Прятки

Раз Дима считает медленно, повернувшись к Саше спиной, стараясь подавить в себе желание подсмотреть, куда она побежит. Но Козловский вместо того, чтобы нарушить правила детской игры, подсмотреть за девушкой, закрывает глаза руками. В прятки они с Бойковой играли в детстве, когда Козловского ещё не отправили в гимназию, а потом в училище, и даже до того, когда Сашу начали учить нескольким иностранным языкам, шитью, вязанию. Правда, девочка без конца сбегала с уроков в сад, где они с Димой играли. Как и сегодня, когда Бойкова зачем-то потянула его к выходу из зала после очередного танца, от которого у обоих молодых людей гудели ноги. Увела его Саша из толпы на задний двор, где, казалось, всё было розовым, как длинное платье девушки, от закатного солнца. Всё: начиная от роскошного дома, сравнимого с дворцом по красоте и размеру, и заканчивая садом, в котором и без того хватало розовых пионов, роз и других цветов. А зачем привела, так и не сказала. Только бросила абстрактное: «Там шумно». Немного помолчав, Дима ляпнул про прятки, как в детстве. Козловский и не знал зачем сказал про эту глупую игру. Вроде умный, ответственный, ходит в море на кораблях, уважаемый человек, несмотря на столь юный возраст, а перед девчонкой ведёт себя по-глупому наивно, что совершенно не вяжется с его расшитым костюмом, белыми перчатками и начищенными до блеска кожаными сапогами. Через мгновение Саша хитро улыбается и соглашается играть в прятки, снимая длинные розовые перчатки, которые раздражают её до невозможности тем, что постоянно сползают на предплечья. Бойкова смотрит на Козловского, пока тот не отворачивается, закрывая глаза ладонями, думая и о том, какой же это бред, и начиная считать. Два Саша бежит медленно, потому что туфли до ужаса неудобные. Девушка ещё раз спотыкается, подворачивая ногу и чувствуя, как ломается каблук, и решает, что лучше прятаться без них, снимает и бросает дорогую обувь куда-то в розовые кусты. Бойкова подбирает полы многослойной юбки платья, ускоряя шаг. Она понимает, что времени у неё немного, а сад большой, в нём много мест, где Дима её не сразу найдёт, а может, и вовсе не найдёт. Волосы непослушно выбиваются из сложной причёски, на выборе которой настояла мать девушки. Только сейчас Саша понимает, что потеряла не только туфли, но и серебряное украшение для волос, которое ей нравилось. Бойкова смотрит под ноги, но не замечает блестящего увесистого гребешка, поэтому решает, что лучше поискать его позже. Это украшение ей когда-то подарил Дима, когда приезжал к ним на каникулах вместе с родителями и рассказывал Саше про занимательную географию, физику, интересную арифметику и совсем не дающийся ему французский. Ещё Козловский часто рассказывал про своих друзей-гимназистов и про то, как они однажды прогуляли хореографию, и как ему потом досталось и от родителей, и от преподавателей. Родители ему ещё долго припоминали этот ужасный поступок, от чего их сын краснел до корней светло-русых волос. А Саше в этой истории всегда было жаль Диму и ни капельки не смешно, как её родителям, например. Она и сама бы с удовольствием не ходила на уроки танцев, если бы было можно. Ей ужасно надоедало повторять одни и те же движения из раза в раз. Постоянный счёт преподавателя: «Раз, два, три, раз, два, три». Бесконечные замечания по поводу её сутулости. Три Девушка ускоряется, понимая, что времени у неё остаётся совсем немного. Саша минует пару поворотов и замирает на секунду возле уже давно не цветущего кустарника, под которым в детстве постоянно пряталась Бойкова и под которым её почти сразу находил Козловский, смеявшийся над тем, как она после этого дуется, говоря, что он просто подглядывал и знал, что она прячется именно там. Позднее девочка начала искать другие места, где мальчик долго не мог её найти. Саше вообще нравилось прятаться. Поэтому даже после уезда Козловского из города она играла в прятки. Особенно часто это было с учителем французского, предмет которого девушка не любила больше всего, потому что он давался ей тяжело. Поэтому Бойкова пряталась в шкафах среди вещей, которые висели очень плотно друг к другу и закрывали маленькую фигурку ученицы почти полностью, оставляя видимыми только носы розовых туфель, надетых на белые колготки. Сашу в таких случаях выдавали не туфли, её всегда подводил смех, который был настолько звонким и заразительным, что легко разносился со второго этажа до первого, а иногда его было слышно даже на улице. Четыре Бойкова и сейчас не могла сдержать смех, потому что игры в их с Димой возрасте выглядят нелепо и глупо, даже легкомысленно. Потому что она давно не чувствовала себя так беззаботно. А забот у неё хватало. Матушка постоянно таскала за собой на балы, где старшая Бойкова разговаривала со знакомыми, у которых были неженатые сыновья, которым она очень советовала познакомиться с её младшей дочерью. Саша особо не задумывалась о скором замужестве, считая себя ещё неготовой к этому. Обычно на подобные фразы мать отвечала: «А когда ты готова будешь, в сорок лет?» Девушка после этого убегала в сад, захватив с собой какую-нибудь книжку. Один из разговоров о замужестве произошёл в то время, когда Козловский гостил у них по приглашению отца Саши. Дима тогда слышал, как потом разговаривали её родители и решил поддержать подругу в трудную минуту. Нашёл Дима её тогда нескоро. Он обнаружил Бойкову, сидящей на скамейке в центре сада на скамейке с книжкой в руках и делающей вид, что погружена в чтение. Парень молча подсел к ней, а потом поинтересовался, глядя на книгу: — Удобно читать? Девушка не поняла, что имеет в виду её друг, но ответила: — Удобно. — А так будет лучше, — улыбнулся Дима, перевернув книгу в руках Бойковой, которая до этого держала её вверх ногами. — Спасибо, — вздохнула Саша, — просто матушка… — Можешь не продолжать, — понимающе кивнул Козловский, приобнимая девушку, — я всё понимаю. Пять Девушка наконец-то нашла место, где можно было спрятаться, пусть и не самое хитрое и незаметное, но зато тут солнце ещё не скрылось, а только заходило за горизонт, позволяя Саше хоть немного погреться. По песку, перемешанному с землёй, босиком бежать холодно и сыро. Ноги у Бойковой были в земле и глине, потому что сегодня поливали цветы и вода где-то даже скатилась в небольшие лужи, от чего грязь стала более жидкой. И в некоторых местах лужи были не просто большими, а огромными, и их было невозможно обойти. Из-за этого платье девушки теперь пестрило коричневыми точками на ткани. Саша понимает, что после такого мать будет ругаться, говорить, что дорогущее платье испортила, что она совсем не бережёт вещи. А ещё она непременно скажет, что ей пора не о прятках думать, а о замужестве и будущей семье. Потом матушка непременно разрушается с отцом, который встанет на сторону дочери со словами: «Тебе внуков от старшей мало?» И женщина начнёт упрекать отца в том, что он толкает дочь на непонятно что. Бойкова, вздохнув, села на траву под деревом, подставляя ноги последним лучам заходящего за горизонт солнца. Саша бы с удовольствием сидела здесь до окончания бала. Здесь тихо, спокойно, никто не дёргает. А ещё здесь очень красиво. «Я иду тебя искать», — говорит сам себе Козловский, открывая глаза. Парень спускается с крыльца и направляется в сторону розового сада, который за время его отсутствия стал ещё больше и пышнее. А ещё он совсем стал походить на лес. Огромный розовый и цветущий лес, окружавший дом Бойковых. Но если сад — лес, тогда дом — это дворец. Во дворцах живут королевские особы. Получается, что Саша — принцесса, которая находится в заточении, а Дима — принц, обязанный освободить принцессу из плена, а затем увести с собой. Прямо как в сказке. Молодой человек ухмыляется: «Принц, ага!» Только принцы, насколько ему известно, по морям не ходят. Принцы знают несколько языков, они образованы, а Козловский разговаривает на русском и не может на французском, из-за чего некоторые считают его неучем. А ему просто не даётся этот странный и гнусавый язык. И эта гнусавость Дмитрия раздражает и кажется ему нелепой, некрасивой. Ему душно на балах. Ему скучно от людей, которые на них присутствуют. Ему тошно от людей, которые целуют друг друга трижды, а потом обсуждают и осуждают, скалясь, как охотничьи собаки на дичь. Ему становится плохо от гремящей музыки в зале. В такие дни ему хочется на корабль. Куда угодно, с кем угодно, кем угодно. Хоть несчастным юнгой. Чтоб дышать стало легче. Но только не на бал, не к этим змеям. Только не на бал. И сегодня он был счастлив, что на столь скучном мероприятии была Бойкова, которая оказалась глотком свежего воздуха. Она увела Диму в сад, вернула туда, где нет лицемерных, разодетых и разукрашенных, как дворцовые шуты, гостей. Козловский отвлекается от своих мыслей, когда носы сапог утыкаются в розовые дорогущие туфли со сломанными каблуками. Дима подбирает их с земли и бредёт дальше, любуясь цветами и закатным солнцем, от которого всё становится розовым, даже трава. В это траве Козловский обнаруживает серебряный гребешок, который он очень давно дарил Александре. А потом из своего первого плавания привёз Бойковой похожую брошь. Дима осторожно отряхивает украшение и кладёт его в карман. Молодой человек бы с удовольствием и такой же лёгкостью забрал Сашу. Увёз бы её куда-нибудь. На край света, например, чтобы их уж точно никто не мог найти. И жили бы они спокойной жизнью, без балов и званых ужинов. Без всей этой излишней торжественности. И был бы у них такой же розовый сад. Как этот. В котором сейчас всё розовое. И среди всего этого самым розовым оказывается не гребешок и не туфли, а выглядывающий из-за дерева край платья девушки, которая уже спит, оперевшись спиной на ствол. «А вот и спящая красавица», — думает Козловский, тихо подходит к Саше и садится рядом. Дмитрий осторожно касается пальцем её острого носика. Бойковой становится щекотно, и она открывает глаза. «Я нашел тебя», — тихо говорит молодой человек, приобнимая за плечи. Саша и не против, она устраивает свою голову на плече у Козловского, от которого почему-то пахнет морем и морской солью. Девушка прикрывает глаза от слепящего солнца. С Димой ей уже и нехолодно. С ним ей хорошо и спокойно. И если бы было можно, она бы сидела с ним в этом саду до скончания веков, до самого конца света.