Indestructibles

Карла заканчивала краситься, когда лежащий на столе ноутбук Самуэля оповестил о том, что ему кто-то звонит. Это было на следующий вечер после того, как они с Лу «слегка перебрали», поэтому Карла все еще чувствовала себя не лучшим образом. Мысль о том, что через полтора часа она увидит своих родителей, только сильнее нервировала ее, поэтому отвечать на видео-звонок у нее не было никакого желания. Но Самуэль выбрался в супермаркет, потому что у них буквально закончилось все, а на загоревшемся экране значилось короткое «мама», поэтому Карле пришлось пересесть за стол и принять вызов. — Карла! — увидев ее, воскликнула Пилар. — Как дела, дорогая? Карла улыбнулась. Хотя они и разговаривали пару раз от силы, Пилар относилась к ней максимально дружелюбно, и это чувствовалось даже через экран. — Все хорошо, — поторопилась ответить она и добавила: — Самуэль ушел за едой, скоро вернется. Как там у вас? Пилар закурила и усмехнулась: — Да в целом, ничего нового. Надеюсь, вы не едите там одни макароны? Потому что Саму может сидеть на них месяцами. — Чередуем их с полезными ужинами, можете не волноваться. — Хотя это было неправдой. Последние несколько дней они питались как-то обрывочно, если вообще вспоминали о том, что надо поесть. — Знаешь, что? — увлеченно произнесла Пилар и подмигнула Карле: — Пока Саму где-то болтается, мы можем погадать. Я ведь тебе обещала. Как ты на это смотришь? Карла мгновенно перевела взгляд на часы. У нее было еще много времени до ужина с родителями, поэтому она кивнула: — Окей. Правда, я никогда этим не занималась. — Тебе ничего и не нужно делать, — засмеялась Пилар, затушив сигарету в тарелке и достав откуда-то небольшую колоду карт. Они явно были не игровыми — пока Пилар перемешивала их, Карла успела заметить странные, незнакомые ей рисунки на обороте. — Расслабься и постарайся выкинуть все беспокойные мысли из головы, — посоветовала она, и Карла усмехнулась про себя. Как будто это было так легко сделать. — Первый раз пытаюсь гадать по видео-связи, — добавила она с ухмылкой, — но, видимо, современные проблемы требуют современных решений. Карла вежливо улыбнулась. Вообще-то она не верила в гадания, магию и сверхъестественные силы. Самуэль упоминал, что гадания его мамы — это так, хобби, которым она никогда бы не смогла заработать на нормальную жизнь, но, тем не менее, не отказывалась от него. Раньше к ним в квартиру частенько заходили соседи с разных этажей, коллеги мамы по работе, знакомые знакомых, даже пара подружек Самуэля из прошлой школы — все, кто верил в подобные вещи, потерял надежду на что-то другое или просто любопытничал. Пилар принимала своих «клиентов» безоговорочно, с кого-то брала с деньги, а кому-то легко сжимала руки с протянутыми купюрами и отрицательно качала головой. У нее было одно правило — она не гадала своим сыновьям. Но те не то что бы жаждали «узнать свою судьбу», поэтому сложившаяся ситуация устраивала всех троих. — Как это работает? — не удержалась от вопроса Карла. — Или вы не раскрываете своих профессиональных секретов? — Ей стоило больших усилий сдержать сарказм, перемешанный со скепсисом. — Почему же, я тебе все объясню, — возразила Пилар, прекратив перемешивать карты и расчистив пространство перед собой. — Сначала я выложу на стол три карты, они будут основными. Потом добавлю к каждой еще по две — они вспомогательные. Это обстоятельства или детали, которые будут окружать основные события. И в конце вытяну еще одну, финальную, с помощью которой мы посмотрим на ситуацию в целом. — Но там же нет прямых ответов? — перебила Карла. — Верно, — кивнула Пилар, — там есть изображения, которые можно трактовать по-разному. — От чего зависит трактовка? — не унималась она. — В этом и состоит моя работа, — усмехнулась Пилар. — Понять трактовку. — Но как ее можно понять? — Карле хотелось какого-то человеческого объяснения. — Есть какая-то книжка с правилами или вроде того? — Книжки есть, — согласилась Пилар. — Но вещи, которые внутри нас, зачастую работают куда лучше. Карла закусила нижнюю губу. Нет, она не верила в гадания, но почему-то ощущала себя так странно в эту минуту. Ей в принципе редко хотелось заглянуть в будущее. Разве что в тот момент, когда Самуэль не отвечал на ее сообщения, не пришел на важный экзамен, а несколько часов спустя в школе появились полицейские, и она уже знала, что это связано с ним. — Карла! Я дома! — Входная дверь хлопнула, и бодрый голос Самуэля вывел ее из задумчивости. Он мгновенно стянул кроссовки, разбросав их по прихожей, скинул куртку на ближайшую тумбочку и появился на пороге гостиной с двумя крафтовыми пакетами, заполненными доверху. — Легок на помине, — проворчала Пилар, не поднимая глаза от карт. Аккуратно раскладывала их в понятной только ей последовательности, рубашками вверх. — Что ты тут… — Самуэль отложил в сторону пакеты и, наклонившись к Карле, хотел было полюбопытствовать, что она забыла в его ноутбуке, но заметил вдруг на экране знакомое лицо. — Мам! — удивленно воскликнул он. — М-м-м, узнал, — усмехнулась Пилар, поднимая взгляд. — А теперь иди, займись чем-нибудь полезным и не мешай нам. — Быстро же вы спелись, — хмыкнул Самуэль, обнимая Карлу и ловя на себе ее дразнящий взгляд. Они провели вместе всего несколько дней, но ему казалось, прошло гораздо больше. Будто она была его недостающей частью, или они уже встречались когда-то — просто не в этой жизни. Самуэль не верил в подобные вещи, в судьбу в целом, но ему хотелось считать их отношения чем-то особенным. Хотелось верить, что он попал в Лас-Энсинас и прошел через весь этот ад, чтобы они в итоге были вместе. Он оставил Карлу один на один с Пилар, а сам ушел на кухню разбирать свои покупки. Но делал это довольно аккуратно и старался не шуметь — ему, если честно, было любопытно послушать, что мама нагадает Карле. Поначалу она долго говорила что-то про энергию или энергетику — тут он был бессилен и почти заскучал — однако потом стала разбирать трактовку выпавших Карле карт, и тут он обратился в слух. — Смотри, вот твоя первая основная карта, — донесся до него голос мамы, — она значит «старый друг». — Старый друг? — удивленно переспросила Карла. — Да, знаешь, она довольно многозначная. Как привет из прошлого — то есть друг или знакомый, о котором ты и думать забыла, вдруг снова появится в твоей жизни. Самуэль крепко сжал в руках пачку растворимого кофе. Он знал, что это наверняка была случайность — если бы он вышел сейчас на улицу, остановил рандомного прохожего и сказал ему «чувак, тебя ждет привет из прошлого», то наверняка попал бы в девяти случаях из десяти — но в то же время у него в висках стучало имя «Кристиан», и ему это не нравилось. — Теперь посмотрим подробнее, — продолжала Пилар, тем временем. — Откроем два обстоятельства, которые будут связаны с появлением этого старого знакомого. Та-а-ак… — протянула она как-то озадаченно. «Что, что там?» — подумал Самуэль с волнением и бросил быстрый взгляд на Карлу. Она улыбалась и выглядела расслабленно. Вряд ли связывала предсказание мамы с Кристианом, и Самуэля это немного успокоило. — Одна из карт — это конфликт, — сказала Пилар. — Серьезный. Здесь есть кровь и… — Она замолчала. — И? — Карла нахмурилась. — И чья-то смерть, — Пилар показала ей третью карту. В их маленькой квартире на несколько секунд воцарилась тишина. Воздух вдруг показался Самуэлю таким тяжелым, едва проходящим в легкие. Он шумно вздохнул. Да нет, надо мыслить логически. Когда гадания его мамы вообще сбывались? Когда к ним в квартиру врывался кто-нибудь со словами «боже, Пилар, все было верно! я хочу знать, что со мной будет дальше»? То, что она говорит — это просто общие слова, и вряд ли они как-то связаны с Кристианом. Почти наверняка не связаны, и почти наверняка карты — это просто карты. — Какая еще смерть? — Карла поменялась в лице; теперь она выглядела обеспокоено. Свела брови к переносице и едва заметно побледнела. Смертей за последний год в ее жизни было достаточно. — Это может быть и чья-то давняя смерть, — пояснила Пилар. — Как воспоминание или вроде того. Понимаешь? Карла кивнула и заметила вдруг, как Пилар отвела от нее взгляд, будто не договорила что-то. Ей совсем не понравилось это. — Ладно, давай откроем вторую основную карту, хорошо? Смотри, первое значение этой карты — «отец», — сообщила Пилар, невольно заставляя Карлу насторожиться сильнее. — Какие у нее еще значения? — перебила Карла. — Их много, — отозвалась Пилар. — Но здесь работает первое. — Почему? — Это сложно объяснить, — призналась Пилар, демонстрируя ей карту. Карла едва сдержалась, чтобы не закричать. На карте был изображен какой-то видавший виды старец, но в руках он держал бокал вина, и вино внутри больше напоминало кровь, чем благородный напиток из местных виноградников. Это было так странно. Она не верила в это, но ей предстояло сегодня обсуждать дела винодельни с родителями, и она ощущала легкое покалывание на кончиках пальцев, которое нервировало ее только сильнее с каждым новым словом Пилар. — Но если мы откроем две вспомогательные карты… — Она снова замолчала, и Карла не выдержала: — Что, что там не так? — Черт, просто так редко бывает, — пробормотала Пилар, беря в руки карты и направляя их в сторону камеры. — Видишь? Две вспомогательные карты те же, что были у первого основного события. Конфликт и смерть. Карла нервно рассмеялась. — Есть вариант, что вы просто плохо перемешали их? — Нет, — покачала головой Пилар, — это работает не так. — Как-то мне уже не хочется смотреть, что там в третьей, — призналась Карла. — Уверена? — спросила Пилар. — Лучше узнать, чем потом мучиться в неведении. «Это же гадание, — напомнила себе Карла. — Они не сбываются. Ты делаешь это просто, чтобы не грубить маме Самуэля. Они ничего не значат. Расслабься». Эта мантра немного помогла, и она нашла в себе силы улыбнуться: — Ладно. Может, там будет что-то хорошее. Пилар вытянула третье основное событие и сама облегченно выдохнула: — Да, это хорошее. Ну или… по крайней мере, не плохое. Карла дважды моргнула, когда Пилар продемонстрировала ей карту. — Это… младенец? — неуверенно пробормотала она. — Да, но это не прямое значение карты, — улыбнулась Пилар. — Она означает что-то вроде «нового начала», в любой сфере. Даже скорее — новое многообещающее начало. Отношений, например, — Она подмигнула Карле через экран. — И два обстоятельства, которые сопутствуют твоему новому началу… — Она перевернула две оставшиеся карты и отдернула от них ладони так резко, словно обожглась. Карла вдруг поняла, что Пилар скажет дальше. — Конфликт и смерть? — переспросила она ровно. — Такое в моей практике первый раз, — поднимая на нее внимательный взгляд, призналась Пилар. — Одни и те же обстоятельства трижды… — Может, карты просто решили поиздеваться? — усмехнулась Карла. Ее почему-то успокоило это. Теперь предсказание звучало как полный бред, и она почти не сомневалась, что гадания Пилар не работали. — Может, — согласилась Пилар, опустив взгляд и потянувшись за пачкой сигарет, чтобы выкурить еще одну. — Давай посмотрим на финальную, которая обычно проясняет картину, хорошо? Карла с готовностью кивнула. Они справились даже быстрее, чем она думала, а значит она не опаздывала на ужин к родителям. Можно будет не выслушивать мамино вечное «запомни, дорогая, приходить вовремя — это не просто правило хорошего тона, это показатель статуса». Уфф, как же бесит. Как будто богатые и знаменитые никогда не попадают в пробки, не просыпают важные мероприятия, не задерживаются дома, мучительно рассуждая, что бы надеть сегодня. Пилар показала ей последнюю карту, на которой раскинулось темно-синее полотно с сияющими огоньками-звездами. В центре карты было прорисовано окно, будто бы висящее в невесомости, и на него опиралась маленькая девочка, стоящая к ним спиной. Карла удивленно подняла брови. — Окей, даже представить не могу, что это. Пилар вздохнула. — К сожалению, это плохая карта. — Разве маленькая девочка не должна означать что-то хорошее? — полюбопытствовала Карла. — Типа детства или возвращения к истокам? — Нет, — покачала головой Пилар. — Точнее, не совсем так. Она означает что-то, пришедшее в самый неподходящий момент. Поэтому она как будто парит в невесомости — в сомнениях, в темных мыслях. — Пилар вздохнула; слишком хорошо знала, что на самом деле может означать эта карта, но не хотела пугать Карлу. Карла едва заметно улыбнулась. — Ладно, надеюсь, ваши предсказания страшнее, чем события в реальности, — заявила она, стараясь, чтобы ее голос не звучал насмешливо. Пилар слабо улыбнулась ей в ответ. Она совсем не ожидала такого исхода — думала, это будет легкое гадание, где они поболтают о любви, правильных и неправильных решениях, может, приключениях и выборе. Но уж точно не о конфликтах и смерти. Они попрощались, и Карла, закрыв ноутбук, зашла на кухню, где уже вовсю орудовал Самуэль — готовил ужин на одного, зная, что Карла уйдет сегодня к родителям. — Ну что, как там гадание от моей мамы? — спросил он, поднимая на нее взгляд. — М-м-м, все плохо, — весело ответила Карла, забираясь на стул с ногами и выхватывая слайс томата прямо из-под ножа у Самуэля. — У твоей мамы всегда такие депрессивные предсказания на будущее, или только мне так повезло? Самуэль неопределенно покачал головой. — Честно говоря, никогда не интересовался этим. Что тебе выпало? — Старый друг, отец и младенец, — усмехнулась Карла. — Все это приправлено кровью, конфликтами и смертями. А, и еще какая-то штука, которая парит в невесомости… Короче говоря, тебе нужно поскорее свалить от меня, чтобы моя черная полоса не захватила и тебя, — страшным шепотом добавила Карла и поймала смеющийся взгляд Самуэля. Он был рад, что она восприняла слова его мамы таким образом. Наверняка все это было неправдой, а его параллель между картой со старым другом и Кристианом — просто частью его воспаленного воображения. — А если серьезно, она реально в это верит? — полюбопытствовала Карла. — Понятия не имею, — пожал плечами Самуэль. — Вроде да. Но она говорит, что карты не всегда дают четкие ответы и все в таком духе. Короче, спасибо, что согласилась на ее авантюру и не стала ничего говорить, — усмехнулся он. — Мы с Нано иногда попадали под горячую руку, когда пытались доказать ей, что гадания — это полный бред. — Иногда лучше промолчать, — согласилась с ним Карла. — Но, знаешь, я видела, что ей не по себе от этих предсказаний. Надеюсь, твоя мама не переживает за судьбу своих клиентов? — спросила она то ли в шутку, то ли всерьез. Самуэль покачал головой: — За клиентов нет. А вот если речь идет о девушке ее сына… Карла усмехнулась. — Что? — Ничего, просто, кажется, ты впервые назвал меня своей девушкой, — заметила Карла. — Ну да, в Инстаграме мне же пришлось представить тебя как свою невесту, — усмехнулся Самуэль и, вдруг вспомнив о чем-то, отложил в сторону нож, которым все это время старательно нарезал овощи. — Черт, совсем вылетело из головы! — бросил он на ходу и ринулся в свою комнату. Карла с любопытством наблюдала за ним, незаметно подъедая все, что он успел отправить в миску для салата. Самуэль снова возник на кухне буквально несколько мгновений спустя. Он сжимал что-то в левом кулаке и выглядел взбудораженно. — Что это с тобой? — удивилась Карла, перестав воровать его еду. — Ну, ты же идешь сегодня к родителям, — устроившись на стуле рядом с ней, сказал Самуэль. — У тебя что, какое-то холодное оружие в кулаке? — хмыкнула Карла. — Вообще, это неплохая идея. Я думала взять с собой газовый баллончик. Самуэль усмехнулся, положив свободную ладонь ей на колено и едва заметно сжав его. Карла с удивлением поняла, что он волновался, и накрыла его ладонь своей рукой. — Хей, ты чего? Это просто ужин, со мной все будет в порядке. Тем более, мы встречаемся на нейтральной территории — вряд ли папочка задумает устроить что-нибудь посреди ресторана. Ну, и мама, надеюсь, хоть немного, но сдержит его. — Карла вздохнула. Она тоже нервничала, думала, что они скажут ей на этот раз, как отнесутся к ее отношениям с Самуэлем (заранее знала, что чем-то хорошим это вряд ли обернется). — Да нет, дело не в этом… — Самуэль вздохнул, собираясь с мыслями. Он не мог объяснить себе, почему делает это, но точно знал, что хочет это сделать. — Просто я подумал, что если для твоих родителей мы как бы помолвлены… у тебя должно быть кольцо, — сказал он одним духом и разжал пальцы. Карла перевела непонимающий взгляд с лица Самуэля на его ладонь. На ней действительно лежало кольцо — золотое, с тонким ободком и аккуратным прозрачным камешком. Оно явно было не новым, но, судя по размеру камня, стоило прилично. — Какого черта? — растерянно пробормотала Карла. — Где ты его взял? — Мама оставила мне его со словами «сдашь в ломбард, если будет не хватать на жизнь», — усмехнулся Самуэль и объяснил: — Это кольцо моей бабушки. — Той, которая готовила тебе польворони в июле? — вдруг засмеявшись, перебила Карла. — Да, точно, — кивнул Самуэль. — Вторую, по папе, я никогда и не знал. У мамы всегда были непростые отношения с бабушкой, поэтому она распродала почти все ее вещи, когда та умерла. Но кольцо оставила. И так как пока мне хватает на жизнь… — Он перехватил кольцо свободной рукой и поднял вопросительный взгляд на Карлу. — Померяешь? Карла снова засмеялась. — И почему у нас все, не как у людей, а? Самуэль оставил ее вопрос без ответа и, взяв ее ладонь в свою руку, осторожно надел кольцо на ее безымянный палец. Оно было слегка велико, но в целом держалось нормально. Карла высвободила руку, вытянула ее вперед, чтобы полюбоваться тем, как сидит кольцо, и с иронией произнесла: — Да-а-а, когда я летела сюда из Лондона, не думала, что мои каникулы закончатся именно так. Самуэль усмехнулся. — Знаешь, я тоже не планировал пользоваться этим кольцом еще хотя бы пару лет. Карла удивленно подняла брови. — О чем это ты? — О том, чтобы сдать его в ломбард, когда совсем обеднею, конечно. — Дурак, — рассмеялась Карла, пихая его под ребра. — Но спасибо, что подумал об этом, правда, — добавила она уже серьезно. — Верну после ужина! — и весело подмигнула ему, а Самуэль в эту секунду впервые подумал, что не хочет забирать у нее кольцо обратно. Лу решила провести сегодняшний вечер в одиночестве. Точнее, сначала позвонила Карле, но та напомнила о том, что у нее ужин с родителями, потом — Наде, но она тоже была занята. У Омара было свидание с Андером, Валерио укатил куда-то с отцом, а с Самуэлем и Гусманом ей просто не очень хотелось связываться. Она надела любимое черное платье и довольно покрутилась перед зеркалом, бормоча себе под нос «you can never go wrong with a little black dress». Дополнила свой образ длинным пальто и полусапожками, чтобы не замерзнуть, и, захватив маленькую сумочку с инициалами Коко Шанель, отправилась на улицу. Удивительно, но ноги сами привели ее к знакомому клубу — тому, в котором она (и большая часть ее бывших одноклассников) не была с выпускного. «Убийца всегда возвращается на место преступления», — бодро сообщил ей внутренний голос, и Лу вздрогнула, останавливаясь перед входом. Она умело затыкала этот голос последние несколько месяцев. У нее всегда были какие-то дела в Нью-Йорке — учеба, вечеринки, новые знакомства, пробежки с Надей в Центральном Парке по утрам — и она перестала слышать себя. Так было легче. Просто выкинуть эту историю из головы, ограничившись коротким «черт, я была пьяная, а он бы выжил, если бы не упал с такой высоты». — Девушка? Вы заходите? — Кто-то слабо толкнул ее, и Лу послушно, словно бы подчиняясь кому-то, перешагнула через порог. Внутри было жарко и громко, разноцветные огни били в глаза сразу при входе — сегодня здесь превалировал зеленый и красный. Лу быстро расстегнула пальто, решив, что всегда успеет сдать его в гардероб, и, стараясь не оглядываться, чтобы вдруг не наткнуться на кого-нибудь знакомого, прошествовала прямо к барной стойке. — Ого, какие люди! — раздался рядом веселый голос, и Лу мысленно выругалась. Омар стоял около барной стойки в своей любимой гавайской рубашке и приветливо улыбался ей навстречу. — Привет, Лу! — Привет, darling, — пробормотала Лу, обнимая его в ответ и вежливо улыбаясь. — Я думала, ты сегодня с Андером. — Так и есть, — кивнул Омар. — Нам стало скучно, и он позвал Гусмана, так что мы тусим втроем, — Он указал на один из столиков, уместившихся в отдалении от танцпола, где сегодня было не так много народу, как обычно. За столиком сидели Андер и Гусман. Они мирно болтали о чем-то и улыбались, а перед ними стояли две бутылки их любимого пива. — Ну, естественно, — пробормотала Лу. — Ты что-то сказала? — не расслышал Омар и кивнул бармену, который отдал ему готовый коктейль. — Говорю, прекрасная компания! — выпалила Лу. — Развлекайтесь! — Не хочешь присоединиться? — даже удивился Омар. — Мне напомнить тебе, чем закончилось наше последнее двойное свидание, dear? — язвительно спросила Лу. Она вела себя как обычно, но чувствовала себя просто отвратительно. Взгляд то и дело поднимался к стеклу, которое давно поменяли. Однако она все равно видела на его месте расползающиеся по всему периметру царапины, которые словно по волшебству распадались, превращались в мелкие осколки и летели вниз с немыслимой скоростью. Кто-то кричал, и крики смешивались с громкой музыкой, которая словно пыталась заглушить их, но у нее не выходило. «Нет, нет, нет, пожалуйста, хватит!», — в изнеможении подумала Лу, опустившись на один из барных стульев и пропустив мимо ушей ответ Омара. Гусман бросил беглый взгляд в сторону барной стойки, чтобы понять, когда вернется Омар, и заметил вдруг рядом с ним Лу. Бросив Андеру «момент, я сейчас», он подскочил со своего места и, едва не снеся по дороге зазевавшихся танцоров, приблизился к знакомой парочке. — Не думал увидеть тебя здесь после вчерашнего, — усмехнулся Гусман, кивнув Лу в знак приветствия. Она немедленно показала ему средний палец. — Пожалуйста, дорогой, иди к черту. — Так, ладно, погодите, я уйду, и вы можете устраивать свои семейные разборки, — хмыкнул Омар и, захватив второй коктейль, отправился обратно к Андеру. — Серьезно, что ты здесь делаешь? — полюбопытствовал Гусман, облокотившись о барную стойку. — А это что, секретное место? — рассердилась Лу. — Я пришла расслабиться. — Ты же никогда не ходишь в клубы в одиночестве, — удивился Гусман. — Ну, как видишь, теперь хожу. У тебя еще какие-то вопросы? — Лу… Они пересеклись взглядами, и Гусман осекся. — Ну что? — устало переспросила она, отворачиваясь от него. — Оставь меня в покое хотя бы сегодня, Гусман. Я хочу побыть одна. — Ты думаешь о Поло? — Гусман, кажется, и не собирался слушаться ее. Устроился на стуле рядом и требовательно переспросил: — Да? Лу пожала плечами. — Да. Думаю о том, что он мог бы сейчас тоже сидеть где-нибудь здесь или кататься на лыжах в Андорре, как обычно. Гусман вздохнул. — Он собирался сдаться, Лу. Поэтому если бы и сидел сейчас где-нибудь, так это в тюрьме. — Ну а теперь его просто нет нигде. Что, по-твоему, лучше? — Лу подняла на него взгляд, и Гусман мог поклясться, он никогда не видел ее такой. — Что лучше для его матерей? — Она резко замолчала, закрыв лицо руками, но не заплакала. Только покачала головой, и пара прядей выбились из-под ее любимого ободка. Да, это было случайное убийство, да, она была пьяна и едва понимала, что делала, да, ее бы оправдали в суде, если бы дело дошло до него — она прекрасно знала все это. Только ее тревожила другая сторона. Та, где матери Поло сидели за столом и невольно смотрели на пустующий стул, который раньше занимал их сын. Та, где они собирали его вещи в коробки и вывозили их куда-то — может, отдавали на благотворительность или просто выбрасывали, чтобы поскорее забыть. Та, где Андер и Гусман осекались, вспоминая какую-то историю из детства, потому что рядом не было третьего участника их безумных приключений. Та, где вместо Поло теперь зияла пустота. Та, где были люди, которые любили его. Та, где она забрала жизнь — случайно, но от этого почему-то было не легче. — Знаешь что, поехали, — вдруг решительно произнес Гусман, подхватывая Лу под локоть. Она вырвалась: — Никуда я с тобой не поеду! — Лу, тебе нужно сделать это, иначе ты сойдешь с ума от своих мыслей. Я тебя знаю. Они ехали не так долго — кажется, прошло не больше двадцати минут, которые они провели в молчании, прерываемом лишь монотонным голосом навигатора. Гусман притормозил у высоких черных ворот, и Лу вдруг поняла, куда он привез ее. Это было кладбище. — Разве оно не закрыто так поздно? — удивилась Лу, выбираясь на улицу вслед за ним. Гусман подмигнул ей: — Естественно, закрыто. Но я знаю, как можно пройти. — И почему я не удивлена? — Лу вздохнула, послушно вкладывая ладонь в его протянутую руку, и они, оббежав часть сплошного забора, добрались до небольшой лазейки, которой Гусман пользовался уже довольно давно. Гусман и еще куча подростков, которые любили потрепать себе нервишки. — Мы в детстве часто пробирались сюда, — объяснил Гусман, когда они с Лу уже вышагивали по тропинке, и он уверенно вел ее к знакомому памятнику. — Андер, Поло и я, — на всякий случай добавил он, хотя Лу и так поняла. — Нам казалось это чем-то… — Он задумался над определением. — Exciting? — подсказала Лу. — Точно, — согласился Гусман. — Было весело и страшно одновременно. — Ну вы и придурки, — усмехнулась Лу. Гусман едва заметно улыбнулся. — Андер однажды чуть не раскроил себе голову, когда решил перелезть через забор, а не воспользоваться нашей лазейкой. Крови было — жесть! Мы думали, отбросим коньки все втроем, и знаешь, что Андер тогда нам сказал? — Боюсь представить, — фыркнула Лу. — Что если и умрет здесь, то хотя бы сэкономит время на перевозке. — Ну и юморок у него, — вздохнула Лу. Они подошли к памятнику Поло, резко выделявшемуся на фоне остальных своей белизной. У подножия лежали свежие лилии — значит, его матери сегодня были здесь. Лу судорожно вздохнула, приближаясь к памятнику. Она не была здесь ни разу и, наверное, никогда бы не решилась прийти, если бы не Гусман. Тот осторожно присел на холодный камень, где они с Андером провели так много часов (а может, их время здесь уже можно было измерять днями). Кто бы мог подумать тогда, в детстве, что несколько лет спустя они будут пробираться сюда уже вдвоем. Кто мог представить, что самый осторожный из их компании, вечно вздрагивающий от любого шороха Поло будет покоиться под землей в свои восемнадцать. Лу ощутила, как что-то больно сдавливает все внутри; пошатнулась и коснулась коленями твердой земли. — Аккуратно! — Гусман тут же перебрался к ней, осторожно подхватил под руки и попытался поднять, но Лу помотала головой, и он остановился, но отпускать ее не стал. Она вдруг сдавленно прошептала: — Я не хотела… Гусман, я не хотела, — и, ощутив, что больше не может бороться с подступающими слезами, расплакалась у него на груди. Гусман растерянно прижал ее к себе, услышал, как бешено колотится ее сердце, и осторожно коснулся ее щеки большим пальцем. — Я знаю, Лу. Я уверен, он тоже знает, — прошептал он в ответ, и Лу почему-то заплакала сильнее. Ей едва хватало дыхания, наверное, потому, что она хотела сказать так много, но не могла четко сформулировать то, что чувствовала. Она не хотела стать причиной страданий других — живых, тех, кто остался наедине с этим горем и теперь учился существовать с ним. — Это просто дурацкое стечение обстоятельств, слышишь? — шепнул Гусман успокаивающе. — Так бывает. — Я просто… — Лу всхлипнула, постаралась сделать так, чтобы голос звучал ровнее, но получалось с трудом. — Просто думаю о тех, кто страдает по нему так же, как ты страдал по Марине. Гусман выдохнул, крепче прижимая ее к себе. — Кто-то ведь страдает, — прошептала Лу и, подняв на него заплаканные глаза, спросила: — Да? — может, надеялась, что он ответит «нет». — Я не знаю, Лу, — честно ответил Гусман. — Почти у всех были довольно напряженные отношения с ним. Лу постепенно успокаивалась. Теперь они с Гусманом вместе сидели у подножия — Лу перебралась к нему на колени, потому что на камне было холодно, и он прижимал ее к себе, как в старые добрые времена. — Спасибо, Гусман, — выдохнула она, и он удивился: — За что? — Не знаю, — Лу едва заметно улыбнулась. — За то, что привел меня сюда. И выслушал. Наверное, это хорошее завершение. Гусман поднял брови. — Завершение чего? Лу молчала. — Лу, — требовательно произнес он. — Что ты имеешь в виду? Она вздохнула, поднимая на него лицо. Устроила голову у него на плече и как обычно смотрела на него снизу вверх. — Я уезжаю, Гусман, — сказала она на выдохе. Гусман улыбнулся. — Да я знаю. Каникулы заканчиваются через два дня, что поделать. Она немного отстранилась и покачала головой: — Нет, ты не понял меня. Я не вернусь в Мадрид. Гусман не поверил в то, что услышал, и растерянно переспросил: — Прости? — Думаю, так будет легче, — призналась Лу, — я хочу остаться в Нью-Йорке, хочу работать там. Может, когда-нибудь встречу там кого-нибудь особенного, а может и нет… Но главное, что я хочу оставить все эти истории позади, понимаешь? Меня триггерит от одного упоминания Лас-Энсинас, а когда я думаю, что Каэтана может сломаться и пойти в полицию, я просто… — Она замолчала и с надеждой повторила: — Ты понимаешь меня? — Нет, Лу, — неожиданно сердито ответил Гусман. — Я не понимаю. У тебя здесь отец, Валерио, чертова куча друзей… Ну ладно, может, не чертова куча, но у тебя есть я, Карла, Саму. Надя, которая наверняка вернется однажды. Омар. Ты хочешь просто кинуть нас всех? — Нет! — поспешно возразила Лу. — Конечно, нет. Вы можете пригонять ко мне в Нью-Йорк, или мы можем летать отдыхать куда-нибудь вместе… Не знаю, сейчас ведь есть миллион вариантов, чтобы увидеться, если очень захотеть. Гусман молчал. Она была права, он знал, но не хотел соглашаться с этим. — Хей, не грусти, напарник, — усмехнулась вдруг Лу, — у нас есть еще два дня. Можем успеть сотворить много всего безумного за это время. — У меня даже есть одна идея, — признался Гусман. Это была не совсем его идея — скорее доработанный им план Самуэля. Тот собирался устроить вечеринку — пока не знал, какую и как — чтобы собрать как можно больше народа, и во время этого кипиша успеть поболтать со всеми, на кого впоследствии мог выйти Кристиан. Гусман это одобрил и мысленно добавил пару деталей, но делиться ими с Самуэлем не стал, заявив, что возьмет организацию на себя. — Надо замутить вечеринку. Лу фыркнула. — Блестяще. Очень свежая идея, dear. — Нет, ты не поняла, — покачал головой Гусман. — Это будет наш финальный шаг в операции «макароны», — Лу удивленно подняла брови. Раньше его так бесило это название, а теперь он произнес его с долей гордости. — Мы устроим вечеринку-сюрприз по случая «помолвки» Карлы и Саму. Лу выдохнула: — Гусман! Черт, признаю, я недооценивала тебя. Он подмигнул ей: — Учусь у лучших. — Но на душе у него было паршиво. Что можно было придумать за два дня, чтобы она передумала уезжать навсегда? Карла толкнула дверь в ресторан, где они раньше часто собирались семьей. Даже семьями — с Поло и его матерями. Их родители тогда обсуждали новости, слушали байки из издательства Лиз, пили много вина и смеялись над чем-то таким, что Карла и Поло не понимали. Они сбегали от взрослых при первой же возможности — прятались на веранде, целовались, пока никто не видит, и обсуждали будущее, которое казалось таким далеким. Карла резко выдохнула, отгоняя непрошеные воспоминания, поправила кольцо и решительно зашла внутрь. Ее родители уже расположились за столиком и даже успели заказать аперитив. — Привет, милая, — сказала мама, поднимаясь со своего места, чтобы обнять ее, и Карла тут же прижалась к ней, на секунду представив, как здорово было бы, если бы они сейчас поддержали ее. Сказали: «оставим все это в прошлом, дорогая. расскажи, как ты. как Самуэль?». — Сразу перейдем к обсуждению дел, или сначала хочешь поведать нам, как ты собираешься потратить все деньги на свадьбу с доставщиком пиццы? — вкрадчиво произнес ее отец, и Карла тут же метнула в его сторону сердитый взгляд. Ну, конечно, ему нужно было испортить все в первую секунду — по-другому он просто не умел. — Теодор, — выразительно посмотрела на него мама. — Не надо. Карла нам сейчас сама все расскажет, правда, дорогая? — переведя взгляд на дочь, которая внимательно изучала винную карту, спросила она. — Я расскажу, — мгновенно согласилась Карла, откладывая карту в сторону. — Во-первых, то, что я делаю со своими деньгами, вас никак не касается. Во-вторых, я могу быть с кем угодно… — Можешь быть с кем угодно, а выбрала мальчишку, разъезжающего вокруг на велосипеде, — оборвал ее отец. «Ух, кажется, папочка совсем не в духе», — поняла Карла. — Ты что-то имеешь против велосипедов, папа? — холодно переспросила Карла. — Это, кажется, один из самых популярных видов спорта в мире. В твоем возрасте тоже не помешало бы. — Прекрати! — Отец бросил на нее мрачный взгляд. — Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. — Ну, и вы тоже все понимаете, — равнодушно пожала плечами Карла. — Мы не в восемнадцатом веке, чтобы я спрашивала у вас разрешения на то, чтобы выходить замуж, так что хотите вы этого или нет, но мы с Самуэлем будем вместе. Сомневаюсь, что вы придете на свадьбу, но я все-таки сделаю приглашения на ваши имена, — язвительно добавила она, снова возвращаясь к меню. — Карла, — Мама осторожно накрыла ее ладонь своей рукой, — детка. Я все понимаю, но у тебя впереди вся жизнь. Выходить замуж, только достигнув совершеннолетия, это огромная ошибка. — Для кого-то да, — спокойно согласилась Карла. — Для кого-то нет. Кто знает, в какую из этих статистик попадем мы? — Я знаю, — сообщил ее отец. Карла закатила глаза. — Разведетесь через месяц, и он заберет половину твоего имущества. — Папа! — Карла вспыхнула. — Самуэль никогда не сделает так. В целом, к удивлению Карлы, ее родители были настроены не так решительно-агрессивно, как она ожидала. Они осуждали ее выбор, и папа сыпал своими тупыми шуточками, но никаких угроз в адрес Самуэля не поступало. «Может, дело в том, что я распоряжаюсь нашими финансами? — рассуждала Карла, пытаясь понять, какую игру ведут эти двое на этот раз. — И они просто не хотят рисковать?». Интуитивно она понимала, что здесь было что-то другое, но дойти до истины у нее не получалось — может, потому, что реакция родителей изначально слегка сбила ее с толку. Когда официант принес десерт, они, наконец, перешли к обсуждению дел винодельни. Мама слабо участвовала в этом, поэтому предпочла уткнуться в телефон, а вот папа почти мгновенно выступил с предложением: — Карла, я хочу, чтобы ты поменяла свое доверенное лицо. Карла фыркнула. — Ну, естественно. На кого? Может, на тебя? Но ее отцу было не до смеха. — Мы можем найти кого-нибудь на стороне, кого-нибудь нейтрального, — серьезно ответил он. — Но Валерио нельзя оставлять в этой роли — у него кокаин вместо мозгов, понимаешь ты или нет? Пусть продолжает заниматься промоушеном и прочими медийными вещами, но оставлять за ним право подписи — это опасно. — Опасно оставлять это право за тобой, а в Валерио я уверена, — пожала плечами Карла. — Так что нет. Переходим к следующему пункту. — «Интересно, он реально думал, что я соглашусь на его нейтрального человека? — подумала Карла. — Или здесь что-то другое?». Она внимательно наблюдала за отцом. Он еще поотстаивал увольнение Валерио, но к консенсусу они не пришли, поэтому двинулись дальше. Карла ощущала себя такой чужой и ненужной за этим столиком, в этом ресторане и, к сожалению, с этими людьми. «Этими людьми, — стучалось у нее в висках, — ты даже не можешь назвать их родителями. Что за черт?». — Отлично, — провожая взглядом дочь, которая расплатилась по счету и выбежала из ресторана так быстро, словно ее подгоняли, заметил Теодор. — Первый шаг мы сделали. — Ты думаешь, это сработает? — с сомнением переспросила у него Беатрис. — Валерио непроходимый глупец, — пожал плечами Теодор. — Я проворачивал подобные вещи и не с такими. — Даже если эта схема сработает, думаешь, Карла оставит своего… жениха, — с трудом произнесла Беатрис. — И вернется к нам? — Вопрос в том, кто кого оставит, — ухмыльнулся Теодор, — когда оба окажутся на мели. Они еще дети, — посмотрев на жену, добавил он. — Не самые глупые, но все же дети. Она нуждается в нас — и будет нуждаться еще больше, когда останется без цента на счету. Самуэль ждал ее около ресторана. — Карла! — крикнул он, поняв, что она выбежала на улицу, но даже не заметила его. Карла резко обернулась и, увидев его, облегченно выдохнула. Она твердо сказала ему «оставайся дома и не встречай меня», но, черт, как же она была рада ему сейчас. — Как прошло? Что… что… — Он на мгновение растерялся, поняв, что Карла не просто обнимает его — она плачет. — Карла, — Он взял ее лицо за подборок, попытался поднять, и она поддалась, смотря на него красными от слез глазами. — Что случилось? Карла плакала, потому что ей было жалко себя. Она просто не понимала, как из любящих родителей ее мама и папа превратились в это — какое-то жалкое подобие людей в принципе. Она не хотела принимать это. Теперь ей казалось, у нее будто были две жизни — одна та, беззаботная, детская, где родители говорили «мы гордимся тобой» и выполняли все ее прихоти. А другая — какая-то странная и неправильная. Та, где мама и папа вдруг стали Беатрис и Теодором. Говорили «лучше подпиши, иначе тебе придется плохо». Манипулировали и смотрели на нее без капли любви. Будто они всегда были чужими людьми. Но еще страшнее Карле было признавать то, что, возможно, той, первой, жизни никогда и не было. Возможно, ее родители всегда были Теодором и Беатрис, их «мы гордимся тобой» было простой манипуляцией, а выполнение прихотей — откупом от элементарной родительской заботы. И ей было так больно, так холодно от этих мыслей, что слезы как-то невольно появлялись на глазах. — Что бы они ни сказали, не зацикливайся на этом, хорошо? — шепнул ей Самуэль, крепко держа в своих теплых объятиях. — Помни, что у тебя есть я. И я никуда не денусь. Карла улыбнулась сквозь слезы. Она вдруг ощутила себя так спокойно. Да, в этом мире у нее был родной человек — появился спустя семнадцать лет, но это ведь лучше, чем ничего. Это даже лучше, чем у многих. Она утерла слезы и подняла на него взгляд. — Я знаю, Саму, — Она не заметила, как впервые назвала его этим уменьшительным именем, и закусила нижнюю губу, прежде чем добавить кое-что очень важное. То, что сидело внутри уже очень давно. Она, правда, понятия не имела, в какой момент это возникло — будто бы было в ней с начала времен. — И я люблю тебя. Надеюсь, ты не сильно злишься из-за того, что я ответила на твое признание год спустя, — Она вдруг засмеялась, и он засмеялся тоже, и они зашагали к своему дому, где было так чертовски хорошо и спокойно.