Кровь на снегу

      Свист ветра проносился по заснеженным дорогам и тропинкам тёмного леса, по которым одиноко бродил волк, изредка взирая на ночное небо, сплошь затянутое низкими чёрными тучами, казавшимися над вершинами хвойных деревьев клубившимися тенями.       Сквозь промозглый мрак снежных туч ничего не было видно.       Но одиноко скулящий волк, с призрачной надеждой навостривший уши, неустанно продолжал выть в небо. Пусть и напрасно, ведь каждое волчье завывание так и оставалось без ответа. Лишь безмолвная тишина была для зверя собеседником, которая только иногда нарушалась от какого-либо шороха: будь то шуршащие ветки деревьев или эхо, разносившееся по лесу от уханья сов.       Непогода будто стала зеркальным отражением его души, однако в глазах у него больше не было прежнего пламени, а лишь беспросветная тьма от печали и тоски, глубоко поселившаяся в зверином сердце.       Горестно опустив голову, он, дрожа и шатаясь на ослабших лапах, всё равно медленно продолжал идти вперёд несмотря ни на что, будучи даже потерянным и лишённым всего: стаи и дома.       Волк превратился в одинокого изголодавшегося зверя, у которого отныне больше ничего не осталось, кроме суровой жизни с выпавшими на её долю трудностями и преградами. Он словно был загнан в угол самой судьбой, без какого-либо шанса и надежды выжить посреди заснеженного леса.       Во всяком случае, что мог сделать хищник без стаи в период зимних стуж? Да, практически ничего, только измениться внешне, превратившись в худшее подобие себя — изнуренного и похудевшего зверя.       Поэтому скитания для волка не прошли бесследно, поскольку день за днём силы постепенно покидали его, а пищи становилось недостаточно, чтобы хоть как-то пережить это суровое зимнее время.       Несмотря на когда-то своё былое величие, он больше не напоминал того устрашающего хищника, как раньше. Его когда-то гладкий густой слой шерсти стал реже и тускнее, а тонкая кожа облегала волчье тело насколько, что из-под неё были видны очертания скелета.       С каждым движением лап, оставляющих на заснеженной земле следы, было хорошо заметно, как медленно описывают круги лопатки и как сгибается колено. Пусть движения волка казались неестественными, но вопреки своему сложному положению, он всё равно оставался прекрасен.       Но по его волчьему следу медленно и осторожно крался охотник. Он не пропускал ни единого шага зверя, внимательно отслеживая свою добычу, крепко держа в руках оружие. Охотник знал: любой шорох или даже неблагоразумный шаг могли спугнуть его.       Поэтому достигнув цели, и не теряя ни секунды, мужчина остановился и, прицелившись, нажал на спусковой крючок ружья.       Как только грянул оглушительный выстрел, по лесу сразу раскатом грома прокатилось его эхо. С веток взмыли ввысь птицы, а некоторые обитатели леса проснулись ото сна, насторожившись в ожидании нового оглушительного выстрела.       Но никому не было настолько страшно и одиноко, как умирающему волку, упавшему на снег. Лишь напоследок он издал слабый и протяжный вой. Во взгляде у него угасали последние проблески ускользающей жизни, а силы покидали тело с утекающей из раны кровью.       Ничто не могло изменить предрешённого конца. В глазах у него застыли страх и отчаяние, которые пронзали когтями его душу, подобно боли — тело. Лишь костлявая рука смерти ласково коснулась головы зверя на его последнем вздохе перед неминуемой гибелью, избавляя волка от адского пламени угнетающих страданий. От них горело не только тело, но и его израненная душа.