Золотая цепь

Паора сидела на белом кожаном диване, забросив ногу на ногу. Глаза ее пристально вглядывались в фотографию Асана Крена, первого диктатора Асура и ее прапрапрадеда. Со старой выцветшей фотографии на нее смотрели строгие злые глаза, казалось этот высокий мускулистый человек с острыми скулами готов броситься на нее и растерзать. ‒ Когда правил диктатор Асан I? ‒ спросил учитель истории, сидящий за столом и внимательно наблюдающий за своей единственной ученицей. ‒ Это легко, ‒ с улыбкой ответила ему Паора. ‒ С первого по двадцать первый год мира. ‒ Верно, ‒ учитель удовлетворенно улыбнулся: эта девушка всегда с особым старанием относилась к его предмету, впрочем, как и к большинству других... Они сидели в боковой комнате огромных апартаментов диктатора Ролда II, угол стены закруглен, и две стены, составляющие плавный поворот полностью застеклены. Из этого огромного окна открывается чудесный вид на небоскребы и многоуровневые воздушные магистрали Ранда, на затерявшиеся далеко внизу парки. Стекло не пропускает звуков, поэтому вид мегаполиса кажется искусственным, смоделированным. Большую часть комнаты занимает круглый стол и удобные вращающиеся кресла вокруг него, все это предназначено для небольших совещаний диктатора с наиболее приближенными или наиболее компетентными в определенном вопросе людьми. Мягкий белый диван, на котором сидела Паора, спинкой прислонен к толстому стеклу окна, на противоположной стене висит огромный, почти во всю стену плазменный экран, который используют и как телевизор, и как монитор для показа слайдов на совещаниях. ‒ Давайте повторим, кто правил после Асана I? ‒ спросил учитель, пытаясь вывести девушку из раздумий. Вместо ответа, который Паора несомненно знала, он услышал продолжение ее мыслей. Умозаключения девушки часто отвлекали их от основной темы занятий и заставляли пускаться в глубины исторических дискуссий, но они всегда интересовали учителя. ‒ Почему у Асана злые глаза? Как народ мог добровольно ему подчиниться, если с первого взгляда понятно, что он не будет милосердным правителем? ‒ Он обещал им порядок, после двадцати лет анархии, войны всех против всех, это было уже много. К тому же Асан I сумел создать мощную армию, те, кто не подчинялся добровольно, гибли или были принуждены подчиниться. ‒ Это не достойно правителя! Диктатор должен быть милосердным к своим подданным! ‒ Боюсь, это не всегда помогает! ‒ развел руками учитель. В этот момент дверь отворилась, и вошел сам диктатор Ролд II. Преподаватель тут же поднялся и вытянулся в струнку перед ним, Паора осталась сидеть и лишь подняла глаза на отца. Диктатор был невысокий полноватый человек с белыми нежными руками, пальцами, усеянными дорогими тяжелыми перстнями, и внимательными добрыми глазами. Его считали продолжателем Асана II. Такой же мягкий и совестливый, он предпочитал миловать, а не казнить, вести переговоры, а не подавлять недовольство силой. Только войдя в комнату, Ролд на какой-то момент залюбовался дочерью. Она совсем не походила на него, копия матери. Высокая и стройная девушка, с мягкими каштановыми волосами, остриженными до плеч, с пышными ресницами и теплым взглядом темно-карих глаз. Ее бледная кожа напоминало сияние жемчужин. Паору считали одной из первых красавиц Асура. ‒ Как успехи в истории? ‒ с улыбкой спросил диктатор. ‒ Как всегда, схватывают на лету! ‒ заметил учитель, стараясь потешить отцовскую гордость правителя. ‒ Мы только что обсуждали, как народ мог пойти за Асаном I, ‒ объявила Паора. ‒ У него злые глаза, он был жестоким человеком и добился власти силой! Учитель говорит, что он убивал тех, кто не хотел слушаться, а мы называем его Миротворцем! Диктатор бросил удивленный взгляд на несчастного историка, желая убедиться, что это не его слова, ведь простому педагогу не положено так нелестно отзываться о правителях из правящей династии. Но Ролд встретил испуганный взгляд учителя и успокоился. ‒ Иногда диктатор вынужден применить силу, Паора, люди не всегда понимают, что лучше для них, а мы должны направлять их, а иногда и наказывать, ведь хорошие родители наказывают своих детей. ‒ Но ты же не применяешь насилия! Значит можно править и без него! Диктатор опустился на диван рядом с дочерью. ‒ За меня силу применяет дядя Лебор, поэтому я могу оставаться добрым и милосердным, но сейчас другие времена, Асану было намного сложнее. Они несколько минут сидели молча, размышляя каждый о своем. Девушка чувствовала запах мужской туалетной воды, родной запах отца, который она помнила с детства. При нем Паоре всегда вспоминалось детство, как папа сажал ее на плечи и катал по резиденции, на них оборачивались видные сановники, но они, отец и дочь, испытывали ощущение безграничного счастья. В то же время диктатор смотрел на девушку рядом с ним. Она так походила на мать. В задумчивости ее лицо становилось совсем взрослым, каким-то не по годам мудрым и спокойным, лишь когда Паора смеялась, она снова превращалась в ту маленькую девочку, которую папа баловал и наряжал как куклу. В это время учитель не знал, куда ему деться: с одной стороны, он чувствовал, что у диктатора есть разговор к дочери, на котором преподавателю истории присутствовать не нужно, с другой стороны, просто уйти, без разрешения, он не мог. Наконец, Ролд вспомнил о нем и отпустил кивком головы. Отец и дочь остались вдвоем. ‒ Я хотел поговорить с тобой... ‒ начал диктатор. Паора подняла глаза на него. В ее взгляде лани зажегся интерес. ‒ Хотел поговорить о Дигоме... Ты не справедлива к нему, он так старается... ‒ Папа! ‒ простонала Паора, закатывая глаза. ‒ Он меня раздражает! Как только вижу его, у меня пятки начинают чесаться, чтобы убежать подальше! ‒ Паора, не говори так, ты разрываешь мне сердце! Милая, я все делаю так, как будет лучше для тебя и для Асура. Я понимаю, что не иметь шанса выйти замуж по любви это жестоко, но мы не властны в этом отношении! Прости, но я тысячу раз объяснял тебе, почему мы поступаем именно так! Я хочу счастья для тебя, а кем ты будешь, если тебя отдалят от двора? Дочка диктатора, умершего без наследника? Не такой жизни мы все хотим для тебя! ‒ Тогда уж лучше выйти замуж за Дарса, он хоть не такой мерзкий! ‒ Дарс слабоумный, он не сможет стать диктатором, даже если ты будешь работать за него! Диктатор должен появляться на советах, встречах, приемах, должен выступать перед работягами, а как можно показать Дарса? Это было бы позором для династии Кренов! ‒ Но Дигом... Он мне противен... ‒ Он умный, получил хорошее образование, его готовят к посту диктатора, и он отлично справится, особенно с твоей помощью! Детка, ты будешь дочерью и женой диктатора, твои дети будут править и заседать в Совете Десяти. Этого я хочу! ‒ И я хочу, но не такой же ценой! Дигом... Как я вообще смогу родить от этого слизняка! ‒ Паора, говори осторожнее, он твой троюродный брат, твой будущий муж и диктатор! Он заслуживает уважения! ‒ Нет, все это дал ему ты, просто так, он получил это даром! ‒ Этот спор ни к чему не ведет, но выбора у нас все равно нет, так что препираться мы не будем. Дигом с несколькими друзьями, среди которых будет и твоя подружка Фалина, едут в дом Лебора, в саванну, на плантации. Там красиво! Лебор не поедет, у него и здесь дел хватает, он предоставляет дом сыну в полное распоряжение, так что... если я что-то понимаю в молодежи, это будет бесконечная вечеринка длиной в целый месяц, а может и дольше! Тебе будет весело там, к тому же будет шанс получше познакомиться с Дигомом. Возможно, ты изменишь свое решение... ‒ Ни за что не изменю! Но в саванну поеду! Возьму фотоаппарат! От такой возможности не отказываются, к тому же с Фалиной будет не скучно! А кто еще едет? ‒ Спроси у Дигома, я уже сбился со счета! Человек 30 из семей Совета Десяти... ‒ Лучше спрошу у Фалины... ‒ Паора теперь только улыбалась, отчего ее лицо становилось детским. Перспектива увидеть новые места и развлечься без надзора взрослых ее только радовала. ‒ И, пап, не пора ли сменить название Совету Десяти? Там уже человек сто заседает! ‒ Эта дань традиции, милая! К тому же там сейчас заседает восемьдесят шесть человек, и Совет Восьмидесяти Шести звучит куда хуже, чем Совет Десяти. Да и если менять название при каждом пополнении... Это дороговато будет! Но Паора уже почти не слушала отца. В мыслях она уже собирала вещи и сплетничала с Фалиной о поездке.