Голод

Щелчок. Усталый взгляд Урушихары «подвис», смотря сквозь экран ноутбука, и он лениво прокрутил колесико мышки. Ни дрогнул даже мускул на лице: он по привычке смотрел в гаджет, даже когда размышлял о чём-то стороннем. Например, сейчас в мыслях витала дурно пахнущая порция доширака, о которой мечтал Ханзо – коричневатый насыщенный бульон, лёгкий пар, смешанный с манящим ароматом специй. Желудок сразу жалобным скулежом «поддакнул» данным размышлениям. Мальчишка запрокинул голову, с уст сошёл стон негодования. Как скоро вернётся этот придурок Ашия? В холодильнике который день «мышь повесилась», а воздух недостаточно питателен для приема в пищу. – Господин наверняка уплетает сытный «Биг-мак» и даже не думает обо мне, – понуро перекатившись по татами, Ханзо сиротливо приобнял комок подушки, уткнувшись в ту носом. – Есть хочется… Глупое человеческое обличье расстраивало: он помнил, как будучи демоном, единственная существенная жажда – это жажда крови. Те ощущения не забудешь – горло сохло, как при тяжелой полидипсии. Запястья скручивало, всё тело ныло. Люцифер прикрывает глаза и буквально чувствует. Солоноватый привкус на губах, густые ярко-красные струи. Пальцы чуть давили на плоть, мягкая кожа податливо расходилась под острием когтей. Как и тогда, к горлу подошёл тошнотворный ком – от голода. И он скрутился, обхватив руками колени, шумно вдохнув: ему хочется есть, хочется есть, хочется крови – нет, это тело не примет ее – ему хочется есть. – Ханзо-доно? – спокойный голос прокатился эхом на задворках. – Что-то случилось? Открыв глаза, Урушихара встретил всё тот же сиротливый пейзаж их скромной «цитадели», и мысли о прошлом вмиг выветрились из головы. Он лениво перекатился на другой бок, поднимая заплывший от сбитого режима взгляд наверх: ровная фигурка их соседки замерла в дверном проеме. Это была Сузуно. И Люцифер не сказать, чтобы рад встрече. – И чего припёрлась? – не сменив скептического настроя, Урушихара подпер ладонью щеку. – Ашии и Мао нет. Вернутся только к вечеру, – не слишком приветливо, может, даже чересчур грубо. – Я сделала онигири с сушеной сливой. Хотела угостить тебя, Ханзо-доно, – вежливо проговорила Сузуно, ступая внутрь комнаты и прикрывая за собой дверь. Кажется, к грубости Люцифера она уже привыкла. Урушихара заметил, что в руке у нее был деревянный поднос, на котором лежало несколько рисовых шариков. Не став ждать «особого» приглашения, Камазуки по-хозяйски стянула гэта у входа, оставшись в белых носочках, и прошлась к небольшому столику в центре. Наклонившись, девушка опустила поднос, после чего изящно присела на татами сама, поджав под собой ноги и выпрямившись. Расправив плечи, демонстрируя ровную осанку, она сложила ладони на коленях. Урушихара раздраженно цыкнул, закатив глаза. Сейчас начнётся: когда они наедине – Сузуно всегда читает нравоучения. – Тебе тоже стоит научиться готовить, Ханзо-доно. Ты часто остаёшься один, и Широ-доно не всегда сможет о тебе позаботиться, – рассудительно подметила девушка, прикрыв глаза. – Пришла учить меня жизни? – резко перебил ее Урушихара. Потянувшись к онигири, он охотно откусил от шарика добрую половину, зажевав ту. На щеках осталось несколько выбившихся рисинок. – Зачем готовить, когда есть ты и придурок Ашия. Вы неплохо справляетесь, продолжай в том же духе, – отправив язвительную реплику в полёт, он самодовольно хмыкнул. Похоже, никого благодарить за угощение Ханзо не собирался. Сузуно развела бровки домиком, с губ слетел усталый выдох – плечи осели, и она опустила голову. Общение с Люцифером всегда шло натянуто: понятие вежливости едва ли было ему знакомо, увы. Но сидеть в своей комнате одной очень тоскливо. Камазуки много читала, когда глаза уставали – она готовила и убиралась. Но убрать крохотную комнатку на шесть татами – дело несложное. Как и приготовить небольшую порцию себе на обед: важно помнить про экономию, да и сама Крестия ела птичьи крохи. И только после того, как дела заканчивались, Сузуно вспоминала про скучающего за стенкой соседа – и спешила скрасить его досуг. Но он никогда не радовался её визиту. – Я не нравлюсь тебе, Ханзо-доно? – осторожно спросила Камазуки. В её серьезном взгляде не было ни капли кокетливости: вопрос был не о «той самой» симпатии, и Урушихара сразу понял это. – От тебя несёт церковью, – фыркнул парень. Утерев тыльной стороной руки уголки губ, стряхивая остатки риса, он демонстративно скривился. – Это не ответ, – мягко парировала Сузуно, внимательно смотря на собеседника. Поддавшись вперёд, опустив ладонь на столешницу, она невесомым движением пальцев стряхнула рисинку с щеки Люцифера в сторону. Но резким рефлексом он перехватил её запястье сразу же, насупившись. Больно сжав ладонь, Ханзо поднял взгляд наверх: он блестел негодованием. Однако в своем меланхоличном лице Сузуно не изменилась: несмотря на неестественно сжатые пальцы, боль она не показывала. – Хочешь заразить меня церковной фанатичностью? Не трогай, – зло процедил Урушихара. Неожиданная близость ощутимо кольнула внутри, заставив сердце гулко «ухнуть». И природу данной эмоции мальчишка не сразу смог разобрать, сославшись на глупые людские слабости. – Ты сам меня трогаешь, – холодно подметила Камазуки, смотря на вспыльчивого соседа. Урушихара сразу ослабил хватку, выпуская её пальцы. В резком взгляде девушки читалась пассивная враждебность: по уровню не меньше, чем у самого Люцифера. Об острые черты её серьезного лица в пору было пораниться. Но Ханзо не проигрывал и уж точно не боялся: чуть сощурил веки, хмуро сводя брови к переносице. Камазуки притянула ладонь к груди, сжав ту в кулак, но резко хлопнула ей по столешнице, неожиданно поддавшись корпусом дальше, вперёд. Урушихара не двинулся с места: Сузуно зло смотрела точно напротив, однако он не посмел отстраниться – не продемонстрировал слабость, встречая мизерное расстояние меж ними враждебной прохладой. – Так как? Ты не ответил, – игриво сощурившись, теперь Инквизитор звучала кокетливо – теперь вопрос нёс дополнительный подтекст. Проницательный Люцифер это чувствовал, как и всегда. Но не сразу «нашёлся» для ответа. Моментальное отрицание застряло где-то поперёк горла, выплюнуть ей в лицо заявление о неприязни – казалось таким лёгким, но слова никак не выходили. Он сильнее насупился. – Между «да» и «нет» – очевидно, нет, – грубо произнес мальчишка, горделиво вздернув подбородок. Но в играющих огоньках в её глазах всё равно читалось превосходство – это раздражало. По телу прошёлся доселе незнакомый мандраж: он готов был съежиться, но пересилил. Обычно Камазуки строго отчитывала его за безделье, вежливо прощалась и уходила. Редкие фразы друг другу оставляли меж ними дистанцию. Но сейчас он неприятно терялся в её такой привычной компании: от натянутой атмосферы внутри, между лёгкими, жгло от странных ощущений. Ладони невольно потели. На что он так реагирует? Это просто Сузуно – церковная выскочка. – Хмм… – задумчиво протянула Камазуки, отстраняясь. Не сводя внимательного взгляда, её глаза хитро улыбнулись, но губы остались плотно сжаты полосой. – Ты долго думал, Ханзо-доно. С выросшим расстоянием – с плеч моментально рухнул тяжкий груз, и Люцифер податливо расслабился, ранее горделивый стан осел. Всё ещё пребывая в туманных сомнениях, он с неудовлетворением отметил, как в горле резко пересохло. Инквизитор со свойственной ей безмятежностью вернулась в прежнее положение, сев, и, как ни чём не бывало, прикрыла веки, спрятав под ними свои бесстыдные глаза. Ханзо внезапно стало дурно: раздражение бушевало внутри, но его лавиной покрывала тяга и совсем несвойственный интерес. Голову поразили путанные мысли, от которых румянились уши, и Урашихара сам не понял, как голодный взгляд скользнул со строгих черт лица на изящные ключицы и задержался. Он сглотнул. – С каких пор ты стала строить из себя «роковую женщину», фанатичка? – скептически протянул парнишка, исподлобья заглянув в глаза девицы. Они были умиротворённо прикрыты, и от неприступности её силуэта вновь кольнуло внутри. Урушихара был не глуп: он понимал, что происходит. Но всё это давно забыто, сейчас жутко раздражает. Он же чёртов демон! Люцифер – великий генерал. Его не смущала страсть суккубов, раскрепощённость хищных водных дев. Тело не знало ни лихорадочного жара, ни подрагивающего озноба – ничего. Но сейчас – Урушихара просто человек. – О чём ты? – невозмутимо ответила девушка. – Мы много времени проводим вместе: я хотела убедиться, что тебе не в тягость моя компания. Или тебе есть что добавить к своему ответу? – подняв взгляд, она самодовольно улыбнулась – в манере самого Люцифера. И он вскипел. Ханзо ощутил в её словах насмешку, потому что, кажется, девушка была безоговорочно права – и эта правота бесила. Атмосфера между ними царила неспокойная, его одолевали глупые волнения. Простая симпатия – лишь инстинктивный интерес. Прикрыв кулаком лицо, отвернув взгляд, Люцифер вдумчиво нахмурился. – Что за чушь ты несёшь… – на полтона тише произнес паренёк. Выдохнув бесшумный смешок себе под нос, он скривил оскал. Плечи нервно задрожали, и Урушихара рассмеялся громче – собственные размышления позабавили его. Ранее сдержанное лицо Сузуно оттенилось удивлением. – Ты чег… Вопрос оборвался на полуслове, немое замешательство повисло в воздухе. Секунда – и Сузуно смотрела на нависшую сверху фигуру Люцифера, больно ударившись затылком об татами. Небольшой столик оказался опрокинут справа, остатки онигири плашмя разлетелись по полу. Туша ее язвительного соседа хищной тенью нависала сверху, и Камазуки пугливо потупила взгляд перед собой, едва успев ладошками ухватиться за его футболку, держа дистанцию. Он бесновато хохотнул, и наигранно изогнул брови – получив желанное превосходство и воспользовавшись им, чтобы проявить свою агрессивную и жадную до доминанты натуру. – Ты ведь не забыла, кто я? Я все ещё демон, Сузуно, – торопливо произнес Люцифер, чуть побагровев от прильнувшей крови. Вожделенно приоткрыв рот, он шире улыбнулся. – Ты много говоришь – моё терпение может лопнуть. А я давно соскучился забытым «развлечениям», – Урушихара перехватил её запястье, запрокинув руку над головой, и больно прижал к полу. Сузуно терпеливо нахмурилась. – Ты ведь помнишь это чувство? Когда убиваешь… когда насилуешь. Вкус падали во рту – их ошмётки. Та «грязная» сторона Энте Исла, – он улыбнулся, глаза ярко заблестели алым – демоническим. – И ты тоже была её частью. Страх Инквизитора ушел так же резко, как появился: суровый взгляд спокойно смотрел перед точно перед собой. Она внимательно слушала, не перебивала. Речь Люцифера не была громкой, но оказалась очень чувственной: он говорил ужасные вещи, заставлял вспоминать собственные кошмары. Треклятый запах крови возник в голове, она вспомнила, как от неряшливых брызг жгло лицо. Вспомнила, с какой виртуозностью замахивалась для удара. Вспомнила, как тело горело – разросшимся пожаром – каждый раз, когда по чужой коже рассекало лезвие. И чуть не задохнулась. – Ханзо-доно… – мягко произнесла Камазуки. От её всегда ровного голоса осталось малое: ласково выдохнув, она ощутила, как глаза жжет от подступающих слёз. Её взрастили как бесстрашную часть святой инквизиции – как карателя, не способного на эмпатию и чувства. Умеющего только убивать. Люцифер же хитро ухмылялся, понимая, что задел за живое и поставил на место. Они всё равно похожи. Изящная ножка выскользнула из-под полов юкаты, грациозно обхватив Ханзо сбоку, и она ослабила мёртвую хватку, которой держала его футболку. Потянув ладони выше, Сузуно заключила меж них лицо Урушихары, чуть приподнявшись и невесомо коснувшись его губ. Лишь на секунду отстранившись, жарко выдохнув, Камазуки с силой обхватила пальцами длинные пряди его волос, и упала на татами, потянув за собой Люцифера. Позабыв о былой мягкости, поцелуй получился совершенно несдержанным: сразу затолкав язык в приоткрытый рот, прочувствовав лихорадочный жар чужой полости, он грубо оттянул верхнюю губу, больно прикусив. Давно забытое чувство жгучего адреналина прошлось сквозь всё тело: обострилось до предела. Сравнимо с хрустом чужих костей под силой удара, с воплем истязаемых – его тело дрожало точно так же, как в моменты бесконтрольной жестокости. Сквозь тонкие пальцы Камазуки скользнули холодные волосы Люцифера. Он отстранился, заметив, каким смущенным румянцем налились щёки Крестии. Язык рассек кожу от уголка губ до острой линии подбородка, и Урушихара с шумным выдохом опустился ниже. Сузуно послушно отвела голову в сторону, открывая больше шеи. – От тебя несёт церковью, – он нарочно повторился, но, не обращая внимания на смысл слов, Белл приятно заскрипела, прикусив нижнюю губу. Задержавшись на плавном переходе между шеей и плечом, он очертил носом ровную линию вдоль подрагивающей артерии – неуклюжий и апатичный задрот словно вдохнул в себя прошлое амплуа хищного демона. Взгляд Сузуно непроизвольно скользнул вниз, и она заметила, как его глаза вновь загорелись алым – означающим, что власть над безобидной людской оболочкой захватывает внутреннее чудовище. Вдох. Острая боль впилась в шею, и по телу тут же прошлась жгучая волна. Сузуно хрипло выдохнула, распахнув рот в немом крике, но чужие пальцы тут же накрыли его, проталкивая любые звуки обратно внутрь. Он прокусил её прямо до крови – абсолютно несдержанно и даже не спросив. Стянув волосы Люцифера до неприятной боли меж пальцев, плотно обхватив его ногами, Инквизитор задержала дыхание. Укус горел, жёг, болел. И Урушихара последовательно провёл языком – солоноватый привкус словно вернул его в прошлое. Садист и убийца, последним здравым импульсом Люцифер миновал опасную артерию – прекрасно зная, каким хрупким бывает человеческое тело. Темная кровь маняще струилась вдоль плеча, и он медленно подхватил её языком – хотелось больше, ещё и ещё, но нельзя. Пройдясь до угловатого подбородка, ладонь Камазуки вновь накрыла его щеку, и девушка прильнула к губам: слизав с уголка стекающую каплю, прочувствовав, как здравый смысл беспечно тонет в их помешательстве. Чуть приподняв корпус, ладошкой отталкивая от себя Урушихару, она резким движением толкнула его вбок, подбираясь сверху. Стянув тугой пояс, ослабив крупный узел, Камазуки расправила подол узкой юкаты, позволяя себе сесть на Люцифера. Ворот бесстыдно скользнул по узким плечам, оголяя их сильнее: сбоку ссаднилась рана, кровь тонко стекала вниз, к ключицам. Сузуно нагнулась вперёд, положив ладонь на грудь Ханзо. Невесомо прильнула к верхней губе, неторопливо соскользнула к нижней. И больно прокусила – до крови – победно ухмыльнувшись. Жжение вызывало приятные мурашки – от ощущений Урушихара размяк. – Ашия и Мао решат, что от голода ты решил съесть сам себя, – она тихо посмеялась. Ханзо сомнительно приподнял бровь. Идти назад уже поздно, и как он будет объясняться перед Сузуно после – один только Владыка Тьмы знает (и то, не факт). Всё развилось из ничего, события пролетели мимо них стремительно – не было возможности даже одернуть себя, воззвать к здравому смыслу. В конце концов, у людей пороков не меньше, чем у демонов – и они куда более податливы, слишком слабы, зависимы от импульсов и желаний. Впрочем, Урушихара совсем не против отдаться течению и плыть дальше – развитие событие его полностью устраивает. И своего он не упустит… – Точно. Я забыл купить доширак, – будничный голос где-то сбоку вернул в реальность. Задрав голову кверху, встречаясь с высотной фигурой в проеме, Урушихара несколько раз растерянно моргнул, борясь с наваждением. Не почудилось? – Схожу куплю. Точно-точно, – покивав самому себе, Альсиэль отступил назад в коридор, полностью игнорируя расположившуюся перед ним картину, и аккуратно закрыл дверь «с другой стороны». Камазуки сию же секунду зарумянилась, крохотной ладошкой перехватывая ворот юкаты и зажимая его ближе к горлу, пряча всё, что можно было увидеть. Растерянно хватая губами воздух, не зная, что сказать – и стоит ли вообще говорить – она нелепо дрогнула, не сводя глаз с уже закрытой входной двери. Урушихара громко стукнул себя ладонью по лбу. – Ашия, ну ты точно придурок…