Шарф

Никто этого не знал, но Микаса была прекрасной швеёй. Её этому научила мама, чтобы одинокая маленькая девочка могла шить себе друзей-кукол и наряды для них. Теперь Микаса, после каждой вылазки, применяет этот навык для починки старого красного шарфа. За годы ношения он успел здорово потрепаться, несколько раз порваться, пропитаться кровью титанов, а иногда и людей – этот шарф буквально прошёл огонь, воду и бог весть что ещё. И каждый раз Микаса его реанимировала. Она успела сменить множество курток, десятки пар сапог, тонну рубашек, мириады брюк – когда постоянно сражаешься, одежда, кажется, словно бы горит на тебе, так часто она портится. Но шарф оставался всё тем же. Это был кусок тихого мира от её старого друга. От её семьи. Микаса не могла без своей семьи (хоть и маленького её остатка, хоть и номинального), так она не могла и без своего шарфа. Он был для неё всем. Микасе казалось, что она сойдёт с ума, если его потеряет. И она продолжала держаться за свой ум, пока чинила шарф после каждой операции и шла за Эреном, даже когда он отталкивал её. – Почему ты его не выкинешь? – спрашивает Саша, поедая яблоко и наблюдая, как Микаса просовывает палец в прореху. – Почему ты продолжаешь таскаться за ним? – возмущается Жан, видя, как девушка, словно не замечая, терпит колкости от Эрена. – Это что, всё тот же самый шарф? – удивлённо замечает Армин. – Иногда мне интересно, это всё тот же самый Эрен? – устало выдыхает Ханджи, потирая повязку на глазу. Микаса не думает об этом. Микаса чинит шарф и думает, как можно поддержать Эрена. Со временем, на ткани всё больше умелых швов, незаметных заплаток и застиранных участков. Со временем, между ней и братом всё шире разверзается пропасть. – Нужно поговорить с Эреном! – с жаром говорит друзьям Армин, когда те сомневаются в Эрене. Микаса согласна. Чуть позже от шарфа отваливается маленький кусочек, почти истёршийся. Девушка вздыхает и ищет новую заплатку. Микаса и Армин смотрят, как в помещение ресторана входит незнакомец. По его показательно поднятому запястью течёт кровь, а глаза походят на лёд. Он по-хозяйски берёт стул и, садясь, откидывается на нём назад. Микаса видела, как с годами менялось это родное лицо, но сейчас она его не узнавала. – Я всегда ненавидел тебя, Микаса, – говорит незнакомец. Кожу шеи начинает жечь как от аллергии. Без шарфа она всегда чувствовала себя незащищённой. Теперь из-за шарфа она чувствует удушье. Несмотря ни на что, Микаса не может заставить себя выкинуть эту мерзкую тряпку. Они вросли друг в друга как гриб врастает в дерево. Микаса не может заставить себя к нему прикоснуться, не может больше о нём думать. Но и вырвать из своего сердца она его тоже не может. Когда она возвращается в казарму и понимает, что его нет, Микасе кажется, что она сходит с ума. Паники, горя и отчаяния так много и, кажется, они, смешаясь, взорвутся у неё в груди. Микаса хватается за стену, чтобы не упасть. Луиза пугает, потому что, глядя на Луизу, Микаса чувствует мерзкое шевеление на подкорке. Знакомое до отвращения. – Эрен сказал выкинуть шарф, – говорит Луиза. Сил у неё разве что на эти слова и осталось. Микаса вырывает тряпку. Она так и сделает. Она выкинет его. Избавится от него. А потом вырастит крылья. Свои. Сама. Она наконец-то начнёт жить.