Часть 1
11 марта 2020 г. в 18:04
Вся стая лежала на кровавой земле.
Вожак лишь, последний живой,
Стоял на коленях пред погибших друзей,
Издавая пронзительный вой.
Душа разрывалась на части.
Близких он в беду затянул.
Если б только не жажда ко власти,
В которой рассудок его утонул,
Были бы живы волки и волчата.
Жизнь их была только светлым мгновеньем,
Сменившись чувством, словно ягнята
Загнаны в угол пред убиением.
***
Пытались бежать кто куда мог
От врага, что знал их секрет.
Они ядовитый смогли распылить смог.
На вид, который, как дым сигарет.
Вот только врагу он был не страшен.
А волки, падая от потери сознания,
Отдавали себя в дымный плен,
Обращаясь в людей без осознания,
Что сила уходит за пределы их тел.
Враг теперь зная, что не пострадает,
На бесчувственные тела налетел
И нелюдей с упоением кромсает.
«Наше дело правое решено!
Никого не осталось в живых.
Запомните! Вот это не грешно:
Избавляться от созданий иных!
Они для нас были ужасной угрозой,
От которой не было спасения.
И не будут они больше нашей занозой.
И не будет у нас опасений.
Мы — люди! Мы — вершина всего!
А они лишь жалкие твари.
На пьедестале мы стоим высоко,
Тогда как они в глубоком овраге», —
Речь командира вдохновила солдат
И они хлопать начали дружно.
Видя возвышенность во взгляде ребят,
Сменил тот строгость на улыбку натужно.
В то же время вожак стаи бежал
Так сильно, как только он мог,
Но вдруг сердце пронзил острый кинжал —
Кинжал боли, который жёг.
Он понял, что не успел.
Что бессилен он первый раз в жизни.
Резко взгляд его освирепел
И, вдруг, люди стали ему ненавистны.
Он считал их своими друзьями,
А некоторым даже доверил секрет,
Что они магическими были существами
И обязаны впредь держать молчанья обет.
Оказалось, люди — предатели скверны.
Нападая на существ со спины,
Они показали: их души гнилью безмерны.
Альфа чувствует терзанья вины.
Хотел он быть у власти вершины.
Силы альфы хорошо помогли,
Но не учуял он деянья змеины,
Глазом не моргнув, его предали.
Покидая утром стаю,
Тревожны были ощущения.
«Если им грозит что-то, я ведь узнаю», —
И уехал, не придав тому значения.
Когда, о помыслах не зная, он оказался в кабинете,
Где назначалась ему встреча,
Он увидел что-то неладное в брюнете,
Который говорил всему противореча.
Этот паренёк был ему стажером.
Возвышал он раньше Альфу,
А теперь не быть ему примером,
В мальчишке расцветала ненависти мальва.
Но благодаря своим же силам,
Подавив волю паренька,
Тот быстро изложил, как всё было.
Услышал крик, как будто издалека:
«Помоги нам! Не дай детей убить!».
В его жилах в раз похолодело:
«Люди мастера за палец обводить».
В его душе чувство ужаса созрело.
Оставив машину у дороги, он в чащу леса убежал.
«Как они смогли добраться, ведь человеку не пройти?», —
И всё себя он убеждал,
Что люди ж не глупы, чтоб против них идти.
Бежал он, раздеваясь на ходу,
Сквозь деревья и кусты,
Что не должны чужим давать проходу.
А в памяти крик с любимых уст.
Злость, как будто заново рождаясь,
Прибавляет силы вожаку.
Подумал он, уже к поляне приближаясь:
«Нужно оставаться начеку».
Капитан, вдруг ощутивший Альфу,
Срываясь с места, убегает.
Он оставил позади свою команду,
И в ночной чаще пропадает.
Вожак солдат обходит мимо
Ему нужен только тот,
Кто шёл на бой невозмутимо,
А оставшись безоружным, сразу наутёк.
Не дав закончиться расправе,
Смельчак нашёлся среди трусов.
Вцепились в пистолет ручки костлявы
И раздался выстрел меж кустов.
Волк почувствовал укол в спине.
«Разве командир не рассказал?»: —
Подумал он, развернувшийся к мужчине.
Ведь только серебро их ранит наповал.
От этого зверь только больше разозлился.
А солдаты убежали в рассыпную.
Вдруг во тьме детский плач пробился.
Забыв обо всём он кинулся на звук вслепую.
Прислушавшись, средь трупов он её нашёл.
Дочурка его в страхе вся дрожала.
Он ей дурные мысли все отмёл:
«Успокойся, дурной сон ты повидала».
Обратившись в человека, отнёс малютку он домой.
Уложил её он в тёплую постельку.
«Хоть она осталась здесь живой».
И спел ей колыбельную.
Не зная, как всё ей утром рассказать,
Вышел с ужасом в глазах.
В панике стал всё осматривать,
Вдруг кто ещё остался жив впотьмах.
Но никто не шевелился.
Зияющая дыра открылась в нём,
Когда у трупа женщины он очутился.
«Потерял тебя я этим днём!».
Любовь всей жизни умерла.
И чувство горя захлестнуло с новой силой.
«Надеюсь, в лучший мир ты отошла»: —
Сказал, прижав он тело очень сильно.
Качаясь вместе с ней он зарыдал,
Содрогаясь от своих же всхлипов.
И волосы на себе он выдирал,
А голос превращался в хрипы.
И, как не было бы сложно,
Но нужно всех захоронить.
Поднял жену он осторожно
И не хотел он взгляда отводить.
Он нёс её всё глубже в лес,
Чтоб чужие взгляды не видали,
Что именно творилось здесь,
И утопал всё глубже он в печали.
То место отличалось красотой
И таило смысла в себе много.
Там повстречался с любимой он в первой,
Там и кончилась совместная дорога.
Оставил он её в глубине ущелья,
Что было скрыто стеною водопада.
Уходя, сдавило сердце, словно канитель,
А по телу пробежала мертвенна прохлада.
Пришёл черёд и остальных,
Что защищались не боясь.
И видел он в глазах теперь пустых
Бледное лицо «героя», что смотрело отразясь.
К утру ему казалось, что это уже сон.
Ему ведь правда только снится?
Но запах крови так силён,
Что не забудешь, что творится.
Услышал дочь, зайдя домой:
«А где ты пропадал всю ночь?»
Ответил ей, пытаясь сохранять покой:
«Мне нужно было кое-где помочь»
«Никого я не найду, куда все делись? —
Несмело та произнесла, —
Ведь это точно сны мне снились?»
И к объятьям отцовским припала.
Не зная, что ответить, лишь прижал сильней.
«Нам нужно уходить. Надеюсь, понимаешь ты?».
И стук раздался у дверей.
Принюхавшись, узнал: «Те же скоты»
При дочке не стал того он говорить,
Лишь думал, куда бы её спрятать?
Не спешил он дверь открыть,
Не хотел, чтобы она была отнята.
Но вдруг дверь выбили ногой
И пуля залетела ему в ребра.
У дочки слезы шли рекой,
Его схватили, словно кобры.
Кровиночку пытаясь отобрать,
Они толпой несут её к машинам.
Он понял сил не хватит устоять,
Ведь серебро уже течёт по жилам.
Вырвавшись, бежал он к дочке,
Но это плохо выходило.
И тут удар пришёлся в почку,
И сердце ходуном ходило.
Поняв, что жить ему недолго,
Девчонке вслед он прокричал:
«Не забывай ты дочка волка и…»
Ещё два выстрела и отец упал.
Девчонка вырывалась и кричала:
«Нет! Папочка, не смей!»
Она и не поверила сначала,
Но осознание приходило всё быстрей.
«Мои родные, теперь всех нет.
За что так нужно поступать?
В людских несчастьях их вины ведь нет.
Было ли нужно убивать?»