Песнь гор

Победа над каджи и драконом в самом деле воодушевила карсадарийцев, придала им веру в свои силы. Но, к сожалению для царя Ярослава, в его отношениях с царицей Леоной ничего не изменилось. Ничем, ни единым словом, ни взглядом она не обнадеживала законного супруга. Время шло, а муж и жена жили каждый в своем дворце, каждый с собственным двором и свитой. Придворные внимательно приглядывались и выжидали, к чему приведет двоевластие. Даже среди окружения Леоны некоторые сочувствовали Ярославу. Сразу после победы над драконом, к ней пришла ее тетка, царевна Хорасана. Она укоряла племянницу за то, что та не желает соединиться с мужем. - Погляди, дочь моя, сколько сделал ради тебя твой супруг! Разве можно хоть от кого-то требовать больших доказательств любви? Неужели твое сердце не знает жалости, Леона? Было жаль глядеть на царя, когда он уезжал из дворца после победного пира. Признай его своим мужем, как велят законы людей и Богов! Чего ты ждешь? Прошло больше года, как исчез Амран. Он не вернется. Чудес не бывает. - Не проси меня, тетушка. Я не готова смириться сейчас, - грустно вздохнула Леона. - Быть может, в будущем я смогу уступить царю, моему супругу. Я вижу и сама его любовь ко мне, и искренне желаю ему счастья, если бы только оно не зависело от меня. Но я не готова стать его женой. Пусть пройдет три года после Вардиси. Если за это время не будет весточки от Амрана, я смирюсь с его гибелью. Хорасана неодобрительно покачала головой. - По-моему, будь тебе так уж безразличен Ярослав, ты бы смирилась гораздо легче. Жила бы с ним и убедила себя, что изменяешь Амрану только телом, а не душой. Мало ли на свете женщин, что живут с одним, а мечтают в это время о другом? Но я вижу - Ярослав тебе нравится. И ты боишься полюбить его по-настоящему. Царица опустила руки. В лице ее виднелось страдание. - Если бы так случилось, я оказалась бы связана с Ярославом на всю жизнь. А, если бы родила от него ребенка, уже не могла бы разорвать наши узы. Но что стало бы со всеми нами, если бы Амран все-таки вернулся? Я не имею права ошибиться, тетушка. Когда-то мой отец неосторожно поклялся Мхитару отдать меня, и теперь вся Карсадари дорого платит за его клятву. Мне не следует навлекать новых бед. Ее тетка с глубоким сочувствием обняла племянницу за плечи. - Тебе слишком рано пришлось научиться быть мудрой... и жестокой, девочка моя. Леона устало прикрыла глаза. - Мне не хотелось бы лишний раз проявлять жестокость. Лучше бы люди меня к этому не вынуждали... А Ярослав, донельзя огорченный ее холодностью, сделался еще мрачнее прежнего. Он избегал увеселений вельмож, и никого не хотел видеть, закрывшись в своем дворце. В утешение себе перерисовывал портрет царицы с большого изображения на цветной эмали. Рисовать Ярослав учился еще в юности, из любопытства приглядываясь к работе живописцев, украшавших замок его отца. Он понимал, что о его сложных отношениях с царицей известно во всей Уруми. При карсадарийском дворе трудно было скрыть что-то важное. Но он не знал и не хотел знать, что по этому поводу говорят между собой придворные. Их сплетни меньше всего волновали Ярослава. Но зато оказалось, что их очень даже волнует двусмысленное положение нового царя. Однажды, когда окончилось совещание у царицы, к нему подошел советник Видариан. С изящным видом, как всегда, поклонившись царю, он мягко проговорил: - Позволь сегодня проводить тебя, государь. Мне нужно сказать тебе кое-что о державных делах. Ярослав удивился. Он знал, что Видариан был одним из главных инициаторов замужества царицы; и все же ему был неприятен этот хитрый, сладкоречивый человек, не внушал доверия. Но царь постарался скрыть свои чувства и изобразил на своем лице милостивое выражение. - Я готов прислушаться к твоему опыту, - проговорил он. На умном подвижном лицу советника мелькнула торжествующая улыбка. Во дворце царя, за обедом, Видариан проговорил доверительным тоном: - Мой царь, все с тяжкой скорбью видят разногласия между царицей и Вами. Всегда прискорбно отчуждение между супругами, в особенности же в царской семье. Но хуже вдвойне, если это происходит в тяжкое для страны время, когда все обязаны сплотиться воедино. Ярослав насторожился, пытаясь понять, к чему клонит советник. - Разумеется, в такое время согласие необходимо, - подтвердил он. - А между тем, царица обращается с Вами, своим супругом, точно с рабом, - проговорил Видариан с самым скорбным видом. Теперь уже Ярослав не сомневался, что творится что-то неладное. Гнев закипел в нем, однако он постарался это скрыть. Усилием воли он изобразил заинтересованность речью советника, и отвечал ему с деланым простодушием: - А разве все мы не обязаны служить царице, как верные рабы? Видариан задумчиво причесал пальцами свою ухоженную седеющую бороду, подкрашенную фарсийской краской. - Разумеется, так, государь! Все мы служим, как умеем, нашей милостивой повелительнице Леоне. Однако в трудное время каждый обязан сделать все, что может, для победы над врагом. - А разве царица что-то предпринимает неправильно? - Ярослав вновь изобразил наивность. Видариан многозначительно кашлянул, давая понять, насколько важен этот разговор. - Я не имею права один беседовать с тобой, государь. Это касается не одного меня. Так же, как я, рассуждают многие владетельные князья Карсадари. Если ты, как правитель, хочешь узнать их мнение, лучше тебе присутствовать самому на нашем совещании. Выслушав нас, ты сможешь решить, каким образом поставить наши замыслы на службу царице и царству. Ярослав чувствовал неладное. Он не сомневался, что, если бы Видариан и его союзники заботились о благе царицы, то собирались бы открыто. Значит, они что-то задумали, и хотят втянуть в свой заговор его, мужа царицы! Ярослава трясло от гнева, ему хотелось вскочить из-за стола и опрокинуть его на сидящего советника. Однако жизнь многому научила бывшего сварожского князя. Невероятным усилием воли он заставил себя сдержаться. У него дрожали губы, но он постарался это скрыть загадочной усмешкой: - Кажется, я тоже заинтересован в том, чтобы добиться уважения царицы. Если я ее соправитель, то не менее ее заинтересован сохранить власть над Карсадари. - Именно! - улыбка советника показалась царю покровительственной. - Приезжай сегодня в полночь в мой дом, государь, там ты получишь ответ на все вопросы. Проводив советника, царь позвал Наурза и вручил ему запечатанное письмо. - Отправляйся во дворец, найди Бириссу и передай ей письмо для царицы! Это срочно! Оставшись один, Ярослав потребовал себе ковш холодной воды. Он выплеснул его себе на голову. крикнул принести еще воды, плеснул ее в горящее, как в лихорадке, лицо. - Отец-Небо, дай мне терпения доиграть начатое до конца! Если они замыслили подлость, прошу, дай мне силы притвориться, чтобы разоблачить злодеев, таких же, как те, что убили моего отца! Помоги мне, Отец-Небо, уберечь Леону от них! - молился он, стуча зубами от гнева и волнения. Ночью царь в сопровождении нескольких воинов приехал к белокаменному дому советника, утопающему в роскошной зелени садов. Во дворе горели факелы, там собрались слуги, с готовностью принявшие лошадей приехавших. У коновязи уже ожидало много коней. Возле дверей стража попыталась было остановить спутников царя, снаряженных как на войну, в полный боевой доспех. - Это моя свита, - высокомерно сказал Ярослав, проходя с ними вместе. Пройдя в ярко освещенный зал, один из его спутников, стройный, среднего роста воин, опустил ниже железную сетку на шлеме, закрывающую лицо. В зале собралось более десятка людей. Все это были родовитые карсадарийские князья. По всему залу в высоких канделябрах горели свечи, так что можно было легко разглядеть всех. Многих из них Ярослав не ожидал встретить в Уруми. Здесь были и влиятельные при дворе люди, но были и те, кого царица или он сам отстранили от придворных должностей за непригодность или разные провинности. Однако же, вошедшего царя все встретили с самым почтительным видом. Хозяин дома мягко взял его за руку и ввел в круг гостей. - Царь Ярослав приехал посоветоваться с нами, как упрочить свою власть в Карсадари. - Сто лет жизни царю Ярославу! - раздался многоголосый вопль. Особенно усердствовали старые знакомые - князья Фиран из Кабахи и Джедар из Мерабити. Увидев их в этом сборище, царь усмехнулся. Он не очень-то высоко ценил дарования своих "сватов", и терпел их при дворе только за их знатность. Это, однако же, не мешало обоим, особенно Джедару, хвастаться при каждом удобном случае, что именно они привезли в Карсадари нового царя. Тщательно выбирая слова, чтобы заставить их открыть свои цели, Ярослав проговорил: - Друзья мои, благодарю, что вы пригласили меня на совет думающих мужей Карсадари! Надеюсь, с вами вместе мы решим, каким образом подготовиться к отражению угрозы Мхитара. Я думаю - чтобы одержать победу, мы должны действовать совместно. Вперед выступил один из князей. Ярослав удивился, узнав в нем изгнанного царицей Резу из Сурами. - Как, и ты здесь, благородный Сурамский князь? Я думал, что ты остаешься в своих владениях. Разве царица дозволяла тебе вернуться в столицу? При упоминании царицы Реза скрипнул зубами. - Я прибыл по приглашению своих друзей, великий царь, чтобы обсудить то же, что касается и тебя. А именно - до каких пор нам повиноваться женским капризам? После неосторожных слов Сурамского князя повисло молчание. Но Ярослав, собравшись с мыслями, проговорил вкрадчиво, как ни в чем не бывало: - Царица Леона - законная правительница Карсадари и моя супруга. Если вы что-то замыслили против нее, я не могу в этом участвовать. Ведь только вместе с ней я могу сохранить корону. Среди собравшихся князей Видариан, определенно, был самым умным. Он вышел вперед, примиряющим жестом подняв руку. - Князь Реза вовсе не желает зла царице. Он просто неудачно выразился, будучи раздражен своей ссылкой. Царица должна сохранить корону, разумеется. Но, царь: всегда ли тот, кто носит корону, должен править сам? Годится ли в тяжелое для страны время полновластно распоряжаться женщине, к тому же молодой, неопытной, склонной к пустым женским легкомысленным капризам? Ярослав напряженно прищурился. Скажи это кто-то другой из собравшихся князей - ничего особенного. Но первый советник казался ему слишком умным для подобных целей; наверняка, он хотел поссорить царя с царицей, имея более далекий расчет. - Я не нахожу царицу легкомысленной или капризной, - заметил он. - Ну, как же; а ее несправедливость по отношению к тебе? Прости нас, государь, но лишь горячая преданность тебе заставляет об этом говорить. Разве справедливо, что царица отказывает в супружеских правах царю, и какому царю - герою битвы при Вардиси, победителю каджи, победителю вешапа? Не во вред ли стране отчуждение между вами? Нет, видно, не Леоне суждено вести Карсадари к победам! Великий царь, тебе по справедливости надлежит править Карсадари! В поддержку его речи, князья-заговорщики одобрительно закричали, восхваляя Ярослава, забряцали мечами. - Живи сто лет, царь Ярослав! - кричали они. - Правь надежно и грозно! А царица пусть сидит на женской половине, прядет шерсть со своими амазонками и рожает детей каждый год! Ярослав смело глядел на них, раскрасневшись от гнева, но заговорщики, должно быть, думали - от удовольствия. Единственными, кто не кричал и не выражал радости, были пришедшие с Ярославом воины в латах. Они стояли молча возле стены, в тени, куда не достигал свет от свечей. Колеблемая взволнованным дыханием, чуть слышно звенела железная сетка на шлеме воина, скрывшего лицо. Желая удостовериться еще более в намерениях заговорщиков, Ярослав изобразил любезность по отношению к ним, и даже растроганность подобным вниманием. - Благодарю вас, господа. Я никогда ни у кого из вас не просил помощи, а между тем, вы так охотно предлагаете помощь... Видариан уловил бы иронию в словах царя, но вместо него вмешался Фиран, менее внимательный: - О, государь, если бы ты поведал верным слугам о своих несчастьях, уже давно правил бы сам, получив все, о чем мечтаешь! Без всяких просьб, к сожалению, нельзя сказать, чтобы лицо твоего величества было ясно. Ярослав вновь судорожно усмехнулся. - Если бы я добился своей цели, у Карсадари не было бы царя милостивей и снисходительней меня! Князья снова вскинули руки, одобрительно приветствуя его. - Так в чем же дело? Царствуй над нами, государь! Сделайся царем Карсадари на деле, а не только по названию! - кричали они наперебой, подбадривая себя и друг друга. Выждав, пока они успокоятся, Ярослав проговорил с деланым недоумением: - Но каким образом я могу этого добиться? Царицу любит народ, ее надежно охраняют войска и дворцовая стража! Мыслимо ли мне, чужеземцу, к чему принуждать ее военной силой? Как он и рассчитывал, его притворная наивность помогла. На губах Видариана мелькнула снисходительная улыбка. - Мы все поможем тебе не только советом, царь. У моих друзей в Уруми достаточно людей, чтобы способствовать тебе. - Моя дружина только и ждем приказа выступить к столице, царь! - молодцевато прищелкнул каблуками Реза из Сурами. Его поддержал и Гайан из Вархати, чудом спасшийся под Вардиси и изгнанный из столицы уже самим Ярославом. Его-то царь никак не ожидал видеть среди своих "доброжелателей". Как видно, князь Гайан был из тех людей, что украшают жертвенное животное пышными лентами, собираясь вести на заклание. - Я тоже приведу из Вархати три сотни моих воинов, царь! И многие другие сильные князья - тоже. Да еще твоя дружина, да еще многие в войске наверняка поддержат тебя, а не царицу! Жителей Уруми принимать в расчет не стоит - они даже не заметят переворота, а, когда узнают, примут все как должное. Кто же поддержит царицу? Дворцовая охрана, да ее дикие кошки - амазонки? Я берусь их усмирить, если ты, государь, сделаешь меня начальником стражи. - Пока мы еще делим шкуру неубитого медведя, - напомнил Ярослав. - Я не верю, чтобы царица покорилась так легко. Насколько она горда и упряма, ведомо всем. Лишить ее власти возможно лишь после упорной борьбы. И в войске многие преданы ей, а не мне. - Что до войска, то Орунг - разумный человек, он примет сторону сильнейшего, не захочет сеять смуту, - вмешался Видариан. - Если хочешь быть настоящим царем, а не презираемой всеми мишенью для насмешек - воспользуйся открывшейся возможностью. Может быть, более удачного случая тебе не представится за всю жизнь. Ярослав стоял рядом с бронзовым канделябром, не чувствуя, как жаркое пламя большой свечи опаляет ему лицо. - Разумеется: когда царице и царству грозит страшный враг, самое время спорить за власть еще и между собой! - иронически произнес он. При этих словах советник Видариан вздрогнул, как от удара, но справился со своими чувствами. - При царице Леоне беды не перестают угрожать Карсадари, и она не в силах их прекратить. Более того, само положение женщины на престоле дает повод для посягательств на ее корону. Вот почему я и мои друзья настоятельно просим тебя, государь: возьми власть в свои руки. Ярослав немного помолчал, делая вид, что сомневается, не может принять важного решения. - А что же Мхитар? Разве он станет сидеть, сложа руки, и не воспользуется нашими разногласиями? - Если ты станешь править единолично, государь, ты и Мхитару сможешь дать отпор гораздо лучше, чем удается Леоне, - продолжал убеждать Видариан. - Ты одолел самых страшных союзников Мхитара, доказал, что тебе под силу добиться чего угодно. Зная теперь, как воевать с Мхитаром, ты не допустишь нового позорного поражения. Заставишь его понять, что Леона - твоя супруга, а не его. Ярослав отшатнулся от него, как от змеи. - Нет, - проговорил он тихо, взволнованно. - Если бы я тебя послушался, то не я бы победил Мхитара, а Мхитар взял бы верх и легко захватил бы Карсадари, ослабленную нашими распрями. Не о моем благе вы печетесь. Ты, во всяком случае. Однако князья тут же горячо принялись убеждать Ярослава в своей преданности. - О, государь, ты несправедлив к нам! - воскликнул Джедар из Мерабити. - Мы все - твои верные друзья и соратники, охотно готовы тебе служить! - Да здравствует царь Ярослав! Живи сто лет! - вторили ему собратья, так, словно хотели оглушить царя и самих себя. Наверное, отчасти им это удалось, потому что они, воодушевляясь, выкрикивали вовсе уж несусветные пожелания: - Правь единовластно, царь! Докажи, что властью должны распоряжаться мужчины! На женскую половину баб! Веретено в руки царице вместо скипетра! Иголку - вместо меча! Резкий звон железа прервал их пожелания. Воин, скрывавший лицо, шагнул вперед, на освещенное место. Он снял шлем, и... под ним оказалась царица Леона! Глаза ее горели от ярости, губы судорожно подергивались. В наступившей тишине она проговорила ледяным голосом: - Мой муж, царь Ярослав, мне сообщил, что мои приближенные, многие среди первых вельмож Карсадари, пригласили его для тайного совещания о державных делах. Хотя меня туда отчего-то не приглашали, но женское любопытство одолело, и я упросила царя привести меня с собой. И видела, и слышала даже слишком много! Князья враз онемели и глядели, не веря глазам, на свою царицу. Никто еще не видел таких растерянных людей, как они были в эту минуту. Кто-то рухнул на колени, испуганно протянул руки. - Государыня, пощади нас! Ты не верно поняла наши намерения! - Мне кажется, понять было нетрудно! - усмехнулась Леона, сдерживая гнев. Ярослав стал рядом с ней, и сопровождавшие их воины окружили царскую чету, готовясь защищать, если потребуется. Царица тепло пожала руку своему супругу. - Мне очень жаль, что тебе пришлось притворяться и лгать из-за меня. Тебе я вновь обязана сохранением своей власти. Ярослав выразительно поглядел на нее и поцеловал ее руку. - Чтобы разоблачить бесчестных предателей, мне пришлось притвориться самому еще худшим изменником. Но все-таки я заставил их говорить откровенно. Они же легко поверили, что я пойду против тебя, потому что судят о людях по себе. - Ты поведал мне такое, во что я никогда не поверила бы, если бы не увидела и не услышала сама, - с горьким разочарованием в голосе проговорила Леона, вновь обернувшись к князьям-заговорщикам. - Вы служили еще моему отцу, столько раз обедали за моим столом, и сражались, и веселились со мной вместе! Ты, Видариан, мой первый советник... Тебя мой отец незадолго до своей смерти просил быть мне надежной опорой. Когда я была маленькой, сидела у тебя на коленях, помнишь? За что же ты готовился предать меня Мхитару? На советника было жаль смотреть. Он попятился к стене, бледный как мел, глаза его выкатились из орбит, на лбу проступил холодный пот. Какое-то время казалось, что он сейчас рухнет без чувств, но этого не произошло, и он прохрипел сдавленным голосом: - Не Мхитару, государыня, не Мхитару! Казалось мне, что ради общего блага надо передать всю полноту власти в другие руки, более сильные - это так. Но я не предатель! Разве я говорил хоть слово о Мхитаре? - Не говорил, но никто и не поверит, чтобы ты был так глуп, чтобы из любви ко мне поссорить меня с женой, - усмехнулся Ярослав. - Может быть, твои сообщники, хотя бы некоторые из них, и думали обойтись одним переворотом. Но ты - ты определенно знал, кто выиграет от твоих действий. Говори, за какую цену тебя купил Мхитар! Еще сильней побледнев, Видариан понял, что спасения ему не будет. Он ошибся, не мог представить себе, что царь и царица, оставаясь чужими в семейной жизни, в действительности настолько полагаются друг на друга в государственных заботах. Не только он - и сам Мхитар от них не ждал такого... - Я не хотел тебе зла, царица. Мхитар меня заставил. Я никогда не был героем, чтобы смело бросить вызов такому сильному врагу. Видя, на что он может быть способен, я не смею сопротивляться. Я надеялся... что, быть может, князь-колдун способен возвеличить Карсадари, если сделается царем, и ради этого необходимы все жертвы. А затем я уже не мог ослушаться его приказов. Он слишком много знал обо мне! Ярослав поглядел на Леону, бледную до зелени, и обнял ее за плечи, поддерживая. Он развернул ее лицом к себе, в сторону от разоблаченных заговорщиков. - Ну а вы ради чего продались Мхитару? За страх или за совесть - хотя откуда она у вас? Он видел, как у них бегают глаза, как они вжимаются в стены, явно сильнее всего желая оказаться сейчас где-нибудь в другом месте. Однако переноситься волшебством они не умели. Джедар из Мерабити упал на колени перед царем. - Пощади, государь! Вспомни: ведь это мы с Фираном пригласили тебя в Карсадари! Разве у нас не получилось наилучшим образом? Ярослав взглянул на коленопреклоненного предателя брезгливо, точно на крысу: - И ты думаешь, что за это я тебя пощажу? - Я думал... думал, государь, что ты нас отблагодаришь за то, что сделали для тебя! - голос Джедара сделался обиженным. По его разумению, не было ничего естественней, чем продвигать выше родственников, друзей, соседей по имению, тех, кто когда-то оказал полезную услугу. А как же еще можно удержаться во властных кругах, если не опираться на надежных союзников? Но Ярослав лишь презрительно скривился. - Что же получится, если щадить изменников за старые случайные заслуги? В другой раз придется сделать исключение для приятеля, брата, свата - за то лишь, что они тебе близки. И получится, что у такого правителя два закона - один для своих, другой для прочих людей... Но пошто это мы тратим здесь на тебя время, Джедар? - крикнул царь с прорвавшимся, наконец, гневом. - Разве ты не доказал свою подлость еще прежде? А случайно ли тогда ты убил женщину-каджи? Испугался, что она тебя выдаст? - Да что с ними разговаривать? Захватить всех - и вниз, с Нибирской скалы! - воскликнул военачальник Урменар, бывший среди пришедших с царем воинов. Остальные царские спутники многозначительно взялись за мечи. Тогда Реза из Сурами отскочил, едва не опрокидывая канделябр, и тоже выхватил меч. - Ко мне, друзья! Их меньше! Прорубим себе дорогу! Схватим царицу и доставим к повелителю Мхитару! - завопил он с мужеством отчаяния. Но в это время дверь отворилась, и на пороге появился Орунг с отрядом воинов. Нашел взглядом царя и царицу. - Дом окружен. Все готово, чтобы забрать их, - произнес он деловито, словно ничего необычного не случилось. Затем взглянул в сторону заговорщиков и покачал головой: - Здесь все ясно. Поднявшие меч против царя и царицы достойны казни. Вряд ли верховный судья решит иначе... Спустя всего день на рассвете был оглашен приговор и назначена казнь. Едва начало светать, как к Нибирскому ущелью подъехала повозка. На ней сидели князья-преступники, все скованные цепями, в белых полотняных балахонах. Они знали, куда их везут. Всякому жителю Уруми известно было, где казнят. В лежащем под городом Нибирском ущелье некогда брали камень для строительства столицы. Но затем каменоломни закрыли, и с высокой обрывистой скалы придумали сбрасывать осужденных преступников. На склонах ущелья тщательно вырубали все кусты, чтобы никому не удалось избежать казни, ухватившись за них. А протекавшая на дне ущелья небольшая, но быстрая речка уносила прочь тела казненных. Вот сюда, на самую высокую скалу, и привезли заговорщиков. Почти сразу же стали собираться и горожане, чтобы поглядеть на казнь. Никогда еще в Уруми не казнили таких знатных людей, да еще сразу многих. Оповещенные царскими глашатаями, местные жители с любопытством собирались поглядеть, как примут смерть владетельные князья. Немного позднее приехали царь с царицей и их свита. Леона была расстроенной и бледной, в мрачном темном одеянии. По ее покрасневшим глазам видно было, что она не спала в эту ночь. Опираясь на руку Ярослава, она с суровым и печальным видом смотрела, не отрываясь, на обреченных к смерти. Реза из Сурами, когда его подвели к пропасти, обернулся и увидел царицу. И завопил яростно, желая послать ей предсмертное проклятье: - А, ты пришла полюбоваться?! Позавидуешь ты еще нашей судьбе... Он не успел договорить проклятье. Один из стражников ловко заткнул ему рот кляпом, а другой в то же мгновение столкнул вниз со скалы. Бывший Сурамский князь полетел в пропасть, точно кукла. Одного за другим, преступных князей сталкивали вниз. Отягощенные цепями, они исчезали в пропасти, точно белые призраки. Беззвучно, потому что им всем также заткнули рты. Никто не слышал падения, потому что глубина пропасти и шум реки заглушали все звуки. Леона с измученным видом поглядела на своего мужа. - Великие Боги, ну почему еще и это должно было произойти?! Люди, которым я доверяла, принимала их при дворе... - Такова доля, жена моя, - ласково, но твердо проговорил Ярослав. - Не упрекай себя, милая. Они во всем виноваты сами. И еще Мхитар. Но не ты.