Враги навсегда

      Враг ли перед ним?       Гнев кричит в подтверждении. Убить темного рыцаря, укутанного дымкой злобы. Это ярость слепит глаза, вот почему они наполняются соленой влагой, щиплет. Ибо таков его долг: защищать человечество любой ценой. Он продал свое посмертие, и душа его заточена в вечном цикле убийств. Даже если его жертвами были невинные, Алайя неумолима и жестока в своей практичности. Убить нескольких, чтобы спасти многих — это правило пропитало его суть, и странный плащ теперь окрашен в алый, словно покрыт кровью.       Он крепче сжимает привычный белый клинок. Он уже давно смирился, ведь он на правильной стороне. Пока большинство выживет, его беспощадная работа оправданна в глазах человечества. Так живет проклятый Защитник Справедливости.       Она стоит напротив, в руках ее черный меч. Символ ее силы и неподъемная ноша ее долга. Лезвие прямое, как и она в своих чувствах к врагу. Лезвие покрытое дымкой предательства и обжигающее ненавистью, тоже как она. Такая неправильная, пропахшая отчаянием и ничуть не слабее него. Защитник Мира, призванный уничтожать людей ради спасения планеты.       Они всего лишь шахматные фигуры в чужой игре. В вечном противостоянии Алайи и Гайи, воли Человечества и Мира; их сломанные судьбы ничего не значат, их желания и надежды будут растоптаны. А когда фигуры кончатся и партия будет окончена, их заменят новые. Таков цикл. Такова судьба.       Он, что упрямо пытается спасти всех. И она, что пытается спасти хотя бы его. Но он уже скован цепями вечного рабства, а она слишком осквернена изнутри, чтобы в ее сердце остались какие-то светлые чувства.       — Наивный глупец, — шепчет она, чуть склонив голову набок.       — Лгунья, — почти улыбается он, словно говорит с лучшим другом, которого давно не видел.       Они презирают идеалы друг друга, но не могут без слез смотреть на судьбу своего противника. Не могут пройти мимо несправедливости.       Его глаза серые, потускневшие от увиденного зла, что он не смог предотвратить. Высохшие от пламени бесконечных битв. Его механические движения почти мертвы в своей бесчувственности. Он отказался от себя ради других, и по крайней мере об этом Арчер не сожалеет. Но он уже не помнит зачем он все это делает: почти сходит с ума, но продолжает выполнять приказы. Продолжает отнимать одну жизнь за другой.       Кажется ему, что не таким героем он хотел быть.       Ее глаза мутные, источают ненависть и желание убивать. В глубине заперт неутолимый голод и безумие. Она двигается неторопливо, осторожно, слишком привыкшая полагаться только на себя, сделав центром своих тактик хитрости, а не владение мечом. Она не достойна своего титула, но проклята им. Однако, против него она не примет ничего, кроме честной схватки, хоть и знает, что проиграет в своем израненном и усталом состоянии. Ее память потускнела лишь совсем чуть-чуть, она продолжает держать цель в голове.       Она не желала быть героем и продолжает отвергать этот путь.       Расстояние между ними исчисляется метрами, но одновременно они далеки друг от друга, словно небо и земля, и также противоположны. Столкновение между ними может закончиться лишь одним. Уничтожением одного из них.       Белый клинок пронзает плоть, прорезает черную броню, отравленная кровь стекает по нему, капает с ее бледных губ. Но почему-то эти губы складываются в ироничную усмешку.       Черный меч вонзается в его грудь без изысков, грубо и с определенным намерением. Его металл жжет, проклинает врага. Алая кровь шипит, словно лезвие раскалено, но вопреки всему он искренне улыбается ей.       — Арчер, ты промахнулся, — кривясь от боли, тяжело хрипит она, — кривоглазый лучник.       — Сэйбер, твой меч не достиг моего сердца, — парирует он, саркастично прикрывая один глаз, — что за слабачка.       В его второй руке возникает черный клинок, и на этот раз он бьет точно. Она опускает взгляд, там нет обиды или удивления. Там лишь принятие и покой.       — Тебе все же удалось «вонзить в меня свой клинок», — привычно пошло шутит она, медленно распадаясь пеплом.       — «В первый раз» девушкам всегда больно, — он закрывает глаза, сдерживая слезы. Сдерживая крик боли.       «Даже на границе смерти два идиота не могут обойтись без шуток», — думают они почти одновременно.       Они никогда не примут друг друга. Но поняли лучше всех… ведь они…       Они — враги.       Враги навсегда.       И однажды она выиграет и разорвет цикл для него. Хотя бы его она спасет.