Няня для подростка

Чонгук просыпается не столько от головной боли, сколько от неудобной позы, ведь он вчера заснул в ванной. У него все затекло, и просто очень сложно сделать хоть что-то без боли в теле и голове. Впрочем, ничего другого и не ожидалось. С одной стороны, у него похмелье, с другой – Лиса. И вот именно вторая сторона его пугает больше всего, ведь он все помнит. Да, был под градусом, да, ему было весело, но Чон отчётливо понимает, что отхватит от няни похлеще, чем от матери. Парень медленно встаёт с места и кое-как умывается, следом направляясь на кухню, где в самом нижнем ящике кухонной гарнитуры находится коробочка с лекарствами. Чонгук надеется, что там будет хоть что-то от похмелья. Открыв дверь, он натыкается взглядом на Лису, пока та пытается начать убираться, но просто не знает, откуда начать, ибо грязно везде. Девушка берёт какой-то пакет из-под продуктов и складывает туда все жестяные банки от пива, пустые бутылки соджу, одноразовые тарелки и коробки из-под пиццы. Таких пакетов набирается достаточно, а Чон все продолжает пялиться на неё. Вообще, она планировала его игнорировать и заставить убираться во всем доме одному, но Лиса вспомнила, как устала после предыдущего раза, поэтому ей немного (самую малость) стало жалко парня, ведь ещё и с похмельем проснётся. — Ты лекарство выпил? — спрашивает девушка, не смотря на него. Чонгуку кажется, что чужой голос звучит так строго, но с ноткой обиды. Ему это показалось милым, но улыбку тут же сменила гримаса боли, и парень схватился за голову. — Иди, на столе, — говорит Лиса, убирая оставшуюся еду со стола в гостиной, с ковра (а его теперь нужно постирать), из-под дивана (и как там оказалось). Чонгук долго стоять и смотреть не собирался, поэтому сразу же пошёл на кухню, замечая обещанную волшебную таблеточку и суп на плите. Чону даже приятна забота Лисы о нем, но потом он вспоминает, что это вроде как её работа, а будь на то её собственная воля, та бы предпочла уйти и поспать. Парень начинает чувствовать какую-то необъяснимую обиду внутри, думая, что совсем с катушек слетел. После того, как Чонгуку стало чуть легче, Манобан заставила его мыть полы, вытирать пыль, а сама села на стул в гостиной и наблюдала за ним. Чонгук был, ожидаемо, недоволен, ведь не пристало ему убираться в доме, когда для этого есть определённые люди. — Слуги? Что-то я их тут не наблюдаю, — сказала Лиса в ответ, ровно как и тот раз, поэтому Чонгук с такой тоской подумал, что придётся пострадать, все же сам виноват. Всех пришедших слуг девушка отправила домой, и, кажется, кто-то вздохнул с облегчением, завидев, в какой свинарник превратил дом "молодой господин". Лисе даже было смешно, пока она не увидела Чонгука, и её настроение испортилось. Она же ведь попросила, а он устроил какой-то разврат и ужас. Как теперь Лиса будет в лицо их родителей смотреть? С утра девушка позвонила Шину (хорошо богатым: даже в дошкольном возрасте телефоны имеются) и убедилась, что с ним все в порядке, и он в детсаде. Он недовольно пробурчал о том, что Лиса слишком беспокоится, и повесил трубку. — Если бы не ты, я бы сейчас был вместе с какой-нибудь француженкой, — бурчит Чонгук, а Лиса не в силах сдержать улыбки, ведь он все ещё помнит её слова, что были сказаны так просто, чтобы он замолчал. — Заткнись и убирайся, — закатывает глаза Манобан, думая, что нашёл он время это вспомнить, хотя все равно приятно. Чонгук не похож на человека, который запомнит такое. — А вообще, я вспомнил это ещё вчера, когда та девушка... Не могу вспомнить имя, затащила меня куда-то. Почему-то в голове возник вопрос о том, не является ли она француженкой, — со смехом говорит Чонгук, вспоминая вчерашний вечер. По сути, Чон не чувствует себя виноватым, ведь все так делают. Ему нельзя, что ли? У него возраст такой, скоро восемнадцать, хочется почувствовать все запрещённое (по нескольку раз). Лиса же уверена, что тот виноват, что не послушался чужих слов, пусть она попросила. Чонгук проигнорировал её, и девушка чуть-чуть обижена. Из-за него теперь приходится сидеть в окружении всего грязного и вонючего. Она мысленно благодарит родителей Чона за то, что они купили кожаный диван, и все быстро отходит и не впитывается. Чонгук тоже благодарен им за это, ведь не придётся стирать диван или покупать новый. Манобан бросает взгляд на время и осматривает урон, что был нанесён дому за вчерашний вечер и пребывания здесь всех знакомых и незнакомых Чонгука, и думает, что работы у парня так много, что его даже жалко, но помогать она все равно не будет. Чонгук прибирается с огромной неохотой, еле волочит ноги из-за ночного опьянения. Порой бросает взгляд на Лису, но та упорно его игнорирует, продолжая листать журнал, развалившись на диване. Чон лишь недовольно (обиженно) фыркал и продолжал вытирать полы. Все ковры в доме они вынесли на улицу, и Чонгук с остервенением прошёлся по ним щёткой и мылом, чтобы вывести запах, а Лиса посидела под солнышком, потягивая через трубочку колу, и сейчас ковры высыхают. Парень уже чувствует огромную усталость, ведь он ходил выносить мусор (несколько раз), постирал ковры в одиночку, вытер пыль везде, снял шторы и тюль (потому что там были пятна от пива и чьей-то рвоты), включил стиральную машину (великое дело), а сейчас вытирает полы. У Чона уже спина не разогнется из-за длительного пребывания в согнутом состоянии. Сейчас Чонгуку стало искренне жаль всех тех людей, что приходят к ним на уборку после вечеринок. — Нуна, я устал, — бурчит парень, смотря на Манобан из-под чёлки (которая уже мокрая от пота). Та в ответ мычит, держась изо всех сил, чтобы не посмотреть на него, потому что если посмотрит, то пожалеет, чего сейчас делать крайне не рекомендовано, ибо он должен усвоить урок. — Нужно было об этом думать перед тем, как звать сюда ораву пьющих подростков, — отзывается она в ответ, перелистывая страницу. Журнал, к слову, был вообще ни о чем, и Лиса пыталась найти хоть что-то интересное в нем, но как-то безуспешно. Чонгук обиженно сопит и продолжает проходиться тряпкой по полу. Думается ему, что его няня самый жестокий воспитатель в мире, ведь кто заставит школьника, привыкшего к роскоши, убираться в огромном особняке в одиночку? Чонгук мысленно обещает Лисе как-то отомстит, но сейчас просто со стоном валится на вымытый пол, потому что он, наконец, закончил. — Чего разлегся? — спрашивает девушка, подходя к парню и нависая над ним. — Иди вылей грязную воду, повесь вещи из стирки и сам помойся, — говорит она, направляясь в свою комнату, чтобы переодеться, ведь нужно сходить за Чоншином. Чонгук стонет ещё громче, направляясь сделать все, что та сказала. Он жутко голоден, что, впрочем, и неудивительно, поэтому по дороге в ванную он берет с кухни одну печеньку, полностью засовывая её в рот. Собирается Лиса довольно быстро, надевая, что первое под руку попадётся, поэтому спустя минут десять она уже стояла на улице, проверяя высохли ковры или нет. Думает, что нужно их занести, когда придёт обратно. Всю дорогу туда Манобан размышляла над тем, что приготовить, а обратно прослушала рассказ Шина о том, какая вредная девочка с ним учится. Он бурчал, что она самый ужасный человек, с которым невозможно найти общий язык, а на пороге дома их ждал какой-то парень. — Здравствуйте, — поклонился незнакомец. — Я одноклассник Чонгука. Меня попросили передать, что если его родители не придут завтра в школу, то учитель сам придёт сюда, — говорит парень, а Лиса замирает. Что этот идиот натворил в школе, что аж родителей вызывают? И что важнее, почему он ей ничего не сказал про это, она же его как бы опекун, пока родителей нет.