Песнь гор

Тем временем не происходило больших перемен и между царицей Леоной и ее избранным супругом. Они по-прежнему жили в разных дворцах, и встречались только для официальных приемов и государственных советов. Ни для кого при дворе не было секретом отчуждение между царем и царицей, только о причинах этого рассуждали по-разному. Сам же царь Ярослав, стараясь не поддаваться тоске, рьяно взялся за государственные заботы. Он вместе с Орунгом готовил новое войско к войне с Мхитаром. Ярослав извлек полезный урок из неудачи под Вардиси, и намерен был сделать все, чтобы такого не повторилось в будущем. Сообразно со своими представлениями об обязанностях государственных людей, Ярослав собирался твердой рукой ограничить власть князей. Он смело снимал с должностей многих знатных вельмож, урезал у них земли и доходы, а на их место назначал своих ставленников. После Вардиси царь поставил много новых полководцев и менее значимых начальников, щедро дарил им земли и богатства, прежде принадлежавшие князьям. По своему горячему нраву, Ярослав не мог быть всегда милостивым и осторожным, как царица, и навлекал на себя гнев сильных врагов. Многие владетели, считавшие себя пострадавшими, уезжали в свои владения, посылая проклятья новому царю. Но Ярослав их не опасался. Он вырос в твердом убеждении, что власть имущие, как и все, обязаны повиноваться единому правителю, а не сами властвовать за его спиной. Куда опаснее княжеского совета был могущественный Мхитар. Царица предупреждала своего супруга, что он навлечет на себя месть князя-колдуна. Однако Ярослав, увлеченный государственными делами, не особенно заботился о своей безопасности. Да и что он мог предпринять, не зная, с какой стороны может быть нанесен удар? Однако жизнь показала, что воцарение Ярослава вовсе не осталось безразлично для всех. Как-то утром к нему прибыл царский гонец с загадочным свертком в руках. - Государь, царица посылает тебе подарок и письмо, - произнес гонец, которого Ярослав прежде не встречал при дворе. Он улыбнулся, взяв пергамент, исписанный убористой вязью, похожей скорее на причудливый узор, чем на буквы. Углубившись в чтение, царь не заметил, как скрылся царский гонец, не дожидаясь ответа. С царем в его покоях находился слуга, прибывший с ним еще из Брониславля, по имени Сбыслав. Он развернул сверток и достал сорочку из тонкого алого шелка, вышитую золотыми драконами, украшенную рубиновыми пуговицами. Встряхнув ее, слуга восхищенно ахнул: - Какая красота, государь! Настоящее царское одеяние! Если бы ты... Ярослав усмехнулся, заметил, как его слуга смотрит на драгоценный наряд. Тот был с ним одного роста и сложения, и Ярослав иногда отдавал ему надоевшую одежду. Но делиться подарком Леоны он вовсе не собирался. Царь хотел уже переодеться в новую сорочку, но тут Наурз заглянул в покои, позвав его: - Государь, пригнали новых коней! - Иду! - отозвался Ярослав, нехотя оставляя подарок царицы. Но, едва он успел выйти во двор, как из дворца донесся истошный вопль. Царь бросился обратно. Со всех сторон собирались воины, еще не понимавшие, что случилось. Из царских покоев слышались непрерывные крики и стоны, выражавшие непереносимые мучения. На ковре в царских покоях корчился в предсмертных судорогах несчастный Сбыслав. Шелковая царская сорочка прилипла к его телу и теперь дымилась, и он извивался, непослушными руками пытаясь ее содрать. Невидимое пламя заживо сжигало его. Прошло не более минуты, а перед растерянным, изумленным царем и его воинами лежал обугленный труп Сбыслава. Шелковая сорочка с шипением дотлевала на нем. Даже ковер, где лежало тело, стал чернеть и расползаться, затронутый ядом. Кругом повисла мертвая тишина. Все, кто это видел, были бледны как смерть, и стояли молча, не двигаясь. Один из сварожских воинов хотел было поднять тело, но Ярослав остановил его: - Не трогать руками! Тут яд или колдовство... - Да, и сорочка предназначалась тебе, государь, - заметил Наурз. Ярослав кивнул, с ужасом глядя на мертвеца. - Да. Я спасся, отвлекшись вовремя. А Сбыслав, видно, не устоял против желания покрасоваться в царской одежде. И вот... - он в отчаянии покачал головой. Тело Сбыслава завернули в ковер и унесли. Другие воины разошлись. Оставшись с царем наедине, Наурз осторожно проговорил: - И эта сорочка послана тебе царицей, государь?.. - Нет, никогда! - в голосе Ярослава не было ни тени сомнения. - Это был подлог, я уверен! Никогда раньше не видел этого якобы гонца. Письмо - подделка. - Не касайся его, государь! - предупредил коман. - Вдруг письмо тоже отравлено? - Я уже трогал его. И сейчас покажу его царице. Им не удастся поссорить меня с нею! - решительно произнес Ярослав, забрав письмо и выйдя прочь. Приехав во дворец, он застал царицу в саду. Там уже отцвели магнолии, сейчас расцветали белые акации и жасмин. Их аромат наполнял весь сад. Среди цветущих зарослей Леона любовалась птицами, слетавшимися клевать семена, рассыпанные для них на дорожке. Птицы разных пород клевали корм, пищали, хлопали крыльями, иногда дрались. Царица с улыбкой на лице наблюдала за ними, кормя с руки сизую горлицу. Когда Ярослав подошел, птицы вспорхнули, однако он даже не взглянул на них. Он видел только Леону, на мгновение даже позабыв о недавнем жутком событии. Сейчас, в простом белом платье, с пронизанными солнечным блеском бронзовыми волосами, не убранными никакими украшениями, она показалась ему прекраснее, чем когда бы то ни было прежде. Не подозревая ни о чем, Леона мягко проговорила, указывая на взлетевшую. стайку птиц: - Взгляни, как они похожи на людей! Так же любят петь, играть и спорить, драться и делить добычу, как и мы. И, подобно людям, не откажутся от того, что дается даром. Ярослав кивнул и поведал ей о шелковой сорочке и гибели Сбыслава. Затем показал письмо. Прочтя его, Леона гневно швырнула пергамент наземь. - Ты ведь знаешь, что не я послала тебе отравленный подарок? - спросила она с надеждой. - Я не сомневаюсь, царица! - горячо заверил Ярослав. - Кто-то хотел, чтобы подозрения пало на тебя, погибну я или останусь жить. Но им не поколебать моей любви и сотней писем. - Почерк хорошо подделан, но я не писала этого, - царица сильно побледнела. - Ты видишь теперь под какую угрозу поставил себя, назвавшись моим супругом. Мхитар не потерпит, чтобы другой мужчина был мужем мне и царем Карсадари. Наша свадьба стала вызовом ему. Теперь твоей смерти желает враг, опасней которого нет в Карсадари. Но Ярослав не устрашился. - Боги на этот раз уберегли меня, но мне жаль несчастного Сбыслава. Но я не отступлюсь. Если только ты сама - и никто другой! - прикажешь мне уйти в сторону. От судьбы своей еще никто не уходил. И я не стану избегать ее ради большей безопасности, государыня. - Но все же будь осторожен. Кто знает, какой способ завтра придумает Мхитар? - в голосе Леоны прозвучали тревожные интонации, выдававшие, что ей вовсе не так уж безразлична судьба ее номинального супруга, как она желала показать. Ярослав с сомнением пожал плечами. - От оружия уберегусь, а уж с колдовством справиться еще надо суметь. Да и не во мне дело. Главное - чтобы ты берегла себя, государыня. Ты находишься постоянно под гораздо более сильной угрозой. Леона вздохнула с усталым видом. - Ты прав, от всех не убережешься; но все-таки, моя стража и амазонки до сих пор надежно охраняли меня. Когда-то меня пытались похитить; подбрасывали приворотные зелья и амулеты. Еще при моем отце выловили немало мхитаровых шпионов. Повинуясь больше голосу сердца, чем строгим доводам рассудка, Ярослав прикоснулся к руке жены и решительно пообещал: - Каленым железом изведу твоих врагов, государыня! Царица нахмурилась, возвращаясь к насущным делам: - Об этом я как раз собиралась с тобой поговорить. Многие знатные люди становятся недовольны тобой, Ярослав. Они жалуются, что ты унижаешь родовитых владетелей и возвышаешь безродных. Но у царя был на все готов ответ. Он смело и гордо взглянул в глаза своей коронованной супруге: - Я унижаю гордых и самолюбивых и возвышаю достойных, царица! Я нахожу людей, с которыми ты сможешь одолеть Мхитара. Люди, поставленные нами, станут служить царскому престолу, сделаются тебе настоящей опорой. С их помощью ты заставишь владетельных князей повиноваться, поставишь надежный заслон между собой и ними. Ведь и ты, государыня, еще раньше приближала к себе наиболее достойных людей, прежде всего ценишь личные заслуги каждого. - Да; правда, мы стремимся к одной и той же цели, но все-таки, еще раз скажу тебе: будь осторожен, - повторила Леона. - Мало тебе Мхитара, ты еще и с карсадарийскими князьями готов рассориться. За это они могут пожелать отомстить тебе. - Лишь бы ты, государыня, не желала мне мести! Леона села на скамейку в тени жасминовых кустов, и пригласила Ярослава сесть рядом. - Как я могу желать тебе зла, зная, сколько ты сделал для меня и ради меня? Лицо Ярослава, в последние месяцы часто бывавшее печальным и мрачным, в этот миг озарилось искренней радостью. - Этого для меня достаточно, государыня! Если ты благодарна мне, пусть и не любишь, все остальное не имеет значения! И царица опустила голову, не смея поглядеть в глаза мужу. - Для меня большое счастье, что Боги привели тебя в Карсадари. Тогда Ярослав взял ее руку и, забывая обо всем, не в состоянии уже совладать со своими чувствами, горячо прошептал: - Будь в самом деле моей женой, и я клянусь, мы будем счастливы! Никто на свете тогда не сможет разрушить нашей любви. Но Леона взяла у него руку и поднялась со скамейки, укрыла голову покрывалом. - Как я могу соединиться с тобой, веря, что мой возлюбленный жених жив? И она ушла, как всегда, спокойная и гордая, но в душе обуреваемая различными чувствами не меньше, чем оставшийся в саду переживать свою неудачу Ярослав. В своей душе властная карсадарийская царица мыслила, как подобало женщине, и глубоко чтила святость брака. Ей никогда прежде не приходило в голову, что священная клятва перед алтарем Адгилис-Дида соединит ее с кем-то, кроме Амрана. Однако Боги разлучили их, в жизни или в смерти, а вместо того послали ей мужа, которого она сделала несчастным. И все-таки это был ее муж, и она нарушала клятву перед Богами, отказывая ему в супружеских правах. Временами в ее голове звучала мысль, часто произносившаяся голосом тетушки Хорасаны, что она будет права перед Богами и людьми, если по-настоящему станет женой Ярослава. Она была многим обязана ему, и чувствовала глубокую признательность. И ведь не она по своей воле изменила Амрану, это принуждает ее сделать судьба. Однако Леона так и не смирилась с исчезновением Амрана, не поверила до конца в его гибель. В осколке бирюзы еще жил ярко-синий, как небо в горах, цвет. Цвет жизни. И это вынуждало ее избегать встреч со своим избранным супругом, а, сталкиваясь с ним, держаться холоднее, чем ей хотелось бы, ибо она чувствовала, что любая снисходительность сделает ее слабее перед ним. А Ярослав, не позволяя унынию захлестнуть себя, уже размышлял, как ему действовать дальше. Сегодняшний случай показал ему, что остерегаться следует не только живущего в своем отдаленном замке Мхитара. У него наверняка были сообщники намного ближе. Почерк царицы был подделан хорошо, значит, те, кто устроил покушение, могли обитать при самом дворе. "Если я поймаю за хвост Мхитаровых шпионов, быть может, благодарность сменится в твоем сердце иным чувством?" - мысленно спросил он Леону, неотступно стоявшую перед его глазами. Спустя несколько дней Наурз пришел к царю с крайне загадочной улыбкой на лице, попросив разрешения остаться с ним наедине. Ярослав сразу догадался, что выяснилось нечто важное. - Говори! - быстро приказал он. - Выследили-таки послов Мхитара, ту пару каджи, что передали царице его предложение, государь! - коман хитро подмигнул. Ярослав встрепенулся. - Неужели? Как это тебе удалось их разыскать? Наурз вновь усмехнулся, его белые зубы блеснули под полоской черных усов. - Бирисса помогла, государь. Она знает город, как свои пять пальцев. Зачемтив что-то особенное в интонациях своего родича и соратника, Ярослав внимательно пригляделся. - С Бириссой у тебя всерьез что-нибудь, Наурз? Тот хвастливо закрутил ус кверху, как носили карсадарийские воины. - Еще как! Когда хочу ее поцеловать, бьет по зубам. Ярослав шутливо погрозил родственнику. - Гляди у меня, не настраивай против нас двор царицы! Если Бирисса тебе вправду нужна, жениться придется. Многозначительно пожав плечами, Наурз поспешил перевести разговор: - Если обо мне все, может быть, рассказать все-таки, что удалось нам разузнать? - Конечно! Удивительно, как вам удалось выследить их? - Один горожанин рассказал, что в соседнем с ним доме поселились какие-то странные люди. Якобы, богатый купец из Хинда со своей женой. Однако они не ведут никаких дел днем, гости к ним приходят только по ночам. Но при этом в их доме никогда не горят свечи...Мы с Бириссой сами следили за их домом из дома соседа. И узнали их! Это они - те самые дивии, мужчина и женщина. - Неужели? - Ярослав мрачно усмехнулся. - Что же, если союзнички Мхитара живут в Уруми, кое-что проясняется. Однако, эти каджи не очень-то осторожны, раз удалось их выследить. Будучи колдунами, могли бы скрыться получше. - Кого им бояться, раз они колдуны? Видно было еще во дворце, что они ни во что не ставят людей. Думают, что их никому не обнаружить. - А вот мы наведаемся к ним в гости, разоблачим их козни! - решительно произнес Ярослав, вооружаясь мечом. Под покровом ночи отряд воинов окружил дом "хиндского купца". Двигались в полной темноте, наощупь, так как даже факелов зажечь было нельзя. Всех предупредили, что придется столкнуться с особым противником, который умеет колдовать, и вдобавок, двигается быстрее людей и хорошо видит в темноте. Второй отряд прокрался через сад и дом соседа, туда, где в оконном ставне от времени рассохлась щель, сквозь которую можно было увидеть и услышать происходящее внутри. Теперь шпионам Мхитара удалось бы ускользнуть разве что колдовством. Именно этого важно было не допустить. А в доме, убранном с роскошью жилища какого-нибудь иноземного владыки, сидели на атласной тахте мужчина и женщина, оба полуобнаженные и обольстительно прекрасные. Женщина массировала плечи мужчине, и лица обоих выражали глубокое неподдельное удовольствие. Расслабившись, они совсем не подозревали, что сквозь отверстие в ставне их подслушивают люди. - Кто-нибудь еще должен сегодня придти, мой милый? - поинтересовалась Рианет, черноволосая красавица с бирюзовыми глазами. Статный белокурый Кайсар обернулся к ней и ласково обнял. - Нет, любовь моя! Сегодня никто не побеспокоит нас с тобой. Я передал им все, что поручил мне Мхитар. Можно вернуться домой. Женщина ласково прижалась к нему, играя прядью его серебристых волос. - Не возражаю поскорей покинуть Уруми, мне уже наскучило здесь. Хорошо, что завтра вешап заберет нас с тобой. - Конечно, - Кайсар привлек к себе женщину еще ближе. - Ну, а сейчас иди ко мне, милая... Не будем терять времени, ведь на рассвете нам следует быть в Шегарском ущелье. Затем они прильнули друг к другу, и больше уже не разговаривали, и не заботились ни о чем. И вдруг послышался сильный стук, и дверь слетела с петель. - Сдайтесь, подлые шпионы! - прокричал один из карсадарийских военачальников, врываясь в дом во главе своего отряда. Тут же отлетели оконные ставни, и царь Ярослав вместе с Наурзом и Бириссой первыми спрыгнули на пол. Двое каджи, уверенные в своем успехе и упоенные любовью, не сразу опомнились, чтобы понять, что случилось. Но в следующее мгновение Кайсар с быстротой молнии прыгнул вперед, закрывая собой жену, и щелкнул пальцами. Длинные гибкие веревки обвили ближайший ряд воинов, и те покатились по полу, связанные по рукам и ногам. И в тот же миг женщина-каджи вскочила на ноги и воскликнула, разглядев вошедших: - А, вот какие соратники у... Она не успела договорить - копье, брошенное князем Джедаром из Мерабити, вошло в ее прекрасную обнаженную грудь, и она замертво упала на тахту. - Рианет! - страшно закричал Кайсар. Затем быстрей барса обернулся к врагам, в порыве ярости и отчаяния. Он как будто весь раскалился, глаза горели. Ярослав видел, что рисковать нельзя. Обезумевший колдун-каджи мог быть способен на что угодно. И вот, карсадарийский царь схватил горящий факел, ударил Кайсара в лицо наотмашь, и, не давая опомниться, пронзил его копьем. Каджи пошатнулся и выдернул копье. Вместе с ним из раны устремился горячий поток крови. С ненавистью уставившись в лицо Ярославу, он прохрипел: - Да, вы убили нас, но чего добились? Неужели ты думаешь, мы все делали одни? Мы нашли при дворе сильных помощников... Из последних сил Кайсар добрался до своей погибшей супруги и замер, обняв ее. А Ярослав застыл, пытаясь понять, что имел в виду каджи. Неужели он хотел сказать, что кто-то из карсадарийских вельмож был заодно с ними?.. Однако спросить было уже некого. Двое посланцев Мхитара лежали мертвыми, и ничего больше не могли поведать. Царь перевел на Джедара уничтожающий взгляд. - Зря ты убил женщину! Сколько они могли знать! - с досадой произнес он. Джедар передернул плечами, вынул из трупа свое копье. - Она собиралась колдовать, разве можно было рисковать? Не жалей о том, государь. Это же каджи! Хорошо еще, что у нас нет потерь. Убедившись, что его воины благополучно развязали своих собратьев, Ярослав кивнул и обернулся к Орунгу, вошедшему в дом. - Завтра, в Шегарском ущелье, их должен встретить вешап. Это все, что нам удалось узнать. Кажется, ты говорил, что придумал какой-то способ против вешапи? Карсадарийский полководец мысленно содрогнулся. Не знавший трепета в обычных битвах, прозванный "доблестным Орунгом", он слишком хорошо запомнил запах горящей плоти, хлопанье огромных перепончатых крыльев, беспомощные метания сильных воинов и обжигающее дыхание драконьего пламени... - Я и вправду кое-что придумал. Но сперва бы испытать это... - Вот и испытаем. За ночь доставь в Шегарское ущелье свои приспособления. В извилистом и узком Шегарском ущелье, усыпанном камнями, поросшем бурьяном и колючей ежевикой, рано утром ожидали двое. Мужчина и женщина. Наурз и Бирисса, одетые в наряды убитых каджи. Всем было известно, что вешапи обладают замечательной зоркостью. И теперь пара сидела в засаде молча, почти без движения. Подняв головы вверх, они вглядывались в медленно светлеющее небо. На восходе, за горным хребтом, небо уже порозовело, окрасившись лучами утренней зари. Но в глубине ущелья было все еще темно, да и высокие нагромождения скал по обе стороны ограничивали обзор. Коман и амазонка сидели, прижавшись друг к другу, поскольку им было холодно в легких каджийских одеяниях. Поодаль в скалах зияло отверстие пещеры, но они не глядели туда. И то он, то она время от времени нервно поглаживали переплетение колючих зарослей. Но вот, движение воздуха первым сообщило им о приближении летучего чудовища, прежде чем огромные крылья застили небо. Затем сокрушительный порыв ветра обрушился на их головы, пригнул обоих к земле. Скалы зашатались наверху, и камни посыпались. И лишь потом они увидели парящего в небе дракона, описывающего круг за кругом. Невероятно огромный, одетый в аспидно-черную чешую, он становился все лучше виден, все приближался. Они сидели в засаде, еле дыша, лихорадочно прикидывая расстояние, и напряженно готовились. Если вешап обнаружит подлог, их вот-вот накроет потоком испепеляющего пламени... Крылатый гигант кружил над вершинами скал, приближаясь, но не повисая над ущельем. И понятно было почему: ущелье было слишком узко для него. Двое людей поднялись навстречу дракону. И тут же вместе со взметнувшимся колючим настилом взмыли вверх тяжелые камни, стоило лишь нажать на рычаги катапульты. Три большие глыбы поразили дракона. Одна из них смяла огромное кожистое крыло, другая ударилась о чешуйчатую грудь, а третья пришлась в основание шеи ящера. Тот глухо заклекотал и судорожно забил уцелевшим крылом, точно огромная птица, разучившаяся летать. Попытался подняться выше, поймать поток восходящего воздуха, но разбитое крыло не держало его, и он кренился в воздухе, едва удерживаясь. Бирисса увидела совсем рядом голову ящера, его налившиеся кровью глаза, страшные зубы в открывающейся пасти... - Ложись! - Наурз бросил девушку наземь, а сам быстро снова зарядил катапульту камнем и нажал рычаг. Столб пламени пронесся над их головами, едва не подпалив волосы, а тяжелый камень врезался в голову вешапу. Тот со страшным ревом рухнул на скалы, и земля содрогнулась от его падения. Тогда из пещеры высыпали и другие воины. Они метали каменья и копья в упавшее чудовище. Орунг, метко нацелив копье, пробил глаз вешапу, за ним другой воин ослепил дракона вовсе. Но крылатый огнедышащий гигант, великий вешап, был невероятно живуч. Он еще долго метался, бил хвостом, хлопал уцелевшим крылом, мотал ослепленной головой, из последних сил выдыхал куда попало гаснущие струйки дыма, от которых теперь уже было нетрудно уворачиваться. Одного воина, неосторожно приблизившегося к могучему хвосту дракона, отшвырнуло воздушной волной вниз со скалы. - Не приближаться! - приказал царь Ярослав, с волнением глядя, как издыхает чудовище. Уже не раз казалось, что все закончилось, но огромное чешуйчатое тело вновь начинало двигаться, никак не могло смириться с гибелью. Наконец, его невероятно длинное туловище и хвост перестали извиваться. Не в силах сразу поверить в свою победу, стояли сварожские и карсадарийские воины у трупа поверженного дракона. - Мы все-таки одолели его! - проговорил Ярослав дрожащим голосом. - Мы одержали победу! Царица обрадуется... - Зато я знаю кое-кого другого, кто совсем не будет рад лишиться двоих каджи, а теперь еще вешапа, - мрачно заметила Бирисса. - Ты права, - нахмурился Орунг. - Мхитар не ждал, что мы одолеем его посланцев, должно быть, теперь занервничает. Зато наш народ ободрится. Я думаю, это тот самый вешап, что под Вардиси погубил столько людей. - Я надеюсь, что это тот самый! - произнес военачальник по имени Урменар, один из назначенцев царя Ярослава. - Этот проклятый вешап сжег заживо трех моих братьев! Сегодня я поспособствовал мести за них. Он отсек топором шип на хвосте дракона, собираясь взять его на память. Победители отрубили дракону голову, и пять человек едва смогли поднять ее на телегу, чтобы торжественно доставить в Уруми. Кроме того, с трудом отрезали длинные, как серпы, когти чудовища и постарались вырубить, сколько удалось, его твердую, как броня, кожу. Остальную же тушу завалили камнями, и с тех пор бывшее Шегарское ущелье все стали называть ущельем Вешапи. Карсадарийцы весьма ободрились двойной победе, в честь которой был устроен большой пир. За столом уже воспевали, заметно преувеличив, сражения с каджи и с драконом. Только царь Ярослав среди общей радости сидел невеселый и размышлял, не слушая песен. Глядя на ликование карсадарийских вельмож, он думал про себя, кого из них имел в виду умирающий каджи, кто тайно содействует Мхитару.