Светоносный

Несколько недель, что предшествовали приезду иностранных гостей, пролетели незаметно. Из серых будней выделялись только уроки по ЗОТИ и человек, который их проводил.       Как бы я не относился к Лже-Грюму, не могу не признать, что у него присутствует педагогический талант. Он доходчиво и просто объясняет все темы, что преподает на своих занятиях, а самое главное, он прекрасно разбирается в Чёрной Магии и понимает чем она так опасна. Правда, судя по состоянию оболочек его души, это знание его не остановило.       Мда, всё же мне никогда не понять таких как он. Зачем совершать подобное? И во мне говорит вовсе не человеколюбие или совесть, просто во всём, что даёт чёрная магия, больше минусов, чем плюсов. И только по настоящему искусные, хитрые и невероятно изворотливые маги могут долго и успешно балансировать на самом краю этой бездны, однако таких единицы, а вот адептов этой ветви магического искусства всегда в избытке. Впрочем, «кража дара» это ещё не самое худшее, что может сотворить с собой маг. От этого хотя бы можно «очистится». Да, это долго, сложно и не особо приятно, но способы есть. А вот продавшемуся какой нибудь твари магу назад дороги нет, собственно, после такого он и магом называться не может — колдун*, да и только.       Но я что-то слишком отклонился от темы. Как я и говорил, дни до приезда иностранных делегаций текли спокойно и размеренно, но вот, этот момент настал.       В воздухе витало ощущение праздника. На уроках никто себя не утруждал, все мысли детей были о гостях из Шармбатона и Дурмстранга. Прозвенел звонок. И все ученики поспешили к себе в гостиные, чтобы оставить в спальне сумки, надеть плащи и помчаться вниз по ле­стнице, в холл, где деканы факультетов строили учеников в колонны и внимательно следили, что бы у всех был приличный внешний вид.       Когда с приготовлениями было покончено, ученики, возглавляемые учителями, рядами спустились по главной лестнице и выстрои­лись перед замком.       Был ясный холодный вечер. Сгущались сумерки. Бледная призрачная луна уже взошла над Запретным лесом. Отовсюду слышались перешептывания учеников: — Скоро шесть. — На чем, по-твоему, они едут? На поезде? — Сомневаюсь. — А как тогда? — Может на метлах? — Не думаю, путь-то неблизкий. — Порталом? — Интересно, какие они? Все внимательно обшаривали взглядами небо. Но нигде не было заметно ни малейшего признака летящего предмета. Но вдруг Дамблдор, стоящий с другими учителями в последнем ряду, воскликнул: — Чует моё сердце — делегация Шармбатона недалеко! Ага, сердце. А всевозможные сигнальные и защитные чары вокруг школы, немалая часть из которых завязана на тебя, тут вовсе не причём. — Где? Где? Обрадовались детишки, и начали усиленно вертеть головами. — Вон! Указал на небо какой-то шестикурсник с Гриффиндора.       В стороне За­претного леса. Нечто огромное летело по иссиня-черному небу, быстро увели­чиваясь в размерах. —Дракон! Пискнул откуда то насмерть перепуганный пер­вокурсник. — Ты что, дурак? Это летучий дом! Немедленно ответили ему. И эта догадка оказалась близка к истине.       Гигантская черная тень почти касалась верхушек деревьев. Льющий­ся из окон замка свет озарил приближающееся чудо — огромную синюю карету, подобную башне. Ее тянула по воздуху дюжина крылатых золотых коней с развевающи­мися белыми гривами, каждый величиной со слона. Первые три ряда учеников подались назад. Заходя на посадку, карета снижалась с бешеной скоростью. И на­конец, с оглушительным громом, от которого несколько человек рядом со мной подпрыгнули, копыта золотых коней, размером с хорошее блюдо, коснулись земли на опушке Запретного леса. Следом при­землилась карета и покатилась, подпрыгивая на гигантских колесах.       Когда это монументальное средство передвижения наконец остановилась, открылась дверца, украшенная гербом, на котором были изображены две скрещен­ые золотые палочки, из которых вылетали по три крас­ные звезды.       Стоило двери распахнуться, как с облучка* спрыгнул мальчик в голубой мантии, наклонился, что-то нашарил на полу кареты, развернул золотые ступеньки и тут же почтительно отпрыгнул назад. Из кареты появилась черная лаковая туфля размером не меньше детских санок, и сразу же за ней изумленным зри­телям явилась ее обладательница. Она во­шла в полосу света, отражающегося из окон замка, и обнару­жилось, что у нее красивое лицо с оливковой кожей, тем­ные волоокие* глаза и крупный орлиный нос, блестящие волосы были собраны в низкий пучок на шее. Любопытно, ещё один смесок.       Дама была с го­ловы до ног закутана в черную атласную мантию, на шее и толстых пальцах поблескивали превосходные опалы. Дамблдор зааплодировал. Ученики вторили. Мно­гие вставали на цыпочки, чтобы лучше разглядеть ве­ликаншу. Лицо ее расплылось в улыбке. Она подошла к Директору и протянула сверкающую драгоценностями руку. Дамблдор, обладая немалым ростом, лишь слегка склонился для поцелуя. —Дорогая мадам Максим! Добро пожаловать в Хогвартс! —Дамблёдорр. Надеюсь, ви пребываете в добром зд’гавии? Произнесла мадам Максим груд­ным голосом, в довольно ехидной манере. — Спасибо. Я в превосходной форме. Не менее вежливо и не менее едко ответил ей Директор. — Мои ученики. Произнесла мадам Максим небрежно махнув рукой. И большая часть здесь присутствующих, чьё внимание было приковано к мадам Мак­сим, только теперь заметили вышедших из кареты подростков лет пятнадцати-шестнадцати. Среди них сильно выделялись две девушки. Одна была заметно старше остальных, а другая нечеловечески красива. Вторая, скорее всего Флер Делакур, но кто же первая?       Всего на турнир прибыло десятка пол­тора французских участников, и все они дрожали от холода в мантиях из тонкого шелка. Вдруг, я почувствовал как рядом со мной кто-то творит заклинание. Оглянувшись, я увидел как Джеймс, видно поддавшись жалости, начал создавать согревающие чары, дабы помочь нашим гостям. Однако, я не дал ему этого сделать, а на вопросительный взгляд Джеймса тихо ответил: — Я понимаю, тобой движет благородство, однако сейчас оно излишне. Никто не оценит твой жест, напротив, это будет расцениваться как жесточайшее нарушение всех гласных и негласных правил. Сам посуди, как бы ты отреагировал, если бы на тебя попытались воздействовать каким либо заклинанием, суть которого тебе неизвестна? Увидев в глазах своего подопечного понимание я продолжил: — Вот то-то и оно. Подобное строго запрещено, особенно на официальных встречах, так как подобный жест может быть воспринят как акт агрессии или оскорбление. Да и просто не приветствуется подобное, особенно среди незнакомых тебе людей.       Пока я объяснял Джеймсу нюансы этикета Магического мира, Директор и Директриса продолжили свой разговор: — Ка’г-ка’гов уже приехал? — С минуты на минуту ждём. Вы его будете здесь приветствовать или пойдете сразу в замок? — Лучше пойдем в замок. Тут у вас холодно. Только вот кони… — Наш преподаватель ухода за магическими суще­ствами сочтёт за счастье о них позаботиться. Он вот-вот вернётся, только уладит небольшое недоразумение. Его… э-э… подопечные требуют повышенного внимания. — Моим коням нужен сильный конюший. Они ошшень к’гепкие. — Уж поверьте, кому-кому, а Хагриду эта работенка по плечу. —Ошшень хо’гошо! Пе'гедайте, пожалуйста, мсье 'Агриду что пьют мои кони только ячменный виски. —Непременно передам. На этом их разговор завершился и мадам Максим, величаво махнув своим ученикам, последовала в замок, а мы продолжили своё ожидание.       Холод начал пробирать до костей, и многие из учеников уже изъявили желание вернуться в замок. Кто-то поглядывал на небо. Тишину нарушали только фырканье и стук под­ков золотых коней мадам Максим. — Слышите? Воскликнул кто-то в толпе. Откуда-то из темноты донесся престранный звук — погромыхивание, сопровождаемое всасывающим хлю­паньем, как если бы гигантский пылесос двигался по реч­ному руслу. — Озеро! Гляньте на озеро. Стоя на возвышении у замка, все присутствующие отчетливо видели внизу черную гладь воды, которую теперь уже нельзя было назвать гладью. В середине озера появились завих­рения, затем огромные пузыри, глинистый берег захле­стнули волны, и вдруг в самом центре возникла воронка, как будто прямо в центре озера, в мгновение ока, образовался водоворот. Из самого его центра медленно поднималась мачта. Величественный корабль неторопливо всплывал из воды, мерцая в лунном свете. У него был странный ске­летоподобный вид, как у воскресшего утопленника. Тус­клые огни иллюминаторов походили на светящиеся гла­за призрака. С оглушительным всплеском корабль нако­нец весь вынырнул и, покачиваясь на бурлящей воде, за­скользил к берегу. Вскоре раздался звук брошенного на мелководье якоря, и на берег спустили трап. С борта потянулись пассажиры, и в иллюминаторах замелькали движущиеся фигуры. Но вот, спустя пару минут, они вошли в падающий из окон замка свет. Чело­век, шедший первым, был одет в дорогие меха — гладкие, блестящие, серебристые, под стать его волосам. — Дамблдор! Радостно воскликнул он, поднимаясь по склону. — Как поживаете, любезный друг? — Благодарю, прекрасно, профессор Каркаров. Голос у Каркарова был бархатный, с льстивой ноткой. Вы­сокий, худой, как и Дамблдор, но седина короткая, а коз­линая бородка с завитком на конце едва скрывает без­вольный подбородок Подойдя к Дамблдору он взял его руки в свои и крепко тряхнул. — Старый добрый Хогвартс. Как хорошо снова быть здесь… Как хорошо… Виктор, иди сюда. В тепло. Вы не против, Дамблдор? Виктор немно­го простыл… Каркаров поманил одного из учеников, тот подошел. Крупный, с горбинкой нос, густые черные брови… Несколько человек рядом со мной дернулись и стали о чем-то яростно перешептываться. Хм, а это, судя по всему, Виктор Крам, что ж, все действующие лица собрались, начнём же представление.       Хогвартцы ровным строем поднимались вслед за го­стями по каменным ступеням. Отовсюду слышались восторженные возгласы. В холле я заметил паренька, который прыгал на цыпоч­ках, чтобы мельком узреть затылок Крама, а шестикурсницы лихорадочно шарили в складках мантий и удрученно приговаривали: — Не может быть! У меня нет с собой ни одного пера! Что же делать? Может, он подпишет шляпу губной помадой? Магия, если с появлением Крама, эти настырные девицы переключают своё внимание на него, то мне нужно будет его как-нибудь отблагодарить.       Когда все ученики подошли к своим столам, начали рассаживаться и гости. Ученики и ученицы Шармбато­на уже сидели за столом Когтеврана, мрачно озираясь по сторонам. Головы у троих были все ещё замотаны теп­лыми шарфами. Дурмстранговцы сняв свои лохматые шубы, сели за стол Слизерина и с любопыт­ством разглядывали темный потолок, усеянный звезда­ми. Некоторые, не скрывая восхищения, вертели в руках золотые тарелки и кубки. Завхоз Филч, надевший в честь праздника старый, потертый фрак, добавил к профессорскому столу ещё пять кресел — два слева и три справа от Дамблдора.       Наконец все заняли свои места, и к профессорскому столу потянулись преподаватели, шествие замыкали про­фессор Дамблдор, профессор Каркаров и мадам Максим, в сопровождении той самой молодой девушки, что я приметил в самом начале. Увидев своего директора, шармбатонцы поспешили встать. За соседними столами раздались смешки. Но по­допечные мадам Максим невозмутимо оставались на но­гах, покуда великанша не опустилась в кресло по левую руку от Дамблдора, стоявшего за столом в ожидании ти­шины. — Добрый вечер, леди, джентльмены, привидения, а главное, наши гости. С превеликим удовольствием приветствую вас в Хогвартсе! Уверен, что вы хорошо проведете у нас время. Не сомневаюсь, вы уже успели оценить удобства нашего замка! При этих словах одна из шармбатонских девушек, у которой на голове все ещё был шарф, громко хихик­нула, однако Дамблдор продолжил говорить, как ни в чем не бывало: — Официальное открытие Турнира состоится сегодня вечером, сразу же после ужина. Угощайтесь, дорогие друзья. Ешьте, пейте и чувствуйте себя как дома! Закончив свою речь Дамблдор сел, а Каркаров сейчас же наклонился к нему и о чем-то оживленно заговорил.       Блюда, как всегда, начали наполняться едой. На этот раз эльфы-домовики превзошли себя. Каких только ку­шаний не было, в том числе и заморских.       В зале прибавилось учеников двадцать, не больше, а казалось, яблоку негде упасть. Наверное, из-за одежды гостей. Слишком уж она выделялась на фоне черной хогвартской. Минут через двадцать дверь за профессорским столом отворилась и в зал вошёл лесничий и начал о чём то радостно рассказывать профессор Спраут. В это же время, за столом моего факультета произошла довольно комичная сцена, и началось всё, как обычно, из-за девушки. — Будьте доб’гы, передайте, пожалуйста, буйя-а-бес! Громко попросил чей-то голос. Обернувшись, я увидел Флер Делакур, собственной персоной. Выглядела девушка действительно прелестно. Её белокурые волосы волной падали почти до самого пояса, большие синие глаза блестели в свете свечей, а ровные белые зубы, выглядывали из-под чувственных губ, озаряя зал милой улыбкой. Правда, помимо её весьма существенных природных данных, шарма и обаяния ей добавляла её способность. По виду, она напоминала эмпатию, и, скорее всего, когда-то ей и была, но под воздействием времени или же других сил, изменилась. Сейчас это скорее природный механизм защиты, естественная способность её вида, чем ветвь магического искусства. Стоит отметить, что функционал её … пусть будет шарма, существенно меньше, чем у магии чувств. Вейлы, по-видимому, способны внушить только приятные эмоции, направленные, опять же, только на них самих. С одной стороны это минус, а с другой, та же Флер, существенно превосходит меня в этом аспекте. Что ж, специализация в ущерб многозадачности, это вполне нормально. Правда, это никак не поможет ей во влиянии на меня. Может в силе эмпатии я ей и уступаю, но в опыте и знаниях превосхожу многократно. Да и к тому же, я банально сильнее магически, а, как я и говорил, чем сильнее существо, тем сложнее непосредственное воздействие магией на него. Так что, чтобы не оставаться в долгу, я одарил девушку улыбкой, передал блюдо и вернулся к трапезе, чем вызвал непонимание и злость у неё и … целую тонну облегчения у всех представительниц прекрасного пола в округе. Постояв ещё несколько секунд француженка, что-то для себя решив, удалилась к своим, но я периодически ловил на себе её задумчивые взгляды.       В это же время за преподавательским столом произошли существенные изменения. Два пус­тых кресла наконец обрели хозяев. Рядом с профессо­ром Каркаровым сел Людо Бэгмен, а слева от мадам Мак­сим — мистер Крауч-старший. Хм, прям семейные посиделки, правда, если судить по эмоциям сыночка, то он скорее бы придушил своего незадачливого родителя.       Наконец золотые тарелки опустели, и Дамблдор опять встал с кресла. Зал в ожидании замер. — Торжественный миг приблизился. Турнир Трёх Волшебников вот-вот будет открыт. Перед тем как вне­сут ларец я хотел бы коротко объяснить правила нынешне­го Турнира. Но прежде позвольте представить тем, кто не знает, мистера Бартемиуса Крауча, главу Департамента международного магического сотрудничества. А также Людо Бэгмена, на­чальника Департамента магических игр и спорта. Мистер Бэгмен и мистер Крауч, организаторы Тур­нира, без устали работали несколько месяцев, и они войдут в судейскую бригаду, ко­торая будет судить состязания.  — Но довольно слов, мистер Филч, вынесите ларец сюда, пожалуйста. Филч, который до этой минуты прятался где-то в даль­нем углу зала, тут же явился к профессорскому столу, неся в руках старинный деревянный ларец, инкрустирован­ный жемчугом. Зал, зашумел, всколыхнулся. Филч осторожно поставил ларец перед Дамблдором, и тот продолжил объяснения: — Инструкции к состязаниям мистером Краучем и мистером Бэгменом уже проверены. Для каждого тура все готово. Туров — три, состязания основаны исключи­тельно на школьной программе. Чемпионам предстоит продемонстрировать владение магическими искусства­ми, личную отвагу и умение преодолеть опасность. При последних словах зал притих, затаив дыхание. А Дамблдор невозмутимо продолжал: — В Турнире, как известно, участвуют три чемпиона, по одному от каждой школы-участницы. Их будут оце­нивать по тому, как они справились с очередным состя­занием. Чемпион, набравший во всех турах самое боль­шое число баллов, становится победителем. Участников Турнира отбирает из школьных команд беспристраст­ный выборщик — Кубок огня! Дамблдор вынул волшебную палочку и стукнул по крышке ларца три раза. Крышка медленно, со скрипом открылась. Дамблдор сунул внутрь руку и достал боль­шой, покрытый грубой резьбой деревянный Кубок. Ни­чего примечательного — не будь он до краев наполнен пляшущими синеватыми языками пламени. Дамблдор закрыл крышку, осторожно поставил на нее Кубок, что­бы все хорошо его видели и продолжил говорить: — Желающие участвовать в конкурсе на звание чем­пиона должны разборчиво написать свое имя и назва­ние школы на куске пергамента и опустить его в Кубок. Им даётся на размышление двадцать четы­ре часа. Кубок будет выставлен в холле. И завтра вечером выбросит с языками пламени имена чемпионов, которые примут участие в Турнире Трёх Волшебников. Конечно, избраны будут достойнейшие из достойнейших. Кубок на всю ночь останется в холле и будет доступен всем, кто хочет участвовать в Турнире. К участию в Турнире будут допущены только те, кто достиг семнадцати лет. А чтобы те, кому нет семнадцати, не поддались искушению, я очерчу вокруг него запретную линию. Всем, кто младше указанного возраста, пересекать эту линию запрещено. И последнее: желающие участвовать в конкурсе, прими­те к сведению — для избранных в чемпионы обратного хода нет. Чемпион будет обязан пройти Турнир до кон­ца. Бросив свое имя в Кубок, вы заключаете с ним маги­ческий контракт, который нарушить нельзя. Посему хо­рошенько подумайте, действительно ли вы хотите уча­ствовать в Турнире. Ну, а теперь, кажется, самое время идти спать. Всë, всем доброй ночи.

***

      Ещё на втором курсе я принял решение участвовать в Турнире. И разумеется, ещё тогда я подумал о способах обойти ограничения. На самом деле, для меня, сделать это не трудно. Достаточно было бы и банального давления голой силой, но, я хотел сделать всё красиво. И я начал готовиться. Отыскать в библиотеке Хогвартса чары, подобные тем, что использовал директор мне не удалось, по-видимому это его личная разработка, придуманная непосредственно для Турнира, но вот найти отдельные заклятия определяющие возраст, магическую силу и тому подобное было не трудно. Отталкиваясь от них, я разработал чары, что скроют мой истинный возраст. На самом деле, вся работа, что я проделал, абсолютно бессмысленна. Я мог бы просто пройти сквозь эту магическую вязь, без всяких щитов и уловок, ну право-слово, она рассчитана на школьников, причём с младших курсов, но мне захотелось всё сделать «честно». Заодно, на вопрос о том, как я преодолел черту, я бы с чистой душой ответил, что сам придумал это заклинание. Но увидев Кубок, я осознал, что всё это было ещё более бессмысленно, чем я предполагал. В чём же дело, спросите вы? Всё просто. Изначально, я думал, что Кубок Огня это просто звучное название, но увидев его вчера я понял, что это не так. В кубке находился элементаль огня. Не высший, разумеется, но уже полу-разумный. Такой способен заключать и следить за соблюдением контрактов, если ему их перед этим показать и объяснить в чём их смысл, а поскольку умом это существо не блещет, да и воспринимает реальность иначе, то это ещё та морока. Но я отклонился от темы. Договориться с духом, если он конечно не из высшей лиги, не так уж и сложно, достаточно поделиться с ним маной и всё. Правда, каждый элементаль предпочитает эфир родственный ему, что логично. Но тут дело даже не в том что я с лёгкостью могу договориться с «судьей», но в самой системе оценки. Параметры, по которым отбираются чемпионы, не могут быть слишком сложными, ведь в ином случае дух бы их попросту не понял, а значит, это что-то простое, понятное ему, вроде силы, качества магической энергии и объём резерва. Но для элементаля на первом месте всегда стоит родство с его стихией. Из-за их природы оно отражает всё вышеперечисленное, а также определяет их возраст. Ну, а поскольку защитные чары также подпитываются от духа, то его решение в этом вопросе конечно. А моё родство с пламенем, собственно как и со светом, уже давно превзошло все мыслимые для этого мира величины, а по меркам Ордена почти достигло Гранд-Магистра. Думая об этом я шёл в Зал, где расположили Кубок.       Все собравшиеся с интересом наблюдали за тем, как один за другим ученики различных школ кидали своё имя в Кубок, и вот настал мой черед. Сделав шаг вперёд я связался с духом, короткими мыслеобразами передал то, что я от него хочу, и поделившись с ним маной начал шоу.       Протянув руку, я коснулся воздуха над границей Линии, и в ту же секунду на этом месте возникла маленькая искра, которая с немыслимой скоростью стала расползаться во все стороны пока не образовала арку, края которой обрамляли языки пламени. Шагнув в неё я оказался за Чертой, бросил бумажку с моим именем в Кубок и вернулся назад. Стоило мне покинуть границы Линии, как огненная арка за мной стала стремительно истлевать, пока не исчезла окончательно.       В большом зале стояла оглушительная тишина, но в одно мгновение она взорвалась оглушительными возгласами поддержки и поздравлений. Мои подопечные, вместе со всеми представителями моего факультета, наперебой поздравляли меня. Бросив мимолетный взгляд на преподавательский стол, я заметил как Флитвик отсалютовал мне Кубком, а Дамблдор внимательно следит за каждым моим жестом. Что ж, маски ещё не сброшены, но это лишь начало.       Ужин подходил к концу. Все вокруг ерзали на стульях, тянули шеи, вставали на ноги, всеми овладело нетерпение: скоро ли Дамблдор завершит тра­пезу? Кто будет Тремя Волшебниками? Наконец золотые тарелки засияли первозданной чи­стотой. Зал шумел, гудел и вдруг смолк — Дамблдор под­нялся с места. Сидящие по обе стороны от него профес­сор Каркаров и мадам Максим замерли в напряженном ожидании. Людо Бэгмен сиял, подмигивая то тому, то другому в зале. У Крауча, напротив, вид был безу­частный, почти скучающий. — Кубок огня вот-вот примет решение. Думаю, ему требуется ещё минута. Когда имена чемпионов станут известны, попрошу их подойти к сто­лу и проследовать в комнату, примыкающую к залу. Там они получат инструкции к первому туру состязаний. Закончив говорить он вынул волшебную палочку и широко ей взмахнул. Тотчас все свечи в зале, кроме тех, что горели в тыквах, погасли. Зал погрузился в полутьму. Кубок огня засиял ярче, искрящиеся синеватые языки пламени ослепитель­но били по глазам. Но взгляды всех все равно прикованы к Кубку. И вот пламя вдруг налилось красным, взметнулся столп искр, и из Кубка выскочил обгоревший кусок пергамен­та. Зал замер. Дамблдор, протянув руку, подхватил пергамент, осве­щенный огнем, опять синевато-белым, и гром­ким, отчётливым голосом прочитал: — Чемпион Дурмстранга — Виктор Крам! Зал содрогнулся от грохота аплодисментов и востор­женных криков. — Так и должно быть! Прокричал кто-то со стола Гриффиндора.       Виктор Крам поднялся с места и, ссутулив плечи, враз­валку двинулся к Дамблдору повернул направо и, мино­вав профессорский стол, исчез в соседней комнате. — Браво, Виктор! Браво! Я знал, в тебе есть дерзание! Перекричал аплодисмен­ты Каркаров, так что его услышал весь зал.       Постепенно шум в зале стих, внимание всех опять было приковано к Кубку. Пламя вновь покраснело, и артефакт вы­стрелил ещё одним куском пергамента. — Чемпион Шармбатона — Флер Делакур! Возве­стил Дамблдор. Вейла, легко поднявшись со стула, откинув назад волну белокурых волос, летящей по­ходкой прошла между столов Гриффиндора и Хаффлпаффа. А вот остальные представители французской школы были раздавлены. Две де­вушки, и вовсе, спрятав лицо в ладони, плакали навзрыд.       Флер Делакур удалилась в соседнюю комнату и зал опять утих. Но напряжение, казалось осязаемое на ощупь, усилилось. Остался только чемпион Хогвартса! Всё опять повторилось. Огонь покраснел, посыпались искры. Из Кубка вылетел третий кусок пергамента. Дам­блдор поймал его и прочитал: — Чемпион Хогвартса — Илиодор Байгод! — Ну почему?! Почему он?!!! Послышался отчаянный возглас из зала, который, впрочем, был мгновенно погребен под валом аплодисментов и громких криков. Все до единого рейвенкловцы вскочили на ноги, топали, вопили до хрипоты, при­ветствуя меня, идущего к профессорскому столу. Но вот, за мной закрылась дверь комнаты и все звуки исчезли. Я оказался в довольно просторном помещении. Возле камина, в резных креслах, сидели Виктор Крам и Флер Делакур. Они рассматривали меня с не меньшей, а может быть и большей, заинтересованностью. Кивнув им, и получив кивки в ответ, я сел в свободное кресло и стал ждать, когда один парнишка снова вляпается в историю, на этот раз не по своей воле.       Ждать слишком долго мне не пришлось. Спустя пару минут дверь отворилась вновь и в комнату ввалился, по другому не скажешь, Поттер. Вид у него был, что называется — краше в гроб кладут. Глаза широко раскрыты, бледный как полотно, а ещё парня била крупная дрожь, ну, а после того, как он взглянул на нас, то, кажется, был готов грохнуться в обморок. Молчание прервала Флер: — В чем дело? Надо ве'гнуться в зал? Не успел Поттер произнести и слова, как позади него послышался дробный стук шагов, и в ком­нату вбежал Людо Бэгмен. — Невероятно! Необычайное происшествие! Джентльмены… леди. Позвольте представить вам, как бы удивительно это ни звучало, четвертого чемпиона, участника Турнира! После этих слов Виктор Крам расправил плечи, оглядел Гарри с голо­вы до ног, и его хмурое лицо потемнело. Я поудобнее устроился в кресле. Что до Флер, она взмахнула блестящей вол­ной волос и с улыбкой промолвила: — О-ля-ля! Очень веселая шутка, мсье Бэгмен! Однако в её эмоциях не было и крупицы веселья. Только непонимание и зарождающаяся злость. — Шутка! Да нет же! Какая шутка! Имя Гарри только что выскочило из Кубка. После этих слов Крам чуть сдвинул густые брови. Я пожалел что не взял попкорн. А Флер нахмурилась. —Это ошибка. Он не может со'гевноваться. Он ошшень маленький. А сколько презрения, как в голосе, так и в душе. —Да, но случилось чудо. Вы ведь знаете, воз­растное ограничение наложили в этом году в целях бе­зопасности. И раз его имя выскочило из Кубка… думаю, теперь уже ничего нельзя поделать… Вдруг дверь позади них опять отворилась. Вошли профес­сор Дамблдор, мистер Крауч, профессор Каркаров, ма­дам Максим, профессор МакГонагалл и профессор Снейп, в открытую дверь на какую-то секунду из зала ворвался гул возбужденных голосов. — Мадам Максим! Они говорят, что этот пти-гарсон* тоже примет участие. Негодующе воскликнула Флер. А Гарри наконец-то пришёл в себя и с гневом посмотрел на девушку. Мадам Максим, услышав и осознав то, что сказала её подопечная, выпрямилась во весь исполинский рост. Макушка красивой головы задела канделябр со све­чами, обтянутый атласом внушительный бюст заколы­хался. — Дамблёдорр! Кес-кёсе*? Что сие означает? — Я тоже хотел бы это знать! Поддержал францу­зов профессор Каркаров. На лице его застыла каменная улыбка, а синие глаза превратились в льдинки. — Два чем­пиона от Хогвартса? Что-то не припомню, чтобы шко­ла — хозяйка Турнира — когда-нибудь выставляла двух чемпионов. Может, я плохо знаком с правилами? —Импоссиблъ. 'Огва’гтс нельзя выставить двух чемпионов, это не есть сп’гаведливо. Мы были уверены, Дамблдор, что запретная линия допустить к участию в конкурсе только учеников старших курсов. — Иначе мы привезли бы сюда куда больше претен­дентов. Но тут в разговор вступил Снейп: — Каркаров, это все проделки Поттера. Вины Дамблдора нет в том, что Поттер нарушил прави­ла Турнира. Этот негодный мальчишка с первого дня по­явления в школе только и делает, что нарушает правила. — Благодарю, Северус, но я — Директор, так что вина исключительно на мне. Проговорив это он подошёл к Поттеру и суровым голосом спросил его: — Это ты, Гарри, бросил в Кубок свое имя? — Нет. — Может быть, ты просил кого-то из старших бро­сить в Кубок твое имя? — Нет. На удивление твёрдо отвечал Поттер. — Он говорит неправда! Воскликнула мадам Мак­сим. Снейп тряхнул головой, и по лицу у него расползлась змеиная улыбка. И всё же он на редкость поганый человек. — Гарри не мог бы пересечь запретную линию, даже если бы захотел. В этом нет никакого сомнения. Вме­шалась МакГонагалл. — Тогда, наверное, ошибся сам Дамблёдорр. — Наверное, ошибся. Согласился Дамблдор, а я решил вставить пару слов: — Я не заметил ошибки, Директор. Ваше заклинание работало так, как и должно было. Дамблдор быстро взглянул на меня, благодарно кивнул, а затем спросил: — Ваше заклятие могло повредить моё? — Исключено. Я всего лишь перехватил управление над контурами сканирования, не более того. — А всё это пламя? — Спецэффекты. На секунду улыбнувшись Дамблдор вновь погрузился в свои мысли, а спор тем временем продолжился. —Дамблдор, и так ясно, что вы не ошиб­лись. Все это глупости. Гар­ри не подходил к линии. Не обращался ни к кому из стар­ших учеников. Дамблдор в этом уверен. Полагаю, этого объяснения достаточно! Закончив свою тираду МакГонагалл смерила Снейпа презри­тельным взглядом. Вслед за ней взял слово Каркаров. — Мистер Крауч, мистер Бэгмен. Вы — наши беспри­страстные судьи. И вы, конечно, согласны, что происшед­шее противоречит правилам Турнира? Бэгмен вытер носовым платком круглое мальчише­ское лицо и глянул на Крауча. Тот стоял в тени, в несколь­ких шагах от камина. Полумрак старил его, делал похо­жим на призрака. Но заговорил Крауч спокойным и немного брюзг­ливым тоном. — Мы должны строго следовать правилам. А в них на­писано черным по белому: тот, чье имя выпало из Кубка, обязан безоговорочно участвовать в турнире. — Ну, конечно! Барти знает правила как свои пять пальцев! — Я настаиваю на том, чтобы увеличить число моих подопечных, получивших доступ к Кубку огня. Карка­ров отбросил подобострастный тон, улыбка сползла, лицо злобно исказилось. — Зажгите его ещё раз! Все шко­лы должны иметь равное число чемпионов. Это, Дамбл­дор, будет честно! — Поймите, Каркаров, это невозможно. Кубок огня погас, и его разожгут не раньше сле­дующего Турнира. Пролепетал Бэгмен. — Которому мы объявим бойкот! После всех встреч, переговоров, компромиссов я ничего подобного не ожидал! И готов хоть сейчас бро­сить все и уехать. Взорвался Карка­ров и от злости стал размахивать руками. — Это не справедливо! Палец пальцем не стукнул, и чемпион! Мы много месяц т’гудились, мечтали стать чемпион. Такая честь для всей школы. За тысяча галлеон многие готовы отдать их жизнь! Проговорила Флер, ну, а я не смог удержаться и скучающим голосом произнес: — За такую мелочь? После чего удостоился шести шокированных взглядов. Однако на этом спор не закончился. Мне этот цирк уже успел надоесть, так что я с чистой совестью провалился в неглубокую медитацию, не забывая однако мониторить то, что происходит вокруг меня. Вот появился Лже-Грюм, вот он стал угрожать Каркарову, вот директора снова устроили гам, вот … так, а это что? Вынырнув из медитации я услышал как Каркаров в ярости поносил всё, включая меня. — Вы в высший мере некомпетентны! Мало того, что не смогли навести порядок в своей Школе, так ещё и протащили на Турнир двух молокососов!!! Это попрание всех древних традиций!!! Да вы… Тут я и решил взять слово: — Попрание традиций говорите. Что ж, если вам они так по душе, то почему вы ели за общим столом. — О чём ты, мальчишка? — О том, что рабы должны есть в помещениях для обслуги, ну или в хлеву, тут уж всё зависит от милости хозяина, но никак не за столом, за которым сидят свободные люди. — Ты спятил, сопляк. Я … — Раб! Об этом ясно свидетельствует метка на твоей руке. Или вас не просветили об её значении? А может быть вы были так заняты лобызанием мантии своего Хозяина, что прослушали это? Вы, я надеюсь, лобызали именно мантию, так ведь? — Ты!!! Ты!!! Отродье! Поганый ублюдок! Да я тебя! Что он хотел сказать дальше никто уже не услышал. Трудно говорить, когда твоё горло сжимают словно в стальных тисках. Взглянув в испуганные глаза этого ничтожества, я произнес, добавив в голос каплю магии: — У вас был трудный день, поэтому я прощу вас, на первый раз. Но если подобное повторится вновь… От тебя не останется даже пепла! Тут всё же решил вмешаться Дамблдор. — Мистер Байгод, прошу вас, отпустите профессора Каркарова. Я подчинился и разжал хватку. А Каркаров упал на пол, жадно глотая воздух.       После этого ничего интересного не происходило, всё шло по рельсам канона. Нам объяснили, что с подводной лодки сбежать не получится, в кратце рассказали что нас ждёт в будущем и отправили по домам.       Большой зал опустел. Свечи в тыквах догорали, при­давая их зигзагоподобным улыбкам мерцающий, жутко­ватый вид. Я, вместе с Поттером поднимался по лестнице, как вдруг он произнес: — Я не бросал своё имя в Кубок. — Я знаю, у тебя был такой вид, что казалось, будто ты готов умереть прямо на месте. Мало похоже на того, кто добился своей цели. — Так ты мне веришь? — Я верю себе. Своему разуму, чувствам и глазам. — Ясно… — Мой тебе совет, Мальчик-Который-Выжил, подналяг на учёбу. А то ты сильно рискуешь стать Мальчиком-Который-Помер. Проговорив это я свернул в один из коридоров и лишь краем уха услышал, как мне в спину произносят: — Спасибо … наверное.