнных и уровне их подготовке, я приказала своим ребятам быть осторожными.       И ребята не подкачали. Томми благополучно разминировал все ловушки на нашем пути; Рысь сжигал всë, что шевелится, за редким исключением в виде всяких невежливых учëных дам и прочих потеряшек; всë, что ухитрялось выжить после этого, Даэлан аккуратно расчленял на половинки и четвертинки; ну а я — вызывала на себя затаившихся врагов и наколдовывала всякие благословения на свою команду.       И конечно же, мы нашли там следы чего-то вроде древней цивилизации. Эти следы представляли собой неуправляемые механизмы и всякие волшебные, летающие самостоятельно шлемы и доспехи.       На самом деле, ужасы подземелий оказались не столь ужасны. При моëм опыте, вернее, начитанности, а так же умелой командной работе, мы с ними справились. И даже я, плюнув на первоначальное решение не участвовать в расхищении гробниц, под конец потрошила их без особых угрызений совести. Было бы кого грабить... монстров...       А ещë мы нашли очередного оборотня и исцелили его.       И одного я не поняла: те одичавшие колдуны-ящеры, что пытались нас убить на дне этого каменного лабиринта — они точно были творцами Древних, или же считали себя таковыми? Рысь предположил, что — считали... — А в Невервинтерский лес я с вами не пойду, — помотал головой Томми. — Вот двинете в Лускан — зовите. И с Шарвин не забудьте поболтать, она там что-то раскопала на пару с Гробнаром.       Махнул нам лапкой, перекинул через плечо узел с долей от добычи, и побежал в таверну. — Помог, и на том спасибо, — пожал плечами Красный Тигр, ощупывая свою новенькую куртку, вернее, уже кирасу. — Да, в такой мантии уже и на приëм какой-нибудь не стыдно прийти, — сказал Рысь. Его новое платье сидело на нëм весьма ладно, блестело вышивкой и явственно фонило магией — это чувствовала и я со своими скудными умениями. — Может, и даму какую себе нашëл, чтоб не одному туда явиться? — по-доброму ехидно спросил его варвар. — Найти нашëл, да она в другого влюблена, а как это изменить, пока не знаю, — покачал головой колдун. И я поняла, кого он имеет в виду. Бедный мальчишка увяз во мне, как я в Фенвике. И как его излечить от этой ненужной влюблëнности, я не знала. — Проверьте сумки, ребята, — вздохнула. — Не думаю, что нам будет легче, чем в подземельях. И сними ты, ради Тюра, это кольцо, Рысь. Не знаю, как ты, а я чувствую, что за нами шпионят какие-то гады.       Рысь передëрнул плечами и послушался. Я забрала у него этот подарочек и, ничтоже сумняшеся, воткнула в трещину в стене у себя в комнате.       И отдыхать мы отправились в таверну <<Оружие Союза>>. Постели там были похуже, зато ночь я провела без кошмаров...       В Невервинтерском лесу нас встречали хоть и без помпы, но зато с хлебом-солью. Правда, весьма удивились моему появлению: вроде как, не царское это дело — по закоулкам шарить да чужие проблемы решать, для этого наëмники есть.       Потом объяснили нам, что происходит. А я и без того знала: дух лесной взбесился и невинных зверушек на мирных друидов напускает. Ажно три из них пошли в лес за правдой — и пропали с концами.       Согласилась помочь, у них глаза на лоб полезли. Ну а я что, я паладин, мне и положено всех спасать. Это мои ребятушки могут в отказ пойти, а я — никак...       И только мы предложенные хлеб-соль съели да ключевой водицей запили, тут и появились...       Да, я знала, что Фенвик скрывается здесь и учится на друида. А учит его та самая эльфийка, что зверей из зоопарка увела — никак не запомню еë имя... Сама же его сюда засунула и этой эльфийке подкинула: раз священником ему не бывать, то пусть новую профессию осваивает, чтоб совсем не пропасть.       Но гора с плеч, тем не менее, свалилась, даже целый горный массив...       Мы с Фенвиком сидели в шатре, любезно предоставленном нам друидами. Мол, раз до сих пор не отженились, так хоть побеседуете...       Слово <<отженились>> мне сильно не понравилось, от него пахло скорой разлукой. — Почему твоë сердце молчит? — спросил меня Фенвик.       А сердце действительно молчало. Как будто не любимый мужчина рядом, а чужак. Было мне хорошо, спокойно... и тоскливо. Вроде бы я его спасла, вытащила из петли, и в Невервинтер он больше не вернëтся. Может, даже имя сменит, чтобы не узнали, друиды иногда так делают. И у меня душа должна петь от счастья!       И вот он обнимает меня, целует, и я ему даже отвечаю, но... Не то, всë не так! Никакого тепла, никакого волнения. Перегорела, что ли? — Наверное, я просто устала, — вздохнула я. — Устала от всей этой чумной истории. До сих пор кошмары снятся, как тебя казнят! Вот и разучилась чувствовать — слишком это всë больно. Прости. Наверное, это пройдëт, и я снова буду в порядке.       Он вздохнул и отпустил меня. Да, вот его-то сердце стучало, как безумное, но даже это не пробудило во мне прежнего чувства.       Тюр, помоги мне, почему всë так несправедливо? Он ведь почти не изменился, добрый и красивый, как и прежде, именно такого я полюбила — а моë сердце молчит. — Боюсь, что я теряю тебя, — тихо произнëс он. — И если это так... то заслужил. Я предатель, Арибет. Я предал тебя ради какой-то глупости, ради фальшивого друга. Прости меня, если сможешь. А если не сможешь — пойму. Ты только постарайся не погибнуть. Ведь получится так, что это я тебя убил... — Не вини себя, это всë враг, — неловко попыталась я его утешить. — Я разберусь с ним и вернусь... — Не обещай ничего, — попросил он, глядя на меня совершенно несчастными глазами. — Просто выживи.       ... С тягостным чувством на душе я покинула беседку и встретилась глазами с наставницей моего жениха. У неë был взгляд... Рыся. Только обращëн был этот взгляд на шатëр, где ещë оставался Фенвик.       Я вздохнула, скомканно поблагодарила еë и отправилась на поиски своих парней. — Не жалко тебе олешка, леди Арибет? — спросил меня Даэлан. — Он, может, приласкаться хотел, а ты его боть — и он с копыт. — Да не трогай ты еë, — оборвал его более чуткий Рысь. — Видишь же, произошло что-то. Придëт время — сама расскажет. — Расскажу, но позже, когда всë устаканится, — отрешëнно кивнула я. — В принципе, ничего страшного не произошло, просто многое изменилось. И мне нужно время, чтобы это всë осознать.       <<Печально. Могу только посочувствовать, сама проходила такое. Но сейчас — возьми себя в руки, иначе в таком состоянии попадëшься на обед пауку>>, — сказала Лана.       <<Эттеркапу>>, — поправила я.       <<Та же жопа, только с ручкой>>, — прокомментировала моя шизофрения. — <<Поверь, сейчас тебе лучше сосредоточиться на деле. А разлюбовь — это пережить можно>>...       Я могла бы поспорить, но не стала. Сосредоточилась на деле. И мы благополучно спасли одного из друидов из эттеркапьего плена...       Второго друида мы обнаружили у нимфы. Она была вроде бы адекватна и расположена к беседе, если бы не охрана. А охраной были — рабы, или, если хотите, зомби — не нежить, а околдованные живые люди и нелюди. Их было многовато, и кого-то пришлось убить — чтобы не мешали связывать товарищей. Это было печально.       Я пока решила эту нимфу не трогать. Пусть с ней друиды разбираются. Потому что живой она оказалась полезнее.       В сухом остатке у нас были: алтарь, нож, зеркальце и карлик.       Над алтарём следовало вонзить себе нож в сердце, чтобы попасть в мир духов. Если всё получится, мы вернёмся и даже живыми.       Карлик вроде тоже был друидом. А может и нет, не их это профессия. Он проткнул себя ножом над алтарём. И не вернулся.       А зеркальце — фиг его знает, зачем. Пригодится.       Друида, понятно, нимфа отпустила: раз не удалось его сделать рабом сразу, то нечего и пытаться дальше.       Зеркальце, кстати, пригодилось позже: когда вызволяли третьего друида. Ведьма Сетана как увидела своё отражение, так сразу забыла про всё остальное: бери не хочу. Мы и взяли. И пленника, и некий камешек. Пленнику указали безопасное направление, ибо мы там всех побили. А камешек забрали себе.       <<Нарциссизм страшная штука>>, — философски вздохнула Лана. — <<Арибет, ты, конечно, девушка красивая, но не вздумай брать пример с этой тётки. А то отберут у тебя и доспехи, и меч, какой из тебя будет паладин?>>       <<Паладин и без штанов паладин>>, — парировала я, вызвав у моей <<шизы>> хихиканье. — <<Хороший паладин прикроется тазом и веткой отобьётся, главное, чтобы бог помогал>>.       И сдерживая смех, направила стопы свои к алтарю, благо, он был уже совсем близко. — Страшно, — честно признался Рысь. Именно ему выпало первым совершать... самоубийство. — Никогда так не боялся. Аж коленки трясутся и руки прыгают. Благослови меня, моя леди.       Я его благословила, чувствуя совершенно то же самое. Разве что коленки не дрожали и руки не прыгали.       Колдун взял нож, пощупал сердце под мантией, прицелился и засандалил клинком себе в грудь. Оттуда брызнул алый фонтанчик, капли крови попали на алтарь, а Рысь с кривоватой улыбкой осел в траву...       ...и растворился — вместе с расплывающимся по мантии багровым пятном. Только нож остался валяться -- совершенно чистый, будто и не использовался...       Я хмыкнула. Подобрала нож. Приложила руку к доспехам, засмеялась: прощупать что-то через металл и ватный поддоспешник не представлялось возможным. Ладно, я же изучала анатомию и знаю, где какие органы у меня находятся. Прицелилась и...       Позже, много времени спустя, я поняла, что мною тогда двигало отчаяние. Я тоже чувствовала растущую между мной и Фенвиком пропасть, и жить мне не хотелось. По сути, я действительно совершала красивое самоубийство.       Нож пробил доспехи, как масло. Боли почему-то не было. Я отрешённо смотрела, как уже моя кровь заливает алтарь, как подбирает оброненный клинок Даэлан, а потом...       Рысь стоял передо мной — в совершенно чистой мантии. Кровавое пятно напротив его сердца исчезло за полминуты, как и прореха от ножа. Мои доспехи тоже зарастали, как ранка, только во много раз быстрее. Чуть поодаль прямо из воздуха возникал Даэлан — его кожанка спереди ещё была выпачкана кровью...       А потом я увидела её. И узнала сразу: -- Лана?       Она прижала палец к губам: — Потом объясню. Давай придумаем, какова моя роль в этом спектакле. Я ведь ни сражаться, ни колдовать не умею. Только петь, вроде бы. — Будешь бардом, только вперёд не лезь, — решила я. — Песни бывают подбадривающие, пугающие, гипнотизирующие... ещё железная кожа вроде есть. В общем, смотри по обстоятельствам.       Да, мир духов разделил нас. И Лана, обретя здесь подобие плоти, была похожа на меня... как человек вообще может быть похож на эльфа. Выглядела она гораздо моложе своих неполных сорока. Небольшого роста, довольно худая, даже изящная, симпатичная, рыжая и кареглазая. Под глазами тени, как при тяжёлой болезни. На ней не было ничего, кроме странной рубахи и белоснежных чулков. — Вид у меня тот ещё, — вздохнула она. — Уж извини, такой я помню себя перед тем, как легла под нож... то есть... долго рассказывать, в общем. Веди нас, капитан, я постараюсь не доставлять проблем...       И мы пошли...       Ну как пошли. В мире лесного духа творилось чëрт-те-что, постоянно вылазили откуда-то пикси и григи, шарашили молниями и оплетали ноги травой. И приятного было мало: боль и всё прочие ощущения были, как в реальном мире.       Только и нас не пальцем делали. Все мы изрядно возросли в силе и умениях, даже я заметно окрепла, в том числе и в вере. А Лана оказалась недурным менестрелем. Традиционных бардовских мотивов, правда, не знала, но довольно успешно заменяла их какими-то песенками из своего мира. И в бой не лезла, стояла себе в безопасном месте и пела, пока вся пакость не рассосëтся.       Что меня особенно удивило, еë белая рубаха и белейшие чулки за всю дорогу не испачкались ни травой, ни землëй, ни кровью, остались такого же снежного оттенка.       И именно она заметила склянку, блеснувшую в куче мусора у одного из шатких мостиков, пересекающих здешние пропасти. — Не это ли ищете? — с усмешкой спросила она нас.       Оказалось — именно это. Оно сияло мягкой синевой и зеленью и представляло собой большой пузырëк с вязкой жидкостью, наподобие сиропа. И, видимо, немного протекло, так как колба была липкой и резко пахла травами. Ничем иным, кроме как противоядием, это быть не могло.       Немного погодя выяснилось, кто именно выкинул ценный пузырëк в мусор.       Да, это был тот самый карлик, похожий на друида, но не являющийся таковым. А являлся он культистом. Вполне ожидаемо.       Вдобавок, он немного подвинулся рассудком, ибо продал нам с потрохами своего лидера, Маугрима. И именно с его подачи он отравил духа и испакостил лес. Одна фальшивая овца, как говорит Даэлан...       Понятно, что карла мы уничтожили. Из соображений безопасности и бесполезности данного субъекта.       Но карла-отравителя мы убили слишком легко, и на этом фоне дух показался крепким орешком. Нам с Даэланом пришлось непросто, а у Рыся были связаны руки — его магия могла нечаянно убить призрачного оленя. Поэтому мой колдун прицельно кидался молниями в теней или демонов, прислуживающих духу.       Задача же наша была — не убить, а обессилить, а после — напоить. — Осенью в дождливый серый день...       Дух замедлился, словно вслушиваясь. — Проскакал по городу олень...       Мы с Даэланом нанесли духу по удару, он попытался ответить, но песня словно сковала его. — Он летел по гулкой мостовой, Рыжим лесом пущенной стрелой...       Ещë один удар уронил призрачного оленя на колени. Он попытался нас боднуть... — Вернись, лесной олень, по моему хотенью, Умчи меня, олень, в свою страну оленью...       Я успела исцелить Даэлана и кольнула мечом духа, а затем... — Где сосны рвутся в небо, Где быль живëт и небыль — Умчи меня туда, лесной олень!* — Я покоряюсь вам, — вдруг произнëс дух. — Вы не похожи на моего врага, на ваших руках его кровь. Если вы пришли исцелить меня — сделайте это сейчас. А ты, чужачка, пой, не умолкай. Мне понравилась эта песня...       Мы вернулись в реальный мир, как будто и не наша кровь проливалась на алтарь. А ещë — без Ланы. Точнее, она уютно угнездилась в моей голове. — Я однажды погибла в том лесу. Моя злая падчерица приказала охотнику отвести меня в лес и зарезать, а сердце принести ей, — <<объяснила>> она ребятам. — Ну он и проделал это, только над алтарëм. И я перенеслась к лесному духу. А падчерицу потом в тюрьму посадили... — А леди Арибет откуда знаешь? — спросил недоверчивый Даэлан. — А ей про меня Фенвик рассказал, — новоявленную бардессу несло на крыльях вдохновения. — Как только всë началось, я ему во сне явилась. Правда, он меня с ней спутал, всë удивлялся, почему она так странно одета. Ну, а Арибет, конечно, поняла, что это не она, а какая-то другая тëтка. Странно, что он уши не разглядел, они у меня человеческие, круглые, — засмеялась Лана. — Я потом Арибет увидела и поняла, с кем меня перепутали.       Доказательств обратного у парней не были, и они решили ей поверить.       А потом мы вернулись, и Лана снова спряталась в мою голову. Как именно, мы обе не поняли. Вот только что передо мной стояла, и опа — опять сидит в мозгу и ехидно комментирует... — Он бежал, и сильные рога Задевали тучи-облака. И казалось, будто бы над ним Становилось небо голубым,** — напевала я, поднимаясь по ступенькам. — Леди Арибет, а почему вы всë-таки не стали бардом? — поинтересовался Рысь. — У вас голос приятный... — Потому что Тюр меня спас, и я стала служить ему, — максимально коротко уложила я в одну фразу свою длинную историю. — Тсс... Слышишь?       В комнате кто-то шевелился, пыхтел, скрипел и тихо ругался. — Сработала ловушка. Заходим тихо, — скомандовала я.       Мы просочились в комнату. Ради этого я даже доспехи на время оставила трактирщику, чтобы не бряцать металлом.       Воришка — или убийца — оглянулся, его глаза наполнились ужасом. Нога его провалилась между кроватью и стеной, и он еë, похоже, вывихнул. Но даже в таком положении он пытался вытащить из стены своë кольцо. Безуспешно: роста не хватало. — Соломон?! — поднял брови колдун. — Попался, голубчик, — ехидно произнëс Даэлан и сцапал полурослика за шкирку. — Вот щас и выясним, кто ты есть: культист али простой тать.       И пока мальчишки пеленали неудачливого бандита, я остановившимся взором смотрела на стену.       Совсем рядом с щелью, куда я запихнула кольцо Соломона, было сделано что-то вроде миниатюрной ниши. Эту нишу на скорую руку замазали штукатуркой. А мои, потом Соломоновы телодвижения стронули эту неуклюжую нашлëпку с места. Теперь вся штукатурка валялась на кровати (бедная прачка!), а из обнаружившейся ниши иронично и злобно посверкивал чëрный алмаз. А может быть, морион. И мне чудилось, что из глубины его исходят эманации — знакомые мне по сну, в котором мне упорно является повешенный Фенвик. — Вот мы и встретились, враг, — тихо, одними губами произнесла я, но почему-то меня услышали все, присутствующие в комнате...