Срывая маски

Я стояла и не смела шевелиться. Не хочу быть рядом с ним, мне это принесет только боль. Он уничтожит меня своим отношением, а я сейчас не в том состоянии, чтобы ставить барьеры и принимать удары. Он слишком переменчив, а я слишком слаба для его игр. Я нужна ему? Отнюдь. Он, так же как и тогда, нарисовал себе образ, который хочет видеть. Он хочет видеть во мне свой спасательный круг. Одна из его многочисленных масок треснула, и, возможно, я явилась причиной этой трагедии. Но в этом нет моей вины, потому что я сознательно не стремилась срывать с него образы, которые он показывает окружающим. Я не хочу. Ничего не хочу. Устала уже. Но я буду уставать еще больше, если буду рядом с ним. Глупо отрицать, но он по-прежнему мне нравится. Мне нравится, когда он настоящий. Его игра на скрипке. Мне понравился его характер, который я распознала через его игру. Но я не хочу срывать с него маску одну за другой. Я просто утону в осколках. Не отрицаю, мне хочется быть любимой кем-то – это вполне логичное желание любой женщины, даже если она этого не признает. Но он меня не любит и, возможно, даже не испытывает ко мне симпатию. Это просто рефлекс. Я стала той, кто услышал его немые слезы, и он решил схватиться за меня. Если бы не те случаи в лагере, я бы, наверное, даже согласилась, пусть в последствии и пожалела бы об этом. Теперь я поняла, зачем он тогда раскрыл себя. Моя реакция. Ему нужно было понять, как я отреагирую, чтобы действовать дальше. Но то, чего он ожидал достигнуть, видимо, не сбылось, и он просто отомстил мне. Припомнил, запомнил и выдал результат. Таким образом он показал, как ему больно. И почему я поняла это только сейчас? Может, потому что мозг сейчас анализирует его действия со всех сторон, а не только с одной. Или же я вновь себя накручиваю, и Королев на самом деле последняя тварь. Я не знаю. И не хочу этого выяснять. Слишком много сил это забирает. Запах его тела успокаивает меня, и я усмехаюсь. Влюбилась в своего палача. Что может быть ироничнее? Слова, образы, действия, ситуации – всё это вихрем проносилось в голове. И чем больше я вспоминала, тем больше осознавала, что мне нельзя быть с ним. Ему нужен кто-то посильнее. Но не я. У него был шанс, когда я считала себя достойной чего-то высокого, но за последние недели многое изменилось. Слишком многие краски поблекли. Наверное, это – мой предел, и придется ждать, пока откроется второе дыхание. - Извини, но я не могу, - я даже не пытаюсь оттолкнуть его или обнять в ответ. Я такая же. Да, я точно такая же. Несмотря на окружение и поддержку, мы очень похожи. Возможно, и у него есть настоящие друзья, так же как и у меня. Но они не помогут. Только упадут вместе с нами. Он предлагает падать вместе? Глупо и смешно, я из последних сил буду балансировать на грани, ради тех, кого люблю. – У тебя был шанс, - я посмотрела в его глаза. Ни капли насмешки или издевательства. Только пустые зеленые глаза, в которых потух фальшивый огонек. Мы слишком хорошо изучили друг друга, пусть и сами этого не хотели. – Но он упущен. А теперь, прости, - я вырвалась из его объятий и, взявшись за ручку чехла, подняла инструмент, направилась в сторону дома, - но мне правда нужно идти. Наши отношения довольно странны и нелогичны. Я нужна ему, но я пока не нуждаюсь в нем. Да и хочу ли нуждаться? Я не верю ему, да и он вряд ли мне доверяет. Нас, кроме музыки и нескольких фраз, ничего не связывает. Телефонная переписка не в счет. Но вот загвоздка – музыка, почти вся моя жизнь. Я не могу без музыки прожить и дня, а он играл настолько эмоционально, настолько соблазнительно, что я не сдержалась и начала изучать его. Но нужно просто это пережить. В конце концов, моя жизнь - это всего лишь спектакль, в котором я должна играть отведенную роль. Шесть недель спустя Зал постепенно заполнялся зрителями и участниками. Мама стояла возле меня и что-то возбужденно рассказывала. Я ее не слушала. Смотрела куда-то в сторону и ждала. Краем глаза, заметив парней, которые мне ободряюще махали, я натянула улыбку и помахала в ответ. Три произведения. Меня должно хватить. Второй и третий этап я прошла успешно, и сейчас – финишная прямая. Огромный зал, большая сцена, двадцать участников со всей страны. Лучшие из лучших. Игра уровня «профи», так сказать. Второй день финала. Вчера первая десятка отыграла свои произведения и отыграла поистине блестяще. Главная цель финала – за три произведения удивить жюри и зрителя. Никто не знает, кто и какие произведения будет играть. В списках только фамилии участников, никаких названий произведений или их авторов. Я долго подбирала подходящий список. Искала людей, которые будут играть со мной в одном произведении, практически полностью забросила игру в группе. Я полностью отдала себя подготовкой к финалу, и никто меня не осуждал. Я играла, только когда никого не было дома, потому что хотела удивить даже маму с отчимом. Я долго думала, в какой последовательности мне выступать, и, знаете, это помогло забыться. Я практически не выходила из дома, разве что только на репетиции второго произведения, а да, еще когда играла с Царем. Он единственный, кто слышал их все. И, судя по тому, как он лаял, ему понравилось. Я смогла забыть о своих проблемах, полностью уйдя в музыку. В этом этапе нет никаких ограничений. Только тебе решать, будешь ли ты играть один или кто-то будет играть с тобой. Первая или вторая роль – тоже значение не имеет. Жюри поставили туманные правила, и я решила воспользоваться этим. Сегодня я расскажу все. Возможно, я не выиграю, да что там, я в этом уверенна. Но раз конкурс называется «Мелодией по душе», значит, нужно затрагивать душу. Не хочу играть произведения, которые хороши по сложности или звучанию. И я не буду их играть. Весь тот хаос, что затих на две недели, с новой силой обрушились на меня, и я рада, что именно сегодня поделюсь своими чувствами, эмоциями и сомнениями зрителю. Я не хочу играть от медленного к быстрому или наоборот. Я буду играть так, как диктует жизнь. Единственное четко поставленное правило гласит: «Уложиться в пятнадцать минут». Как ни странно, но они будто слушали и видели, как я засекаю время, пока репетирую. - И все-таки я не понимаю, зачем тебе нужны Маша и Никита… - мама растеряно посмотрела по сторонам. Я в ответ лишь улыбнулась и повела плечами. Не люблю раскрывать сюрпризы в самом конце. Никита и Маша – муж и жена. Он – играет на аккордеоне, а она на виолончели. Музыкальная пара, у которых подрастает сын – ему уже годик. Именно их я попросила о помощи, и они не отказали. Репетировали мы у них в доме, и они помогли мне вспомнить, что я могу играть, так как хочу. Я посмотрела на наручные часы и нахмурилась – полчаса до начала. Я выступаю последней, но из-за этого коленки меньше не трясутся. Поправив жилет, я сказала маме, что мне нужно готовиться, и направилась в гримерную. Здесь царил дух соперничества. Да такой сильный, что казалось, будто они сейчас друг на друга кинутся и глотки начнут грызть. Я подошла к зеркалу в полный рост и, повернувшись полу боком к нему, рассмотрела себя. Белые брюки-дудочки, черная атласная рубашка с длинным рукавом и белый жилет. Обулась я сегодня в черные туфли на небольшом каблуке. А волосы завила щипцами и оставила распущенными. Остался галстук. Мой шкафчик стоял как раз рядом с зеркалом, чему я была безумно рада. Не нужно куда-то идти, а презрительные взгляды, направленные в мою сторону, не мотивировали, знаете ли. Открыв шкафчик, я достала из сумки галстук, после чего закрыла его и вновь подошла к зеркалу. Завязав и затянув красную «удавку», я еще раз посмотрела в свое отражение и удовлетворенная результатом, направилась к выходу из комнаты. Мне были не интересны споры, кто кого круче и кто лучше играет. Мне надо подготовить синтезатор и микрофон. И сделать это так, чтобы никто больше об этом не узнал. Конкурс объявили открытым, и первые участники начали свою борьбу. Ни одной ошибки, все доведено до автомата. Маша и Никита подошли, когда седьмой участник доигрывал третье произведенье. Этюд Бетховена, если я не ошибаюсь, неплохо и со вкусом. Я поздоровалась с ними и спросила, всё ли у них готово. Они даже хотели на меня обидеться, но вместо этого потрепали по голове и показали на свои инструменты, которые были спрятаны в чехлах. Мне очень нравится работать с ними. Они серьезно относятся к музыке, но, в то же время, с ними безумно весело. Они слушали, как я играю, пою, делали мне замечания и помогали исправлять ошибки. Из нас получилась великолепная команда, пусть и всего на одну игру. Когда начала выступать девятая участница, все уже было готово – инструменты проверены и настроены. Синтезатор мы поставили в тень занавеса и накрыли черной канью. Участники, которые уже выступили, сидели в зале и ждали окончания конкурса и оглашения результатов. Я была не одинока в своих идеях – многие участники воспользовались «мутными» правилами и просили знакомых инструменталистов помочь. Вот, например, эта участница играла в паре со скрипачом. Первое время я даже вслушивалась в то, что они играли, но быстро бросила эту затею. Его игра не привлекла меня. Да тут выступало шесть скрипачей, но ни один из них не зацепил меня. Ни в одной из мелодий я не услышала такие громкие и зазывные эмоции. Все было как-то сухо и невыразительно. Даже их движения. Он двигался не так. Его движения были переполнены грацией и любовью к своему инструменту. Он играл от души, раскрывая через музыку душу. Я тоже так сделаю сегодня. Но в игре этих скрипачей я наблюдаю только азарт. И меня это раздражает. Я начала разминать пальцы, чтобы отвлечься от воспоминаний о Королеве. Сейчас не до него. Аккуратно выглянув из-за кулис, я оглядела зал. Вот мама и Артур, сидят и внимательно слушают игру, а вот парням не очень интересна классика, и они что-то обсуждают между собой. Но меня они будут слушать, я в этом уверена. Я оглядела большой зал, люди, которым не хватило места, стояли возле стен и наслаждались красивой игрой. Я посмотрела на первые ряды и застыла. Отец со своей женой и сыном сидели в первом ряду. Они-то что здесь забыли? И как они вообще прознали? Ладно, выясним потом. Мне сейчас лишнее волнение ни к чему. Но вот кого я точно не ожидала увидеть, так как это Королева. Он сидел во втором ряду и смотрел на меня. Точно на меня. Я быстро спряталась обратно, и с удивлением заметила, что сердце бешено колотится в груди. В этом виновато не только неожиданное присутствие Королёва, но и волнение перед выступлением. Нет, нужно собраться. Нужно подождать еще чуть-чуть. Я массажировала веки, похвалив себя за сообразительность: я сегодня решила не краситься. Потому что, судя по некоторым репетициям, я могу расплакаться. А я с поплывшим макияжем похожа на кикимору. - А теперь, участница под номером двадцать – София Тростова, - как? Уже? Медленно считая до десяти, я вышла на сцену под аплодисменты зрителей. Выйдя на середину сцены, я остановилась и, повернувшись лицом к залу, поклонилась. Стандартное приветствие у музыкантов, о которых некоторые участники благополучно забыли. Подойдя к фортепиано, я несколько секунд смотрела на инструмент. Как бы я ни любила свое сокровище, хочу фортепиано. Или рояль. Но понимаю, что в квартире место недостаточно, да и стоит он мама не горюй. Сев за инструмент, я заправила непослушные пряди волос за ухо и положила руки на колени. Подавив желание сыграть пару аккордов, я начала вспоминать ритм моего первого произведения. В зале была гробовая тишина, чему я была безумно рада. Ничто сейчас не имеет значение. Только моя цель, мои эмоции, чувства и мысли, которые я должна передать. (1) Руки вспорхнули над клавишами, и плавная мелодия заполнила зал. Играла я, слегка покачиваясь в такт, прекрасно понимая, что сейчас я в своей стихии. Не медленная, но и не быстрая мелодия идеально преподносила мое состояние за последние два месяца. Сердце билось в такт музыке, а я пыталась донести до людей, что мы слишком часто носим маски, скрывая под них свои настоящие чувства. Каждый человек достоин счастья, каждый заслуживает быть понятым и услышанным. Каждый. У каждого должна быть опора, люди, которым они доверяют и могут попросить о помощи. Я играла и отдавала этой музыке всю себя, всю боль, все разочарования. Я извинялась перед матерью за свое ужасное поведение, я просила прощения у отчима за то, что не сразу приняла его. Я благодарила парней за то, что они позволили мне найти себя. И я хотела, чтобы это мог сделать каждый. Пусть не через музыку, пусть обратят свои чувства в слова, пусть не теряют то, что им дорого. Андрей, я, правда, правда, хочу помочь тебе, но услышь: мне не хватает сил. Мои-то маски держатся с трудом, как мне помочь тебе? Расскажи, покажи мне. Дай мне сил. И я обещаю попробовать. Незнакомые мне люди, обнимайте тех, кто с вами рядом, почаще, ведь жизнь слишком переменчива. Слезы стекали по щекам, а я все играла. Они должны понять, как важно жить. Пусть в их сердцах запомнится моя мелодия, мои просьбы, мои извинения. Пусть они знают, что никогда не одиноки. Пусть вспоминают в трудные моменты эти аккорды и плавные переходы. Пожалуйста, пусть они поймут то, что у меня в душе. Я могу кричать только так, через музыку, но никак не в голос. Я молю о помощи, так пусть же меня услышат, пусть мне помогут. Я играла и играла, позволяя чувствам брать вверх. Я слишком долго держала все в себе. Судорожные вздохи, уверенные нажатия на клавиши. Я должна быть сильней. Ради тех. Кого люблю. Практически не дыша, я с крика переходила на тихий шепотом. Медленно, постепенно. Пожалуйста, поймите меня. Поймите мой хаос, растормошите свой. Эмоции очень больно держать в себе, я это знаю. И вновь, и вновь я их прошу об одном и том же. Сейчас плевать на все. Снова с шепота на крик, и голос затихает, ему уже не хватает сил. Последний такт, и руки безвольно падают на колени, а я стараюсь привести дыхание в норму. Слезы капают на брюки, оставляя мокрые следы. Овации зала заставили прийти в себя. Я поднялась и поклонилась им, пряча в волосах свое заплаканное лицо. Вытерев рукавом рубашки слезы, я выпрямилась и посмотрела на зрителей. Мама вытирала слезы платком, Артур улыбался. Парни аплодировали мне стоя, и знала, что они делают это от чистого сердца. Я не смотрела на Андрея, я боялась его реакции. Незнакомые мне люди немного грустно улыбались, некоторые даже встали. Так, хватит нюни распускать, пора людей в чувство приводить. А то в депрессию введу, мне же потом и достанется. Наверное. Я оглянулась, и с улыбкой посмотрела на Марию и Никиту, которые уже стояли на сцене, в полной готовности начать игру. Снова сев за инструмент, я вздохнула и улыбнулась. Руки весело перебирали клавиши и аккорды, заводя публику. Иногда нужно отвлекаться. Я наслаждалась совместной игрой и отдыхала душой. У Никиты игра была полна азарта и обещала нечто воистину удивительное. Немного грубоватые аккорды скрашивались веселой игрой моих друзей. Я дышала этой музыкой, этим танго. Виолончель зазывно вступила в нашу с Никитой игру. Да, так тоже может быть. Так легко, но в тоже время тяжело. Сердце билось в ритме либер-танго, а я все играла и играла, пытаясь разогреть толпу. Переходы, смена «главных» лиц. Все так игриво. Несерьезно, романтично. Абсолютная гармония, отличное сотрудничество. Мы даже не смотрели друг на друга, достаточно просто слышать, чувствовать чужой ритм. Зазывая публику в круговорот эмоций, мы желали, чтобы они представили себе, что они сейчас танцуют под эту быструю озорную мелодию . Чтобы они представили, как прыгают по лужам. Хотели, чтобы они ненадолго почувствовали себя детьми. Почувствовали, как ярко светит сейчас солнце, и плевать, что уже вечер. Мы станем этим солнцем. Только поймите, что в игре нет ничего плохого. Она иногда необходима, чтобы отвлечься. Андрей, слышишь, можно и так. Можно иногда позволить не сдерживать себя. Я помогаю тебе, но понимаешь ли ты это? Резкий переход, пальцы уверенно прыгают по клавишам, как дети прыгают на улицах. Плавное замедление и резкий выдох. И вновь сердце не на месте. Я старалась выровнять дыхание, но получалось с трудом. И снова шквал аплодисментов. Наше трио вышло на середину сцену и поклонилось. Я посмотрела в зал и видела, как горят глаза у людей, как они, так же как и мы, неровно дышат. Это хорошо. Значит, мы смогли донести до них что-то. Конечно, каждый воспринял это по-своему, но мы надеялись, что восприятие было положительным. Краем глаза взглянув на жюри, я вздохнула. Похоже, они не особо удивлены. Ну, и ладно. Главное, что публике нравится. Финальный рывок. Никита вынес на середину сцены синтезатор. Вот оно, мое сокровище. Не мотря на все мои мечтания о «живом» инструменте, ни на что не променяю свое электронное пианино. Оно стало частью моей души, моей музыки. Поначалу на конкурсах было непривычно играть, потому что частота звуков сильно отличалась. Настроив микрофон на нужную высоту, я набрала нужную комбинацию для смены звука и вздохнула. Здесь не нужны усилители – зал построен так, что звуки со сцены отражаются и распространяются по всему помещению. Тем лучше. Меньше хлопот. Члены судейской коллегии недоуменно смотрели на меня. Я лишь неуверенно им улыбнулась, хотя всё во мне требовало начать. Не сейчас, еще не время. Я выбрала довольно известную песню. Но сделала это не потому, что хочу всем понравиться, просто я должна ее спеть. Тем более, если здесь он. Наши странные отношения. Сейчас я была благодарна группе как никогда. Парни часто заставляли меня петь. Я не скажу, что являюсь примой, но мой голос можно назвать сносным. А вообще, как однажды мне сказал Коля, петь надо от души. А душа хочет петь. Перебирая пальцами клавиши, я отдавала им всю свою любовь и трепет. Я знала, что всё пойдет,как я хочу. Мой голос, на первый взгляд очень спокойный, выражал очень много эмоций. Сердце трепетало, а я старалась успевать набирать воздух в легких. Даже во время проигрыша, я дышала с трудом. Сейчас я ощущала на себе сотни взглядов, подобного не было до этого. Раньше я будто была в своем мирке, но сейчас кокон куда-то исчез. И знаете, я была этому немножко рада. Пусть мне и некомфортно быть в центре внимания – играть в группе в этом плане легче, – но я знала, что так надо. Душа ныла, а щеки горели. Вот тебе и ни грамма косметики. Мне очень нравится эта песня. Она говорила о многом. Обобщала события последнего года. Все становилось на свои места. Я не знаю, как он узнал, почему и зачем пришел, но была благодарна ему за это. Это то, о чем я не могла сказать. Я смотрела ему в глаза, и мне хотелось быть ближе. Просто ближе к нему. Одинокому, холодному, оградившемуся от всего мира за острыми иглами и прочными щитами. - Listen to your heart, There’s nothing else you can do. I don’t know, where you’re going And I don’t know why, But listen to your heart Before you tell him goodbye. Сглотнув, я привела мелодию к логическому завершению и выдохнула. Слишком сильно. Слишком ярко. Свет, окружение, взгляды. Быстро устаешь, когда отдаешься на полную. Немного постояв, я выключила инструмент и выдохнула. На мой взгляд, в зале стало слишком шумно. Аплодисменты, свисты – люди реагировали слишком шумно. Голова неприятно ныла, но я, улыбнувшись, вновь поклонилась публике. Да, на сцене нельзя показывать своих проблем и страхов. Нельзя дать понять зрителю, что ты устал. Тогда они устанут тоже, и всё то время, что ты потратил, канет в лету. Эмоции. Вызванные музыкой эмоции исчезнут, и останется только жалость к игравшему. «Он так старался», - это всё, что запечатлеется в их памяти. Такого никогда нельзя допустить. Плевать, музыкант ты или актер, люди должны думать, что ты можешь еще два часа выступать, и всё равно, что сейчас ты с трудом стоишь на ногах. В группе выступать легче. Все как-то делится, что ли, но такой бешеной усталости нет. Ну, наверное, на конкурсах, когда всё зависит от единства. Не могу этого объяснить. Но я рада, что сегодня играла одна. Возможно, прозвучит эгоистично, но эту песню я должна была исполнить одна. Иначе бы я не добилась того эффекта, которого хотела. Он понял. Пусть сейчас он и уходит, но я знаю, что он понял. И мне остается только радоваться. Ведь я смогла, очень надеюсь, что смогла, пусть и ненадолго, но развеять пустоту внутри него. Вырвать какой-то процент гноя, что сочится из необработанных ран его души. Да, он должен почаще слушать свое сердце. Как и все мы. - Второе место занимает – София Тростова! – улыбаясь, забираю у председателя жюри небольшой кубок, диплом призера в резной рамке и подарочный пакет, который мне кажется очень тяжелым. От души благодарю и иду к тем, что уже получил свою награду. Вторая. Впрочем, всё не так уж и плохо, как может показаться. В иных случаях я и до финала-то не доходила. Головная боль так и не отступила, только усиливалась от обилия громких звуков фанфар и гула зала. Перед глазами все плыло, но я упрямо старалась сфокусировать взгляд. Спустя долгих сорок минут – когда все участники и победители сфотографированы и расписались в журнале – я, наконец, вышла на улицу. Все привезенные вещи Артур, ворча о несправедливом судействе, пошел грузить в машину. Долго стоять в одиночестве мне не дали. Мама крепко обнимала и просила меня не расстраиваться, ребята говорили, что я была на высоте. Переходя из рук в руки, как безвольная кукла, я пыталась держаться. К головной боли присоединилась тошнота. Великолепно. Просто прекрасно. У меня переутомление. Во время подготовки я спала по семь часов в сутки, а вот за неделю до конкурса - по три-четыре часа. Если учесть, сколько энергии и сил я тратила, неудивительно, что организм «поднял бунт». Я не видела, когда Коля обнял меня, просто почувствовала его руки. Он что-то говорил мне, но слов я разобрать не могла. Последнее, что я помню, перед тем как отключиться, - это его голос и крик матери. Проснулась я из-за того, что у меня затекла рука. Глаза неприятно щипало, будто я не три минуты плакала, а целый день билась в истерике. Посмотрев на свою правую руку, я с удивлением обнаружила катетер, от которого тянулась трубочка. Великолепно, я в больнице. И меня капают. Тупая боль в голове заставила сморщиться. Оглядев помещение, я усмехнулась. Со сцены на больничную койку. Выше всяких похвал, Соня. Хорошо, что здесь никого нет, мне нужно прийти в себя. И что здесь вообще за бред творится? Ну, упала в обморок, с кем не бывает? Мама. Кто же еще мог поднять такую панику? Как по волшебству, дверь открылась, и в палату влетела мама. Не могу без улыбки смотреть на ее живот. У меня, кстати, будет младшая сестра. Знаю, что не в тему, но о маме всегда хочется говорить. - О, милая, почему ты раньше не сказала, что у тебя проблемы с сердцем? – в ее глазах застыли слезы, а я впала в ступор. Так, притормозим. Из-за астмы, конечно, была аритмия и повышенное давление, но всё это давно прошло. Да и вопрос мамы прозвучал странно. Сердце у меня иногда покалывало, но я не придавала этому значения. А усталость легко можно объяснить. Так что не так?