Indestructibles

Когда Карла зашла в ресторан, ее взгляду открылась слишком милая картина. Лу и Паула устроились на одном из диванов, стоящих прямо у окна. Паула лежала на животе, беспечно болтая ногами в воздухе, и, положив ладошку на талию Лу, что-то доверительно говорила. Когда Карла подошла ближе, до нее донесся серьезный голос дочери: — …знаешь, если ты будешь девочкой, то у нас будет больше общих интересов. Нет, если ты решил, что хочешь быть мальчиком, мы тоже подружимся, но ты вряд ли захочешь играть со мной в «Холодное сердце». Даже Рикардо не хочет, хотя он мой парень… Лу засмеялась, услышав это. — Твой парень? — с интересом переспросила она, потрепав Паулу по голове. — А твои родители уже в курсе? — Да, — поднимая на нее глаза, наивно ответила Паула. — Мама сказала, что у нее тоже были парни в садике. А папа сказал, что я могу встречаться с мальчиками, только когда мне будет двадцать один. — Well… — задумчиво протянула Лу. — Каждый из них по-своему прав. — Во сколько лет ты начала встречаться с мальчиками? — спросила Паула с интересом, подпирая голову свободной рукой и поднимая на Лу любопытный взгляд. Она засмеялась: — Ну-у-у… наверное, более или менее серьезно — когда мне было тринадцать. — Как его звали? — продолжала свой мини-допрос Паула. — Это был дядя Гусман, — улыбнулась Лу. Паула удивленно подняла брови: — Вы начали встречаться так рано и никогда-никогда больше не расставались? Как в сказках? Лу повеселило это сравнение, но она покачала головой: — Нет, детка, мы расставались несколько раз. — Почему? — последовал очевидный вопрос. — По разным причинам, — уклончиво отозвалась Лу. — Сначала мы были слишком маленькими, потом дядя Гусман не хотел серьезных отношений, потом… мы расстались, потому что нам нравились другие люди. — Но они нравились вам не по правде? — уточнила Паула. — Потому что ты всегда любила дядю Гусмана, а он всегда любил тебя? Лу вздохнула, думая, стоит ли погружать пятилетнего ребенка в такие дебри, но решила, что немного реальности ей все же не повредит. — Знаешь, у нас были разные периоды. Обещаю, ты поймешь, о чем я, когда немного подрастешь, но зачастую бывает очень сложно разобраться в том, что ты на самом деле чувствуешь к человеку. — Я не понимаю, — призналась Паула. Лу улыбнулась: — Я бы тоже вряд ли поняла это в твоем возрасте. Паула закатила глаза: — Я уже взрослая! Карла поняла, что самое время вмешаться в их беседу, поэтому подошла к столику и тут же услышала радостное «мамочка!» со стороны Паулы. Следом она быстро полюбопытствовала: — Почему ты так долго? Мы уже почти все съели! Лу окинула подругу внимательным взглядом, но по ней, как всегда, невозможно было ничего понять. Выглядела Карла спокойно, и Лу понадеялась, что ничего экстраординарного с ее родителями не произошло. Хотя отсутствовала она и правда довольно долго — прошло, наверное, около получаса с тех пор, как они расстались на парковке. Карла поправила выбившиеся из прически пряди и улыбнулась Пауле навстречу: — Все нормально, милая, мне просто позвонили по работе, и пришлось решить один вопрос. — А бабушка и дедушка? — разочарованно переспросила Паула. — Они не придут? Карла заняла место на диванчике напротив них, открыла меню и спокойно ответила: — Нет, малышка, они не смогут. Но знаешь, что? Мне написал папа — бабуля Пилар уже прилетела и очень соскучилась по тебе. Ты же хочешь увидеть ее? «Вот она мастер перевода тем», — мысленно фыркнула Лу. — Хочу! — мгновенно ответила Паула и, за пару секунд приняв сидячее положение, нетерпеливо заерзала на месте. — И еще я хочу поиграть в детской комнате, пока не принесли десерт. Там сегодня Серхио! — воскликнула Паула, уже не в силах усидеть на месте. Она перезнакомилась со всеми аниматорами в этом ресторане — они отвлекали детей в зале с мини-аттракционами, горками и бассейнами с шариками, пока их родители выдыхали и могли спокойно поесть, наблюдая за своими чадами через камеры, которые находились на каждом столике. — Беги, — засмеялась Карла, провожая дочку нежным взглядом. В ее возрасте она была совсем не такой общительной, стеснялась новых мест и новых людей и предпочитала скучать вместе со взрослыми за общим столом. Паула же была супер экстравертной, в отличие от своих более или менее спокойных и обожающих одиночество родителей («вся в бабушку», — всегда с удовольствием говорила им на это Пилар). — We-e-ell? — протянула Лу нетерпеливо, когда Паула скрылась в зале для детей, где ее уже поджидали любимые аниматоры. — Как прошло? Ты выяснила у них, что они хотели от Паулы? Карла побарабанила ногтями по обложке меню и замялась, прежде чем ответить. — Не нервируй меня, Карла, — направляя в ее сторону вилку, добавила Лу. Она и не собиралась, просто почему-то с трудом могла подобрать слова. Увидеть родителей шесть лет спустя было странно. Удивительно, но за это время они так ни разу и не пересеклись, хоть и жили в одном городе. Карла всегда боялась, что встретит их на каком-нибудь официальном мероприятии, поэтому по максимуму избегала их. Лу вечно пыталась вытащить ее куда-то — ее работа в глянце требовала постоянных посещений модных показов, красных дорожек, презентаций брендов и еще миллиона вещей, которые она так сильно любила, но ненавидела ходить на них одна. Она всегда звала с собой Карлу, но та успешно увиливала под разными предлогами — от сложных рабочих моментов до капризов дочери. Правда, однако, состояла в том, что она знала — ее родители редко пропускают подобные мероприятия, и лучше уж она проведет спокойный вечер с семьей, чем будет вынужденно общаться с этими людьми. Она больше не называла их родителями — по крайней мере, про себя. С тех пор, как Карла стала мамой, она окончательно перестала понимать их. Она не думала, что они могут сказать ей что-нибудь новое или сделать еще больнее, чем когда предложили ей избавиться от дочери, а потом обманным путем забрали винодельню. Поэтому она спокойно подошла к ним на парковке и кивнула так, будто они были едва знакомы. Они почти не изменились. Мама сделала еще пару подтяжек — неудивительно, она всегда следила за своей внешностью и нервничала из-за каждой лишней морщинки — а отец слегка поправился и поседел. Они не выглядели агрессивно-настроенными; Карле даже показалось, что они просто какие-то по-человечески грустные, но она быстро отмахнулась от этой мысли. — Паула такая замечательная, — сказала ее мама первым делом, и Карлу передернуло от этих слов. — Да? Она больше не пятно на твоем потрясающем семейном древе? — вкрадчиво переспросила Карла и хмуро добавила: — Какого черта вы делали на ее занятиях по рисованию? Что вам от нас нужно? — Дочка, пожалуйста, — заговорил Теодор, — мы пришли объясниться. — Объясниться? — переспросила Карла снова. — Что вы собираетесь мне объяснять? Как успешно провернули аферу с вашей гребаной винодельней и оставили меня без цента к существованию? Как угрожали в старшей школе, и я едва не потеряла Самуэля из-за вашей идиотской идеи о том, что человек может быть достоин меня или не достоин исходя из остатка на его банковском счете? — Она на мгновение остановилась, чтобы перевести дыхание, и зло закончила: — Или тот факт, что вы не хотели, чтобы моя дочь появилась на свет? Ее мама болезненно улыбнулась. — Карла, прошло столько лет… пожалуйста, давай поговорим обо всем. Мы не хотим зла ни тебе, ни нашей внучке. — Она не ваша внучка, у нее есть только одна бабушка, и ее зовут Пилар, — отрезала Карла холодно. — Мы пришли извиниться, — добавил ее отец удивительно спокойно, без своей фирменной пассивной агрессии. Карла грустно усмехнулась. — Я вам не верю, — тихо, но твердо сказала она. И это была правда. Может, они действительно раскаялись за это время; поняли свои ошибки, захотели наладить отношения с единственной дочерью. Может, они пришли с добром, собирались стать лучшими на свете дедушкой и бабушкой, забирать Паулу по выходным, учить ее лепить ее любимое печенье с шоколадной крошкой и выбираться с ней на яхт-прогулки, как с Карлой в детстве. Может, они могли бы исправиться — такое случается; люди меняются, и это естественно. Но Карла больше не могла предоставлять им шансов. Что-то внутри не давало ей это сделать. Интуиция? Нет, скорее, терпкая обида, которая никогда не уйдет. Как бы счастлива она не была с Самуэлем, какой бы прекрасной мамой не стала для Паулы — и, может, для кого-нибудь еще — в ней всегда будет жить маленькая Карла, отказывающаяся принимать предательство родителей. И она знала, что это не убрать сеансами с психотерапевтом, не убрать, в общем-то, очень хорошей жизнью, которая была у нее сейчас. Это часть нее, часть, которая делала Карлу Карлой. — Ох, darling, — сочувствующие пробормотала Лу, внимательно выслушав подругу. — Ты, конечно, во всем права, и я наверняка поступила бы также на твоем месте, но… не думаешь, что когда-нибудь вы все-таки сможете… ну, не знаю, хотя бы нормально поговорить? Не подумай, я не защищаю их, ничего такого… просто, мне кажется, это тяжелый груз в первую очередь для тебя. Карла пожала плечами: — Не знаю, Лу. У меня нет желания слушать их оправдания, даже если они сто раз раскаялись. Давай оставим их в покое, ладно? — попросила она и, желая как можно скорее сменить тему и поговорить о чем-нибудь более позитивном, полюбопытствовала: — Кстати, вы уже рассказали своим родителям о ребенке? Готова поспорить, они просто в восторге. Лу усмехнулась: — Ну, да, Лаура и мой отец ждут внуков еще со дня нашей свадьбы. Но мы решили сказать им после двенадцатой недели, потому что high risk и все такое… Карла нахмурилась и с тревогой переспросила: — Высокий риск? Что-то случилось? Лу спохватилась: — Ох да, я же не рассказала тебе. Смотри! — Она разблокировала свой телефон и, зайдя в галерею, открыла недавний снимок УЗИ и показала его подруге. Карла сощурилась и через пару секунд удивленно охнула. — Это что, двойняшки?! — воскликнула она так громко, что Лу засмеялась и приложила палец к губам: — Тише ты, сейчас все посетители ресторана будут в курсе. — Нет, серьезно?! — Карла приблизила снимок, чтобы рассмотреть его получше, хотя на нем и так были четко видны две маленькие черные точки. — Лу!! — Да, и, оказывается, все беременности с двумя и больше бейбиками считаются высоким риском, — Лу пожала плечами, забирая у нее телефон. — У меня, вроде, все нормально, но я все равно пока не хочу никому рассказывать. Знаешь, на всякий случай. — Ай, все будет отлично, Лу, — Карла успокаивающе потрепала ее по руке и улыбнулась. — Как Гусман отреагировал? Он, наверное, очень рад, да? — О боже, у него просто зашкаливает уровень тревожности за меня, — Лу закатила глаза. — Теперь я понимаю, почему ты так бесилась из-за заботы Самуэля. Мне кажется, если он еще хоть раз спросит меня, как я себя чувствую, я пульну в него чем-нибудь тяжелым. — А как он выдержал первое УЗИ? — полюбопытствовала Карла. — Рыдал сильнее, чем ты, когда мы досмотрели «Черную лагуну», — усмехнулась Лу и добавила: — Ну ладно, я утрирую, конечно, но я тоже поревела, хотя не думала, что меня это так проберет. Когда слышишь их сердцебиения… что-то как будто меняется, да? Карла кивнула. — Точно. И уже никуда не уходит. Когда они вернулись домой, там уже вовсю работали Гусман, Самуэль и Нано — под чутким руководством Пилар, естественно. Под ногами мешался активный и вечно жаждущий внимания лабрадор Рокко, которого Гусман привез по просьбе Паулы, и девчонка сразу же побежала играть с любимым псом на задний двор. Все было как обычно — уже пятый год, и Карла ни на что бы это не променяла. Со смехом понаблюдала за вечно ссорящимися Нано и Самуэлем — они, конечно, были уже взрослыми, но иногда снова становились детьми рядом друг с другом, и это разряжало обстановку еще больше. Улыбнулась, заметив, что Пилар, наконец, оставила в покое парней и принялась расспрашивать свою любимую внучку о том, как та провела без нее последний месяц. Паула трещала без умолку, сдавая бабушке всех подряд — естественно, тут же выпалила все про малышей Лу и Гусмана, заставляя остальных отвлечься от подготовки и броситься поздравлять парочку. Рокко радостно лаял где-то на бэкграунде, вдохновившись этой суматошной атмосферой, и Карла подумала, как же чертовски любит всех этих людей, несмотря на то, что их истории начинались не самым милым образом. Под вечер, проводив всех гостей, Карла и Саму отправились укладывать дочку спать. Они и сами уже едва держались на ногах, мечтая о том, как сейчас вырубятся и проведут в царстве Морфея хотя бы восемь часов, но Паула отказалась засыпать без «интересной истории». — Хорошо, но эта последняя на сегодня, — зевая, пробормотала Карла и коснулась ладонью щечки Паулы, перепачканной в шоколадной глазури. — Какую ты хочешь? — Про тот день, когда у дяди Гусмана и Лу была свадьба, — хитро сощурившись, попросила Паула. Самуэль засмеялся: — Малыш, ну, ты слышала ее уже тысячу раз и сама присутствовала при всем. — А я хочу!! — заупрямилась Паула. — Пожа-а-алуйста. Вы же сами говорите, что это один из самых-самых-самых счастливых дней. Карла и Самуэль переглянулись. — Мы расскажем, но после этой истории ты точно будешь спать, хорошо? — улыбнулся Саму навстречу дочке, и она с готовностью кивнула, обнимая плюшевую овечку из Швейцарии и сладко зевая.

*

Лу была в своем репертуаре — количество гостей на их свадьбе зашкаливало; а из Лас-Энсинас было столько народу, что, казалось, это не свадьба, а встреча выпускников испанской элитной школы. Самуэль с Карлой собирались приехать одними из первых, но, естественно, задержались — Карла в компании Пилар провела в салоне на час больше, чем планировала, пока Самуэль пытался справиться с неугомонной Паулой, у которой в самом разгаре был кризис трех лет. Она обиделась на него из-за того, что он обогнал ее на лестнице, но забыла об этом через десять минут; разревелась за обедом, заявив, что ей жалко морковку из супа; наконец успокоилась, когда папа почитал ей перед дневным сном, и, зевая, пробормотала, что он самый-самый лучший на свете. — Смотри, как здесь красиво, малыш, — Карла помогла Пауле выбраться из машины и невольно залюбовалась обстановкой вокруг. Гусман с Лу планировали свадьбу около восьми месяцев, под руководством одного из лучших агенств в Испании (хотя еще неизвестно, кто у кого был в подчинении — организаторы с многолетним стажем или Лу, которая с двенадцати лет знала, чего хочет от этого дня). Карле не терпелось увидеть Лу, потому что она подготовила эскиз для ее платья и, несмотря на то, что присутствовала на примерке, все равно хотела посмотреть на образ в целом. — Так странно, что это все-таки происходит, да? — вдруг усмехнулся подошедший сзади Самуэль, приобнимая Карлу за талию и чувствуя, как она тут же прижимается к нему и расслабляется в его объятиях. — В смысле… я почему-то до конца не верил, что они поженятся. Карла едва заметно улыбнулась. У их лучших друзей были сложные отношения — это факт. В школе они расставались чаще, чем главные парочки в любимых американских ситкомах Лу, однако чем старше становились, тем больше начинали ценить друг друга. Гусман сделал ей предложение прошлым летом, когда они вдвоем отправились в Мексику — навестить многочисленных родственников Лу и просто отдохнуть на побережье Тихого океана. На тот момент они вот уже два с половиной года как снова были вместе (вели отсчет с того момента, как Гусман прилетел к ней в Нью-Йорк со сладкой ватой) и миллион раз обсуждали возможное совместное будущее. Иногда целенаправленно — когда отец Лу все пытался вручить им ключи от квартиры в центре Мадрида, но они не хотели торопиться и желали разобраться со своим жильем самостоятельно; иногда спонтанно — когда Карла и Саму просили их посидеть с Паулой, и они невольно примеряли на себя роли родителей. — That’s our flower girl! — Лу, удивительно быстро шагая на своих высоченных шпильках по свежей траве, добралась до любимых гостей и тут же подхватила на руки Паулу, заставляя ее весело рассмеяться. — Ты готова к своей важной миссии? — улыбнулась Лу, аккуратно поправляя светлое платье малышки и с интересом рассматривая нежный венок из белых роз на ее голове. Паула исполняла роль flower girl — разбрасывала цветочные лепестки на проходе к свадебной арке. — Да! — радостно подтвердила она, приставляя ладошку ко лбу, чтобы солнце не светило ей в глаза так сильно. — Ты самая-самая-самая класивая невеста, Лу, — все еще не выговаривая коварную «р», искренне сообщила Паула. — Дядя Гусман умлет, когда тебя увидит. Взрослые засмеялись, и Лу фыркнула: — Вроде, пока жив. — В смысле жив, он что, уже видел тебя?! — воскликнула Карла. — Лу, это плохая примета! Лу закатила глаза. — Ай, Карла, тебе двадцать три или семьдесят восемь? Конечно, он меня видел, и ничего ужасного не произошло. — Она улыбнулась и уточнила: — Дважды. Карла закатила глаза. — О боже. — Почему дважды? — удивилась Паула у нее на руках, но ее вопрос так и остался без ответа. Церемония началась немного позже, чем была запланирована, и организаторы чуть не сошли с ума, сверяясь с таймингом, но всем, честно говоря, было наплевать, на шоу, трехъярусный торт и музыкальное сопровождение — все взгляды были прикованы к Гусману и Лу, которые стояли у импровизированной арки и готовились произнести клятвы. Слева от Лу стояла Карла, справа от Гусмана — Самуэль на руках с Паулой, и это выглядело почти так же идеально, как в мечтах двенадцатилетней Лу. — Лу… — Гусман выдохнул, крепче сжимая ее ладони; он не был фанатом ее идеи произносить клятвы при таком огромном количестве гостей («но это всегда так красиво смотрится в сериалах, Гусман, ну пожа-а-алуйста»); боялся забыть слова, но сейчас, смотря Лу прямо в глаза и не обращая внимания на весь остальной мир, вдруг почувствовал себя спокойно и уверенно. — Когда я впервые тебя увидел — нам было меньше десяти, наверное, да? — я подумал, что ты похожа на искорку. Ну, знаешь, в тебе было столько энергии и столько тепла одновременно… — Лу тихо засмеялась, услышав эту метафору. — И это не изменилось. Я все еще поражаюсь, когда ты приходишь домой после десяти часов съемок и вместо того, чтобы завалиться спать, пытаешься вытащить меня в эти чертовы клубы. Карла не удержалась и фыркнула, услышав это. Она уже привыкла к закидонам подруги и была рада, что теперь вся ответственность за них ложилась на Гусмана. — Но, знаешь, я готов гонять по твоим любимым клубам после адского рабочего дня, готов слушать ежедневные гороскопы и варить твой любимый американо по утрам, пока ты разбираешься с очередными рекламодателями и забываешь позавтракать. — Он улыбнулся, заметив ее слегка растерянный, но такой счастливый взгляд, и, не удержавшись, провел ладонью по ее щеке. — Я всегда буду рядом, Лу, обещаю. Как ты была рядом, когда я шагал по краю пропасти и не хотел жить. Когда все отвернулись, потому что я вел себя, как последний… — Он замолчал и выдохнул. — А ты — нет. Если бы не твоя поддержка, я бы вряд ли стоял сейчас здесь. И вряд ли чувствовал бы себя таким счастливым. Я так люблю тебя, Лу, — Гусман снова улыбнулся, так мягко, что у нее запершило в горле. — И мне не терпится создать семью с тобой. Карла тоже едва сдерживалась, слушая его речь — она была так счастлива за свою лучшую подругу. Лу всегда весело замечала: «в беде познаваться легче, чем в радости, запомни, Карлита. если ты можешь быть счастливой за меня без капли зависти, значит, мне невероятно повезло с подругой». И она, наверное, была права. — Гусман… — Лу ничего не боялась; в конце концов, речи на публику были ее коньком. «Дайте моей сестре микрофон, и она разрушит парочку жизней», — шутил Валерио, и она всегда довольно улыбалась, слыша это. Но в эту секунду ей почему-то было так сложно собраться с мыслями и произнести давно заготовленную речь. После слов Гусмана у нее в горле стоял ком, а в уголках глаз собирались слезы, которые она упрямо сдерживала. — Я с детства мечтала о том, что когда-нибудь мы будем стоять здесь и произносить клятвы, но в какой-то момент перестала верить в то, что это когда-нибудь случится. Мы были такими придурками в старшей школе, — выпалила она, и гости удивленно охнули, явно не ожидая услышать что-то подобное в свадебной речи. Но Гусман понимающе кивнул, прекрасно зная, что она имеет в виду, и ободряюще улыбнулся ей навстречу, чтобы она договорила. — Ты и я, не знаю, кто больше. Сделали больно некоторым людям… — Она хотела посмотреть на Надю, сидящую где-то среди гостей, рядом с Андером и Омаром (последний уже разрабатывал план по охоте за свадебным букетом), но не решилась. — И друг другу. Гусман знал, что он сделал больнее; был благодарен ей за то, что они никогда не поднимали эту тему, но она иногда накрывала его, не давая забыть о том, что он сотворил когда-то. — Но, наверное, тот факт, что мы смогли пережить это — сначала по отдельности, а потом вместе — говорит о чем-то. Мне плевать, если кто-то думает иначе, правда, — она была в своем репертуаре; Самуэль хмыкнул, услышав эту фразу. — Я люблю нашу историю. Люблю то, что мы росли вместе, что не сразу пришли к тому, что чувствовали на самом деле. Люблю тебя-придурка-из-старшей-школы и тебя более зрелого. Люблю, потому что ты не сдавался, когда я френдзонила тебя полгода. Люблю твои безумные планы на наше будущее, люблю тебя всем сердцем, Гусман. Не дождавшись разрешения регистратора церемонии, Гусман притянул к себе Лу, и она смеясь обвила его руками за шею, отвечая на долгожданный поцелуй. «Теперь можете… э-э-э… поцеловаться», — неловко произнес регистратор, и его предложение утонуло в аплодисментах радостных родственников и друзей. — Ах, да, — вдруг, словно бы спохватившись, произнесла Лу и, отстранившись от уже пару секунд как мужа, перевела взгляд на подругу, которая стояла рядом, — Карла… — Та вздрогнула, почему-то вспомнив, как на благотворительном вечере почти шесть лет назад Лу тоже обратилась к ней в конце своей речи и выпалила язвительно-унижающее «Ах да, Карла трахается с Самуэлем». Сейчас эта новость, конечно, вряд ли бы кого-нибудь удивила, учитывая, что Самуэль держал на руках их трехлетнюю дочь, но у Карлы почему-то все равно пробежали мурашки по рукам. — Самуэль хочет сказать тебе кое-что. Карла округлила глаза, не понимая, что происходит, и почему Самуэль решил сказать ей что-то посреди свадебной церемонии их лучших друзей. Со стороны гостей раздался взволнованный гул — кто-то просто не понимал, что происходит, а кто-то уже догадался и не смог сдержать эмоций. Карла перевела взгляд на Самуэля, который медленно приблизился к ней с Паулой на руках и, опустившись на одно колено вместе с ней, увидел, как Карла на мгновение закрывает лицо ладонями, вдруг все понимая. Они почти не обсуждали эту тему. Это было странно и удивительно, но их почему-то не особо волновал тот факт, что они так и не поженились. Они давно чувствовали себя семьей — еще до появления Паулы — и не стремились официально подтвердить этот статус. Однако с тех пор, как Гусман сделал предложение Лу, Самуэль невольно начал задумываться об этом. Не то что бы он был так заморочен на теме брака, но решил, что это будет логичным шагом в их отношениях. Вряд ли в их жизни изменится что-то после свадьбы, но, сколько бы Карла не отмахивалась и не говорила, что ей это «совсем не важно», он знал — нет, он чувствовал — что ей хочется этого. Самуэль был не тем человеком, который готов кричать о своей любви с крыш многоэтажек, на виду у сотни у людей, привлекая внимание и умиленные взгляды окружающих. Он знал, Карла тоже была не из таких. Знал, что даже если они соберутся сыграть свадьбу, то она будет максимально домашней — как все их праздники, в кругу самых близких и парочки лучших друзей. Но вместе с тем ему хотелось сделать что-то особенное, запоминающееся — то, о чем их дочка потом будет просить по сто раз рассказать перед сном. — Карла… — Самуэль, наверное, нервничал так последний раз, когда родилась Паула. У него слегка першило в горле, но он старался смотреть только на Карлу и думать о том, что вокруг никого, кроме них троих, просто нет. — Ты знаешь, как сильно я люблю тебя. Не с первого, не со второго и даже не с третьего взгляда, но мы нашли путь друг к другу в итоге. Потеряли кучу времени в старшей школе, но что теперь сделаешь, — увидел, как она усмехнулась, и смог улыбнуться, несмотря на охватившее его волнение. — Знаешь, когда мы только начали нормально встречаться, я так много переживал о том, что у нас ничего не получится. Не потому, что не любил — наверное, потому, что наоборот любил слишком сильно. Загонялся по поводу и без, пока не понял, что у тебя подобных мыслей нет. Что ты просто живешь, просто любишь и просто хочешь быть со мной — и тогда я отпустил ситуацию, и тоже начал просто любить. И знаешь, что? — он перевел взгляд на дочку и покрепче прижал ее к себе. — Получилось неплохо. Карла засмеялась; ей захотелось опуститься к ним и поцеловать обоих, но Паула в этот момент достала из нагрудного кармана папиного пиджака маленькую коробочку и, открыв ее, протянула маме. — Карла, — Самуэль осторожно взял ее ладонь свободной рукой, — ты станешь моей женой? — Скажи «да», мамочка! — нарушила на секунду воцарившую тишину Паула, и Карла снова засмеялась. — Ну, конечно, да, вы, заговорщики! Карла не подумала об этом в те секунды, но гораздо позже с удивлением поняла — Лу, которая с шестого класса клялась, что ее свадьба будет только ее днем, и никто не посмеет «украсть ее thunder», сама предложила Самуэлю перетянуть внимание на них с Карлой. Она спросила ее об этом, уже на собственной свадьбе, и Лу тогда удивленно посмотрела на нее: «really, Карла? какая, к черту, разница? я была так счастлива за тебя, что мне даже в голову это не пришло». И Карла с удивлением осознала, что с годами они и правда научились искренне радоваться друг за друга — так, чтобы не «90% радости и 10% зависти», а чисто, без всяких задних мыслей. — Вот теперь операция «макароны» завершена успешно, — поднимая бокал с шампанским, заметила Лу и бросила лукавый взгляд в сторону мужа. — А я еще на первом курсе говорила тебе, что моя идея сработает. — Да, когда ты произнесла это в первый раз, я думал, ты просто накурилась на какой-то вечеринке, — хмыкнул Гусман, и несчастное шампанское едва не оказалось у него на лице. — Ладно-ладно, не сердись, — засмеялся он. — Мы и правда неплохо сработали. — Они дали друг другу «пять» и улыбнулись, зная, что все только начинается.

*

Паула довольно засмеялась, когда родители замолчали. Она никогда не уставала от этой истории. И хотя она уже едва помнила себя в трехлетнем возрасте, тот день не мог так просто исчезнуть из памяти. — Ну все, теперь ты можешь спать, маленький макаронный монстр? — Самуэль крепко-крепко укутал ее в одеяло, и они с Карлой вместе склонились над дочкой, чтобы поцеловать ее перед сном. — Да, папочка, теперь я могу спать спокойно, — на полном серьезе отозвалась Паула и проводила родителей уже полусонным взглядом. Самуэль выключил верхний свет, оставляя гореть лишь маленький ночник около кровати дочери, а Карла осторожно прикрыла за ними дверь, и они оба оказались в коридоре. Самуэль тут же притянул жену к себе и, оставив на ее губах почти невесомый поцелуй, сонно улыбнулся: — С днем рождения, родная. Карла зевнула, устраивая голову на внутренней стороне его плеча, и сонно улыбнулась ему в ответ. Это был хороший день. И впереди их ждет еще много таких — тех, где они продолжат быть любящими, счастливыми и нерушимыми.