Death's desire — Прежде чем я умру

Каждый волен сходить с ума по-своему, но лишь до определённого момента – потом безумие становится всеобщим и повальным. Я поняла это, когда на следующий день атмосфера в Интернете полностью изменилась. Пост от автора «Моя душа живёт в моих мечтах» стал маленькой, но последней капелькой, прорвавшей плотину. Множество мемов на игровую тематику появлялось в комментариях, хештег про войну в Виртуле быстро завирусился. Не прошло и двух дней, как весь мир говорил только об одном: #война_в_Виртуле и #верните_Виртул. И потом случилось то, что мне бы никогда и в упоротом сне не приснилось. Петиция, которую подписали миллионы, десятки миллионов, сотни… Вспомнили про непопулярное приложение, в котором любой мог предложить голосование по какому-либо вопросу, все граждане трёх дружественных стран старше шестнадцати лет по желанию участвовали в нём через информационную сеть, используя уникальный идентификационный номер. «Хотите устроить войнушку в Виртуле?» – «Да» / «Нет». Сначала опрос рассматривался как шутка. Но вскоре масштаб и популярность темы настолько вышли за рамки разумного, что политики и влиятельные лица не смогли проигнорировать её. Всё началось до банального просто. Одному человеку пришла идея, он поделился ею в социальной сети, другому понравилось, третьему, и вот уже полмира говорят о ней. Даже сильные мира сего, делающие деньги на войне, заинтересовались предложением перенести сражение в виртуальное пространство. Открывались новые горизонты прибыли без напрасных и чудовищных человеческих жертв. Нашлось множество вариантов получить доход с игры, будь то взращивание героев, реклама или особые товары – бизнес построить легко, было бы воображение, к тому же совесть за смерти невинных не будет мучить в таком случае. Когда прозвучало официальное предложение и многие известные личности поддержали его, всё стало зависеть от политиков. Главы стран должны были дать зелёный или красный свет. И, на удивление, они согласились с этим абсурдом. Но не всё шло так радужно. Были и противники этой безумной идеи. Хакеры из «Тройки Вэ» объявили, что против войны в любом её проявлении и грозились устроить крах всего Интернета, если в ближайшем времени не настанет спокойствие. Но мало кто воспринимал их угрозу серьёзно. Благодаря виртуальной войне в Юнику вновь пришёл Виртул. Снова открылись офисы и магазины с оборудованием, заработали сервисные центры, поднялись в небо спутники. И всё это происходило так стремительно, что у разумных людей не возникало сомнений – эта затея уже давно готовилась воплотиться в жизнь. Вот только с чьей подачи? Тибай как-то обронил в разговоре со мной, что Дарым давно мечтал показать Чонсоку, что Виртул – нечто большее, чем просто игра. А ещё с неоднозначных слов и туманных намёков Бая я поняла… поняла, что это Дарым с некоторыми состоятельными личностями замутил гражданскую войну ещё тогда, в апреле. Война – редкое неблагородное дело, но, как и в любом другом предприятии, есть те, кто теряет на ней всё, и те, кто что-то приобретает. Прибыль варится в любые времена и кризисы, главное – оказаться на нужной, выигрышной стороне. – Дарым обожает воевать, тот ещё стратег, – усмехнулся Тибай однажды вечером, когда мы возвращались тёмным вечером в Нору после посещения Тихого Лима. – Он делает всё, чтобы отвлечься от смерти Ахён. Каждую минуту. Предвидя разные варианты будущего, выбирает самый оптимальный. Благодаря его дару, север и восток ещё не пали перед натиском армии Юники… И чем дальше я узнавала Дарыма, тем больше меня пугал и восхищал его гений. Он не был ключевой фигурой сопротивления и даже не стоял в первой десятке, скорее играл роль теневого пособника, способного на многое и знающего почти все секреты противоположной стороны. Сам Ли – сын министра обороны, его дядя – бывший президент, отец его погибшей девушки – премьер-министр Юники. С детства крутившийся в высших кругах, Дарым знал подноготные не только юных наследников аристократии, но и их родителей, грязное прошлое чиновников. Да, с ним было опасно связываться. Точнее, переходить ему дорогу. А так он был милым и меланхоличным небесным одуванчиком. Этакий серый кардинал, радеющий за возвращение Виртула. Я сидела на любимой табуретке в каморке Сая и листала новости с его фона. Парень ковырялся в хитросплетении проводов, чистил от пыли микросхемы и смазывал специальной пастой детали. Дарым что-то печатал на планшете, пристроившись на ящике с ненужной аппаратурой. Со всей этой канителью с виртуальной войной мне казалось, что я отстала от времени, застряла в прошлом веке и вообще не въезжала в то, что происходило. Просто не поспевала за таким стремительным и оригинальным прогрессом. Любой человек, который хотел воевать за свою страну, вполне мог это сделать. Теперь не нужно было вступать в ряды армии, достаточно было прикупить себе шлем, капсулу или линзы виртуальной реальности и создать аккаунт в Виртуле. – Мир сходит с ума… – покачала я головой, откладывая фон в сторону. Хватит с меня новостей. Лимит моего удивления не бесконечен, я уже боялась узнавать новую информацию, а уж о том, чтобы её ещё и анализировать… – кажется, моим мозгам тоже бы не помешала паста для охлаждения процессора. – Он всегда сходил. Просто люди, которые заняты тем, что сами сходят с ума, не замечают этого, – отозвался со смешком Сай, водя паяльником по печатной плате. – Он всего лишь меняется. И порой так быстро, что не успеваешь понять, – Дарым был намного мягче в выражениях. – Война и так уже идёт на информационном поле. В Интернете. – По крайней мере, в этой войне не погибают мирные жители. Да и вообще никто не погибает, – довольно заметил Сай, поднёс плату к лампе, разглядывая её на свету. Запрокинула голову, уткнувшись затылком в стену. – Кроме нервных клеток, – выдохнула я. До сих пор не верилось в происходящее. Казалось, на моих глазах творилась история, но я то и дело украдкой щипала себя за кожу на запястьях, надеясь проснуться и забыть этот нелепый сон. – Интересно, и как только Юнги Эйрил согласился на эту чрезвычайно сомнительную затею? – смотря невидящим взглядом в потолок, нахмурилась. Я тут вспомнила, что однажды пожелала ему поиграть в Виртул, если уж так скучно сидится на троне. Он что, внял моим словам? Ли пожал плечами, но всё же в итоге улыбнулся. – Думаю, ему понравилась эта «чрезвычайно сомнительная затея», – повторил он мою интонацию в словах. – В прошлый раз, когда я ездил к нему на встречу, он говорил, что поддержит Город Сопротивления в любых начинаниях. – Так вот почему ты был в Самун? Хотел сговориться за спиной у своего дяди против Юники? – Чонсок уже тогда был не у власти, а вот Ким Вонхэ – да. Чтобы хотя бы начать настоящую войну с премьер-министром, нужны сильные союзники. Никого, сильнее Эйрила, на континенте не найти, – сощурил льдисто-голубые глаза Дарым, бледно-розовые губы изящно изогнулись в привычной последнее время ухмылке. Вспомнила похожую усмешку на лице министра Кима, когда он приказал казнить Канджуна на глазах у всей страны. Поёжилась невольно, прогоняя холод и тоску, вновь туманным дымом окутавшие сердце. – И премьер-министр согласился на этот абсурд? – У Вонхэ не было выбора. Император Самун вынес ему ультиматум. Либо он согласится на эти условия, либо начнётся война. И уже не мелкая гражданская, а между тремя странами. Всё по-настоящему и серьёзно… Ким Вонхэ не избежать хаоса, остался только один выход – возглавить его и притвориться, что всё идёт, как задумано. Вздохнула. Я всегда была далека от политики. Даже в Виртуле старалась лишний раз избегать грызни между кланами и фракциями. Но теперь… С того самого дня, как меня подарили сыну прошлого президента, судьба то и дело сталкивала меня с сильными и могущественными людьми мира сего. И не сказать, что встречи с ними мне нравились. Зла я от них видела больше, чем добра, определённо. – Да даже и без его согласия всё бы получилось, предложение о войне в Виртуле принимал парламент, раз пока нет президента, – продолжил Дарым, выключил планшет и скрестил руки на груди. – Президента выбирает кабинет министров и парламент. Несмотря на разногласия в аристократических и политических кругах после ухода дяди Чонсока с поста и смерти моего отца, Вонхэ смог вновь сплотить их против общего врага – повстанцев на северо-востоке, против нас. Но даже так он никак не может набрать нужное количество голосов, из-за этого избрание всё переносят и переносят. Голосование проходит анонимно, невозможно узнать об итогах заранее, человек может в любой миг передумать и проголосовать не так. Юнги Эйрилу это выгодно. Чем дольше Юника остаётся без верховного правителя, тем больше плюшек он может отхватить. Особенно на юге, где находятся территории интересов. Сглотнула. Всё это время, пока Ли говорил, я слушала, не дыша. Пальцами пробежалась по алой нити на запястье, стиснула до боли мандаринку. «Дарым, что же ты наделал? Перевернул мир с ног на голову…» Это пугает. Будущее пугает. – А ты уверен, что получив юг, Юнги Эйрил умерит аппетит? Сай отложил плату, крутанулся на стуле и тоже взглянул на друга, ожидая ответ на мой вопрос. Ли улыбнулся устало, видя наш интерес, пожал неопределённо плечами. – Будем играть на своём поле, Виртул мы знаем лучше всего. Мы победим. – Ты это увидел? – Нет. К сожалению, исход этой войны касается и меня, поэтому всё туманно. Но я знаю, мы победим. Нам нечего терять. В глубине души я в чём-то была согласна с ним, да. Мне хотелось верить в эту сумасшедшую идею мечтателя. Верить в то, что достигнуть мира можно без кровопролития, страданий и боли. Но и скептицизм во мне не дремал. Поэтому, когда ранним утром в воскресенье был открыт первый набор и лавины игроков хлынули на поля Мироса, берега Горького озера, в долину Кареш и Тривское ущелье – начальные локации трёх стран и Города Сопротивления, я осталась в стороне. Стояла на балконе третьего этажа, облокотившись локтями на перила, и с тоской смотрела на оживившихся обитателей Норы. Несколько месяцев назад я бы душу отдала за то, чтобы вновь ощутить магию Виртула, вдохнуть свежий воздух игры, пахнущий приключениями и приятной опасностью. Несколько месяцев назад я была готова убить человека за то, что он забрал Вир из моей жизни. И готова была сама умереть, потеряв возможность ступать под сенью виртуальных небес. Теперь же… Как ни прискорбно это признавать, прошедшая рядом смерть меняет взгляд на мир. То, что раньше казалось незыблемым, осыпается прахом – правила, нормы, привычки и принципы, обещания и клятвы. Даже мечты. Остаётся лишь действительно важное. Искренность. Сожаление. Вера. Боль. Любовь. Море скепсиса. И надежда?

× × Death’s desire × ×