Корень Мандрагоры

Коротая вечерний отдых в густых сумерках, королева Тара болтала ногами и ленивым взмахом руки зажигала светляков, как вдруг раздался звон разбитого слюдяного стекла и осыпавшихся осколков. Королева вздрогнула, страха не было в ее сердце, только тревога и осознание непоправимого. Миновав вооруженную охрану, в тронный зал ворвался Мандрэйк. Безоружный, по пояс обнаженный, он нес на руках тело своей жены, завернутое в мохнатую шкуру землеройки. Под жутким, неправильным углом тонкая безжизненная рука с обломанными ногтями свисала из взъерошенного мехового свертка, который он судорожно прижимал к своей окровавленной груди. Черная кровь смешивалась с зеленой, струйками стекала по его ногам и крапчатым следом пачкала королевский паркет, до глянцевого отражения натертый к очередному празднику Цветов. Королева Тара приподнялась с большой упругой головки львиного зева, служившего ей троном. Отступник бережно положил свою ношу к ее ногам, опускаясь на одно колено. -Королева, - голос Мандрейка звучал гулко и незнакомо в высоких стенах Лунного дворца. Это был голос существа, не знающего, как должна звучать просьба, никогда сыны Мандрагоры не просили и не умоляли, израненный пришелец был первым за многие и многие годы. -Королева, я все сделаю, исцели. Исцели ее. Косматая голова низко склонилась, Мандрейк умолял. Его огромная когтистая лапа беспомощно сжимала ледяную ладошку жены. -Исцели ее, Королева, я сделаю все. Королева Тара присела рядом, поспешно откидывая край шкуры. Она смотрела на неподвижное тело, обезображенное недавними родами, изломанное чужой злой волей, и в глазах у нее стояли слезы. Она погладила девушку по жестким волосам и вспомнила, как беззаботно звучал ее смех давным-давно, когда она еще жила в гавани и не знала угрюмого воина из клана Мандрагоры. -Я не могу, прости меня. Прости меня, - она хотела коснуться шерстистого плеча, но Мандрейк отпрянул. Он смотрел на нее, не веря, не принимая ее слов. Из-под опухших век злобно вспыхнули дьявольские огни, острые уши хищно прижались к голове. -Исцели ее! – в глотке клокотала угроза. - Ты все можешь! Королева Тара смотрела на влажные дорожки серой шерсти, как шрамы они рассекали его щеки и очерчивали квадратную челюсть. Гнев Мандрейка был порождением отчаянья, но Тара ничего не могла сделать для него. - Прости меня. Во главе охраны в зал ворвался Ронин. Оттащить зверя от королевы было непросто. Подбежав сзади, древком копья листман захватил могучую шею и рывками заставлял Мандрейка отступать небольшими шагами. Вокруг суетилась стража, больше мешая, неслышимый приказ королевы сбил их с толку, они не знали, что им делать, а Мандрейк хрипел и сопротивлялся, не атакуя нападавших, лишь пытаясь вернуться к жене. В голове Ронина тоже грустно звучал голос королевы Тары: «Не проливай крови, мой дорогой. На сегодня достаточно жертв», и только поэтому он не всадил поганцу сталь в сердце, а тащил на себя, изо всех сил напрягая бугристые мышцы. По его приказу двери в тронный зал захлопнулись, отсекая королеву от угрозы. -Пела-а-аррр! Обезумевший Мандрейк рычал, рвался обратно, расталкивая листманов, как мальчишек. Тряхнув головой, он перекусил копье пополам, отшвырнул Ронина и, пинком распахнув дверь, которую держали три взрослых воина, кинулся к жене. Королева Тара так же сидела над девушкой, гладя навсегда закрытые веки и разбитые губы, под ее ладонью рассыпался золотой свет, сероватая кожа Пелар тоже светилась изнутри, становясь все прозрачнее, теряя контуры. - Нет, нет! Оттолкнув королеву, Мандрейк упал к опустевшей шкуре. Легкий сквозняк поднял в воздух блестящую невесомую пыль, создавая едва заметную фигурку, но она сразу же рассыпалась, облачком света окружая ссутулившегося темного мужчину посреди тронного зала. Мандрейк попытался зачерпнуть свет ладонью, но поймал лишь остатки родного тепла. -Пеларрр! - Позаботься о Дагде, любовь моя, - ускользающим шепотом у виска. Мандрейк увидел улыбку жены прежде, чем последняя искра жизни погасла на его щеке. Тогда воин Мандрагоры уперся в окровавленную шкуру руками, терзая ее в зажатых кулаках, и завыл, навсегда оставшись один.