Волчонок редкой породы

      В крупных глянцевых плитах на полу коридора отражался искусственный свет. Банто ступал по плитам с такой уверенной грацией, словно кругом был дикий лес, а не новейший научно-исследовательский центр. Казалось, ему не важно, что вокруг. Он все равно ощущал себя хозяином положения.       Такеши принюхался. Он чувствовал насыщенную вонь бензола, фоновый запах высоковольтных электрических приборов и отвратительный одеколон Катаске. Эта вонь пропитала весь институт и глушила обоняние. Банто чихнул. Такеши тоже чихнул и сопливо шмыгнул носом.       Они бесшумно двигались по коридору, а из-за толстых стен доносились разнообразные звуки. Обычному человеку они были не слышны, но Такеши мелкими порциями направлял чакру к ушам, и разговоры становились громче. Барабанные перепонки терзало дробное клацанье клавиатуры, слышался звон стекла, регулярные щелчки пипеточных дозаторов, бессмысленные обрывки разговоров… В океан звуков вдруг вклинился шелест бумаг и громкий голос Катаске. Он так орал, что его можно было запросто услыхать и без усиления слуха чакрой. Такеши, криво ухмыляясь, представил, как кумир его n-юродной сестрицы с пеной у рта доказывает руководству, что его отделу необходимо дополнительное финансирование, тогда как химики вполне могут и обойтись.       Они с Банто отошли дальше, вопли Катаске понемногу стихли. Слух глушила ритмичная музыка с раздражающей трелью электронных инструментов. Сквозь рассеянные остатки тошнотворного одеколона Катаске пробился мягкий аромат шампуня Акиты и запах псины — Чамару, не иначе.        — Только не делай глупостей, — хмуро предостерег он своего волка.       Банто посмотрел на него мутноватым золотым взглядом. Такеши прочел его безошибочно. Взгляд волка передавал нечто следующее:       «Чамару страх потерял. Его следует поставить на место. Ты не хочешь, чтобы визжала человечья самка с искусственным запахом. Понимаю, от этого потом долго болят уши. Будем считать, что я услышал твою команду, но решать буду сам».       Такеши вздохнул. По всем правилам главным в их альянсе должен был быть он, и Банто вроде бы даже с этим не спорил, но все равно сохранял своеобразную автономию. Это доставляло проблемы.       Он уверенно толкнул дверь в лабораторию.        Большинство помещений института выглядели современно и аккуратно, но наука творилась не в коридорах с глянцевой плиткой, и не в гигантских залах для демонстрации разработок, а здесь.        В лаборатории Акиты царил творческий беспорядок. Впрочем, беспорядком это могли счесть непосвященный в суть дела Такеши и его волк, который, учуяв «охамевшего» Чамару, напрягся и шевельнул мохнатыми ушами. По мнению же местных ученых, все здесь было на своих местах.        Экспериментальную лабораторию перегородили высокими этажерками и шкафами с документацией. На полу и на металлических столах валялись смятые чертежи с закрученными концами, россыпи целых и сломанных микросхем и чипов, провода и прочие детали непонятного назначения. За горами хаотично собранных в стопку бумаг виднелся край двухэкранного компьютера и каштановая макушка Акиты.       А-ки-та. Такеши давно пробовал играться со слогами ее имени. Получалось «Та-аки». Или «Таки» — так звали волка дяди Ходэки. Или просто «Так» — так называли его. Или совпадение, или в их клане с пару десятков лет назад появилась мода называть детей в честь дядиного партнера. В любом случае, даже если «Таке-» это изменившееся «Таки», то откуда взялось «-ши»?       Банто зарычал. Откуда-то из глубин лабораторного хаоса отозвался истерическим тявканьем невидимый Чамару.        Волк приподнял верхнюю губу, обнажая клыки.        — Да забей ты на него.       Банто шевельнул ушами, улавливая обращенные к нему слова сквозь визг электрогитары, покосился на него с укором, но рычать перестал. Такеши вздохнул. Вроде бы пронесло.       — Привет, Так! — звонко воскликнула Акита.       Он подошел ближе. Акита сидела за рабочим столом, накинув на плечи белый халат и подперев подбородок рукой. Не в пример остальным членам клана, у нее не было на щеках характерных меток.       Такеши хлопнул рукой по вибрирующей колонке, словно намекая, что музыку неплохо было бы выключить. Акита клацнула кнопкой мыши, и уши, словно бальзамом, окатило спасительной тишиной. Голове сразу стало легче.       — Как ты можешь работать в такой атмосфере?       Девушка пожала плечами.       — Наоборот задает ритм.       — Метки не наводишь принципиально? Копируешь своего душистого начальника?       Такеши знал о том, как она восхищается научным гением Катаске. Метаясь между традициями клана и новомодностью научной лаборатории, Акита все-таки склонилась к последнему. Также он прекрасно знал, что, отрицая внешние атрибуты клана, сестрица все равно сохраняла внутренние. «Душистый Катаске» с отвратным одеколоном. Она не могла не понять, что он имел в виду.       На его подкол Акита не обиделась. Лишь усмехнулась и щелкнула себя по сережке в форме клыка.       — Так мне нравится больше.       Такеши окинул взглядом лабораторию и скривился.       — Давай к делу. В чем состоит мое задание.       — Ох, сейчас…       Девушка откинулась на спинку стула, отъехала от рабочего стола и выдвинула один из ящиков. Порывшись в нем с полминуты, она снова подкатилась обратно и протянула ему черный прибор с округленными краями и темно-зеленым дисплеем.       — И что это?       Такеши поводил рукой вверх-вниз, прикидывая вес вещицы, которая запросто умещалась на ладони.       — Анализатор. Включается сбоку.       Так послушно сдвинул большим пальцем переключатель. Дисплей вспыхнул. Снизу высунулась трубка.       — И что дальше?       — Может анализировать состав воздуха, жидкости, суспензии и… э-э… мелкогранулярных твердых веществ тоже.       Такеши, интуитивно разбираясь с управлением, запустил анализ воздуха в лаборатории. Приборчик мигнул экраном и выдал длинный список состава.       — Хм, быстро.       — А то! В общем, опробуешь в полевых условиях и пришлешь отчет. Желательно электронный.       — И что мне анализировать? — вяло спросил Такеши. — Да и ладно воздух, а как быть с жидкостями и прочим? Трубка-то засорится. Анализ будет неточным.       — Не засорится. Все продумано. Можешь окунать трубку куда угодно, все будет в порядке.       — А если я решу проанализировать дерьмо Банто?       — Так!       

****

      Мирай запрыгнула на ветку высокого дерева и осмотрелась кругом. Землю покрывали заросли бурьяна и низких кустарников. Она еще не забиралась так далеко за пределы деревни одна без наставника и команды, без друзей, без приказа… Наверное, это было даже опасно, но Мирай опьяняла собственная смелость.       Крепостная стена будто бы разделяла два мира. Внутри — человечье гнездо, полное красок, шума и суеты. Снаружи — лес, первозданная природа, во всей своей свежести и дикости. В полумраке зелени отдыхали и душа, и глаз, а в голову лезли какие-то вечные мысли о том, что дикие предки людей наверняка когда-то жили в таких вот лесах, не зная удобств цивилизации. Воображение разыгрывалось вовсю, и в то же время в сердце просачивалась непонятная тоска.       Мирай тряхнула головой, прогоняя фантазии о далеких предках. Снова замечталась. Нельзя было забывать, ради чего она проделала весь этот путь.       Да где же он, хм?       Она искала свою жертву с самого утра. Ребята из его команды подсказали, что он ушел в леса вокруг Конохи и вернется только к вечеру, но ждать до вечера Мирай не могла. Новая жизнь, открывшаяся ей с получением звания чунина, была уже на пороге, и Мирай не терпелось полноценно в нее окунуться. Новая команда. Взрослые ребята. Отцовские ножи. Серьезные задания!       Однако жертву оказалось найти не так-то просто. Мирай присматривалась к земле и ветвям, к кустам и цветам, к любым мелочам. Ничего. Все знания, которые так упорно вдалбливали ей в академии, оказались бесполезны и неприменимы на практике. То ли из нее вышел отвратительный следопыт, то ли ее жертва перемещалась по воздуху.       Жертва. Почему-то она решила называть свою цель именно словом «жертва». Это придавало мужества. Ведь если ты охотник, то априори выше, даже если ты — пятнадцатилетняя девочка-чунин, а твоя жертва — взрослый парень в ранге джонина, которого ты ни разу в жизни не видела.       Мирай со вздохом уселась на ветку, спустив одну ногу, а другую, согнутую в колене, обняла руками, сцепив пальцы в замок. Прижалась щекой к колену. Идеи о том, где искать «жертву», закончились.        Кругом щебетали невидимые птицы.       Птицы… А ведь даже птицы оставляют следы. Перья. Помет.       Порыв ветра сорвал с деревьев сочные листья и понес хороводом куда-то на восток, часть мусора оставил в ее волосах. Мирай нахмурилась и тряхнула головой. Попробовала причесать пальцами непослушные пряди.       Мелкая серая птичка выпорхнула из листвы дальнего клена-великана и скрылась из виду. Мирай нахмурилась, покачивая свободной ногой.       Новость о том, что «жертва», капитан ее новой команды, — из клана собачников, Мирай не вдохновляла. Собаки ей в общем-то нравились, но о самом клане впечатление у нее сложилось скорее отрицательное. Люди, которые бок о бок жили с собаками и волками, отличались от обычных людей. Дядя Киба, конечно, был милым и добрым, но Мирай все равно казалось, что Инузука неаккуратные и полудикие. И одно уж совершенно точно: от них крепко разило псиной и потом, а одежда была вечно в шерсти.       Превосходный нюх, слух… Специализация шиноби из клана Инузука была вполне прозрачна — слежка. Но выше головы не прыгнешь. Собачники не становились Хокаге. Клан Сарутоби казался Мирай более благородным и элитным, чем Инузука, и она втайне ставила себя выше и полагала, что способна на большее, чем собачники.       Она решительно поднялась на ноги и вдохнула лесной воздух полной грудью.       Вдалеке проскользнула быстрая тень. За тенью здоровой серой тушей ломанулся хищник. Несмотря на вес, он скакал мягко, почти беззвучно, только кусты тихо шурудели, когда он цеплял их брюхом. Следом появился новый зверь. Разглядеть его не удалось, но, кажется, это был хищник того же вида, что и первый.       Мирай, не долго думая, бросилась следом.       Звери с бешеной скоростью ломились вперед за своей добычей, Мирай за ними не поспевала. Кусты впереди ходили ходуном и затихали на глазах.        Чем дальше она пробиралась, тем меньше намеков на направление находила кругом. Кусты уже не качались. Следы лап приходилось искать на земле, а это отнимало драгоценное время, за которое звери успевали удрать еще дальше.       Она спрыгнула с ветки в траву. Поляна была широкой и следов не было видно нигде. Присев на корточки у старого дерева, Мирай разглядывала траву, перебирала пальцами, отклоняла густые зеленые космы в поисках следов. Долго возилась. Вычислить направление, куда удрали звери, все не удавалось.        За спиной послышалось движение. Она подумала было, что ей показалось, но все-таки поднялась и обернулась. В лицо пахнуло свежей кровью. Совсем близко мелькнули золотые глаза. Огромный серый волк ударил ее лапами в грудь, толкая спиной на дерево, и схватил зубами за горло.       Мирай затаила дыхание. Пасть волка была горячей. Тошнотворный металлический запах сводил с ума. Ей показалось, она особенно ощутимо чувствует, как пульсирует беззащитная артерия под волчьими зубами. Сквозь неконтролируемый страх пробивался укор — «ты же шиноби»! Позволить дикому зверю так схватить себя…       Но волк явно тоже был не прост. Он почему-то не перегрызал ей горло. Стоял, прижимая лапами к дереву, держал зубами за шею и медлил. Значит, не был диким. Погнавшись за ним и тем, вторым, она все-таки взяла верный след.       Мирай заметила, как впереди сквозь заросли прорвался другой волк, широким прыжком перемахнул через кусты, в полете оборачиваясь юношей, и рявкнул:       — Банто! Фу!       Волк чуть дернулся, но не послушался. Хозяин бросился на него со спины. Лапы зверя от толчка больнее врезались в плечи. Парень попытался оттащить от нее своего волка, цедя сквозь стиснутые зубы:       — А ну выплюнь. Выплюнь, сказал!       Волк зарычал, и его рык вибрацией передался ей на горло. Парень скверно выругался. Мирай и так едва дышала от столь тесного соседства ее горла с волчьей пастью, а от такой подзаборной матерщины у нее и вовсе дух перехватило. Уши наверняка вспыхнули. Благо их не было видно под волосами. В кои-то веки отвратительнейшая прическа играла ей на руку.       Сквернословие подействовало на волка лучше команды «фу!». Хватка на горле наконец разжалась. Незнакомец оттащил своего питомца за шкирки, спотыкаясь о корни дерева, и с чувством выдохнул:       — С-скотина…       Волк прожег ее напоследок многозначительным взглядом золотых глаз. Удивительный взгляд. Он одновременно выдавал глубокий ум и еще что-то невыразимое, для чего даже и слов нельзя было подобрать. Это невыразимое исходило откуда-то из глубин веков, из тех времен, когда предки современных людей впервые пригласили к своему костру дикого хищника.        — Какого черта?! — воскликнул юноша, обращаясь уже не к волку, а к ней.       — А? — выпалила Мирай и ошарашенно уставилась на него.        Парень был выше на голову и явно старше нее года на три, а может и на все пять лет. Непослушные темные волосы, совсем как у нее, растрепались и взмокли от долгой беготни по лесу. На щеках выделялись бордовым характерные метки клана Инузука. Он был облачен в обычную униформу шиноби Листа, только вместо жилета от плеча к другому плечу и подмышку тянулась коричневая перевязь, а из-за спины выглядывала узорная рукоять меча. Его пальцы были испачканы в земле. Он шмыгнул носом и мазнул по нему запястьем. Мирай поморщилась.       — Какого черта ты делаешь в этих дебрях? — спросил он с претензией. — Кто тебе позволил отходить так далеко от деревни?       Мирай разозлилась.       — Эй, я тебе не твой волк, чтобы со мной так разговаривать!       — Да… — Инузука задохнулся от негодования. — …да ты в своем уме? Тебе чуть горло не перегрызли!       Что-то в его тоне намекнуло Мирай, что новый знакомый втайне жалеет, что волк Банто не довел начатое до конца. Она насупилась и сплела руки на груди.       — И чья вина, что некто не воспитал как следует своего зверя?       Парень смерил ее презрительным взглядом.       Знакомство как-то не заладилось. Если в первый миг юноша показался ей привлекательным, то при близком общении вдруг выяснилось, что он личность довольно-таки малоприятная. Сквернословие, эти претензии… грязные руки, черные от земли. Мирай едва не поежилась.       — Я искала тебя, — призналась она нехотя.       На самом деле ей уже не хотелось ни о чем с ним говорить. Лучше было развернуться и пойти домой, а этого дикаря оставить с его невменяемым волком дальше охотиться в глуши. Охотиться… Судя по тому, что из пасти Банто воняло кровью, охота была успешной.       — Зачем?       — Я буду четвертым членом в вашей команде. Сказали… найти тебя и поставить в известность.       Мирай старалась избегать его взгляда.       — Так ты куноичи?       Он явно насмехался над ней. Мирай сжала кулаки и гордо промолчала.       — Незаметно. Банто тебя поймал так же просто, как того зайца, которого сожрал минут с пять назад.       Она хотела возразить, но запнулась.       Это было чудовищно неприятно — позволять какому-то собачнику так с собой разговаривать. Отец бы наверняка огорчился, увидев ее такой жалкой.       — Слабые навыки, необдуманное поведение. Не думаю, что мы сработаемся в одной команде, — подвел итог Инузука. — Возвращайся в Коноху и передай это тем, кто скоординировал тебя в Двадцать Первую.       Он чуть попятился. Волк воспринял это как команду. Одним беззвучным прыжком сиганул в кусты и скрылся из виду. Парень тоже подпрыгнул, обернулся волком и исчез в зарослях.       

****

      Всякий раз, глядя на беспечное поколение молодежи, Такеши возвращался мыслями к своему первому воспоминанию и думал: что станут делать эти дети, которые считают себя шиноби, если в один прекрасный день в Скрытый Лист снова придет разрушение?        Мир с самого детства запомнился ему местом опасным. Он только и мог, что сидеть в темной сырой дыре среди вопящих женщин и детей, тогда как взрослые, вроде его матери, кидались в опасность с головой. И не было ничего хуже, чем оставаться в стороне слепым и беспомощным, когда совсем рядом проносилась катастрофа, грозящая коснуться и его тоже. Лучше уж с открытыми глазами шагнуть в ад. Встретить страх лицом к лицу. Сделать опасность своей стихией и подчинить ужас вместо того, чтобы слепо покоряться ему, трепеща.        Такеши все ждал момента, чтобы проверить… Готов ли он? Ему во что бы то ни стало нужно было убедиться, что он готов, но наступили мирные времена, и он завис в подвешенном состоянии, в неопределенности.       — Она не готова.       Советник Хокаге терпеливо выдохнул.       — Мендоксе… С чего ты взял?       — А с чего вы взяли, что она готова?       Шикамару цыкнул.       — Ей-богу, ты чем-то похож на Саске. Тот тоже упрется рогом, и всем вокруг приходится доказывать ему обратное.       — Учиха Саске… — тихо повторил Такеши и скривился.       Учиха Саске — единственный шиноби, способный на равных противостоять Хокаге. Это чего-то да стоило, однако сравнение с Учихой Саске Такеши не льстило. Он неуютно повел плечом и дернул головой, словно ему за шиворот бросили ужа. Выходцев из клана Учиха он не любил. Как мать прививала ему навыки работы с волками, учила понимать мир по запахам и держать комнату в идеальной чистоте, так отец с упорством опытного садовода взращивал в его сердце отвращение к клану Учиха. Отец говорил, что все проблемы Листа возникали именно из-за них, и пусть их осталось немного, но приятного впечатления они не производили все равно.       — Этот мир — неправильный, — признался он Шикамару. — Это не мир шиноби.        Советник хмыкнул, слегка ехидно.       — С чего такие мысли?       — Я помню, каким был мир шиноби до войны. Это был подлинный мир. Тот мир, который сейчас, кажется мне фальшивым сном.       — Ты помнишь те времена? — удивился Нара. — Ты же был… сколько тебе было? Года три?       — Где-то так.       Такеши нахмурился. Он еще ни с кем не делился этими мыслями. Повода не было. Но за неполных двадцать лет наболело.       — Удивительно, — нервно усмехнулся Шикамару. — Логичнее было бы, если бы прошлое казалось тебе страшным кошмаром, а не современность — фальшивым сном. Мир, покой… Ради этого мы и сражались, знаешь.       — Знаю. Только мне постоянно кажется, что все это внезапно оборвется и снова вернется «кошмар». Слишком уж долго нам было хорошо.       Советник Хокаге тяжело вздохнул.       — И потому ты считаешь, что Мирай не готова. Потому что она не застала войны?       Такеши многозначительно промолчал. Шикамару взглянул на него исподлобья.       — То, что ты помнишь нападение Пейна, не делает тебя шиноби «старого образца». Твое детство выпало на трудные времена, но ты не сражался на поле боя. Ты такой же, как и вся нынешняя молодежь. Не льсти себе.       Такеши скрипнул зубами.       Ты не прав, советник.       Но вслух этого не сказал. Он не собирался ничего доказывать Шикамару.       Советник Хокаге на самом деле не подозревал, почему Такеши так остро не хотел работать с Мирай. Их встреча в лесу… Девчонка вряд ли перепугалась больше, чем сам Такеши. Черт знает, почему Банто не хотел от нее отцепляться. Иногда Такеши совсем не понимал, что происходило в голове у его волка. Так или иначе их встреча напомнила ему малоприятный момент из прошлого. Если бы Банто загрыз наследницу клана Сарутоби, у них возникли бы кое-какие проблемы. А если он пристал к ней однажды... мог попытаться и снова, ведь так? На задании это стало бы проблемой. Это вообще было проблемой, но признаваться в этом Такеши не торопился. Неконтролируемый волк опасен. Он не хотел подставлять Банто и выдавать подробности сегодняшней встречи. Оставалось надеяться, что и девчонка Мирай промолчит. Все-таки для нее это был позор: так попасться.       — Есть другие неполные команды. Почему вы отправили девчонку ко мне?       — Девчонку зовут Мирай, — терпеливо поправил Шикамару, словно подчеркивал, что пренебрежительное отношение к ней со стороны Така ему не по душе. — Она здорово сработалась с твоими ребятами на экзамене.       Такеши напряженно размышлял. Все как назло складывалось идеально в пользу девчонки. Он сам уже успел получить джонина, чунинский экзамен остался далеко в прошлом, потому ребята из его команды всякий раз искали замену для того, чтобы попасть на испытание. В этот раз заменой была Мирай. Юно и Кенджи удачно прошли с ней экзамен в прошлой сессии и все втроем получили повышение. Сенсей покинул их команду. Капитаном назначили Такеши. Но теперь им нужен был четвертый.        — Отбор явно сделали мягче. Когда я проходил экзамены, было чудом если выбирали в чунины хотя бы одного. А теперь… Юно, Кенджи, Мирай… кто там еще? И ладно мои ребята. Они готовы. Но не Мирай. У меня была возможность лицезреть ее навыки. Это не навыки чунина.       — Пусть неопытна, но за краткий срок она нагонит и будет стоить больше, чем любой другой шиноби из тех, кого мы можем предложить Двадцать Первой немедленно.       — Я — капитан Двадцать Первой. И я так не считаю.       — А я — советник Хокаге, — напомнил Шикамару и усмехнулся.       Такеши нахмурился. Он уже понял, о чем пойдет речь.        — Шантажировать меня мелочевкой — это низко.       Шикамару улыбнулся, махнул ему на прощание рукой в перчатке и ушел.       Банто лежал на полу и провожал его взглядом.        Такеши посмотрел на свои ладони. Грязные, все в земле. Стоило как следует вымыться до прихода матери. Она грязи не любила.       С рук стекала черная вода. Такеши упорно оттирал землю мылом. От него не укрылось, с каким выражением лица девчонка Мирай глядела на его руки тогда, на поляне.       Сама виновата. На прогулках я могу делать все, что хочу. Нечего было вмешиваться.       Мать не одобряла ни его дальние прогулки с Банто, ни нестандартное использование хенге для обращения в волка. Хенге для обращения в зверо-человека использовали животные. Соклановцы же в зверей, как правило, обращались только для боя, не для прогулок по лесу, и на увлечение Такеши смотрели настороженно, даже с некоторым отвращением. Товарищи-одногодки и того наградили его фамильярной кличкой — «Перевертыш». Такеши прозвище не нравилось. Никто не рисковал называть его так в лицо, но за спиной то и дело шушукались, а он слышал. Отменный слух позволял улавливать любой шепоток.       Он вытер руки полотенцем и вздохнул. Похоже, девчонку Мирай все-таки предстояло принять в команду четвертой.