Рон

Глава 18

Ночь. Окраина волшебного леса рядом с «Оттери». — Поторопись, мальчишка, иначе я тут в ледышку превращусь, пока ты там мнёшься, — шипела бабушка. Ритуал по извлечению крестража был почти проведён, осталось только перерезать горло живой козе, привязанной за верёвку рядом с лежащими на снегу диадемой и заледеневшим куском дерьма (простите за мой французский). И нет, это не я принял решение переносить частичку Тёмного Лорда в этот предмет, а бабушка, подобрала она первое, что попалось под руку. Думала камень, но нет, объяснил я ей, что это она такое держит в руках, хихикали из своих нор садовые гномы, которые и постарались. Вот и бурчит бабуля, торопя меня и брезгливо рассматривая свои ладошки. — Это как девку за сиську. Раз и всё… Давай уже! — Продолжала надоедать мне старуха, но она права. — Прости, — взял я жалобно блеющего козла за голову, и одним ударом ножа проколол его горло, брыкалось животное, плача словно ребёнок, пока из его шеи толчками выходила кровь, заливая предметы на земле, соединились они тёмной дымкой. Смотреть на такое не было сил и я зажмурился, открыв глаза только после того как коза перестала брыкаться, затихнув в моих руках. — Готово, — распался на пыль серебряный нож, а животное превратилось в прах, ушла вся его жизненная сила на ритуал. — Это ещё не всё, — напомнила мне бабуля. — Ну, да, — взял я уже чистую диадему и передал ей, после чего подошел к окаменевшей какашке, закатал запачканные кровью рукава куртки, сосредоточился и, — Адеско Файр! — Вырвался из палочки сначала один, а потом другой язык разумного, багрового огня из самой преисподней, начав поедать всё, через что проходит. Контроль мне давался нелегко, не желал огонь подчиняться человеку и норовил сжечь как меня, так и окрестности, принимал он причудливые формы животных, бабочек, зайцев, воронов, с виду совсем не опасных, но таких жутких внутри. Дойдя до говёшки, он испарил её и не заметив, не успел даже вскрикнуть дух Воландеморта, прежде чем быть испепелённым. Туда ему и дорога. — Заканчивай! — Отрезвил меня голос Мюриэль. Огонь помимо того что неуправляем, ещё и на мозги давит, даруя чувство безграничной мощи, не желали некоторые отпускать заклинание и горели, когда оно настолько разрасталось, что поедало всё на своём пути. — Фините Адеско Файр! — Горизонтально взмахнул я палочкой, чувствуя, как неохотно всасывается в неё огонь, только пришедший в тварный мир. — Мы ещё пожрём тебя, — разнеслось обещание, эхо по поляне, стоило последнему язычку пламени скрыться на кончике палки. — Вот и славно, — подошла ближе бабуля, глянула мне в лицо и убрала оставшиеся следы на поляне. — Пойдём дорогой. Горячий чай поставит тебя на ноги, — увела она меня в дом, пока я плохо соображал, не слабо так ударило это заклинание по мозгам. — В следующий раз будет легче, — пообещала она. Лучше бы смолчала, не был я уверен, что использую это заклинание снова. В обычном лесу нас давно бы засекли следилки Министерства Магии, но дубрава была волшебной, не беспокоились мы об этом. — Рон! На тебе лица нет! Вы где были? — Встретила нас сестра. А мы то надеялись, что она ещё спит, было шесть утра с копейками на часах. — Бабушка учила меня одному сложному заклинанию, вот я обессилел. Переоценил свои силы, — жалко улыбнулся я, упав в кресло и растёкшись там как амёба, принял я чашку горячего чаю от бабули. — БА! — Возмутилась сестра. — Ничего, ничего, — отмахнулась та. — Ему это полезно. — Начала она хозяйничать на кухне. — Мужик должен быть сильным. — Ох, делайте, как знаете, — насупилась сестрёнка, поедая подогретую Мюриэль кашку. Я же с каждой минутой чувствовал себя всё лучше, вырабатывало ядро магию, восполняя катастрофические потери. Похоже, я стал очень силён, раз такие энергозатратные заклинания проходят для меня столь быстро. Каникулы подходили к концу, и пришло время подвести их итог. На балансе в банке меня радовала шестизначная сумма, вновь перевалила гора золотых кругляшей в ячейке за сто тысяч, с азартом принялись мы перебирать с Мюриэль то, что я достал из комнаты «так и сяк», решая, что продать, а что оставить себе. — Богатство, какое богатство, — горели у неё глаза, когда она находила очередное украшение или платье, оставляла она их для Джинни. — Перешьём, — отмахивалась она от меня, когда я говорил что нам это не нужно. — Если б я знала, что в школе есть такое, сама бы её обнесла, — поставила она китайскую вазу тринадцатого века на прикроватную тумбочку. Вещица была непростая, вложил в неё некий мастер из поднебесной возможность даровать только хорошие сны хозяину. И таких ценностей было много, боролась Мюриэль с жадностью, не желая расставаться с некоторыми вещами. Я же поняв, что с такими темпами дом превратиться в музей, полный комодов с ценностями, договорился с гоблинами. Команда тех же строителей что и построила дом — должна его увеличить, было такое запланировано заранее, если припрёт нужда. Как мы с сестрой уедем, так они и прибудут. В итоге дом обзаведется двумя крыльями, в каждом из которых будет по три спальни и несколько помещений на любые случаи, планировала бабка обзавестись залом для танцев, музыкальной комнатой и ритуальным залом, в своё время не построил я его. Моё упущение. — Ты обязан вынести там всё подчистую. Понял? — Трясла меня Мюриэль за грудки. — Да понял я, понял, — закатывал я глаза, отбиваясь. Вот помешалась бабка. Тряпки, драгоценности. И зачем ей столько? — Смотри у меня! — Показала она мне кулак, прыгнув в камин. К старухе Багшот пошла. Хочет ей подарок сделать, был у неё несколько дней назад день рождения. Так… Что ещё мы имеем в плюсе? Ну, это конечно диадема Когтевран, планировал я померить её немного позже. По слухам она даровала носившему её возможность заглядывать в недалёкое будущее и обучала неокрепший ум окклюменции (наука о защите сознания) и легилименции (наука о чтение мыслей и помыслов). Без всяких учителей. Если так — это царский дар. — Всё, я побежала, — вскочила из-за стола сестра. — Мы с Луной идём искать подснежники. — Накинула она на себя шубку и шапку — ушанку, купленную мной в одном из магазинчиков «Косого». Зима в Англии в этом году на редкость сурова. — Не простудись. Иначе я с силой затолкаю тебе бодроперцовое зелье в рот, — проводила бабушка её до двери. — Будешь дым из ушей пускать на радость нам. Поняла? — Да, да, — отмахнулась Джинни на бегу. — Вот оторва, — с неодобрением посматривала она на то, как две девочки встретились на краю нашего участка и побежали копаться в снегу на окраине леса, присоединились к ним дети наших соседей, кидались они снежками в старших девочек. Завязалась баталия. — Пусть им, — махнул я рукой. — Главное она счастлива и не вспоминает родителей, которые даже не поздравили дочку с праздником. — Не напоминай мне о них! — Хлопнула дверью Мюриэль и детские крики с улицы как отрезало. — Как же я хочу зажарить этих тварей на сковородке, — уселась она рядом. То, что произошло в школе между мной, ними и Дамблдором — не было для неё секретом. — Ещё раз говорю — ты правильно тогда сделал, что не воззвал к силе Хогвартса. Это к лучшему, — задумалась она. — Если Флитвик прав, то этим летом отправимся в Дрезден, подтвердишь ты там звание подмастерья в чарах и трансфигурации, что автоматически сделает тебя совершеннолетним для Министерства. И чтобы больше никаких глупых мыслей о турнире! — Показала она мне кулак, припечатав. Ну, да. Стать совершеннолетним я планировал благодаря нему, но теперь у меня есть альтернатива. Хотя всё равно хочется. Вечная слава — не пустой звук. — После этого у Молли с Артуром не будет на тебя ничего. Не смогут они надавить, ведь ты совершеннолетний и больше не Уизли. Рода нет. Свободен, как птица. — Сомневаюсь, что родители оставят меня в покое, — тяжко выдохнул я. — Они точно знают о связи с Пруэттами. Я же рассказывал тебе, какие они? На что готовы ради золота? — Ничего, — покивала она головой. — Дамблдора ты уже вывел из игры на ближайшее время, ещё долго будут вспоминать ему крысу в школе. Тыкать носом в некомпетентность. Версия для бабули гласила, что об анимаге я узнал благодаря своему видению мира в виде змеи — василиска, и правда чувствовал я такие вещи, но не в тот раз. — А родители пока не опасны. — А Джинни? Они ведь могут потребовать отдать им дочь? Попробовать надавить через неё? — Вспомнил я о сестре. Странно на меня посмотрев, Мюриэль заговорила. — Ты всё ещё слишком хорошего о них мнения… — То есть? — За хорошую цену, они легко её продадут. Предложи им тысячу, другую галлеонов и увидишь. — Так ты предлагаешь купить её?! — Не знаю, чего в моём голосе было больше, возмущения или удивления. — Если придётся, — кивнула ба. — Но я надеюсь, что до такого не дойдёт. — День стал ещё лучше, — саркастично улыбнулся я. — Опустим пока эту тему, — встала из-за стола Мюриэль, вновь заваривая нам чай. Да ещё и умиротворяющего эликсира туда капнула не скрываясь. — Поговорим вот о чём, — кинула она на стол газеты, в чтение которых я и углубился, непонимающе подняв бровь. Через полчаса мои видение мира снова перевернулось с ног на голову. — Выходит, в ближайшее время всё вновь начнётся? — Ну, положим не в ближайшее, — поправила меня бабушка. — Но, да. Ждать осталось не долго. Два, три года от силы. — Мои проблемы на фоне этого кажутся мелочью, — отбросил я газеты в сторону, желая вытереть руки. — К этому давно всё шло, — пожала она плечами. — Простакам позволяли жить, как они хотели, но в связи с современными реалиями, нехваткой мест для проживания волшебников, экологией планеты, которую рушат маглы — этому приходит конец. Идеи Гриндевальда вновь захватили умы многих, и многих… Статус секретности будет снят. — А как же ядерное оружие? Автоматы? Боевые самолёты маглов? — Ты сам то слышишь о чём говоришь? — Фыркнула она. — Несколько ритуалов и топливо, из которых производят эти их игрушки, которыми они так любят бряцать превратится в воду. На огнестрельное оружие будет наложено ТАБУ. И всё, придёт конец их цивилизации. — Ты так просто об этом говоришь… — Мы разные виды Рон, — горько улыбнулась она, понимая, сколько крови прольётся в этом столетии. — В некоторых странах правительство может и оставит простакам некоторые права, но у нас, в Англии их не ждёт ничего хорошего. Они будут на положении рабов и игрушек. Слишком сильны тёмные рода на островах. Не говоря уже о том, кого нельзя называть и Дамблдоре, который недалеко от него ушел. — И что нам делать? — Весь растерялся я. — Жить, внучок. Просто жить.