Малахитовый элефантъ. Былина

Загрустил, растерялся Пахомушка, Гнев братишкин ему ох не надобен! «Мож про зиму побаить тебе? Да про снег, да про белу метелицу»? «Замолчи же ты, пёс бесхвостый! Замолчи, замолчи же, собака ты! Я с ума уж сошёл, право слово же!». «Ну да что же вы, витязи…» «Вы, кто «вы», не покажешь ли?! Мы вдвоём тут с тобой нынче чалимся!» «Не кричите же вы, русски воины»… «Да кто «вы»-то, мать твою ети?! До кого ты свой клич довести решил? Аль не видишь, что мы двое здесь?! Ну-ка дал сюда мне лавры свои! Не позорь их, дружинник ты ратный»! Так хватал Епифан сотоварища, Да срывал с его плеч знак отличия. Застонал, заблажил наш Пахомушка, Только глух был Владимир к молитвам сим, Обозвал он его мужеложецем, Да решил дать отведать он силушки. «Ой, мой брат ты, земли русской воин, пощади, по лицу не рехтуй!» «Чтоб потом за тебя прилетело мне?! Ну вас к лешему, черти безумные»! Тут залился слезами Пахомушка Ему больно, но не унимается. Ох и дорог ему Епифанушка! Любит он больше жизни братишку-то! «Ох, мой братик любезный, товарищ мой, Посмотри, как тут мух свора целая! Почивати тебе мешать смеют-то, Ну а мы… Перебьём их, давай? Как посмею в темнице оправиться, Прилетит сюда стая крылатая, Супостаты, что мухами кличутся, И отведать дадим мы им силушки! Ну так что ж ты молчишь? Оправляться ли?» «Я убью тебя, чёрта лысого», — Так сердито говорил Епифанушка. «Ой, не надо, пощади, ну не бей!» — В исступлении блажил Пахомушка, Ведь опять богатырской он силушки Дополна отхватил, да и как ещё. Он кричал, он блажил, да взывал себе: «Что же люди-то делать изволите»? Только тут подустал Епифанушка, Да явился Маслаев, страж-пьяница. «А иди-ка ты отрабатывай Ты грехи свои, воин неряшливый»! Он хватал за чупрун Епифанушку, Уводил он его в дали тёмные. А в темнице тужил всё Пахомушка, Звал он братца скорее вернутися.