Созерцатель

Стеклянный стакан с глухим ударом встретился со столешницей. Длинные пальцы дрогнули и неловко сдвинули его в сторону. Теперь стакан был в опасной близости от того, чтобы упасть на пол и разбиться, но он немыслимым чудом держался на краю. Северус остановил на стакане несколько недоуменный взгляд, словно бы и вовсе не понимал, как такое возможно, и почему, собственно, стакан еще не разбился. Впрочем, наверное, в его взгляде значилось непонимание не только этим странным происшествием, но вообще окружающей обстановкой. Сказать честно, в его глазах нельзя было заметить ни одной умной мысли. Директора, изображенные на картинах, мрачно переглядывались, но говорить многие не решались. — Ты не думаешь, что тебе уже хватит на сегодня, мой мальчик? — озабоченно протянул Альбус Дамблдор, складывая пальцы в замок перед собой. По его лицу было видно, что он очень недоволен тем, что мужчина решает свои внутренние проблемы таким ужасным способом. Впрочем, Северусу на его недовольство было плевать с самой высокой башни — с Астрономической, точно. — Не думаю, — резко выплюнул Северус, и голос его звучал даже вполне трезво, но взгляд… взгляд выдавал то, как много алкоголя уже было в его организме. Скривив тонкие губы в отвращении, Северус схватил стакан и опрокинул в себя новую порцию отменного «яда». Качнулся. Поднял пустой взгляд на картину, но, кажется, промахнулся, и устремил взор куда-то далеко за окно, в темноту ночи. — Не переживай, Альбус, — раздался чуть хрипловатый, но твердый голос еще одного директора. Говорил Финеас Найджелус Блэк. — Еще пара стаканов, и все влитое внутрь непосильным трудом, выйдет обратно наружу. — Черные глаза нынешнего директора Хогвартса тут же обратились к его портрету, да так быстро и точно, что появились сомнения в его истинной нетрезвости. — Вы меня недооцениваете, Финеас, — ядовито кривя уголок губ, протянул Северус в ответ. Финеас прокашлялся. — Позвольте, мой дорогой, — покачал головой он, — это уже третья бутылка на наших глазах, и как бы вы не прожигали меня взглядом, я уверен, долго такому объему внутри вас не продюжить. Очень уж не приспособленная конструкция, — несколько надменно добавил Финеас, намекая на излишнюю худобу и общее недоедание директора. — Будем считать, что у меня хорошая наследственность, — отозвался Северус, опрокидывая внутрь новую порцию алкоголя, — должен же я сказать спасибо отцу хоть за что-то в этой жизни. — Ваш отец еще жив? — поинтересовался Финеас. Северус вскинул одну бровь, и ответ почему-то стал сразу очевиден. — Что ж, я так и думал. А вы, значит, спешите к нему на тот свет? — Спешу? — искренне удивился Северус. — У меня нет такого выбора! У меня вообще нет выбора! — разозлился он и с размаху пустил стакан в стену. Тот издал последний жалобный крик, и разбился на много мелких осколков, что усыпали собой пол. — Ты сделал свой выбор много лет назад, — негромко, но очень твердо, так, чтобы не было и шанса возразить, сказал Альбус. Сейчас он нисколько не напоминал того добродушного старца, что спешил на помощь каждому в этом замке. — Неужели теперь ты жалеешь об этом? — спросил он. Северус вскинул на него болезненный взгляд. — Что ж, сейчас, когда меня уже нет в живых, и я не стою над твоими обещаниями, ты можешь отказаться. Просто сбеги, спрячься, как тебе того хочется. — Я не трус! Я не хочу сбегать и прятаться. Я выполню свои обещания, а затем… — Северус выпрямился, взгляд его словно бы даже протрезвел. — А затем я умру, — совершенно спокойно заметил он, словно бы эта часть плана была давно им обдумана и принята, как единственно верная. — А как же та девочка? — поинтересовался Финеас. — Кажется, она в плену. Вы собираетесь выполнить свои обещания и умереть, бросив ее там? — Я не нанимался в няньки, — холодно ответил Северус, — и вы зря пытаетесь переубедить меня, что моя жизнь чего-то стоит. Мне плевать, что будет со всеми в этом мире, когда я исполню свой долг. — С этими словами он резко развернулся и, чуть пошатываясь, направился в спальню. Он надеялся, что директора не заметили, как в действительности ему было совсем не все равно. Рука невольно метнулась к браслету, но он вовремя себя одернул. Дверь оглушительно громко закрылась за его спиной. — У него нет никакого желания жить, — качнул головой Финеас, глянув в сторону Дамблдора. Альбус в ответ грустно вздохнул. — Он не покончит жизнь самоубийством, — уверенно ответил Альбус, — нет, он не подставится специально. Если после выполнения всех заданий Смерть будет милосердна к нему, он порадуется, а если же нет… — Сгниет в Азкабане или сопьется, — закончил за него Финеас. — А я все же предпочитаю надеяться на чудо, — Альбус качнул головой и грустно, очень грустно улыбнулся. — Глупо. Очень глупо с вашей стороны, Дамблдор, надеяться хоть на что-то, — Финеас ответил ему презрительным взглядом. — Пожалуй, перемещусь в свой второй портрет. Однажды, уверен, эти неопытные дети все же достанут меня так, чтобы я сумел узнать их местоположение. — С этими словами он исчез. Северус опустился на край кровати, уперся локтями в колени и без сил уронил голову, скрывая лицо в ладонях. Это был долгий день, вымотавший его, лишивший всяких сил. Он устал. Устал от всего. От извечных наказов, от творящейся вокруг чертовщины. Устал от детей, стремящихся заработать себе не только пару безобидных шишек, но и чего похуже. Он устал от неизвестности и ожидания. От излишней даже по его меркам жестокости. Он устал от терзающих изнутри чувств, которых, как бы ему этого не хотелось, было слишком много. Он устал от жизни. Браслет внезапно нагрелся, Северус дёрнулся от неожиданности и тут же напрягся. Что-то случилось? Собрав все силы, он выпрямился и поднял запястье к глазам, с некоторым трудом сосредотачиваясь на коротком тексте. Сначала он даже подумал, что ему это показалось, но когда и спустя несколько минут текст на браслете не изменился, стоило признать, что это вовсе не пьяный бред, и его только что поздравили с Новым Годом. Лавгуд… как всегда была в своем репертуаре. Ну какой пленник поздравляет с праздниками одного из тех, кто и заточил его в плен? Однако же почему-то от этого короткого послания стало немного легче дышать. Поддавшись странному порыву, Северус накрыл браслет ладонью и отправил в ответ точно такое же поздравление. Как глупо… Но если так подумать, не считая сухих поздравлений от коллег на общих собраниях и шутовской манеры Дамблдора, Луна Лавгуд была единственной, кто действительно поздравляла его с праздниками, и даже дарила подарки… Северус отчего-то грустно скривил уголки губ. Если так подумать, эта девочка, нет… уже девушка, была чем-то неподдающимся описанию от его заржавелой души. Сейчас, не в самом трезвом, а точнее — совершенно пьяном, состоянии, он мог быть откровенен перед собой. Луна Лавгуд была ему действительно дорога. Она была чем-то светлым и ярким, необычным, чем-то, что разбавляет темноту вокруг своими странными причудами. Она была чем-то, что заставляет вспомнить одну истину — ты тоже человек. Северус бросил взгляд куда-то в угол комнаты, неловко поднялся с кровати и добрался до брошенного альбома, поднял его и открыл на первой странице. «Ну, хотите послушать историю? Я хорошо сочиняю, — улыбнулась Луна, и улыбка эта навсегда отпечаталась в его памяти. О чем это она? Она хочет сочинить историю по его рисункам? Какая глупость, но сам он отчего-то согласно кивнул. — История начнется отсюда…». Северус перелистнул пару страниц, а в голове все звучал голос Лавгуд, рассказывающий о храбром рыцаре, что не побоялся в одиночку пойти на замок. Северус не сразу понял, что улыбается, и качнул головой. Насколько же он пьян! Взгляд невольно остановился на замершем на стене одноглазом ершистом комке. — О, не надо смотреть на меня так, будто увидел чудо, — скривился Северус недовольно. Шизоглуз чуть прищурил свой единственный огромный глаз, побродил немного на своих тонких лапках и, вот чудо, плюхнулся на попу, определявшуюся лишь по наличию хвостика. — Что тебе от меня надо? Возможно, Лавгуд с вами и общается, — пробормотал Северус, — но я уж точно на сумасшедшем не разговариваю. — Однако, вопреки здравому смыслу — хотя какой ему здравый смысл в таком состоянии, — продолжил диалог: — Что? Думаешь, где Лавгуд? Нет ее здесь больше, ясно? И нет, она не в смертельной опасности. Хотя… если ее папаша вновь учудит что-то, то вполне может быть и в смертельной… — сказал он и сам же вздрогнул. Внутри поселилось неприятное чувство липкого страха. — Ты прав… Резко закрыв альбом, Северус вернулся к кровати, нахмурился, бросил его поверх одела и несколько неловкой походкой вернулся в кабинет. Под молчаливым, тяжелым взглядом Альбуса он добрался до стола открыл нижний ящик и достал фиал с зельем. Выпил его, прикрыл на мгновение глаза, пережидая неприятные ощущения, после чего под все тем же взглядом Альбуса покинул кабинет. Его путь лежал в известное уже место. В небольшую деревушку, где на одном из холмов возвышалась Черная ладья. Окна были темными, но Северус почему-то не сомневался, что Лавгуд не спит. Дверь была открыта. Северус бесстрашно прошел внутрь дома, прислушался — тишина. Нащупав в кармане волшебную палочку, он двинулся по коридору и заглянул в гостиную. Ксенофилиус Лавгуд обнаружился там же. Он сидел в центре комнаты прямо на полу и, прижимая к себе какие-то листы, покачивался взад и вперед, бормоча что-то под нос. Выглядел он очень жалко. И кажется, он даже не заметил появления незваного гостя. Северус подошел к нему, схватил за грудки и встряхнул, заставляя взглянуть на себя. — Какое жалкое зрелище, — выплюнул он презрительно, отталкивая мужчину от себя. Ксенофилиус дернулся, невольно выронив все свои драгоценные бумажки, на поверку оказавшиеся детскими рисунками и парой дорогими сердцу фотографиями. — Ее забрали только по твоей вине. — Ты… — не сразу блеснувшие пониманием глаза Ксенофилиуса, наполнись гневом. — Я, — ничуть не смутившись, согласился Северус. — Где она? Где она! Луна… она жива? — Ксенофилиус резко подался вперед и вцепился в мантию Северуса, который с презрением смотрел на него сверху вниз. Снейп был первым Пожирателем Смерти, пришедшим к нему со дня исчезновения дочери. До этого он лишь получил короткое письмо, но на этом все. В тот же момент Ксенофилиус прекратил выпуск журналов, однако неизвестность пугала его, она выматывала и терзала сердце. — Ты спрашиваешь это у меня? — черная бровь взлетела в немом вопросе. — Если бы ты послушал мое предупреждение, то не задавал бы глупых вопросов. Впрочем, я даже снизойду до ответа. Твоя дочь жива. Но на этом все. Ты ведь знаешь, что ты должен сделать? — Знаю… — потерянно выдохнул Ксено. Северус вырвал свою мантию из его скрюченных пальцев. — В письме было все очень ясно описано. — Твой журнал приносит много неприятностей. Надеюсь, больше тебя не потянет на глупости. Сиди тихо и помалкивай, если желаешь, чтобы твоя дочь вернулась к тебе хотя бы в относительной целости. И не забудь, если Гарри Поттер появится на пороге твоего дома, ты обязан вызвать нас, Пожирателей Смерти, — холодно приказал Северус. Ксенофилиус покорно кивнул, опуская в пол полный слез взгляд. — В противном случае дочь ты не увидишь уже никогда. Не желая больше задерживаться подле этого человека, Северус покинул дом. Теперь сомнений не было, глупостей с выпуском журнала не повторится. Слишком уж Лавгуд был подавлен и сломан сложившейся ситуацией. Впрочем, в этом есть только его вина. Нахмурившись, Северус поднял взгляд к застывшей над домом луне, которую повторяла настоящая луна на небе, и крутанулся на месте, перемещаясь. Однако переместился он почему-то совсем не обратно в Хогвартс, а внезапно оказался в глухом тупичке, до которого долетали отголоски праздника. Этой ночью Лондон не спал. Пускай Новый Год отмечался в их стране не так грандиозно, как то же Рождество, но праздник все равно оставался праздником, и даже Рождественская ярмарка еще сохраняла свою актуальность. Северус и сам не знал, зачем решил пройтись по украшенной фонариками улочке. Он не задумывался, куда именно он идет, и потому даже удивился, когда оказался меж длинных ярмарочных рядов. Сейчас лавочки были полупустыми, многие продавцы уже убрали свои рождественские товары, однако некоторые продолжали испытывать удачу на неравнодушных к Новому Году прохожих. Северус неспешно шел меж лавочек, периодически бросая взгляд то на одну, то на другую игрушку, и вдруг остановился напротив одного из продавцов. Добродушный дядька с пышной седой бородой и сам походил на Санта-Клауса, он глянул на позднего покупателя добродушным взглядом и развел руки в сторону, мол, чем богаты, тем и радует. Северус, впрочем, смотрел на что-то конкретное — на небольшой альбом с яркой обложкой. Обложка, кстати, ему совсем не понравилась, но альбом купить почему-то захотелось. — Хорошего Нового Года, — улыбнулся старик, протягивая Северусу его покупку, и вдруг добавил сверху пару конфет. — Я это не покупал, — Северус недоуменно нахмурился. — А это подарок от меня, — шире улыбнулся старик. — Возражения не принимаются, сэр. Негоже в такой чудесный день грустить. — Похоже, что я грущу? — из вредности переспросил Северус. Мужчина в ответ покачал головой. — Берите, не стесняйтесь, — не желая спорить, сказал он и все же сунул покупателю в руки свой презент. — Спасибо, — Северус кивнул, забрал свою покупку с конфетами и побрел дальше, пока не вышел к катку. Вздохнув, он занял место на свободной лавочке и с удивлением обнаружил в кармане мантии огрызок карандаша. Подумав, что это все же знак, он открыл купленный только что альбом и задумался над первой картинкой.

***

Луна с грустью поглядела на окошко под потолком, потерла немного озябшие пальцы и вздохнула. Занимался рассвет, и их небольшую тюрьму озарял тусклый свет. Луна опустила взгляд к браслету, на котором все еще значились слова поздравления от директора Снейпа, и чуть улыбнулась. Ей бы очень хотелось знать, как сейчас дела в Хогвартсе и все ли хорошо с ее папочкой, но… спрашивать через браслет она не собиралась. Не хотела отвлекать и просто тревожить такими пустяками. О делах в Хогвартсе она знала отрывками, которые успевала подглядеть на ребре монетки, а о папочке… что же, в этом вопросе она просто надеялась. — Что с вами, мистер Олливандер? — Луна, заслышав хриплый кашель, тут же поднялась на ноги и безошибочно добралась в полутьме до мужчины. — Еще вчера вы так не кашляли. — С каждым днем здесь становится все холоднее… — тихо сказал Олливандер, потирая плечи. Его тело содрогалось от изнеможения. Луна спохватилась, подняла с пола кувшин, в который им периодически наливали воду их тюремщики, и поднесла его к старику. — Хотите пить? — спросила она обеспокоенно. Гаррик в ответ покачал головой. — Нет-нет, благодарю… пусть вода остается на крайний случай, когда про нас вновь забудут. И пусть лучше про нас забудут… — с надеждой в голосе протянул он. Луна нахмурилась. Слова старика каждый раз отзывались болью внутри нее. Сколько же зла он здесь вытерпел. Однако спрашивать его об ужасах этих она не спешила. Нечего бередить раны. — Да, наверное, с тратой воды стоит быть внимательнее, — грустно улыбнулась Луна. — Но тогда… вот, — она потянулась к краям своей кофты, — укройтесь хотя бы моей кофтой… может, это хоть немного согреет вас. — Нет-нет! — Олливандер даже приподнялся от возмущения. — Остановись, Луна, пусть кофта греет тебя. Что толку от такого старика, как я. Оставь. И возражений я не приму, будь уверена. — С этими словами он упрямо сложил руки на груди. Луна вздохнула, но кофту свою оставила в покое. Не сказать, что их заключение отличалось хоть каким-то интересом. И, наверное, этому даже стоило порадоваться. Чем дольше о них не вспоминали, тем безопаснее. Дни в темноте летели непонятно. По большей части Луна и Гаррик молчали. Иногда, когда на одно из них накатывала тоска, они могли поговорить о чем-то отстраненном, далеком от всего того, что творилось вокруг. Луна частенько в такие моменты вспоминала о своей экспедиции и оставленных дома рисунках, о чудесных зверях. А Олливандер много рассказывал о волшебных палочках. С каждым пролетевшим днем считать их становилось все труднее. У них не было даже возможности записать или выцарапать количество где-то на стене. Вскоре, Луна не сомневалась, и она запутается. Однако ее это не волновало так сильно, как возможность пропустить девятое января. Ей хотелось просто сделать что-то приятное для директора Снейпа, чтобы он не думал, что он совсем один. Луне казалось это очень важным, и она упрямо повторяла про себя каждый день, дожидаясь нужной даты. А девятого января, стоило утреннему свету пробраться в их темницу, отправила на браслет сообщение и почти сразу же получила короткий ответ в виде простого «спасибо». Дальше считать дни не было никакой надобности. Луна и не считала, поэтому, когда к ним вдруг наведались не просто для того, чтобы впихнуть тазик с немного попахивающими овощами, она совсем не знала, какой на дворе день. А к ним в темницу пожаловал кто-то не совсем обычный. Луна видела этого человека впервые — приземистый, потрепанный, с жиденькими волосиками и повадками грызуна, что постоянно поводит носом из стороны в сторону, — этот человек не внушал никакого доверия. Даже леди Малфой, приносившая им еду все предыдущие разы, располагала к себе куда больше. Ее Луне, честно говоря, было даже жалко. — Ты! — пискнул человек, наводя волшебную палочку, зажатую в странного виде серебряной руке, на Луну. — Отойди к стене. — Но я и так у стены, — недоуменно ответила Луна, поглядывая куда-то поверх головы мужчины. Олливандер напрягся и попытался выйти вперед Луны, словно бы защищая, но сил у него было не так много, он споткнулся. — К другой стене отойди! — зло плюнул тюремщик. — А ты, Олливандер, пойдешь со мной. Госпожа Белла хочет с тобой поговорить. — Он едва держится на ногах, — Луна решительно вышла вперед, не страшась направленной в ее сторону волшебной палочки. — Я сказал, отойди у стене! Или поплатишься за непослушание! — Отойди к стене, Луна, — хрипло приказал Гаррик, — не надо их злить. — Слушай старика, девочка, — пискнул мужчина с повадками крысы, — если не хочешь пострадать. Будь хорошей малышкой, отойди к стене. — Однако Луна отходить никуда не собиралась. — Ты что, глухая?! — мужчина взмахнул палочкой, и щеку Луны неглубоко рассекло немилосердным заклинанием. — Луна… — Олливандер смотрел на нее с ужасом, но Луна была настроена решительно. Она очень хотела помочь этому уставшему человеку, по ужасной воле судьбы оказавшемуся в столь ужасном месте. — Вряд ли вам нужны мертвые пленники. Раз мистер Олливандер содержится тут столь длинное время, значит, он вам еще нужен, — уверенно заявила Луна. — Вам или вашему господину, — продолжила она, не обращая внимания на стекающую по подбородку кровь. — В ваших же интересах дать ему хоть что-то заживляющее. — С этим мы разберемся без твоих глупых наблюдений! — скривился мужчина. — Отойди уже! Или тебе не хватило? — с угрозой прошипел он. Луна воинственно сжала кулаки, но не успела ничего сделать. Олливандер, собрав все силы, покорно прошагал к своему конвоиру. — Ведите, Питер, — негромко сказал он. Питер презрительно скривился, бросил неприязненный взгляд на Луну и дернул Олливандера за собой. Дверь закрылась, и комната вновь погрузилась во тьму. Луна напряженно ждала возвращения своего невольного друга. Она очень переживал за мистера Олливандера и не находила себе места. Что с ним будут делать? Он едва стоит на ногах! Он просто не выдержит пыток! Луна не могла сидеть просто так. Она вскакивала на ноги на каждый посторонний звук, прислушивалась. Желая отвлечься хоть немного, Луна принялась ходить в темноте, нащупывая стены. Она все бродила и бродила, пока вдруг за дверью не послышались чьи-то шаги. Луна замерла в ожидании. Наконец дверь скрипнула, и в резанувшем по глазам свете показались несколько силуэтов. Не сразу, но Луна быстро различила среди них того самого крысоподобного человека и леди Малфой. Мистера Олливандера неаккуратно втолкнули в темницу, он по инерции сделал несколько шагов вперед и упал прямо на пол, запутавшись в ногах. Луна поспешила к нему. Присела рядом и хмуро глянула на веселящегося мужчину, а затем на леди Малфой, сохранявшую героическое спокойствие. — Вот, — холодно сказала женщина и бросила Луне совсем крохотный фиал с золотистым зельем, — обработаешь раны. Это все, чем я могу помочь. Идем, Хвост. — С этими словами тюремщики ушли. Помещение вновь погрузилось во тьму. — Мистер Олливандер, сэр, — негромко позвала Луна, — что они с вами сделали? — Н-ничего необычного… — Гаррик попытался подняться самостоятельно, но потерпел неудачу и только прохрипел что-то не очень понятное. — Я уже даже привык… — Едва ли возможно привыкнуть к пыткам, — качнула головой Луна, крепче сжимая драгоценный фиал. Но вот что ужасно — в темноте были совершенно непонятны масштабы катастрофы, не видны были раны. И как же ей использовать зелье? — Позвольте мне помочь вам. Миссис Малфой дала нам зелье. — Не стоит тратить его на меня… — хрипло протянул Гаррик, — лучше оставь на будущее. Вряд ли они хотя бы еще один раз дадут нам что-то подобное. — Нет, — упрямо возразила Луна, — сейчас вам это нужно куда больше. Я не позволю вам так просто отказываться от лечения. — Я старик, Луна, моя смерть ничего не будет значить… — Глупости! — упорно стояла на своем Луна. — Давайте, я помогу вам дойти до стены. А вы пока скажете, где искать ваши раны. Они медленно добрались до стены и опустились на пол. Луна приподняла грязные одежды мужчины и ощупала его живот. Олливандер зашипел от боли, на пальцах Луны осталось что-то теплое — кровь. В темноте работать было сложно. Была большая вероятность промахнуться, налить зелье мимо. В таком случае они действительно потратят драгоценный состав в пустую. Быстро соображая, Луна приподняла свою кофту и схватилась за футболку, пытаясь порвать ее, но это оказалось не так-то и просто. Ей нужно было что-то острое… но что? В их темнице не было совершенно ничего, кроме надтреснутого кувшина и таза, в котором им подавали еду. Ни камешка, ничего подобного не было. Луна вдруг замерла, словно бы припомнила что-то, и поспешила к тазу. Ощупав его со всех сторон, она облегченно улыбнулась. Ей не показалось! Пальцы наткнулись на твердую шапку ржавого гвоздика. Каким таким чудесным образом он оказался вбит в таз –оставалось загадкой, но, если честно, не очень интересной в данный момент времени. Луна со всей силы сжала шляпку и принялась вытаскивать гвоздь. Пальцы быстро занемели, шляпка больно врезалась в мягкие подушечки, но сдаваться Луна не собиралась. Ковыряя гвоздиком из стороны в сторону, она потихоньку доставала его на свет — то есть, тьму. Наконец, спустя долгое время, Луна все же вытащила гвоздик и так этому обрадовалась, что чуть не выронила его. Пощупав остроту кончика, она улыбнулась и вновь задрала кофту, хватаясь за футболку. На этот раз порвать ее удалось. Луна оторвала неровную полосу и вернулась к Олливандеру, опускаясь рядом с ним на колени. — Сейчас, скоро вам станет легче, сэр, — негромко сказала она и вылила зелье на оторванный кусок ткани. Она старалась лить так, чтобы вся ткань впитала лечебный состав. А затем накрыла волшебной полоской кровоточащие раны старика. Гаррик болезненно выдохнул, прикрыл глаза. А спустя какое-то время смог забыться неспокойным сном. Дни так и текли один за другим, смешиваясь, путаясь. Большую часть времени Луна и Гарри сидели голодом в одиночестве. Навещали их редко. Однако все же бывали дни, когда вниз к ним спускался Хвост. Это всегда значило только одно — пытки. Поначалу он забирал только Олливандера, но какое-то время спустя вдруг поменял тактику. Теперь он выводил их обоих. И если Гаррик не мог ответить на какой-то вопрос, то пытку получала Луна. Зелий же им больше не давали. Видимо, тот фиал и правда был всем, чем им могла помочь леди Малфой. Луна не знала, какое сегодня число. Она запуталась очень давно. Комнату озарил тусклый свет. Луна оглянулась, поглядела на свои руки — грязные и подрагивающие, прикрыла глаза. Рядом что-то прохрипел во сне мистер Олливандер. Луна прислушалась, но разобрать слов не смогла, и тогда уставилась на окошко. Конечно, сквозь него ничего не было видно. Но если сильно захотеть, можно было что-то представить. Только вот представлять почему-то совсем не хотелось. И это даже напугало Луну… Кажется, она начинала потихоньку сдаваться. Зажмурившись, Луна почувствовала, как начинает жечь глаза. Слезы. Ей нужно было хоть что-то. Хоть что-то, что вернет ей веру. Она зажмурилась еще сильнее, но все было тщетно. Как же так? Луна отчаянно дернулась к карману, надеясь увидеть что-то на монетке, но ребра той были чисты. Ребята в Хогвартсе не замышляли никаких новых вылазок. А может… взгляд метнулся к браслету, но и тот был чист. Внутри поселилось странное чувство, непривычное и пугающее. Что-то… ей нужно было что-то. И Луна даже решилась уже послать сообщение директору, как вдруг браслет нагрелся, и на нем стали проявляться слова. «С днем рождения, Лавгуд, — проступили слова на браслете, а затем, спустя еще пару секунд, добавилось небольшое, но самое приятное слово: — Луна». Не веря своим глазам, Луна притянула руку с браслетом к груди и невольно улыбнулась. Значит, сегодня уже тринадцатое февраля. Теперь она знала. Улыбка ее с каждой секундой становилась все шире. Взгляд поднялся к окну, а в голове мелькнули картинки с забавными сюжетами, что могли развернуться там, на свободе. Сжав браслет покрепче, Луна прикрыла глаза и отправила ответ: «Спасибо!». И почему-то сразу появились силы к существованию. Почему? Она и сама не знала, но ее безумно радовало, что директор о ней не забыл. Профессор Снейп. Нет, просто Северус Снейп — человек, отчего-то так зацепивший ее. Чем? Луна не знала. И описать свои чувства она не могла. Она была просто рада ему. И если это что-то и значило, то значение этого ей было неизвестно. Луна поднялась на ноги, расправила плечи и вдруг взмахнула руками, тихонько проговаривая себе под нос совершенно новую историю, чтобы скоротать время. — Хорошее настроение? — послышался хрипловатый голос проснувшегося Олливандера спустя почти час. Луна остановилась, глянула на него и улыбнулась. — Да, сэр, — согласно кивнула она. — И есть повод? — удивился Гаррик. — Конечно, ведь сегодня у меня день рождения, — Луна негромко рассмеялась, — и знаете, сейчас я уверена совершенно точно, что нам стоит ждать настоящего чуда. — Ох… откуда же такая уверенность? — совсем занедоумевал Гаррик. Внезапная смена настроения у его маленькой подруги вызывало удивление и настораживало. — Я просто знаю. Вот увидите, мистер Олливандер, скоро все эти ужасы закончатся. Я вам обещаю! — горячо заявила Луна. — Обещаю, как обещает королик украсть самый спелый плод из разросшегося сада. — Не стоит давать такие обещания, — грустно улыбнулся Гаррик. Он уже давно потерял всякую надежду, что его муки закончатся чем-то хорошим. — Даже самой себе. Не надо давать ложной надежды… — Никаких ложных надежд, сэр, — покачала головой Луна, — если вы разучились верить, но, не переживайте, я буду верить за нас обоих. Нет, я буду верить больше, чем за двоих. Я буду верить за всех, кто ждет нас домой. — Дай-ка мне гвоздик, Луна, — Олливандер отвел взгляд, не желая признавать, что сдался, — что-то не могу порвать эту твою повязку… — Да, конечно, сейчас я вам помогу, — Луна решительно достала гвоздик и поспешила на помощь. Пускай их быт нисколько не изменился, ни в лучшую и ни в худшую сторону, но терпеть, проживать эти дни отчего-то стало намного проще. И Луна не упускала возможности напомнить мистеру Олливандеру о возможном чуде, которое просто надо немного подождать. Она говорила о чуде каждый день. Она просыпалась с верой в чудо, улыбалась и поглядывала на окошко, прислушиваясь к посторонним звукам. Гаррик не поддавался ее влиянию. Очень долго не поддавался. Но даже и он в какой-то момент все же начал по утрам поднимать взгляд к окошку, словно бы чудо должно было стечь к ним именно оттуда. Впрочем, им пришлось прождать еще целый месяц, когда вдруг произошло что-то действительно необычное. Вечера в их камере всегда были спокойными. Но, кажется, этот вечер решил выбиться из установленных норм. Поместье жужжало, точно растревоженный улей. Что-то, очевидно, случилось. Луна и Гаррик внимательно прислушивались, но им оставалось только ждать. Ждать его! Чудо! Луна в этом не сомневалась, а вот Олливандер поглядывал в сторону двери довольно скептически, пока… Пока к ним не привели новых пленников. — Гермиона! Гермиона! — орал один из них, не жалея своих голосовых связок. В тусклом свете от двери, быстро исчезнувшем, Луна с ужасом узнала знакомые лица. — Гарри? Рон? Это вы? — удивилась Луна не на шутку, совсем не этих людей она ожидала увидеть в плену. Кого угодно, но только не их! Рон замолчал. Луна подошла чуть ближе, щурясь в темноте. — Гарри? Рон? — Луна?! — настороженно спросил Гарри. Его голос Луна узнала сразу. Ее чудо сыграло с ними страшную шутку. — Да, это я! Ох, нет, я так не хотела, чтобы вас поймали! — Луна, ты можешь помочь нам вылезти из веревок? — спросил Гарри. — Да, наверное, Здесь есть один старый гвоздь, мы им пользуемся, когда нужно что-нибудь разорвать… сейчас, сейчас, — Луна принялась искать гвоздик по карманам, но быстро вспомнила, что он должен быть у Олливандера. А наверху, тем временем, закричала Гермиона. Рон вновь начал истошно рваться к двери. — Мистер Олливандер? Мистер Олливандер, гвоздик у вас? Подвиньтесь немного, пожалуйста… Он, кажется, был около кувшина… — Луна наконец нашла гвоздик и вернулась к ребятам. — Стойте спокойно, — попросила она и принялась ковырять гвоздиком веревки. — Спрашиваю еще раз: где вы взяли меч? Где?! — послышался голос Беллатрисы Лестрейндж, пытавшей Гермиону. — Нашли… Мы его нашли… Пожалуйста, не надо! — Гермиона снова закричала. Рон рванулся, ржавый гвоздь выскользнул из пальцев Луны и упал на запястье Гарри. — Рон, стой, пожалуйста, тихо! — прошептала Луна. — Я же ничего не вижу… — В кармане! — сказал Рон. — У меня в кармане деллюминатор, в нем полно света! Через несколько секунд послышался щелчок. Из деллюминатора вылетели сияющие шары света, которые он собрал в себя ранее. Не имея возможности вернуться в свои лампы, они просто повисли в воздухе, словно маленькие солнышки, озаряя весь подвал. Теперь было прекрасно видно, что пленников, связанных веревками, целых четверо. Рон, Гарри Дин Томас и гоблин, повисший почти без чувств, привязанный к людям. — Ой, спасибо, Рон, так гораздо удобнее! — обрадовалась Луна и с новой силой принялась за узлы. — Здравствуй, Дин. — Узлы были прочными, но все же в один момент поддались. — Готово! Веревки упали, пленники были свободны. Гарри принялся растирать запястья, а Рон начал метаться по подвалу, запрокинув голову к потолку, в надежде отыскать люк. Дин, весь в крови, лицо в синяках, сказал Луне: «Спасибо», — и остался стоять, сильно дрожа, а гоблин в полуобморочном состоянии осел на пол. На его смуглом лице виднелись багровые рубцы. Рон попытался трансгрессировать без помощи волшебной палочки. — Отсюда никак не выбраться, Рон, — сказала Луна, наблюдавшая за его усилиями, хотя, надо заметить, в чудо верить она не переставала. — Я тоже пробовала. Мистер Олливандер здесь давно, он уже все перепробовал. А пытки наверху продолжались. Беллатриса все кричала про какой-то меч, и Луна почему-то сразу подумала на меч Гриффиндора. Она требовала от Гермионы ответа, но та все повторяла, что меч они нашли случайно, а в никаком сейфе они не были. И вообще, меч — подделка. В какой-то момент Белла потребовала привести к ней гоблина. И тогда Гарри бросился к нему. — Крюкохват, — прошептал он в заостренное ухо, — пожалуйста, скажи им, что это подделка! Нельзя, чтобы они узнали, что меч настоящий… — успел сказать он, и тут за дверью послышались шаги. — Отойдите к стене! Без глупостей, или я убью вас! — прокричала она. Все послушно отступили к стене. Рон щелкнул деллюминатором, и все светлячки исчезли. Распахнулась дверь. Держа перед собой волшебную палочку, появился Малфой, бледный и решительный. Он схватил маленького гоблина за руку и, пятясь задом, выволок его наружу. Дверь захлопнулась, и в то же самое мгновение посреди подвала раздался громкий треск. Рон щелкнул делюминатором. Три световых шара взмыли под потолок, и все увидели домового эльфа Добби. — ДОБ… — Гарри ударил Рона по руке, чтобы прекратил орать. Рон оглянулся на него, в ужасе от своего промаха. Над головой проскрипели шаги: Драко подвел Крюкохвата к Беллатрисе. Добби вовсю таращил глаза, похожие на теннисные мячики, и дрожал от пяток до кончиков заостренных ушей. Оказавшись в доме своих бывших хозяев, он был сам не свой от страха. — Гарри Поттер! — пропищал он тоненьким голоском. — Добби пришел спасти вас! — А откуда ты… — Страшный крик заглушил слова Гарри — наверху опять мучили Гермиону. Гарри оставил ненужные вопросы, сосредоточившись на главном. — Ты можешь трансгрессировать отсюда? — спросил он Добби. Тот кивнул, хлопая ушами. — И забрать с собой людей? Добби опять кивнул. — Хорошо! Добби, возьми, пожалуйста, Луну, Дина и мистера Олливандера и перенеси их… перенеси их… Куда бы их перенести? — К Биллу и Флер, — подсказал Рон. — Коттедж «Ракушка» на окраине Тинворта! — Домовик кивнул в третий раз. — А потом возвращайся! — сказал Гарри. — Сможешь? — Конечно, Гарри Поттер! — прошептал Добби. Домовик подбежал к мистеру Олливандеру, который, похоже, плохо сознавал, что происходит. Добби взял его за руку, свободную руку протянул Луне и Дину. Те не шелохнулись. — Гарри, мы хотим помочь тебе! — шепнула Луна достаточно решительно. — Не можем же мы тебя здесь бросить, — согласился Дин. — Давайте живее! Встретимся у Билла и Флер. — Пока Гарри говорил, его шрам вдруг заболел хуже прежнего. — Давайте, давайте, — торопил он Луну и Дина. — Отправляйтесь! Мы сразу за вами. — Луна и Дин ухватились за пальцы домовика. Раздался громкий треск — Добби, Луна, Дин и Олливандер исчезли.