Не услышат зов во тьме холодной

      Холодный осенний день.       Дождь бил по крыше, угрожающие раскаты грома сотрясали воздух, молнии озаряли серое, темное небо с редкими пробликами облаков молочного цвета. Птицы спрятались, все дворняги в городке мирно устроились под картонными крышами на помойках, рыча на проходящих мимо сородичей. В эту погоду все жители городка решили сидеть дома. Но это решение, всё же, обошло одного.       Маленький мальчик, лет тринадцати, с нетерпением смотрел на быстро протекающую воду через окно уютного домика. Она залила дорогу, превратила улицу в реку, смывающую на своем пути цветы и траву, создав воронки у каждого неправильно лежащего камушка, и приняла образ единого, быстрого течения. — Братик- мальчишка, одетый в темно-синий дождевик, запрыгал на кровати у окна, подбадривая кропотливо делающего кораблик старшего. Он был переполнен томительным ожиданием чудесного момента.        Тот усмехнулся, развернувшись к нему, поманив пальцем. Спрыгнув с кровати, тот с счастливой улыбкой подбежал к нему, и по его носику тут же прошлась кисточка с парафином. Это выглядело как маленькое надувательство. — Будь терпеливее. Осталось всего лишь палубу второй раз замазать. — Зачем- недовольно вытерев воск, наивно поинтересовался он, через плечо брата взглянув на пожелтевший плот- он ведь не перевернётся. — Но это уже третий кораблик за час — со смешком в голосе произнес парень с алым шарфом на шее, заглянув в комнату и улыбнувшись — ты так же не дал нам закончить, вот и прибегаешь каждые три минуты. И, Эррор, подойди сюда. У тебя шарфик развязался. Так же нужно одеть шерстяные носки. — Но Гено- маленький скелет с черными костями недовольно топнул ножкой- я уже завернут как снеговик. Я не замерзну! — Слушайся брата, Глюче- потрепав его по голове, средний брат дал ему готовый кораблик, ловко сложенный и обработанный — веселись. -Спасибо! — Эррор обнял Фреша, чмокнув в скулу в благодарность, выбежав в коридор, на ходу сняв перчатки и незаметно забросив их на тумбочку, поспешно одел резиновые сапожки. -И не разговаривай с незнакомцами!       Но предостережение было не услышано, поскольку мальчишка уже выскочил за дверь, и та с приглушенным от дождя шумом захлопнулась.       Братья лишь синхронно покачали головами, принявшись убирать чистые листы и баночку с воском. Оба посмотрели в окно, переглянулись, поняв по взгляду друг друга всё.       У каждого же бывают моменты, когда вроде всё хорошо, нечего бояться, но ты ощущаешь гнетущий ужас. Будто самые страшные ожидания сбудутся, и чем ты больше думаешь об этом, тем хуже. И в этот день они ощущали страх особенно сильно. Но остановить и запереть брата не могли. Тот и так уже просидел несколько дней дома, поскольку те волновались, и уже начал откровенно чахнуть. Да и что может случиться в городке, в котором о пополнении семьи белок выкладывают в газеты как важную новость? Здесь все свои, все всех знают, и городок-то не особо большой.       Пусть их маленький братишка повеселиться.       Хлюпающие звуки и брызги воды во все стороны прорывали шум дождя вместе с восторженным криком. Скелетик обгонял кораблик и тут же ловил его, подкладывая на палубу по скрученному листочку, играющему роль пассажира, ловко перескакивая через палки и глубокие лужи, темными воронками встречающимися на пути. Но в очередной раз подпрыгнув от счастья, он подскользнулся, с сдавленным стоном боли упав, позволив кораблику его обогнать. Проведя его взглядом, на миг ощутив азарт погони, мальчишка быстро понял, куда уносит течение его новую игрушку.       Кораблик, будто дразнясь, то и дело до этого идя зигзагами, сейчас резко стал плыть прямо. В сторону канализации. — Нет! — Эррор вскочил на ноги, не обращая внимания на боль в копчике, стремительно нагоняя беглеца.       Однако тот резко увеличил скорость, проплыв в сантиметре от шлепнувшей по водной глади ладони, на прощание показав надпись на желтоватом боку «Эрри», что была выведена его братом, таки скрывшись. Проскользнувшая за ним рука схватила воздух.       Не успел он понять того, что бумажное судно ускользнуло, как его пальчики чего-то коснулись. Это что-то на ощупь было похоже на палку с длинными ветками. И он уже закрепил этот вывод, поскольку туда может попасть всё, но оно, резко обхватив ткань, стало двигаться вверх по ладошке. Тонкие, длинные веточки? Нет. Тонкие, крючковатые пальцы злой ведьмы, о которой читал ему Фреш.       Вскрикнув, ребёнок хотел быстро прижать к себе руку, но ее схватили у локтя, удержав. Будто огромный паук, что он видел однажды по телевизору. Вот-вот сомкнуться челюсти и ему в тело впрыснут яд. Держало что-то крепко, но не причиняя боли, не вонзаясь в мягкие кости. Однако это было действительно жутко.       Заверещав, скелет несколько раз дёрнулся, почувствовав, как нечто коснулось его пальцев, заплакав.       Но спустя мгновенья его плавно отпустили, дабы тот не шлепнулся на землю от неожиданно разжавшейся хватки. Оказавшись на земле, он принялся отползать от будто сгущающейся тьмы у канализационной дыры, что тянула свои щупальца к нему, грозясь схватиться и за ногу.       Ультрамариновые слёзы страха всё ещё катились из глаз, пока их обладатель, сквозь них, смотрел в хищно блеснувшие в глубине тёмного разъема пустые, белоснежные зрачки монстра.       Они были будто пустые, смотрящие в самую душу. От них хотелось спрятаться. Они внушали чувство опасности. Ту же опасность, что и ощущает кролик перед нападением удава. Когда он видит его оскал, понимает, что тот уже оплёл тело смертоносными кольцами, и ему осталось лишь ждать конца.       Эррор тоже сейчас ощущал себя как тот самый кролик. Но шевельнуться, тем более убежать, он не мог от того же страха, а потому он так и замер рядом с канализацией, дрожа и смотря в глаза чудовища. — Привет — бархатным, чуть хрипловатым голосом произнесло существо, оно, и будто ощутив сладость на чёрном, прогнившем давно языке, облизнулось — будь осторожен со своими вещами.       Вначале не понял, о чём оно говорило, мальчишка сжал кулачки, тут же почувствовав бумагу. От этого внезапного ощущения он едва не вскрикнул вновь. Боялся распрямить. Но как быть, если любопытство пробивается даже сквозь ужас?       Под внимательным взглядом, медленно, с опаской отведя взгляд, раскрыв кулачок.       Он увидел на ладошке кораблик. Смятый, но все еще, возможно, хороший. То выловило его, передало. И оно всё ещё не двигается, говорит негромко. Быть может оно не хотело его пугать?       Пусть и был он мал, но не глуп и подумал — ведь он мог проскользнуть в канализацию и уже не выбраться оттуда живым. Там течение слишком быстрое, опасное, а мусор в виде битого стекла и веток мог серьёзно его оцарапать. Выходит, существо его спасло? Оно не такое плохое? «Он спас меня. И вернул мне кораблик. Может, это просто обычный монстр с необычными глазами? Я очень грубо поступил. когда закричал. Вдруг он обидится? Нужно поблагодарить его» — Спасибо вам — чуть успокоившись, мальчишка всё же сел на асфальт. Братик его учил, что нужно смотреть собеседнику в глаза при этом сидя прямо. И сейчас он выпрямил спину, посмотрел, пусть и не решительно, в белые зрачки, но пересилить себя и приблизиться он не мог, потому всё так же держался на расстоянии.        Пусть ему и помогли, но старший брат говорил не доверять незнакомцам. Будто прочитав его мысли, существо сверкнуло глазами, положив руки с заостренными фалангами пальцев, что были похожи на когти, на землю, будто давая их увидеть. При этом он не тянулся. Значит, вытянутые руки не сумели бы дотянуться до него. Это немного успокоило мальчика. Успокоило настолько, что оцепенение, постепенно окутывающее его, оставалось незамеченным. — Не за что, малыш Эррор — патокой звучал голос и, что так же было не замечено будто загипнотизированным мальчиком — пусть и говорил он приглушенно, слова можно было четко услышать не смотря на дождь. А эти хищные, пустые глаза…       Взрослый бы убежал. Подросток бы тоже почувствовал себя крайне некомфортно. Но ребёнок… Как же легко обмануть ребёнка. Пускай он будет умён, пускай невероятно пуглив — но он всё ещё ребёнок, и он будет вслушиваться в голос незнакомца, но не для того, чтобы распознать, злы ли умыслы — а для того, чтобы ещё раз услышать вроде бы добрые нотки.       Довольно забавно то, что если с детьми говорить действительно ласково — их можно легко обмануть. Назовёшь малыша разбойником ласково — и он подумает, что его похвалили, и он поспешит к вам, быстро семеня ножками, иногда неуклюже оступаясь. Поэтому детям и твердят каждый раз, напоминая, что у злодеев красивые голоса. Поэтому и в мультфильмах у многих злодеев и плохишей голоса красивые. Для того, чтобы они поняли.        И скелетику каждый раз братья говорили об этом. Гено сегодня вдогонку крикнул это. И это мгновенно разбудило его. Насторожился, для безопасности отодвинувшись ещё немного назад, однако не убегая. Отчего-то это желание было, но встать он не мог, внимательно слушая незнакомца, не заметив, что вода будто обходит его тело стороной как, впрочем, и канализацию.       Удав окружил жертву кольцами, однако ещё не сдавливая. Слишком рано. — Откуда вы знаете мое имя?       Хриплый смех, и оно приблизило свое лицо ближе к выходу, позволив рассмотреть лицо. Клоунский, круглый, алый нос. Алые, тонкие полосы от глаз до подбородка. Оскаленный в усмешке рот с ужасно острыми на вид клыками, несвойственными для скелета. На лице сияла широкая улыбка. Этот образ клоуна шёл в противовес голосу злодея. Ведь все добряки улыбаются, не так ли? И братик повёл его к клоуну чтобы сделать фотографию. Он сказал, что клоуны не страшные. — Я же клоун, малыш. Мы знаем имена всех детей. Ты же был в цирке, верно? — Н-нет- мальчишка, будто под чужим влиянием, чуть расслабился. Шестое чувство, предупреждающее об опасности, притупилось красивым, успокаивающе шелестящим голосом. Он когда-то хотел пойти туда с братьями, но те категорически запрещали ему, отчего-то нервно переглядываясь. Но все его ровесники уже были там по сто раз, в то время как он лишь слушал их рассказы, завидуя. Он видел клоунов на улице, которые звали его туда, и едва ли не плакал от обещанных ими весёлых трюков и шуток. Несправедливо. — Жаль — и действительно, оно понизило голос, что едва не исчез среди шума воды — знаешь, я могу показать тебе его. Подойди чуть ближе. Весь наш цирк смыло сюда водой — Эррор недоверчиво прищурился, не понимая, как их могло унести туда. Ведь он, маленький мальчик, сможет пролезть туда лишь ползком. Клоун же, увидев это, улыбнулся, продолжив заговорщицким голосом — чуешь, пахнет сладкой ватой? Слышишь, как играют трубачи? Слышишь ли ты смех? Тихий рёв тигров и хлопки в ладоши?       И вправду. Каждое слово клоуна сопровождалось запахами и звуками. В животе мальчишки чуть заурчало от представления сахарной паутины, наматываемой на палочку, которую он мог есть лишь три дня в году, на ярмарке. Запах свежих хот-догов так же затуманил и окружил его, вымывая все сомнения. — Да! — восторженно произнес мальчишка. — А знаешь что мне нравится? Шарики! Они забавно хлопают- лицо оно озарила улыбка, и скелет захлопал в ладоши- хлоп! Хлоп! Хлоп! — Эррор тихо засмеялся, мило улыбаясь, чуть подползая ближе к существу. Он тоже любил шарики, которые получал на день рождения. И тоже любил их лопать, хотя братья недовольно смотрели на него.       Позабытый им кораблик понёсся назад, вниз по течению реки.        Монстр смеялся как и он, но уже веселее. — А хочешь, я расскажу тебе историю? — Давайте! — мальчишка сел еще ближе, с предвкушением посмотрев на клоуна. Тот усмехнулся и чуть вылез вперед, по пояс, уперевшись локтямми в асфальт и подперев ими голову, начав.       Уже вечерело. Ветер поднялся, сотрясая ветки деревьев так, что, казалось, одно мгновенье — и они оторвутся, упав на землю или на кого-то. Были бы здесь люди — они бы непременно остерегались этого, прикрыв голову и увеличивая шаг, переходя с рыси на бег. Но лишь трое были снаружи в этот злосчастный, осенний вечер.       Поскольку с ухода младшего прошло много времени, братья, вооружившись дождевиками и, на всякий случай, фонариками, вышли на улицу, разделившись. Страх в их душах отдавался чудовищной пульсацией и в головах. Будто бомба, что отсчитывала секунды до катастрофы.       Спустя пол часа оба встретились. Фреш позвонил ему, прокричав в трубку, чтобы брат срочно пришел к нему. Он едва ли не плакал, судя по постепенно набирающему частоту вдохах.       Прибежав вверх по улице, следуя течению, Гено увидел испуганный взгляд среднего брата, зажавшего в руке кораблик. Кораблик из жёлтой бумаги, с пугающе перечёркнутой поперёк кормы надписью «Эрри».       Утопая в воде, которая резко начала прибывать, скелеты заходились в крике, зовя пропавшего, с каждой минутой безрезультатных поисков впадая в отчаяние, выступившим на их глазах в виде цветных дорожек.       Зачем, зачем они отпустили его, зная, что чт-то произойдёт?       Наступала ночь. Становилось все темнее. Небо стало черным, скрыв последний луч за весь день не пробившегося солнца. Включив фонарики, они продолжили поиски, в которых им помогли соседи, разбуженные очередными криками. Но безрезультатно.       А мальчишка и не подозревал, что его ищут. Существо показывало различные. столь давно желанные им, фокусы, отвлекая, даже подарив шарик, который вырвал вскоре ветер. С каждым разом цвет его зрачков становился ярче, меняясь, и вскоре полу-прозрачная блеклость дыма приобрела цвет заката, цвет крови. Эррор чуть придвинулся к нему, с чистой невинностью и любопытством в зрачках наблюдая за этим явлением. Очень красиво. Будто тот цветок огня, что стал постепенно разрастаться.       Однако чары не смогли укрыть всё. Плотная завеса тишины вокруг прорвалась. Услышав крик, мальчишка обернулся, увидев вдали фонарик. Очнувшись от обволакивающего голоса и забавных историй, он посмотрел на небо. Огляделся, не поняв, почему видит днём звёзды, затем испуганно бросил взгляд на клоуна. Тот вмиг стал выглядеть недовольным.       Кольца опасно зашевелились. Не сейчас. Сейчас. Иди сюда. Беги. — Простите, мне пора бежать- очередной крик Фреша заставил его вскочить на ноги — мои братья потеряли меня. Встретимся завтра! — голоса приближались.       Вновь обернулся на клоуна, желая помахать напоследок рукой для прощания.       Вдруг оно подобралось для прыжка, почти исчезнув в канализации, и, вмиг высунувшись из дыры как черт из табакерки, обернул руками не ожидавшего сие действия мальчишку, издавшего вскрик. Прижал к себе и затянув в канализацию, запоздало закрыв рот ладонью.       Удав сомкнул смертельные тиски.       Визг мальчика заглушился, и встревоженные братья, опоздавшие лишь на несколько секунд, осветили фонарями то место, где был мальчишка, однако не додумались обыскать то место, пройдя мимо, забежав в дом напротив, приготовившись помочь брату и поймать похитителя.       А под ними, усмехаясь, сидело существо, зажав рот отключившегося от ужаса мальчишки.       Послышался топот ещё одних ног, и клоун поспешно вытянул руку, схватив запаздывающего после прогулки мальчишку за подол пальто и затянул под землю, ударив об асфальт, скрывшись с жертвами во тьме.       Вдруг появилась молния, и раскатистый гром, подобно рыку, оповестило всех о почти конце охоты.

***

      Сквозь беспокойный сон мальчишка чувствовал сковывающий, мертвецкий холод. Журчащая вдалеке вода поначалу успокаивала, но со временем тот начал вспоминать. О том, как услышал крик братьев, как ощутил острые когти на боках, и как все кошмары, что преследовали его в каждом тёмном углу, ожили, собравшись в одно чудовище с белыми, пустыми, мёртвыми глазами, затащившее его к себе, в это страшное и наверняка гиблое место.       Теперь в этих звуках бегущей воды он будто слышал мерзкое клацканье зубов.        Мелко задрожав, мальчик против воли поднялся, будто невидимые лапы стали толкать его из-под земли, дабы тот исполнил волю чудовища. И обернувшись — закричал.       Его крик эхом отдался от стен. Жуткие, окровавленные, детские руки, что служили ему подушкой, вдруг будто ожили, принявшись удлиняющимися когтями полосовать итак изодранный дождевик. Отползая от них, едва сдерживая в себе всхлипы и вскрики, он наткнулся спиной на что-то другое.       И закрыл глаза. Ведь говорят — если страшно — закрой глаза. Когда их откроешь — все страшные существа исчезнут. А то, что позади нечто жуткое — он не сомневался.       Он не знал, сколько сидел так, прижав грязные ладошки к своему лицу, размазав грязь вокруг глазниц. Позади него был кто-то очень терпеливый. А глаза открывать не хотел. Боялся увидеть прямо перед собой страшную морду с острыми, как бритва, зубами. Ведь тогда окажется, что это не сон и его съедят. Неприменимо съедят.       Но вот уже стало казаться, что то, о что он упирается спиной — нечто неживое. Стена, столб, да что угодно. А чем дольше он сидит — тем больше шанс того, что времени на побег может не остаться. Было бы глупо просидеть так, закрыв глаза, в то время как есть шанс уйти от клоуна, найти помощь.       Это прибавило уверенности.       Постепенно, всё ещё боясь, он начал отнимать ладони от глаз. И тут же, испуганно прикрыв лицо, вскрикнул.       Над ним нависали, всё так же светя страшным, белым лицом. Тот самый клоун, что похитил его. Что сейчас так же улыбался, но обнажая уже не передние резцы — а клыки. Именно клыки сейчас оформляли большую часть акульей челюсти. — Долго же ты спал, малыш — бархатных голос теперь казался зловещим, искрящимся опасностью. Дёрнувшись, скелетик тут же оказался прижат к ногам существа, удерживаемый за плечи- не убегай — проскользнула хитринка с доброй насмешкой. — П-прошу вас- заикаясь от страха, он затрясся сильнее- отпустите. Я никому не скажу. — Конечно никому ничего не скажешь- оно провело по его скуле острыми фалангами пальцев — ведь ты навеки заточен здесь, со мной. — Нет! — он попытался отпихнуть чужую руку, едва дыша от накатившей истерики- мои братья… — Не беспокойся. Если ты захочешь — я их убью. Они не будут грустить о тебе, если не сумеют ничего почувствовать. — Нет! — Так чего же ты хочешь — будто недоуменно спросило существо — ты не хочешь, чтобы они умерли от горя, но и быструю смерть им дать не хочешь. Что же тогда тебе нужно? — мальчишка задрожал под хищным взглядом, прижав руки к своей груди — знаешь ли, я голоден. Спустя столько лет… — Но почему вы хотите съесть детей? — на миг страх отступил, сменившись, как ему опказалось, разумным решением — вы ведь можете пойти в магазин и купить что-нибудь поесть. А еще тётя очень вкусно готовит — вспомнив о сладких печеньках, изготовленных соседкой, которую он называл тетей, чуть улыбнулся, от чего клоун скривился — вы должны попробовать ее пирог! Она печет их и с мясом. Я могу попросить ее… — Я съем пирог, если он будет из мяса детей — облизнув клыки, скелет посмотрел на вмиг преобразившееся и потускневшее личико — вы позабыли о том, кто такие клоуны. Мы родились отнюдь не веселить людей, а принимать непослушных малышей в откуп жизней взрослых. Удивлён, не так ли? — Но — Эррор чуть задрожал, почувствовав когти, что надавили на спину — почему вы не съели меня? Был ведь шанс. Вы доставали до меня, но ждали. — Я ожидаю несколько десятков лет, чтобы съесть кого-то. И всегда, всегда есть дети, что пытаются бросить мне вызов. Они могут сломать одну оболочку, погибнуть, так и не дойдя, а могут и вовсе убить себя от ужаса. Но те, кто доходят до конца — могут принести мне серьёзный вред. Сам знаешь — все хотят жить. Поэтому, в первый же день моего прекрасного пира я забираю одного ребёнка, что может насыщать меня силой, страхом, покуда я не обрету прежнее состояние. И ты, так уж вышло, малыш Эррор — он кровожадно улыбнулся. С его губ начала стекать по жёлтым зубам кровь — ты первый, кто встретился со мной. И тебя легко напугать. Столько страха… — он облизнулся. Эррор ощутил, как коленки начали дрожать сильнее — ты — идеальный вариант. Осталось лишь дождаться твоих братьев и вновь уходить на покой. — Не трогай их! — Эррор, позабыв о страхе за себя, развернулся, вцепился в кофту взрослого, и начал молить — прошу! Я сделаю всё что угодно!       Он боялся. Боялся того, что его братик Гено, болеющий астмой, сейчас содрогается в приступах из-за переживаний. Или как он спускается сюда, задыхаясь от холода, захлёбываясь кровью, что было однажды, непременно погибая. Или Фреш, который так же был готов на всё ради него. Он не мог позволить им умереть! — Что угодно? — клоун вдруг улыбнулся. Но вскоре резко, конечно же, не предупреждая, поддался вперёд, клацнув акульей пастью перед заревевшим мальчишка, от которого раздался визг. От него ощутимо в тот же миг повеяло сладким страхом — я уже получил то, что мне нужно. То, отчего я смогу выжить. А сейчас, мой дорогой мальчик, я отправлю твоим братьям приглашение. Ты же не против отдать им частичку себя?       Дикий крик огласил тёмные глубины колодца. Но никто не поможет. Он один на один с этим чудовищем.       Грязная, холодная вода окрасилась бордовым.       Мальчишка потерял сознание ещё до того, как его руку полностью оторвали.       Сумеют ли помочь ему?

***

      Уставшие, все в крови, грязи и воде, семеро, вошедшие в этот колодец детьми, выходили сейчас оттуда взрослыми. Видавшими такое, что многие и представить опасались. Пережили то, что не каждый сможет пережить.       Переборов ужас, переборов себя они вышли на поверхность. Они не поддались на то, что считается грехами. Они не оставили тех, кто, по сути, стали зачинщиками организации этого похода на смерть сражаться в одиночку. Они сумели убить все свои страхи.       Оно при них корчилось в конвульсиях, подобно демонам во время обряда изгнания, и исчезло. Сгнило, как порадовались дети.       Но никто, никто из них не слышал. Не поверил бы. — Стойте! Не бросайте меня! — истошно кричали — я здесь! Под землёй! Меня кто-то слышит?! Помогите! Не бросайте меня здесь.       Но никто не придёт. Клоун вновь пробудится меньше чем через день, восстав благодаря страху пленника, и убьёт его как ставшего ненужным, мучая до тех пор, пока ребёнок не перестанет чувствовать страх. Насытится страхом и заставит лопнуть, растекаясь в алый шар.       Клоуны любят алые шары.       Если бы братья были внимательнее — они бы заметили, что среди летающих в логове клоуна нет Эррора. Они бы, зная, проверили бы тёмные места, увидев связанного, скрюченного едва ли не в крендель погибающего мальчика. Лишь через много лет, уже будучи взрослыми, они узнают о том, какую ошибку совершили. Ведь прищрак, что явттся братьям, выглядит старше. Клоун примет образ пленника, измученного и оголодавшего, уже чуть повзрослевшего. С содроганием вспомнят, как нашли на пороге дома оторванную руку своего младшего брата, и как фантом появился перед ними с повязкой-жгутом, что должна была когда-то остановить кровь. Поймут… Что брат умер гораздо, гораздо позже       Но они лишь прошли мимо тогда, когда ещё могли спасти.       Никто не услышал зов во тьме холодного, одинокого и кошмарного логова.