Тварь

Он был чудовищем. Тварью. Петр всегда знал, что способен на все, но все обыденное было для него скукой. На его планете он был обычным существом, но однажды ему стало мало. Петр нашел способ внести краски в свою жизнь, использовав в качестве увеселения планету Земля. Да, это было прелестно. Его любимцами, определенно, были тираннозавры, хотя от них было слишком много шума. Летать верхом на птеранодонах определенно интересней. Он любил этих зверей, они были уникальны. Но проклятый метеорит все испортил. После него остался только Петр. Земля была опустошена, без жизни, без радости. Тогда Петр сделал то, что считал истинно правильным - впал в долгий сон. Во время чумы ему было скучно, он не понимал людей, что так боялись ее. Он ходил по больным, вдыхал воздух и безумно жаждал почувствовать хоть что-то. Но не происходило ничего. Люди дохли, как муравьи, которых безжалостно убивали ради шутки злые дети, и Петр все больше нуждался в том, что принесет ему свет в его жизнь, полную тьмы. Хотя, Эпоха Возрождения была не плохой. Ему понравилось наблюдать, как рисуют Мона Лизу. И Ботттичелли определенно был талантлив, да. Но искусство - совсем не то. Совсем. Он скучал, скучал, скучал, переживал князей, царей, императоров. У него были девушки, парни, у него было все. Но этого становилось мало. Он захотел стать человеком, он захотел смерти. Он стал пробовать думать, как жалкое существо, он нашел работу. Работа. Она идеальна. Две женщины, что были рядом с ним - ничем не примечательные тараканы. Они проживают жизнь, строят драмы из ничего, плодятся, умирают. Обычные. Но клофелин может творить чудеса. Сначала он добавлял немного, но вскоре стал использовать объем побольше. Он использовал этих женщин, хотя они даже и не подозревали. Блондиночка определенно была приятней, и ни разу не проснулась, ни разу не издала звук. Ему выдали пистолет. Зачем? Непонятно. Но Петр любил в свободное время стрелять им себе в лоб и ловить рукой пули, которые не разрывали кожу. Человеческие пули - бесполезная вещь. Однажды Петр, когда было особенно скучно, пошел в торговый центр. Он был в возбуждении, собираясь осуществить задуманное. В женском туалете стояло полное ведро, в котором плавала половая тряпка, а пол был влажный. Он встал на колени, и пока никто не видел, набрал в бутылку грязной воды из этого ведра. Этот вкус был божественным. Он стал расставлять везде камеры, он любил наблюдать. Петр имел доступ к любому дому, квартире, человеку. Он смотрел, смотрел, смотрел. Он хотел что-то чувствовать, но ни слежки, ни грязь, ни клетка не помогали чувствовать. Петр понял, что обречен. Он мог быть богом в на этой земле, но притворялся обычным мужчиной, которого не спасают ни клофелин, не беспорядочные связи. Петр мечтал о вечном покое.