Унесённые в прошлое

С того самого момента, как брат нас покинул, наш дом наполнился какой-то неведомой грустью. Матушка постоянно была хмурой, а отец постоянно подбадривал её, твердя слова о том, что их сын уже стал настоящим мужчиной и что мы должны гордиться тем, что он будет защищать нашу родину. Я и не заметил, как обязанности брата постепенно перешли ко мне: теперь я ходил по воду, чинил вещи, после чего они, по-моему, становились еще хуже и еще ненужней, чем до того, как мои кисти к ним приблизились. Я уже даже было отчаялся оттого, что мои руки ни на что негодны, но один мужчина смог убедить меня в обратном. Я сидел на скамейке у нашего дома и, играя деревянными человечками, которые выстрогал отец для нас с братом, увидал маму, приближающуюся ко мне. - Сыночка, сходи до колодца, набери воды, - попросила она, протягивая мне два металлических ведра, после чего скрылась за дверью нашего дома. Материну просьбу я ослушаться не мог, ни в коем случае. Только не её: она и без меня была слишком угрюма и подавлена уездом братишки, как, в общем-то, и я. Вооружась ведрами и на какое-то время оставив моих дорогих человечков без их хозяина, я двинулся к колодцу. Тогдашнее небо было настолько красивым: его украшали мимо пролетающие облака, которые иногда закрывали собой сияющее, недавно вставшее солнце, ослеплявшее меня всякий раз, как я пытался на него посмотреть. Удивительно! Представьте себе мальчишку, идущего и таращившегося в небо, словно он там что-то ищет. Представили? А теперь представьте, откуда ни возьмись, появившийся камень под его ногами. Должно быть, вы уже догадались, что со мной тогда произошло. Да, как это ни странно, я упал. Шел, шел - и раз, рухнул на землю, выронив из рук ведра, которые откатились от меня метра на два. Счесав колени, руки и немного левую щеку, я сидел, всматриваясь в раны, из которых пусть и не сильно, но струилась алая жидкость. Я обратил внимание на то, что птицы внезапно начали петь, но то совсем были не пернатые, как я заметил позже. Встав на ноги, собрав ведра и отряхнув свои заношенные почти что до дыр шорты, я продолжил свой путь к колодцу, но теперь уже смотря под ноги, внимательно смотря. Чем ближе я подходил к воде, тем отчетливее я слышал какой-то звук, который нежно ласкал мне уши. Остановившись и осмотрясь вокруг себя, я увидел только пару голубей, сидящих на ветках деревьев. Не могут же они петь! Недоумевая от происходящего, я решил, что это мне чудится и что я сам себе придумал эти звуки. Какой вздор! Дойдя до источника воды, я заодно нашел и источник этих «птичьих» звуков. У колодца стоял старец, засунув в рот невесть какое деревянное изделие в виде трубочки, которая в длину была с мою по локоть руку, и играл на ней, перебирая пальцами по отверстиям на этой «штуковине». Я подошел ближе и стал крутить ручку колодца, чтобы опустить туда ведро, но весь мой пристальный взор падал на старика, словно я увидел что-то неземное в нем. Должен сказать, выглядел он скверно: то ли от старости, то ли от неухоженности. Растительность на лице, давно не знавшая бритвы; украинская сорочка и широкие шаровары, давно не видавшие мыла, напоминали мне наряд запорожских казаков, жаль, что его макушку не украшал свисающий оселедець*; он был разут, словно где-то потерял ботинки или продал их, чтобы купить эту замечательную шляпу, которая виднелась на его голове. Рассматривая этого дедулю, меня застал врасплох стук ведра об дно колодца - и я сразу же пришел в себя, оторвав взгляд от мужчины и набирая воду. - Малец, скажи мне, ты знаешь, что это? - внезапно заговорил старик, обращая внимание на свою деревянную палку. - Нет, простите, - промолвил я, но в какой-то момент мне стало крайне любопытно и я добавил: - А что это? - Это - сопілка. Помню, сам её вырезал из ветви бузины, сам делал эти отверстия - нелегкая это работа, хочу я тебе сказать, - выдал старик как на духу. - А можно посмотреть? - спросил я и сам удивился своему вопросу, ведь меня доселе мало что интересовало; но это было чем-то таким неведомым и таким интересным. Я наконец докрутил эту ручку и перелил воду из колодезного ведра в своё. Старик протянул мне эту самую, как он сказал, «сопілку», и я с довольной улыбкой на лице взял этот необычный предмет. Но когда эта «дуделка» оказалась в моих руках, все её волшебство мгновенно иссякло и она стала мне казаться ничем другим, как куском обычной древесины с выковырянными дырками. Повертел, повертел её да и отдал. - Вижу, никогда не держал такого, верно? - Ага, - промычал я в ответ, закидывая еще раз ведро в колодец. - А хочешь, я научу тебя играть? - вопросил старец, обрадовавшись своей же идее, что я заметил по его растянутой улыбке, которая была еле-еле видна из-под бороды. - Я не знаю, - это так на меня похоже. - Я научу тебя так играть, как никто не умеет! И не только на сопілке, а еще и на флейте! Я сделаю из тебя настоящего композитора, который будет писать произведения для оркестра! Ты станешь известным, и тебе не придется самому ходить по воду к колодцу! - с загоревшимися глазами старец проповедовал моё будущее. - Я был бы поистине рад, если бы передал кому-то свои умения. Он был так восхищен тем, что сказал, внимательно смотря на меня и дожидаясь моего ответа, что я просто не мог отказать; да и мне, по правде говоря, было крайне интересно, как можно издавать такие звуки из куска деревяшки. - Да, я согласен, - произнес я, наполняя второе ведро водой. - Я буду ждать тебя здесь завтра днем в два часа пополудни, - произнес он, на что я ответил улыбкой и кивком. - До свидания, - и я, взяв два наполненных ведра в руки, удалился от колодца, все так же всматриваясь под ноги, чтобы снова не упасть. Я добрался до дому без всяких препятствий и камней по пути. Отнеся матушке ведра, я вышел на улицу и стал с предвкушением ждать завтрашнего дня. Не просидел я так и минут десяти, как мне стало скучно, от чего не помогали даже мои любимые деревянные человечки. Дабы не маяться от безделья, я решил сходить на рынок, который находился неподалеку от нашего селения. Мы часто наведывались туда с братом, чтобы поглазеть на различные продукты и не только поглазеть. Однажды он предложил мне украсть арбуз, ссылаясь на то, что мы никогда такого не пробовали и что хозяин, так или иначе, ничего от этого не потеряет, а мы сможем вдоволь насладиться. И нам удалось! Нам удалось незаметно свиснуть один. Вот и сейчас я проходил меж рядов, на которых были различные продукты: начиная от фруктов и заканчивая мясом. Но когда я узрел полосато-зеленый фрукт в виде мяча, на меня сразу нахлынули воспоминания о брате и я помрачнел. Я уставился на гору арбузов и на загорелого мужчину, который продавал их. - Мальчик! Что ты так смотришь? У тебя деньги есть? - сказал тот чужестранец с каким-то акцентом. - Нет. - Тогда уходи отсюда, пока я тебя не вышвырнул! - приказал невзрачный на вид мужчина. Но что-то не позволило мне уйти оттуда просто так: может, из-за принципа, а может, из-за брата. Я схватил арбуз - и давай бежать что есть мочи. Я слышал ор мужчины, который, судя по всему, гнался за мной: «Отдай арбуз, негодяй!.. Стой! Ах ты маленький мерзавец, ну я тебе достану сейчас!» - но так и не достал, поди, из-за своего огромного мамона. А я продолжал бежать, словно думал, что продавец все еще преследует меня, но он уже как минут пять где-то валялся совершенно обессиленный. А я, не смотря ни на что, летел как ошпаренный с этим арбузом в руках в неизвестном направлении, пока не достиг угла какого-то дома и не врезался в мальчишку лбом, после чего он упал и выронил из своих рук какие-то бумажки, а я, собственно, свой восточный то ли ягоду, то ли фрукт. - Эй! Ты вообще смотришь, куда бежишь?! - выкрикнул он, потирая место нашего столкновения. - Извини, я тут просто... - не договорив, я увидал, что он выронил ноты, и тут вспомнил нашу загадочную встречу со стариком и с интересом спросил: - О, ты музыкант? - Можно сказать и так, - безо всякого желания ответил юнец, собирая с земли листы бумаги. - А на чем играешь? - не знаю, зачем я это спросил, но эта тема была для меня такой же увлекательной, как и тема о небе, космосе. - На литаврах. Ну, ты знаешь, поди. - А, знаю, да, - ничегошеньки я не знал, я и представить-то себе этого не мог, но дальше стал импровизировать, как делал мой старший братец. - Я вот тоже музыкант, только я на флейте играю, - ужасная, самая ужасная ложь, которую я когда-либо произносил. - Ох, знал бы ты, как иногда воздуха не хватает! - Вздор! Воздуха набрал - и всё. А вот отстучать целую оперную постановку - вот это и впрямь сложно, ибо руки потом болят, - теперь-то мне стало понятно, что такое литавры. - Даа... тяжелая судьба музыканта. Так ты, значит, выступал на большой сцене? - с неким удивлением и заинтересованностью спросил я. - Да, было дело однажды. Кстати, я Антон. - А я Дмитрий. В тот момент меня посетило жгучее желание уйти от него и от того чувства стыда, которое появилось благодаря моему вранью, но этот мальчишка предложил мне дойти с ним до театра, а я подумал: «Почему бы и нет?» - и пошел с ним. Кстати, арбузом мы насладились вместе. *Оселедець (укр.) - старинная мужская прическа в виде длинной пряди волос на бритой голове (преимущественно у казаков).